Созидатель. Вячеслав Заренков

– У меня предложение, – с обезоруживающим спокойствием сказал Вячеслав Адамович. – Давайте мы, как мужчины, выпьем, закусим, по-человечески поговорим и проводим вас на вокзал, чтобы вы могли вернуться к вашим семьям, которые вас любят и ждут. Как там, в столице, погода? Что нового? Чего ждать от властей? – И он достал из сейфа пару бутылок коньяка, а из соседней комнаты принесли бутерброды. – Угощайтесь, чем богаты, как говорится…

Пожалуй, гости кое-что поняли. Выдохнули, успокоились и не стали загребать жар своими руками, как того хотели от них чиновники из Москвы. Выпили, закусили, пообщались и разошлись друзьями.

Время, вперед!

Как уже было сказано, после разборок с Москвой часть людей из «ЛенСпецСМУ» сразу уволилась. Даже само это слово, «кооператив», – не внушало доверия. Некоторые возвращались обратно. Приходили новые люди. Их надо было учить, организовывать, вдохновлять и вести за собой. И самому Заренкову приходилось учиться работать в сложнейших экономических условиях. А главное – верить, что все получится. Эта вера требовала больших сил души, мощных лидерских качеств, напора и воли.

«Красная нить» за объем проведенных строительных работ рассчиталась нитками. «Светлана» – посудой. «Позитрон» – телевизорами. Чтобы получить наличку, они развозили товар по магазинам, контролировали реализацию. Снабженцы сами стояли за прилавками на углу улицы, продавая посуду и нитки…

В магазинах ввели продуктовые карточки. Но получить товар по этим талонам тоже было непросто. Заренков заключил договора на поставку картофеля с колхозами в родной Беларуси. Он сам привозил эту картошку. Разгружали прямо с ЗИЛа.

– У тебя ребенок один? Значит, бери мешок. У кого два ребенка, тому два мешка отгружаем.

– А как же я это до дома допру? На трамвае?

– Мы довезем, поможем.

Есть гвозди – нет электродов. Есть кирпич – нет цемента. Меняли одно на другое. Кооператив осуществлял первые бартерные сделки еще до начала бартерной эры. Экономика жала на тормоз – они давили на газ, разгоняя свое предприятие, опережая суровое время.

Бартер был и внутри коллектива. Сотрудницы обменивались детскими вещами, штанишками, обувью, теплой одеждой, передавая другим все, из чего уже выросли свои дети. И обедали все за одним столом, еду приносили из дома. Картошку, соленья, кусок колбасы или яйца. Здесь же отмечали и праздники. Жили одной сплоченной семьей. Пятнадцать человек для семьи – это много. А для рабочего коллектива – основа, ядро.

О вреде шальных денег

Начиналась инфляция. Цены подскакивали, как температура в инфекционной больнице в период пандемии. Иногда ее удавалось сбивать, и снова запредельный скачок! Как работать в непредсказуемых условиях стихийного рынка? И вообще: как правильно вести бизнес? Заренков старался учиться, на лету схватывал новое. Развиваться, расти! Ему это было жизненно необходимо. «Союз Петрострой» начал организовывать для бизнесменов поездки за рубеж для обмена опытом. Так Вячеслав Адамович первый раз оказался в Америке, смотрел, как там развивается строительство, какие используются технологии. Заодно и купил пару компьютеров. Один для работы в офисе, второй для Димы, сын проявлял к технике большой интерес.

– А может, правда, попробуем организовать торговлю компьютерами? – предложил тогда кто-то. – На них сейчас можно зарабатывать сумасшедшие деньги!

Да, это так. Заграницей они стоили три-четыре тысячи долларов, а в России продавались за тридцать и выше. И предложения подобного рода, о торговле компьютерами, Заренкову поступали не раз. Была возможность заключить контракт на прямую поставку семидесяти единиц техники. Озолотиться можно!

Но он отказался, понимая, что за шальными деньгами сразу начинают охоту. Потерять можно больше, чем приобрести. Но даже не это главное. Вячеслав Адамович знал строительное дело, любил его и изменять ему не собирался. Он твердо верил, что строительная отрасль в России обязательно возродится. А если сейчас отклониться от вектора, уйти в торговлю или еще куда-нибудь, то вернуться будет не просто. Чтобы быть первым, надо оставаться в строю.

Уроки философии

Хотя, ну какой это строй? Вот, удалось получить подряд на ремонт спортивного зала в школе. И то хорошо, и такая работа нужна. С работой везде стало туго.

– Слава, может, у тебя найдется для меня что-нибудь? – спросил давний товарищ Михаил Иванов.

Еще вчера он изучал философию, преподавал научный коммунизм в институте, был секретарем партийной организации. А сегодня – путч, ГКЧП, попытка государственного переворота, КПСС стремительно теряет позиции, она больше не «ум, честь и совесть эпохи». С эпохой просто беда, сам Людвиг Фейербах ей ладу не даст. А жить как-то надо…

– Вот тебе школа, мы взяли подряд, – Заренков привез Иванова на новый объект. – Потолки здесь, конечно, высокие, шесть метров. Штукатурить, красить, белить – все работы надо делать с лесов. Я знаю, ты справишься.

Иванов ведь в философию пришел из строительства. Начинал-то он с ПТУ, одно время работал на стройке, да и жили они раньше в одном доме, в том самом рабочем общежитии на Троицком поле, 36. И в безденежные общежитские времена вместе ходили на подработки.

– Справлюсь!

В стране происходила необратимая ломка устоев, старое не работало, новое не родилось. Ломались люди и судьбы. Может, кто-нибудь, глядя на институтского преподавателя с мастерком в руках, думал, что человек потерялся. Но нет, Иванов знал, что себя надо искать заново, и шел на свет, на огонь, зарево – похоже, Заренков знает путь.

Рынок недвижимости

Все менялось, и всем приходилось меняться. Сергей Говоров тоже без работы остался и пришел в кооператив. А раз есть человек, под него и дело найдется. Заренков постоянно искал новые направления в своей сфере и теперь думал об операциях на рынке недвижимости. Государственное финансирование строительства жилья прекратилось. Куда ни глянь в городе – везде стоят замороженные объекты. Но рынок недвижимости формируется! Правительство разрешило приватизацию квартир. Три комнаты в коммунальной квартире, если их выкупать по отдельности, стоят дешевле, чем трехкомнатная квартира целиком.

– Сергей, мы можем выкупать комнаты в коммуналках, одна за другой, а потом освободившиеся квартиры продавать по более высокой цене, – предложил новое дело Вячеслав Адамович.

Говоров провел несколько сделок по этой схеме, но позже пришлось признать, что в целом рынок довольно криминализированный: серые риэлторы, черные, просто откровенные бандиты, которые готовы убивать стариков, чтобы завладеть недвижимостью. В итоге было решено отказаться от этой идеи, чтобы не попасть в переплет.

Иванов и «Ивановец»

Одним из направлений деятельности кооператива была торговля строительной техникой. Говоров с Ивановым мотались по командировкам, искали покупателей, заключали контракты, сопровождали технику в регионы. Краны доставлялись в пункт назначения своим ходом. И тут всякое было: они и ломались, и переворачивались на зимних дорогах, их поднимали, чинили, везли, регистрировали в ГАИ…

Популярный в ту пору «Ивановец» был лимитирован Москвой. Просто так его не купить, надо выбить лимит, то есть разрешение на покупку. Заренков нашел в Москве человека, который для кооператива был готов добывать эти лимиты… за определенную плату, то есть за взятку. Вячеслав Адамович всем своим существом восставал против этой порочной практики, но обстоятельства вынуждали. Иначе никак.

Человек приезжал из столицы с лимитами, получал наличные деньги, складывал их в рюкзачок и возвращался обратно, а Заренков потом долго мыл руки и не чаял, как бы с этим скорее покончить.

– Ничего не могу с собой сделать! Противно – и все!

А московский чиновник втянулся, курсировал себе туда и обратно, получая легкие деньги фактически ни за что, за подпись. И однажды Заренков решил его проучить.

В очередной приезд он попросил кассира разменять крупные купюры на мелкие. Тысячи – на пятерки, десятки, рубли. Гостю пришлось покупать на рынке две огромные сумки и два рюкзака, чтобы все это забрать. Потом он еще пересчитывал все скрупулезно. Сбивался, чертыхался и так увлекся, что опоздал на свой поезд. Конечно, все понял, обиделся, и это «сотрудничество» кончилось.

– Вот и хорошо, и слава Богу!

Коттеджи

Они брались за любую работу, чтобы удержаться в строительной отрасли. Решили строить коттеджи в пригороде Санкт-Петербурга, разместили рекламу в газете, пошли заказы. Но нестабильное, сумасшедшее время давало нестабильных клиентов. Один полностью рассчитался, а другой сел в тюрьму. Третий срочно улетел на вечное счастливое жительство в Соединенные штаты, а четвертого застрелили бандиты. Пятый пропал без вести, шестой обанкротился. Но седьмой и восьмой рассчитались наличными и остались довольны работой. Всего построили примерно полсотни коттеджей. Но за десять из пятидесяти своих денег так и не получили.

Сотни строительных организаций по всей России простаивали в ожидании своей участи. Когда очнется Москва? Когда правительство что-то предпримет, определится с решением и возобновит финансирование?

Жизнь на стройплощадках замерла.

Кругом «незавершенка» и долгострой. Еще недавно практически каждый завод, министерство и ведомство вкладывали средства в квадратные метры. Нужно жилье для сотрудников – они выступали заказчиками, забивали в бюджет крупные суммы, на том и стояли.

Что будет дальше? Есть мощности, все эти ПМК, ЖБИ, СМУ, КПД. Есть люди и желание строить. Но нет заказов.

Кто ждал приказа сверху, ждал, когда по разветвленной кровеносной системе загибавшейся отрасли пойдет новая кровь, пустят деньги, – тот умер.

Идея Заренкова состояла в том, чтобы не ждать, не просить, а самим поднимать производство. И общее настроение в небольшом коллективе было ультимативным, категоричным: или – или. Или мы раскрутимся и будем жить, или умрем.

Эта пограничность, эта рубежность восприятия мира и себя в нем придавали азарт, драйв, кипятили кровь. С восьми утра до позднего вечера люди крутились, словно ужаленные своим максимализмом. Они очень хотели, чтобы задуманное сбылось.

* * *

А в это время где-то в центре Ленинграда молодой аспирант Дима Медведев с товарищами расклеивал афиши с агитацией за Анатолия Собчака, своего научного руководителя по кандидатской диссертации. Близились выборы народных депутатов СССР. Собчак стал депутатом и пригласил Медведева за собой в Ленсовет. Чуть позже, в 1990 году, в команду вошел помощник ректора Ленинградского университета подполковник КГБ СССР Владимир Путин.

Новые времена

12 июня 1991 года президентом РСФСР был избран Борис Николаевич Ельцин. Это были первые в истории России всенародные выборы. В тот же день Анатолий Собчак избирается мэром Ленинграда. Одновременно на референдуме было принято решение о возвращении городу его исторического названия – Санкт-Петербург.

19 августа 1991 года, когда Горбачев отдыхал в крымском Форосе, начался путч – попытка отстранения Михаила Сергеевича с поста президента СССР и смены проводимого им курса. Эту попытку предпринял самопровозглашенный Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП). В него вошли вице-президент СССР Геннадий Янаев, премьер-министр Валентин Павлов, министр внутренних дел Борис Пуго, министр обороны Дмитрий Язов, председатель КГБ СССР Владимир Крючков и другие.

Основная цель путчистов состояла в том, чтобы не допустить ликвидацию СССР, которая, по их мнению, должна была начаться 20 августа, во время первого этапа подписания нового Союзного договора, превращающего СССР в конфедерацию – Союз Суверенных Государств. Как сказал позже Владимир Крючков, ГКЧП не ставил целью захват власти: «Мы противились подписанию договора, разрушающего Союз».

Анатолий Собчак на чрезвычайной сессии Ленсовета выступил против действий ГКЧП и фактически возглавил сопротивление путчистам в северной столице. По телевидению он обратился с пламенным призывом к горожанам. На Дворцовой площади собрались тысячи манифестантов.

Борис Ельцин возглавил противодействие ГКЧП в столице. Дом Советов России, так называемый «Белый дом», стал центром сопротивления. В первый же день событий Ельцин, выступая с танка на площади перед Белым домом, назвал действия ГКЧП государственным переворотом.

22 августа министр внутренних дел Борис Карлович Пуго застрелился. 24 августа застрелился маршал Сергей Федорович Ахромеев. 26 августа управделами ЦК КПСС Николай Кручина выбросился с балкона пятого этажа своей квартиры…

25 декабря 1991 года Борис Ельцин получил всю полноту президентской власти в России в связи с отставкой президента СССР Михаила Горбачева и фактическим распадом некогда огромной державы – Союза Советских Социалистических Республик.

В страну пришло новое время, у руля встали новые люди.

Тридцать соток

Теперь очередь за идеями свежими, прорывными. С предложением о самостоятельном строительстве жилья Вячеслав Заренков и отправился к мэру Санкт-Петербурга. Анатолий Собчак был человеком доступным, открытым для идей и людей, и по пятницам вел прием населения. Анатолий Яковлевич воспринял предложение Заренкова хорошо, позитивно.

– Но вы должны что-то выделить городу, – отметил резонно. – Мы даем вам участок под застройку, а вы нам 7 % жилья.

Вскоре (тогда это делалось быстро!) появился приказ главы города о выделении тридцати соток земли под строительство 18-этажного кирпичного дома по адресу Комендантский проспект, 39.

Банк «Петровский»

Дело оставалось за малым: где взять деньги? Выражаясь языком бизнеса, как привлечь инвестиции? Пошли в банк «Петровский». Стали думать и обсуждать. Сошлись на том, что банк будет искать клиентов, желающих приобрести квартиры. Клиенты открывают счета, кладут на них деньги, которые затем «Петровский» перечисляет в компанию Заренкова.

– Мы вам платим – вы строите, – кратко сформулировал суть схемы управляющий, господин Головин.

В это время Елена Говорова, подруга Галины Заренковой, работала здесь начальником валютного отдела. На своем месте она тоже внесла вклад в общее дело строительства. Свой человек в банке в те времена – это не сегодняшний безликий менеджер-винтик. Лена могла дать ценный совет или подстраховать, это было немало.

К тому же у нее имелись друзья. А, как известно, человек всегда покупает у того, кого знает. Друзья Говоровой становились клиентами Заренкова. Наверное, в тот период полсотни ее знакомых купили квартиры в компании «ЛенСпецСМУ».

– Слава, тут коллега моя говорит, что у нее всего полторы тысячи долларов и она хочет купить квартиру.

– Лена, нам и эти деньги нужны. Составим для твоей коллеги график платежей, пока будет строиться дом, она как раз рассчитается. Так что, пусть вносит полторы тысячи как предоплату.

Было понятно, что банк в этой схеме всего лишь посредник, имеющий с каждой сделки процент. Но деваться некуда. У «Петровского» были клиенты, а у Заренкова их не было.

Они держались на небольших частных заказах. В 1993 году в Лахте установили ангар и залили фундамент под производственный блок, как-то пережили зиму. Весной приобрели пилораму «Р-63» и станок четырехсторонней обработки древесины. Все это стоило приличных денег. Подвели электричество, закупили лес, завизжала пила. Весной 1994 года здесь начали делать деревянные оконные рамы, наличники и все, что требовалось для их первого дома на Комендатском.

Туго, со скрипом раскручивался строительный маховик. Вот прораб не уследил и нижний каркас арматуры фундамента оказался не забетонированным. Может, подумал, что так проскочит, что не заметят. Но, конечно, ошибся. В прежние времена «диктатор» Заренков серьезно бы оторвался, шкуру снял бы с прораба. Но теперь он изменился. Тот первый «звонок» и время последовавших за этим раздумий сделали Вячеслава Адамовича спокойней, терпимей к людям. Тогда он четко осознал, что работа – это не вся жизнь. В жизни должно оставаться место для простых человеческих радостей, для счастья. Тогда же он вывел свою формулу этого состояния: «Счастье – это когда человек живет в гармонии с самим собой и с внешним миром – природой, животным миром, человеческим обществом. Злодей и плохой человек не может быть счастлив, потому что, оставаясь наедине с самим собой, он в итоге остается со злодеем и плохим человеком. И это его губит».

Теперь Заренкова все чаще называли уважительно «Шеф», иногда – «Адамыч». Но не «диктатор».

Да, прораб допустил серьезное нарушение, но унижать человека не стоит. Шеф всех собрал у себя.

– Кто считает себя виновным в допущенном браке, того я жду здесь, в бытовке, через час, – без крика сказал директор.

Виноватые нашлись и были уволены «за плохую организацию работы на нулевом цикле».

– Ну как такое возможно? – возмущался машинист башенного крана Валера Большаков. – Я бы им руки поотрывал! Да я бы их стер в порошок…

У Заренкова был свой подход, свои правила, которые он выработал за долгие годы работы. Состояли они из семи пунктов. За каждым – его личный опыт, «сын ошибок трудных».

1. К каждому сотруднику относиться с уважением и никогда не унижать его человеческое достоинство.

2. Назначать сотруднику вознаграждение (зарплату и премии) только в зависимости от его вклада в работу компании. Никакого кумовства.

3. Никогда не оценивать работу сотрудника по лизоблюдству, болтовне, самовосхвалению. Со всеми держать одинаковую дистанцию.

4. Всегда предоставлять сотруднику положенный по законодательству отпуск в то время, в которое он желает.

5. Если сотрудник подал заявление на увольнение, всегда удовлетворять его заявление, не поддаваться на шантаж по типу, «если вы повысите зарплату, то я останусь».

6. В случае если в компании между двумя сотрудниками возникают конфликты, после двух предупреждений увольнять обоих, какие бы ценные они ни были. Никогда не делать выбор в пользу одного из них.

7. Никогда не принимать на работу сотрудника, ранее уволенного из компании.

Шуба

«Все конфликты в частной жизни и в мире происходят от неумения и нежелания разговаривать. И слышать друг друга. Все конфликты в частной жизни и в мире можно решить путем переговоров. Главное – научиться слушать и слышать другого», – записал в своем дневнике Заренков.

Конфликтов было, действительно, море. Казалось, из них соткана повседневная жизнь.

– Люда, надо срочно в банк съездить, платежки готовы! Я даю тебе «ЗИЛ», на нем туда и обратно! – торопил шеф сотрудницу.

– Как я поеду в своей новой шубе на грузовике? – возмутилась кассир. Она первый раз пришла на работу в обновке, шуба искусственная, но красивая, модная по тому времени.

Вячеслав Адамович промолчал, вышел. Вошел и положил на стол стопочку мелочи.

– Это тебе на метро! Успеешь вернуться до перерыва.

ДДУ

Был фундамент, окруженный забором, разбитая грузовиками грунтовка, по которой, увязая в грязи, туда-сюда напористо двигалась техника, зло и весело подгоняли и подправляли друг друга задорным матом рабочие, метались снопы искр от сварочных аппаратов, как голова аиста крутилась стрела башенного крана – здесь кипела настоящая жизнь.

За этой жизнью с интересом наблюдали проходящие люди. И время от времени кто-то решался заглянуть в прорабский вагончик: «А какие здесь будут квартиры? А когда? Сколько стоит?»

Заренков хотел работать с этими людьми напрямую, без банка-посредника. И поэтому вот уже пару недель вынашивал мысль, которая, созрев окончательно, обрела жизнь в документе. Вячеслав Адамович составлял первый в современной России договор долевого участия (ДДУ).

Эта идея витала в воздухе. Ее надо было выхватить из эфирного пространства и правильно «приземлить» на бумаге.

«Каждому – по квартире!» – под такими транспарантами тысячи могут собраться. Это лозунг архиважнейший для современного человека. Но что, если хочется, а не хватает? Тогда гражданин становится дольщиком жилого строительства и деньги вносит частями!

Таким образом, он напрямую финансирует стройку!

Мысль настолько простая, что, будучи выраженной юридическим языком, она помещалась всего на одном листе бумаги. Две трети печаталось на машинке, одна треть заполнялась от руки. Никаких особых нюансов и словесной эквилибристики.

Компания «ЛенСпецСМУ», действующая на основании Устава, с одной стороны и гражданин Длинный Прочерк для указания фамилии и паспортных данных с другой стороны. Компания строит – гражданин вносит деньги частями, в размере и в сроки – Короткие Прочерки, подписи, дата.

Однокомнатная квартира в доме на Комендантском стоила 11 тысяч долларов, двухкомнатная – восемнадцать, трехкомнатная – двадцать тысяч долларов США. Расчеты в валюте, понятное дело, были запрещены, но рубль вел себя безобразно – отвязно и непредсказуемо. Однако, назови цену в долларах – сразу осудят. В рублях – выйдет себе дороже. Поэтому Заренков привязал стоимость квадратных метров к условным единицам, у. е. Условная единица условно равнялась доллару. Это изобретение, наверное, можно было бы запатентовать. Оно стало и решением, и спасением для многих в те времена. Газета «Деловой Петербург» опубликовала статью под названием «Компания «ЛенСпецСМУ» изобрела собственную валюту».

Атомный ледокол «Ленин» вскрыл брюхо нетронутых льдин, и за ним по воде побежали кораблики. Точно так же Вячеслав Заренков шел впереди: его уникальные решения с ДДУ и УЕ дали жилому строительству новую жизнь.

Инвестиционный отдел

«Учитесь общаться. В любой беседе будьте корректны, интеллигентны и дипломатичны. Не оскорбляйте человека резкими высказываниями», – записал в дневнике Заренков.

– И что же мы, каждый договор будем на печатной машинке печатать? – возмущался Говоров. – Скоро к нам такие деньжищи сюда потекут, а мы не можем купить компьютер!

Вячеслав Адамович купил. Распечатали сразу кипу договоров ДДУ. Тех самых, которые составил генеральный директор, договора на участие в долевом строительстве.

И отдельно на листе крупным шрифтом: ИНВЕСТИЦИОННЫЙ ОТДЕЛ. Бумагу торжественно приклеили снаружи входной двери в офисе.

– Все, теперь пойдут инвестиции! – потирал Иванов ладоши.

Вошел Заренков.

– Вы бы подумали, где нам рекламу дать, «инвестиционный отдел», – сказал он с легкой иронией. – Может, листовочки на остановках расклеить?

– Много не наклеим, да и не солидно. Лучше сразу в редакцию. Дадим рекламу в «Смене» и в «Вечернем Ленинграде».

Тоненькой струйкой потекли к ним клиенты. Первыми стали кооператоры, которые уже научились зарабатывать деньги и думали об улучшении жилищных условий.

– А теперь, пожалуйста, в кассу, прямо по коридору, – рулил клиентским потоком Говоров, заполнив очередной договор.

И снова шеф на пороге.

– Вы можете делать все то же самое, только быстрее? Быстрее!

Силы небесные

Строительство само по себе – почти чудо. Акт созидания из небытия, когда усилием воли рождается нечто геометрически стройное, инженерно согласованное и дополненное коммуникациями. А уж строительство в эпоху бартерных схем и цепочек – особая ипостась. Когда иссякают ресурсы и кажется, что дальше никак, тогда включаются небесные силы.

Порой они являются в самом неожиданном облике.

С раннего утра Вячеслав Адамович сидел в своем кабинете, записывая очередную главку своих «Мыслей вслух»: «Излучая среди окружающих позитив, вы получаете в ответ многократно отраженный позитив. Излучая негатив, вы получите многократно отраженный негатив. Всегда будьте позитивны!»

Да, но где взять столько позитива? Когда море проблем и деньги нужны позарез, просто срочно!

И тут вошла женщина. Красная кепочка, вязаная, наверное, лет десять назад. Зеленая мятая куртка. Два столь знакомых, близких православному Петербургу цвета, – зеленый и красный. Когда-то они сочетались в мундире офицеров Преображенского полка, в котором служил муж святой блаженной Ксении Петербуржской. А потом эти цвета перешли на ее икону.

Посетительница в красно-зеленом имела вид странный, а возраст совершенно неопределенный.

– Здравствуйте, я ищу работу штукатура, – сказала она. Странно, что ее пропустили прямо к нему, а не в отдел кадров. Куда смотрела секретарь Ирина Сысоева? – Я очень хотела бы работать в вашей организации.

– Но нам не нужны штукатуры, – отозвался Заренков, стараясь излучать позитив. – Эти работы выполняет подрядная организация.

Казалось бы, разговор кончен. Но девушка или женщина или почти старушка – ну никак невозможно понять, – оказалась упрямой и разговорчивой, уходить она не собиралась.

– А какие вы строите дома? А квартиры у вас с отделкой? И сколько стоят?

Вячеслав Адамович добросовестно все рассказал, понимая, что тратит время впустую.