скачать книгу бесплатно
– Глянь-ка, куда это Соломки бегут?
Побежали домой. Жили они по соседству.
С восьмого по десятый класс сельских ребят обучали вождению трактора. По окончании выдавалось удостоверение тракториста-машиниста широкого профиля. Это удостоверение как лучшая рекомендация для работы в колхозе.
– Научитесь, всему сразу научитесь, когда пойдете в колхоз, – важно рассуждал педагог-тракторист, обещая им мрачную перспективу. – Поэтому я, ребята, у вас экзамен принимать не буду. Его примет жизнь! А я просто всем поставлю «четверки». Согласны?
– Ура!
Кто думал тогда о среднем балле своего аттестата?
Больше думали о девчатах. Ждали выходного, чтобы пойти в клуб на танцы или на очередной киносеанс.
Все, танцы кончились.
Локня
В 1967 году Заренков окончил среднюю школу. К выпуску он начал готовиться заранее. Все предыдущее лето трудился в колхозе, заработал приличную сумму. На эти деньги родители купили ему плащ, достаточно модный по тому времени. Пиджак, брюки, ботинки и шляпу. Все парни носили шляпу, и он захотел. Получилось солидно.
Три товарища – два Соломки и Дмитриевич – решили держаться вместе. Они отправились поступать в Могилевский машиностроительный институт.
Абитуриенты поселились в общежитии. И первая же ночь стала для них серьезным экзаменом. Как только ребята легли в койки, на них ополчились клопы. В Ходулах клопов не было, а здесь целые полчища. Да такие голодные, такие жадные до молодой крови! Кусают нещадно. Что только не делала троица ночью – и матрасы свои перетряхивали, и отодвигали койки от стен на самый центр комнаты. Но насекомые проявляли изобретательность и настойчивость. Они забирались на потолок и пикировали на абитуру сверху. Поспать не удалось.
Помятые и злые они чесались с утра.
– Что это за институт? Как здесь можно учиться?
– Может, и не стоит сюда поступать?
Но шутки шутками, а экзамены сдавать надо. Первый экзамен – сочинение. Вячеслав получил «четверку». Второй – химия. Снова «четыре». Третий – физика. «Три!» Остался последний, его любимая математика. Предмет, который он знал на «отлично».
Заренков спокойно вытащил билет, взглянул на него и обрадовался: так это пустяковые задачки! Сел за парту, только начал писать, и тут сосед справа – помоги! Решил задачу соседу. Сосед слева – помоги! Решил и ему. Взглянул на часы – десять минут до сдачи заданий. Быстро все написал и сдал работу экзаменатору.
И вдруг кольнуло: ошибка!
– Можно я исправлю немного?
– Нет!
До общежития Слава плелся сам не свой: «Ну как же так!» Утром выставили оценки. Ему – «три». Все, баллов Заренков не набрал. Друзья уехали домой, не дожидаясь списков о зачислении. Это потом уже, когда Заренков стал профессором, Могилевский институт приглашал его читать лекции.
А тогда был крах всех мечтаний.
Что дальше? Куда идти? Душа металась, мысли кипели, но выхода не было. Пришлось осень и зиму работать в колхозе…
Однако, сколько станций уже за спиной! За окном пронеслись Сущево, Дедовичи, Дно, Сольце и Батецкая. Поезд заскрипел и напрягся. Мощные мускулы тормозов сдавили колеса, и внутри тоже все сжалось: приехали!
Ленинград
Вячеслав планировал поступить в ПТУ или устроиться на завод, обивал ноги в большом чужом городе, но везде требовалась прописка и паспорт, которого… не было. Жителям деревень в то время его не выдавали, чтобы они не бежали в город.
Старший брат Виктор приютил у себя, здесь можно было пожить какое-то время. Но у брата семья и ребенок, каждый квадратный метр жилой площади на счету, а тут еще он… Надо что-то решать.
– Давай-ка ты лучше к нам на стройку! – посоветовал Виктор.
Когда-то отец брал Славу с собой на стройку в Оршу. Хотел показать, чем занимается, как нелегок его строительный хлеб.
– Смотри, сынок, запоминай. Будешь плохо учиться, придется вот так же месить лопатой раствор…
И вот он стоял перед выбором. С одной стороны, неприятие профессии строителя, которое ассоциировалось с той детской экскурсией. Да ведь и учился он хорошо, в институт поступал. Не поступил по досадной оплошности. А с другой стороны, дороги назад нет. Как выяснилось, только в строительной организации можно получить лимитную прописку и койко-место в общежитии…
Осенью 1968 года 17-летнего Вячеслава Заренкова приняли на работу в Строительное управление 92 (СУ-92) треста 39 на должность арматурщика второго разряда.
Место в общежитии дали.
Он начал работать. Тяжело, очень тяжело было первое время.
По восемь часов тягать железные прутья, тяжелые, упругие, неповоротливые. Промозглый ветер и дождь. Сапоги утопают то в грязи, то в цементе. Перчатки промокают и рвутся. Ладони стираются в кровь. Но Слава подбадривал себя: «Не привыкать!» Да, это чем-то напоминало начальную школу, когда он таскал по снегу, почти босиком, дрова на возок. Да и в колхозе работа не мед.
Не привыкать!
За день Заренков так нарабатывался, что проваливался в сон быстрее, чем голова падала на подушку. До отбоя еще с соседями по общежитию успевал пообщаться, взрослые разговоры послушать – вот, где реальная школа!
В комнате Вячеслав был самым «зеленым». Всем мужикам под тридцать и даже за тридцать, а ему – страшно сказать. Семнадцать! Как огурчик на грядке.
Тут такого наслушаешься – в книгах не прочитаешь!
Пришло время первой зарплаты. На руки выдали сто восемь рублей. Жить можно. Постепенно страх перед стройкой пропадал, улетучивался. На смену приходил интерес, азарт, вовлеченность. Молодой арматурщик начал самостоятельно и довольно легко разбираться в сложных чертежах и с удовлетворением ощущал, как тело набирается силы и крепнет. Но главное – он стал думать иначе. Он, рабочий, ставил себя на место своего бригадира и думал как бригадир: что не так? Что бы он изменил? Как бы организовал рабочий процесс? Вячеслав стал испытывать удовлетворение от реальных результатов труда. С вечера планировал себе задачи на завтра. Словом, втянулся.
Но месяца через два так потянуло домой, неотвратимо и ностальгически потянуло, с защемлением сердца. Вспоминалась мама, как она гладила его, златоглавого, по макушке, садясь ночью на край кровати. И отец, который никогда не учил его жизни словами – только примером. И сестра Валя, его верный хвостик…
Многое вспоминалось, но уже в других красках. Как будто ему показывали картинки из давнего прошлого, картинки прекрасные, но уже не понятно – он на них или не он.
С третьей зарплаты Вячеслав купил телевизор и прямым поездом «Ленинград-Орша» повез подарок домой. От Орши до Ходулов на автобусе. И радость встречи, суета, последние новости…
– Это ж у нас теперь второй телевизор в деревне! – с гордостью констатировал Адам Алексеевич, распаковывая черно-белый «Рубин». – Первый у колхозного бригадира Евгения Дмитриевича.
Выходной пролетел, как стрела башенного крана – вжик, и бадья с раствором уже наверху! Вжик, и пора на работу.
Он опять у калитки. И ему, возмужавшему, взрослому, на прощание мама дает три рубля. Почему так трогает этот простой, почти неуловимый жест?
– На вот, сынок, возьми на дорогу.
И сейчас, и через год, и через пять она, прощаясь, давала свой «рублик». А если не брал, то совала в карман. Этот бережно сложенный пополам «троячок» хотелось сохранить подольше или вовсе не тратить. Он тратил, а слова ее в памяти сохранял.
«Сынок, для людей делай так, как хочешь, чтобы они для тебя делали».
Это запомнилось от мамы.
«Не образование главное для человека, главное – это житейская смекалка и мудрость», – это уже от отца.
Все-таки интересно было бы с ними поговорить, узнать поближе родителей, но все не находилось времени для задушевных разговоров. В деревне надо работать. Да и в городе тоже.
Ведь пощады от Ленинграда не жди. Все работа, работа…
Галина
Но не только она. В конце осени 1968 года Виктор Соломатин, сосед по комнате, предупредил:
– Слава, к нам в субботу девчата придут. Сестра моя Валя с подругой. Они с мельничного комбината, живут тут поблизости.
Девчата пришли, Валя и Галя.
Соломатин был интересным мужчиной. В армии отслужил, здорово играл на гитаре и пел. Галина сидела и слушала его открыв рот. Витя ей сразу понравился. Они решили куда-нибудь сходить вместе, компанией.
– Например, на каток!
14 декабря 1968 года Галине Юнисовой исполнилось двадцать. Красивая цифра, возраст, сулящий счастливую будущность. И уже через день-другой они встретились на катке в парке. Брались за руки и катились, катились! Уставшие, заходили в буфет, Витя угощал лимонадом, покупал конфеты, и снова на лед. Вячеслав тоже пришел. Но Галя почти не обращала на него внимания. Хотя чувствовала, – что же это за орган такой, который включается на расстоянии? – как-то чувствовала, не приближаясь к Славику и почти не общаясь с ним, что вот точно, сейчас, этим вечером, на этом катке, он влюбился в нее.
– Точно влюбился! – подтвердила вечером Валя.
Время начало ускоряться. 15 декабря, 20 декабря, 25 – оно набирало темп, приближая Юнисову к Новому году. Что ни день свободный, то Галина с подругой Валей шла в гости к Виктору. К ним-то в гости никак! В женском общежитии коридорного типа на входе сидел грозный вахтер и каждого строго спрашивал: «К кому? А зачем?» Чужой не пройдет! На Троицком поле общага была квартирного типа. Виктор жил в комнате площадью пятнадцать квадратных метров. Не один, конечно, ребят было трое. А в соседней комнате, десятиметровой, жил Слава с соседом.
Слава заходил в гости выпить чайку и поглазеть на Галину.
Встречать новый, 1969 год, решили здесь же. Наготовили всевозможных закусок, сели за стол, дождались боя курантов, пригубили шампанское. Виктор активно ухаживал за Галиной: стул придвинуть, портвейна подлить, песню сыграть.
– Ну, какую желаете? – и проводил по струнам рукой.
– Хочу «Горы далекие»!
И звучала гитара, и пластинки крутили, и твист танцевали, и был у Заренкова характер, который не позволял пасовать перед трудностями. Галина ему очень нравилась, он не отступал. Слава умело подстроил так, что Галина осталась с ним наедине. И тогда он ее поцеловал.
Ах, если б умел!
Не распухли бы губы от его поцелуев!
Галина ринулась в ванную, чтобы остудить лицо холодной водой, а Слава за ней, и дверь на замочек. Виктор начал стучать кулаком по хрупкой двери. Замок отлетел, он вошел, грозный, злой.
– Значит, так?
Виктор знал себе цену. Он был уверен, что любая девушка за ним побежит, лишь помани. Не Галина, значит, другая. Подумаешь!
– Теперь между нами все кончилось, – строго сказал девушке Соломатин.
А со Славой все началось.
Бригадир
В начале марта 1969 года, накануне своего восемнадцатилетия, Вячеслава Заренкова выбрали (а не назначили!) бригадиром специальной бригады. Одиннадцать мужиков в коллективе. Все взрослые, отслужившие в армии, кто-то уже обзавелся семьей и детьми, плохими привычками, заматерел в кости и в плечах. И вот тебе на! Над ними новый начальник. Не великий, если рассматривать иерархию должностей в строительной отрасли, но все-таки – бригадир!
– Это дело надо отметить, – ядовито отреагировал Владимир, тридцатилетний рабочий, крепкий детина. Время приближалось к обеду. Выпить по стопке на перерыве это не грех. Меси да носи, тут трезвость особая не нужна. Мужики привычно скинулись по рублю.
– Бригадир, сгоняй за закуской. Колбаски, хлебушка и три «Столичной». Обмоем твой взлет, – Владимир ехидно хохотнул и протянул Вячеславу скомканные купюры. – Сегодня гульнем!
Парень вскипел. Это его задевало. Но сдержался, взял деньги, ушел.
На обратной дороге Вячеслав подобрал кусок арматуры, короткий, в полметра, металлический прут, засунул его себе сзади за пояс.
Вернувшись, как ни в чем не бывало, расстелил газетку, нарезал хлеба и колбасы. Чуть поодаль поставил три бутылки спиртного. Мужики, теперь уже члены ЕГО бригады, собрались к столу.
– Шаришь, салапет! – одобрительно крякнул Володя. – А ничего у нас бригадир, да, мужики? С таким работа пойдет!
И снова засмеялся недобро.
В этот миг Вячеслав неуловимым движением выхватил из-за спины арматурину и хрястнул ею по бутылям. Звон стекла, похожий на хруст хрустальных костей, и драгоценная жидкость растеклась по грязному полу бытовки.
– Ты что? Да ты совсем обалдел? – и дальше эпитеты и эвфемизмы, выражающие отношение рабочего класса к революционным маневрам младшего товарища и коллеги.
Владимир буром попер на Заренкова, готовя широкий замах, но тот коротким движением все того же прута огрел его пару раз по бокам. Огулял, как корову, кнутом и пружинисто отскочил, меняя траекторию боя. Он держал «оружие» наготове – еще шаг, и повторит свой прием.
В этот миг кто-то из мужиков что-то понял, кто-то понять не успел, но мысль зародилась, пошла по нейронной цепи, блокируя резкие движения и ненужную речевую активность.
– На рабочем месте пить никто не будет! – твердо сказал Вячеслав. – Кому не понятно? Я повторю! Никто, никогда!
Как-то всем стало не по себе. Кусок в горло не лез.
Так молодой бригадир сказал свое слово. Поставил себя как мужчина.
– Молодец, Славка! – сказал вечером Соломатин. Слух о смелом поступке молодого бригадира быстро разнесся по общежитию. – Настоящий мужик, у нас в армии таких уважали!
Нет, он не злился за то, что Заренков отбил у него Галину.
– У меня таких еще миллион будет! – уверенно говорил Виктор.
– А мне миллион не нужен, – отвечал Вячеслав. – Мне нужна только одна.
Рациональное мышление
Бригадир Заренков внимательно изучал документы, чертежи, проекты, таблицы замен. Всматриваясь в них, старался добраться до сути, увидеть в лабиринтах линий и цифр логику и здравый смысл. Вот, например, арматурные конструкции. Как известно, есть арматура несущая, а есть вспомогательная. Если посмотреть в проект, там указано: диаметр вспомогательной арматуры должен составлять от двенадцати до четырнадцати миллиметров. Но какая в этом необходимость? Ведь она является всего лишь связующим звеном конструкции! В таком случае целесообразнее применять арматуру диаметром не четырнадцать, а шесть миллиметров, и шаг между металлическими прутьями можно делать шире, не двести, а триста миллиметров. И даже в пересчете на один промышленный объект – а это тысячи метров арматуры! – экономия металла получается солидная. Не сотни килограммов, а тонны!
Бригадир изложил свои соображения в рационализаторском предложении, и оно было принято руководством, за что Заренкова на День строителя наградили почетной грамотой и денежной премией.
За первым рационализаторским предложением последовало второе, и третье, и десятое. Вячеслав к каждому этапу, к каждой фазе строительных работ относился… не как бригадир. Все-таки у бригадира есть свои границы ответственности, довольно узкие, а он выходил за них. Смотрел выше, думал шире. Обнаруживая проблему, он анализировал ее с позиций мастера или даже прораба: а как бы я поступил? Как правильнее, эффективнее, рациональнее? Этот процесс было уже не остановить. За рацпредложениями пошли изобретения – настоящие изобретения, на которые в Москве оформлялись патенты. Но это уже потом, потом…
Восемнадцать
Двадцать восьмого марта 1969 года Вячеслав Заренков пригласил на свой восемнадцатый день рождения друзей по общежитию и Галину с двумя девушками, Валей и Машей. Галя купила для именинника скромный букет красных тюльпанов. Подарила, сели за стол.
