скачать книгу бесплатно
– О! Юльчик! Спасибо. И тебя с праздником. Все нормально, даже не переживай. У нас тут соревнования по фрирайду намечаются. Нужен медик, который уверенно стоит на лыжах. Так что давай, бери билет, остальное с меня, – Саша говорил так, словно давно ждал этого звонка.
– Ура! – подобно Шурику, обнимающему удивленную Зину на последних кадрах фильма «Иван Васильевич меняет профессию», я укрылась тихим счастьем.
В прошедший период изгнания я спасалась рок-музыкой и разными фильмами. Однажды в видеопрокате на обложке одной из кассет увидела девушку в камуфляже, с которой нас различала разве что прическа – актриса была лысой. Фильм назывался «Солдат Джейн». После просмотра я твердо решила, что если вернусь на север, то как главная героиня побреюсь налысо, как бы принося жертву службе, которой мечтала посвятить жизнь.
На тех соревнованиях, о которых говорил Михалыч, парень на доске пропахал склон у самого финиша и, как это часто бывает у сноубордистов, сломал руку. Вся спортивная элита Хибин смотрела на мою сине-оранжевую фигурку, быстро и технично прилетевшую с исходной позиции на место происшествия. Осмотр, обезболивание, иммобилизация, транспортировка. После нехитрых, но нужных фрирайдеру мероприятий кировчане остались довольны. На вечерних посиделках у одного из спасателей я обратила внимание на словно ожидавшую меня машинку для стрижки волос.
– Илюха, сделай доброе дело – побрей меня налысо.
– Ты с ума сошла! Хочешь совсем попрощаться с женственностью?
– Побрей, а то придется самой. Я так решила. – Спорить было бесполезно, и машинка зажужжала, роняя на пол чуть вьющиеся каштановые пряди.
– Вылитая Солдат Джейн, ну просто одно лицо, – верещали подвыпившие спасатели. Это был комплимент еще и потому, что главную роль в том фильме играла Деми Мур.
Наутро, гарцуя на буранах по застругам родного перевала, мы мчались на базу за новыми приключениями. Я снова была в своей стихии, но, похоже, в новом качестве.
Глава 10. Тактическое свидание
Хотелось все время идти вперед, не останавливаясь на достигнутом в профессиональной подготовке. Следуя примеру отслужившего в ВДВ наставника, решила прыгнуть с парашютом. Благо, в семнадцать лет это уже разрешалось.
Ранним февральским утром, облаченная в любимый камуфляж, села на электричку до Серпухова. На аэродроме Дракино прошла недолгий практический инструктаж и, не успев испугаться, оказалась на борту зеленого, вползающего ввысь Ан-2. Светозвуковая сигнализация крякнула команду «Приготовиться», и только тогда, затянутая в подвесную систему парашюта Д-6, я осознала, что сейчас придется сделать шаг в небо. Момент ожидания оказался намного волнительнее самого воздушно-десантного па. И все же по команде «Пошел» я шагнула в бездну.
Прыгали в облака, и земли не было видно. Через несколько секунд, проведенных в молоке невесомости, я почувствовала долгожданный рывок сработавшей системы. Словно Кто-то схватил меня сзади за плечи сильной рукой, говоря: «Подожди. Ты мне еще здесь пригодишься». Раскрывшийся белый купол одуванчиком украсил выглядывающее из облаков небо. И тишина. Ни с чем не сравнимая, не нуждающаяся в нарушении тишина. В небе все было так очевидно, что звуки и не требовались.
Не скажу, что я заболела прыжками, но в Дракино стала частым гостем. Однажды после безуспешного ожидания погоды один из инструкторов предложил в следующую субботу поехать на другой аэродром, где организовывалось новое парашютное звено. Им нужен был прыгающий медик. Я с радостью согласилась, и мы стали работать в Пахомово. В новоиспеченной парашютной команде, как всегда, оказалась единственной девочкой, и двое молодых романтиков проявляли ко мне больше чем дружеский интерес. До сих пор не пойму, чем их привлекла лысая, одержимая службой Солдат Джейн. Внимание ребят оказалось приятно, но невзаимно. Слишком они были заурядны и юны.
Гораздо больше мне нравился комендант аэродрома. Лет сорока, но полностью седой, с немного косящим правым глазом, он выходил курить из своего вагончика и с интересом разглядывал как мы, расстелив столы [9 - Брезентовые полотна, которые стелят на землю перед укладкой парашюта для его защиты от грязи.] на полевой траве, укладывали круглые парашюты. Как-то разговорились, и выяснилось, что он служил наемником в Средней Африке в качестве санитара. Там и получил ранение в глаз.
– Заходи после ужина в гости, красавица. Покажу тебе фотки из Никарагуа, – шепнул мне Василий по дороге в столовую аэродрома, лежавшую через березовую рощу. Я удивленно улыбнулась, но промолчала. Руководителю звена явно бы не понравился такой расклад. Обычно после ужина он собирал команду на лавочке между вагончиками и устраивал разбор полетов. Анатолич хотел сделать из нас «крылатых» спортсменов, невзирая на то, что многим парашютистам нравились тусовка и простая романтика неба, а вовсе не спорт.
– Вопросы есть? Если нет, давайте сегодня без посиделок, завтра работать.
Ребята расползлись по балкам, а я в смятении не покидала лавку. Хотелось принять запретный плод и попасть «в гости» к Васе. Свежевыкрашенная в голубой цвет бытовка коменданта была окружена густыми кустами отцветшей сирени, но и через них было видно, как включился неяркий свет в маленьком окне, подтверждая приглашение.
– Юлька, чего сидишь? Иди отдыхай, – Анатолич строго смотрел то на меня, то на голубой вагончик, без сомнения подозревая о плане моих коварных действий.
– Спокойной ночи, Сергей Анатольевич, – нехотя я покинула лавку. Негативный настрой наставника не остужал мой пыл, а только разогревал. Нужно было подождать. Ровно через пятнадцать минут, сливаясь камуфляжным костюмом с темно-зеленой сенью бытовок, я вышла. Надежнее было заходить с тыла, то есть пройти вагончики один за другим сзади, выйти у голубого и быстро занять его. Как разведчик, шаг за шагом, я пробиралась и уже коснулась пахнувшей свежей краской стены, как что-то впереди заскрипело, и в свете единственного фонаря появился Анатолич. Он не видел меня, но явно чувствовал присутствие. Словно по команде «ложись», диверсантка припала к земле. Ветки кустов предательски затрещали. Я не столько боялась быть взятой с поличным, сколько хотела одержать победу в тактической схватке.
Озираясь по сторонам, командир звена выдвинулся в сторону моего вагончика и открыл дверь. Не найдя пропажу на штатном месте, он вынул из-за пазухи телефон. «О нет, сейчас будет мне звонить». Быстрым движением, не доставая моторолу из кармана, я нащупала выступающую кнопку off. Успела. Голос оператора сообщил инструктору, что абонент недоступен. Анатолич выругался, плюнул на землю и с грохотом закрыл изнутри дверь своего балка. Выждав еще немного, я пулей просвистела прямо с земли до заветной голубой бытовки.
– Добрый вечер. Прошу прощения за опоздание. Ужин давно кончился, но мне не терпится посмотреть ваш боевой альбом…
Так прошли июнь и июль. На большее я и не подписывалась, потому что в августе наступал сезон поисковых работ, и надо было спешить в Хибины. Там мои практические навыки по медицине стали пригождаться все чаще, а полевые повадки без труда вписывали в любой, традиционно мужской, коллектив.
Вскоре после моего приезда в Кировск группа, возглавляемая Череватым, рванула на водолазные работы на озеро Гирвас, недалеко от финской границы. Зеркальная гладь водоема манила и пугала одновременно. Тогда я не решилась попросить ребят погрузиться с ними. Местность представлялась настолько нехоженной, что непонятно было, как вообще здесь оказались искомые рыбаки. Позже я узнала, что эта каста подобно охотникам и грибникам, способна проникать даже в несуществующие на карте точки.
Тела двух мужчин и остатки деревянной лодки были найдены на третий день метрах в пятидесяти от противоположного берега. Любители рыбной ловли, вероятнее всего, попали в шторм на озере, и лодка перевернулась. Спасатели молча погрузили в буханку два тяжелых трупных мешка. Жаль, но водолазные работы часто заканчивались именно так. И это был успех. В противном случае объекты поисков навсегда оставались пропавшими без вести.
Глава 11. ПСР[10 - Поисково-спасательные работы.]на Умбе
Вернувшись в Кировск, мы с Михалычем перебирали снарягу, ожидая отправки на Куэльпорр, когда прозвучал сигнал:
– Череватый, зайдите к оперативному. – Мы переглянулись: тревожный голос из матюгальника не предвещал ничего хорошего.
– Так, Юльчик, собирайся как на Гирвас, сейчас поедем на Умбу. Там порог есть – Падун, двухкаскадный, перепад десять метров, категория сложности – четыре. Эти идиоты, – запыхавшийся Саша схватился одной рукой за рюкзак, другой за голову, – решили пройти без просмотра. В группе трое взрослых и семь детей. Четыре байдарки. Три перевернулись. Две девочки, семи и одиннадцати лет, без сознания, но вроде дышат.
– Ого. Надо спешить. Далеко это? – мы с Михалычем на бегу загружали оперативную газель.
– Час до Умбозера, потом на моторе пойдем до Падуна. Дальше придется обносить [11 - Проф. жарг., в водном туризме способ преодоления водного порога путем переноса суден, снаряжения и вещей по суше.], иначе никак. Это еще часа три, не меньше. Потом снова по воде подойдем к ним.
– Михалыч, а если сразу обнести с западной стороны, их ведь туда прибило? – подключился к обсуждению Саня Хохол, закидывая в газель потертый рюкзак.
– Да. Но мы там не пройдем с лодкой, там обрыв.
– Может, на веревках тогда лодку спустим, так быстрее будет? – предложил новенький спасатель Юра, запрыгивая в салон оперативки.
– Юрец, с ума не сходи. Не будет это быстрее. Мало того, придется тогда еще в лодку горку [12 - Проф. жарг., комплект для проведения ПСР с использованием веревок.] брать, а мы и так перегружены. Юлек, док в отпуске, ты вместо него едешь?
– А куда деваться? – Работы намечались серьезные: опыта оказания реанимационной помощи детям у меня не было. Думать, что там, как и на озере Гирвас, помощь уже не понадобится, не хотелось.
Было около пяти часов вечера, когда водитель газели помог нам выгрузиться под мостом через Умбу. Надули лодку, собрали мотор, загрузились. Полярный день и не думал смеркаться. Мы осторожно двинулись вниз по течению. Юрка с Хохлом, то и дело сменявшие друг друга на руле, продолжали спорить. Михалыч достал карту.
– Даже на карте Падун обозначен не как порог, а как водопад. Куда их, дурачков, понесло? Слов нет – одни маты. Юльчик, – Саша старался сдержать эмоции именно на этой фразе, – а ты трупные мешки из оперативки достала?
– Н-нет, а надо было? Мы вроде за живыми идем? – убеждая саму себя, протянула я.
– Хорошо бы, да вряд ли. Ладно, не будем пороть горячку, – Череватый снова погрузился в карту.
– Просто, чтоб ты знала, – поправляя курс, пояснил Хохол, – есть у нас в МЧС такая примета. Если возьмешь с собой трупный мешок, точно он не пригодится. А ежели забудешь – как пить дать, зажмурится кто-нибудь. Ладно, не дрейфь, – смягчился Хохол, глядя на мои огромные, полные негодования глаза, – это не мы решаем. Все в Божьих руках.
– Тогда какой толк от того, что мы туда идем? – пробурчала я.
– Работа такая. Делай, что должен, и будь что будет, – своей непреложной мудростью рассудил нас Михалыч. Далее шли молча до входа в порог, где пристали к восточному берегу, готовясь к обносу.
Тащить пришлось чуть меньше километра. Не сказать чтобы большая дистанция, но с грузом ее пришлось проходить короткими перебежками. Особенно тяжелым оказался громоздкий мотор. Как пророчески заметил Михалыч, провозились часа три.
На западный берег мы выдвинулись уже изрядно вымотанные. Он был гораздо круче восточного и окаймлял заводь, усмиряющую бурный поток. Она напоминала ту, в которой оказались мы с родителями пять лет назад, сплавляясь в Карелии по Ууксе. Тогда один из острых камней сильно пропорол левый баллон нашего тримарана. Все остались живы и здоровы, но горюшка хапнули.
Подходя ближе, мы увидели высыпавших на берег подростков. Они размахивали руками:
– Сюда! Сюда плывите!
Как только пришвартовались, Михалыч сразу отправил меня наверх с аптечкой. Открывшаяся картина была страшна и трогательна. Я подошла ближе. Тела двух девочек с признаками биологической смерти лежали друг от друга метрах в трех. Двое парней делали им непрямой массаж сердца и даже искусственную вентиляцию, после которой из легких вырывались наружу хрипы разных калибров. Видимо, их и приняли за дыхание звонившие. Еще по паре ребят стояли рядом с реаниматорами, готовясь на смену.
– Здравствуйте… – грустно улыбнулась я и начала внимательно осматривать тела. Двое бородатых мужчин и сильно заплаканная женщина смотрели на меня с надеждой. На скалистый берег уже поднялись Юра и Михалыч. После увиденного их глаза безнадежно потухли. Пауза затянулась.
– Вы все это время проводили реанимацию? Почти восемь часов, правильно? – начала я издалека.
– Да, мы качали их не переставая, а они вот так хрипели.
– Вижу, вы неплохо подготовлены. А воду из легких выливали?
– Да. Обеих переворачивали через колено, как нас дядя Андрей учил, – ребята посмотрели на одного из бородатых мужчин.
– Вы молодцы. Все делали правильно. Но порадовать вас нечем: девочки погибли, – мой голос дрожал, а руки тряслись. Бояться было уже нечего, и это был не страх, а боль и пронизывающее чувство сострадания. Подумать только: группа до последнего верила, что девочки живы, и, изнемогая от усталости, пыталась им помочь.
Две девушки в мокрых штормовках зарыдали на разные голоса. Один из качавших сделал последнее движение и, не отрывая рук, посмотрел в лицо умершей подруге. По его щекам потекли слезы. Парень медленно отполз в сторону, роняя их на каменистую землю. Второй парень продолжал качать ту девочку, которая, судя по всему, была младшей. Бородатый мужчина в камуфляже, по-видимому, дядя Андрей, подошел сзади к парню, положил руку на плечо:
– Витя, хватит.
– Нет! Этого не может быть. Она дышала. Вера. Вера! Проснись! – парень бил ладошками по окоченевшему личику, пока Михалыч одним движением не сгреб его в охапку. Прижав мальчика, Саша молча гладил его по голове. Осознав наконец, что произошло, женщина завыла и начала кататься по земле. Другой бородатый мужчина в очках, тяжело дыша и всплескивая руками, безуспешно пытался ее поднять. Вскоре она подскочила и ринулась поочередно обнимать уже укрытые Юркой какими-то куртками тела.
– Верочка! Я люблю тебя! Аленушка! Прости нас, дураков!
Череватый, не выпуская мальчика из рук, подошел к Андрею и начал негромко выяснять все обстоятельства происшествия.
– А каски-то хоть на ком-то из вас были? – со стороны берега подошел Хохол и, тяжело вздыхая, спросил у одного из ребят, который был на вид лет семнадцати.
– Да. На всех были. Но из воды мы их достали уже без касок. То ли ремни плохо затянули, то ли просто сорвало.
– Вы вообще откуда?
– Из Сергиева Посада. Из детского дома. Сергей Алексеевич… – подросток посмотрел на уже снявшего очки мужчину, продолжавшего попытки совладать с женщиной. – Наш директор. Ирина Юрьевна… – мальчик, с трудом сдерживая слезы, посмотрел на стенающую женщину. – Мама Алены и Веры и его жена.
– Твою дивизию… – хмуря брови, Хохол посмотрел на Михалыча. – Ну неужели нельзя было порог посмотреть?
– Тс-с-с… – Череватый поднес палец к губам, указывая на то, что сейчас не время выяснять отношения. – Юльчик! Займись ими! – продолжил наш командир, указывая на безутешных родителей.
Если бы ни его добрый приказ (бывают же такие), я не совладала бы с этой неминуемой драмой. Но все же минут через десять, дав пострадавшим нарыдаться, я с трудом отвела их чуть в сторону от страшной поляны и сделала каждому по уколу. Мне хотелось хоть как-то поддержать родителей, но слов не было. Ни одного. Решила просто молчать и быть рядом, пока спасатели связывались с полицией и грузили тела в лодку. Ирина то безучастно смотрела на происходящее, то вдруг начинала выть, глядя в небо. Мужчина сидел на пеньке, уронив голову на руки, и тихо подвывал жене в унисон. Несмотря на позднее, но светлое по-полярному время, с восточного берега подошел катамаран, и группе предложили помощь в эвакуации. Андрей, взявший временно командование на себя, взвесив все за и против, согласился.
Страшная история быстро облетела весь Кольский полуостров, и в ближайшем населенном пункте ниже по течению нас ждали сотрудники разных органов и журналисты. Первые полчаса до Капустного шли молча. Из-под банки [13 - Лавочки на судне.], на которой я сидела, выглядывали маленькие белые кроссовки младшей девочки. Урок на счет трупных мешков был усвоен на всю жизнь. Серая дымка окутывала спокойную в этом течении, часто переходящую в плесы Умбу.
– Что-то совсем взгрустнулось, товарищи! – Хохол с намеком посмотрел на рюкзак Михалыча. Череватый одобрительно кивнул, доставая кожаный чехол с рюмками и плоскую назовскую [14 - НАЗ – носимый аварийный запас.] флягу.
– Помянем, – выпили, не чокаясь, и снова замолчали.
– А ведь могли бы жить и жить. Замуж выйти, детей родить, – тихо, как бы размышляя вслух, пробурчал Хохол.
– А каково родителям? Сами по глупости дочерей на смерть привели. Обеих сразу. Не хотел бы я оказаться на их месте, – так же размышляя вслух, поежился Юра.
– Может, еще по одной? – стараясь разрядить обстановку, грустно подняла брови я.
– Предложение, подкупающее своей новизной, – Михалыч подмигнул и снова достал аварийный запас.
Это были тяжелые ПСРы. Мы с Череватым вспоминали о них при каждой встрече, то разбирая ошибки и возможные варианты развития, то просто тихо поднимая третий тост. Конец лета после Умбы выдался на редкость спокойным, давая нам насладиться. В Москву я вернулась уже не той, что была. Многое переосмыслила, но служить в МЧС хотела все больше. Осенью и зимой кропотливо занималась учебой, понимая, что недоученные мною темы могут кому-то стоить жизни.
Глава 12. Третий сын. Лавина
– Сашка! Красота-то какая… – восхищалась я полярной елью в длинной белой шубе. Ранней весной Михалыч взял две недели отпуска и повел меня в зимний поход по Хибинам. Учил выживанию, ориентированию, разным спецназовским штучкам. В этой небольшой экспедиции он много рассказывал о своей юности, о родителях – ссыльных казаках, о службе в Пскове. Как после армии работал машинистом электровоза и между сменами бегал с ружьем по горам. Как встретил свою Марину и вырастил двух сыновей.
– Знаешь, Юльчик. А ведь ты – мой третий сын, – сказал Михалыч в один из вечеров у разведенного с одной спички костра.
– Буду стараться быть достойной, папка. – Улыбаясь друг другу, мы немного помолчали, а потом затянули:
Прикорнуло солнце над хребтом горбатым.
Прикорнуло в полночь над Кировабадом.
А с рассветом снова на незримых тропах
Меж землей и небом нам качаться в стропах…
Потом было еще несколько зимних поисковых. Помню, как после вторых я дрожала под горячим душем на базе ровно час и не могла отогреться, а перед глазами стояли пять пар красных точек, сопровождавших нас по утопающей в снегу тайге до самого города. Были это волки, росомахи, медведи или просто глюки – сейчас сложно сказать.
После недолгого пребывания в Москве и сдачи зачетов по узким специальностям я вернулась на Куэльпорр. Снова подтянул Саша. На сборах по горнолыжной подготовке с питерцами нужен был инструктор. Неделя выдалась славная. Ребята оказались способными, а апрельская погода радовала солнышком. Оставшиеся от десяти запланированных три дня Череватый решил посвятить лавинной подготовке.
– Конец марта и апрель в Хибинах – самая лавиноопасная пора. Днем солнце во всю греет, а ночью подмораживает и порой довольно сильно. Смотрите, что со снегом происходит… – Михалыч подцепил лавинной лопатой небольшой мерзлый пласт и стал осматривать его с торца. Неоднородная структура была видна невооруженным глазом.
Обсудив теорию, группа перешла к практике. Тренировались поиску с помощью приборов, осваивали зондирование. К базе на обед подошли часам к двум, когда старший смены на Куэльпорре выбежал из домика.
– Лавина в Расстрельном. Четыре сноубордиста решили по пухляку покататься. Ваши земляки, кстати, – коротко посмотрев на жителей культурной столицы, спасатель продолжал докладывать Михалычу: – В 13:30 поднялись на гребень. Первый зачем-то траверс начал. Вот и подрезали. Один руку сломал. Доехал до самого низу, ни разу не уйдя под поток. Он и вызвал. Троих искать надо. Отряд по тревоге подняли. Твою группу шеф тоже сказал отправлять.
– Принял, понял. Ну что, ребятишки, вот вам и лавинная подготовка! – слегка посмеиваясь, развел руками Михалыч.
На место мы прибыли на трех снегоходах как раз к заходу солнца. Техники и личного состава в зону ЧС нагнали прилично. За полосатой оградительной лентой, многократно превышая оцепление по высоте, виднелся уже затвердевший конус выноса.
– Ни х.. себе! – кто-то из питерцев не смог сдержать эмоции. Подняв глаза на склон, в набегающих сумерках еще можно было различить исполинские масштабы предстоящей работы. Все эти несчитанные кубометры нам предстояло не только заколоть зондами и перелопатить, но и просеять при необходимости. Делать это нужно было быстро, ведь погребенные под снегом еще могли быть живы.
Всю ночь, то потея, то замерзая, отряд, разделившись на группы, старался отбить у лавины горе-экстремалов. Уколами зондов мы словно пытали ее, как огромного кита, требуя вернуть нам ребят, и желательно живыми.
С рассветом подтянулась подмога из Питера, Мурманска, Мончегорска и Кандалакши. Спасатели, лавинщики, кинологи и много добровольцев из местных спортсменов. Настало время отдыха нашей группы. Выдвинулись в отряд на шесть часов, из которых не проспали ни минуты. Впервые я ощутила, что можно устать настолько, что невозможно уснуть. Вторым врагом сна, конечно, был коктейль эмоций.
К 18:00 мы снова выдвинулись на поиски. От зондов на руках появились мозоли, а плечи неприятно гудели, утопая в молочной кислоте. Мы приняли на душу и пытались заснуть после очередной смены. Но перед глазами, привыкшими вглядываться в снежную массу, стояла белая пелена. Так прошли три дня. На утро четвертого я, понимая, что без допинга нам не выстоять, с рюкзаком отправилась в ближайший магазин за энергетиками.
– Лавинщики последние забрали. Это сейчас после водки самый востребованный в городе товар.
– Тогда «Колу», пожалуйста. Мы ж с вами на Кольском, – устало шутила я.
Добавив в кока-колу изрядное количество кофе и приняв микстуру, мы продолжили работы. Солнце грело все сильнее. Голова подкруживалась.
– Есть! – мурманский спасатель Володя поднял руку вверх. К нему ринулась группа с лопатами и мы с доктором. Сноубордист был упокоен под тремя метрами снега. Его насквозь отмороженное тело было закручено винтом. Похоже, он недолго мучился. К вечеру поочередно нашли еще двоих. Примерно по такому же сценарию. Репортеры с пушистыми микрофонами, вооруженная полиция. Усталость, ставшая состоянием души. Все как всегда.
– Мы похоронное бюро – мы спасотряд! – чеканя согласные, в один голос хрипели мы с ребятами под гитару на вечерних посиделках. Белая пелена и два десятка красных роз, принесенных кем-то на место, где нашли девушку-сноубордистку, не спешили покидать внутренний взор группы, словно он был у нас один на всех.
В Москву я снова вернулась немного другой, повзрослевшей. Физическое развитие догоняло моральное. Совершеннолетие явилось веским основанием сесть за руль. Кировчане давно дали несколько плодотворных уроков вождения, и автошкола не понадобилась. За пару дней до получения прав с помощью одного из друзей байкерской тусовки я пригнала во двор старую белую «Ниву-21213» мохнатого года выпуска. А через неделю уже мчалась на ней по трассе со скоростью сто двадцать километров в час. Мишка и его друг из гаража научили простейшим лайфхакам автомеханики. Поменять катушку зажигания, свечи или коммутатор для меня стало вполне рутинной манипуляцией. Лето свалилось с неба внезапной жарой. Впереди были выпускные экзамены.
Глава 13. Реанимация
