скачать книгу бесплатно
Возвращение на родину или побег Е.В. Васьковского в Польшу
До сегодняшнего дня не удалось установить точную дату переезда В.В. Васьковского в Польшу. Более того, в ряде работ, изданных на постсоветском пространстве, даже указываются разные страны, куда переехал Е.В. Васьковский. Интересно в связи с этим отметить, что в украинской юридической литературе проф. Васьковский причисляется к украинским цивилистам[40 - См., например: Ромовська З. Украiнське цивiльне право. Загальна частина. Киiв, 2005. С. 108.], а в одной из самых крупных юридических энциклопедий даже утверждается, что Е.В. Васьковский является «украинским, польским, литовским и русским правоведом»[41 - Юридична енциклопедiя. Т. 1. Киiв, 1998. С. 311.]. С такой формулировкой вряд ли согласился бы проф. Васьковский, будучи поляком по национальности и преподавая в Вильнюсском университете, который до Второй мировой войны был одним из главных университетов. Поэтому ошибочным является также утверждение о переезде Васьковского в разгар гражданской войны в Литву[42 - Там же. С. 312. См. также: Антологiя украiнськоi юридичноi думки. Т. 6: Цивiльне право / За ред. Ю.С. Шемшученко. Киiв, 2003. С. 332.]. Вильно, или Вильнюс, не входило в состав тогдашней Литовской республики со столицей в Ковне.
Возможно, путаница с происхождением возникает из факта, что город, где родился Е.В. Васьковский неоднократно изменял свое название. В момент рождения будущего ученого – Аккерман, в данный момент – Белгород-Днестровский Одесской области независимой Украины[43 - В российских источниках иногда как место рождения указывается г. Одесса (см., например: Томсинов А. Евгений Владимирович Васьковский (1866 – после 1928 г.). С. XI; Занина М.А. в: Правовая наука и юридическая идеология России: Энциклопедический словарь биографий. Т. I / Отв. ред. В.М. Сырых. М., 2009. С. 112).]. В популярном варшавском издании своеобразного справочника данных современных ученых, писателей, художников и т.д. за 1938 г. в качестве места рождения Е.В. Васьковского указан Аккерман, но с припиской: «в данный момент Cetatea Alba, Румыния»[44 - Czy wiesz kto to jest? / Pod. ogоlna redakcja S. Lozy. Warszawa, 1938. С. 781.]. Конечно, из-за этого Е.В. Васьковский не стал великим румынским ученым. В этом же издании указан актуальный адрес профессора за 1938 г.: г. Вильно, ул. Велька (в переводе «Большая»), д. 17, кв. 3. В связи с этим, по всей видимости, неправильной является информация о переезде Васьковского на постоянное жительство в Варшаву в 1936 г.
В польской литературе и архивах не находит также подтверждения версия выдвинутая рядом российских ученых о переезде Васьковского в Чехословакию и чтении там лекций по крайней мере до 1927–1928 гг.[45 - См., например: Занина М.А. Указ. соч. С. 113; Томсинов В.А. Евгений Владимирович Васьковский (1866 – после 1928 г.). С. XVIII. В.А. Томсинов, как мне кажется, отказался от этой версии в своих последующих работах, правильно указывая на переезд Васьковского в Польшу. Ср. на эту тему: Он же. Российские правоведы XVIII–XX веков: очерки жизни и творчества. 2-е изд., доп. Т. 3. М., 2015. C. 85–86.]
По всей видимости, следует считать установленным фактом пребывание Е.В. Васьковского в Одессе по крайней мере до 1919 г. В польской литературе можно встретить упоминания, что Васьковский с 1919 по 1926 г. был главой городского съезда мировых судей[46 - Srоdka A. Op. cit. С. 447.]. Соответственно, следует предполагать о его пребывании в Вильне хотя бы с конца 1919 г. В других работах указывается, что Васьковский был профессором в Вильне начиная с 1921 г.[47 - Schiller J. Universitas Rossica, Koncepcja rosyjskiego uniwersytetu 1863–1917. Warszawa, 2008. С. 347. Автор данной работы И. Шиллер указывает на существенные расхождения между российскими и польскими научными работами. Например, согласно российским источникам Васьковский происходил из обедневшего польского дворянского рода, а в соответствии с польскими источниками, наоборот, его отец был зажиточным человеком.] По мнению О.Ю. Шилохвоста, проф. Васьковский находился в эмиграции начиная с 1920 г.[48 - Шилохвост О.Ю. Указ. соч. С. 28.] Тем не менее такая информация в более новых работах подверглась критике, как противоречащая архивным данным. По мнению А. Редзика, Васьковский был председателем съезда мировых судей, но в Одессе и до 1920 г., когда мировые суды были ликвидированы большевиками[49 - Redzik A. Eugeniusz Waskowski (1866–1942). W siedemdziesieciolecie smierci wybitnego uczonego i adwokata // Palestra. 2012. Nr. 9–10. С. 261.]. По мнению этого же автора, Васьковский пребывал в Одессе по крайней мере до 1923 г., чему подтверждением служит сохранившиеся письмо проф. Кароля Лютостанского[50 - Професcор Кароль Лютостаньски (в дореволюционных документах на русском языке – Карл Лютостанский (1880–1939)) окончил Императорский Варшавский университет, был профессором возрожденного Варшавского университета с 1919 г. Оказал деятельную поддержку Е.В. Васьковскому при переезде в Польшу. Ср.: Profesorowie Wydzialu prawa i administracji Uniwersytetu Warszawskiego 1808–2008. Warszawa, 2008. С. 102–103.], из которого вытекает, что Васьковский планирует переезд в Польшу и руководит в Одессе Домом польским[51 - Redzik A. Op. cit. C. 261–262.]. Теоретически можно предположить, что Дом польский (точных данных нет) был некоей польской культурно-языковой организацией, занимающейся поддержкой и развитием польской культуры и языка за границей. Такие названия до сегодняшнего дня встречаются за границей в местах проживания польского населения. А. Редзик в своей работе, цитируя письмо Кароля Лютостанского[52 - Ibid. С. 263.], название «Дом польский» пишет с большой буквы, что, собственно говоря, и дает нам основания для догадок, что это некая культурная организация. Но в версии письма Лютостанского, найденной мной в Литовском центральном государственном архиве (Lietuvos centrinis valstybes archyvas) (как мне кажется, это то же письмо), контекст выглядит совершенно иначе.
Перевод последнего абзаца из письма, касающегося проф. Васьковского, выглядит следующим образом:
К декану факультета права
[…]
В то же время позволяю себе выдвинуть кандидатуру проф. Одесского университета Е. Васьковского, одного из наилучших цивилистов, работавших в давней России, поляка, ведущего дом польский, желающего возвратиться в страну. Мне известно, что он высказывался [в данном контексте – выбирал, поддерживал. – Я.Т.] за Польшу и в ближайшее время ожидается его возвращение. Выспрашивал он, может ли рассчитывать на соответствующее занятие в Польше. Профессор Васьковский прекрасно осведомлен не только в российском праве, но и в праве французском и вообще в западноевропейском, так что приобретение его для Вильно было бы первоклассным трофеем. Профессор Васьковский обладает выдающимися педагогическими способностями.
Кароль Лютостанский,
профессор гражданского права факультета права Варшавского Университета[53 - LCVA, 175. 2 (VI B), 200.]
Труднопереводимое выражение prowadzi dom polski, что приблизительно переводится как «ведущий дом польский», необязательно означает организацию. Слово «дом» до сегодняшнего дня в польском языке имеет также значение «семья», отсюда выражение «он из хорошего дома», т.е. из хорошей семьи, получил хорошее воспитание. Соответственно, следует предположить, что в письме только подчеркивается, что Васьковский знает польский, употребляет его в семейном кругу, возможно, соблюдает польские традиции. Конечно, данная версия требует подтверждения, но, наверное, еще более сомнительно то, что профессор, мировой судья с 1920 г. занялся иной деятельностью. С другой стороны, революционный хаос мог принудить ученого к этому.
Датированное 30 октября 1923 г. письмо К. Лютостанского является одной из характеристик, которые были высланы из разных частей Польши известными цивилистами и рекомендовали разных ученых, поскольку руководство факультета права и социальных наук возрожденного Университета Стефана Батория в Вильно устроило своеобразный конкурс (в 1919 г. в Вильно был восстановлен университет, названный в честь своего основателя короля Стефана Батория). Естественно, процесс возрождения университета, несмотря на давние исторические традиции, столкнулся с нехваткой кадров.
Как указывает М. Тарковский, в связи со сложностями правовой системы Польши того времени вильноские цивилисты решили организовать две кафедры гражданского права[54 - Tarkowski M. Poczatki wydzialu Prawa i Nauk spolecznych uniwersytetu Stefana Batorego w Wilnie. Aspekt organizacyjno-personalny // Spoleczenstwo a wladza. Ustrоj, prawo, idеe / Pod. red. J. Przygodzkiego i M.J. Ptaka. Wroclaw, 2010. С. 687.]. Не перечисляя всех остальных кандидатов и причины, по которых они не получили номинации, в конце концов выбор пал на Е.В. Васьковского, хотя изначально предлагались другие кандидатуры. Комиссия по укомплектованию кафедры гражданского права, действовавшей в бывшем Конгрессовом Королевстве, состоящая из ректора Альфонса Парчевского, декана В. Завадского и проф. Францишка Боссовского (кстати, переводчика Г.Ф. Шершеневича на польский язык), постановила рекомендовать на эту кафедру д-ра Егения Васьковского, бывшего профессора и проректора университета в Одессе[55 - LCVA, 175. 2 (VI B), 200, Zalacznik do L.630-1923/24.]. Окончательно конкурс был завершен в 1924 г. В обширной мотивировочной части решения комиссии среди прочих заслуг и должностей Е.В. Васьковского было указано, что в 1918 г. он был деканом факультета права (следует понимать, в Одессе), почетным мировым судьей и главой съезда мировых судей в Одессе, должности были занимаемы до ликвидации мировых судов большевиками в 1920 г.[56 - LCVA, 175. 2 (VI B), 200, Zalacznik do L.630-1923/24.] В связи с этим, учитывая также содержание процитированного выше письма К. Лютостанского, сомнительно, что Васьковский появился в Вильне или в Польше вообще раньше 1923 г.[57 - Так, А. Редзик тоже склоняется к мысли, что до 1923 г. Васьковский пребывал в Одессе (Redzik A. Op. cit. С. 261). Хотя, по моему мнению, нельзя с полной уверенностью это утверждать. Не исключено, что с конца 1920 г. до его приезда в Польшу он находился вообще в другой стране. К сожалению, на данный момент сложно ответить на этот вопрос.] Занятия в Вильне профессор начал не раньше чем в 1924–1925 академическом году. В связи с вышесказанным, по всей видимости, неточной является информация, что Васьковский был заведующим кафедрой гражданского права и процесса в 1921–1924 гг.[58 - Шилохвост О.Ю. Указ. соч. С. 28.]
Следует также отметить, что проф. Васьковский изначально получил назначение на кафедру гражданского права, а не гражданской процедуры. Согласно М. Тарковскому, Институтом гражданской процедуры в период с 1923 по 1928 г. руководил Казимеж Петрусевич и только после оставления ним факультета его место занял Е. Васьковский[59 - Tarkowski M. Op. cit. С. 689–690.]. На заседании 21 ноября 1928 г. совет факультета права и общественных наук принял решение в связи с уходом заместителя проф. К. Петрусевича поручить лекции по гражданской процедуре проф. Васьковскому. Совет просил сенат университета одобрить это решение и представить его в министерство[60 - LCVA, 175. 2 (VI B), 201.].
Ярослав Турлуковский,
профессор факультета права и администрации Варшавского университета (Польша)
Дорогому отцу к 40-летию его адвокатской деятельности
Предисловие
Главной и непосредственной задачей автора была догматическая обработка нашего действующего законодательства в области гражданского процесса. Этим определились как метод исследования, так и общий характер курса.
Исторический элемент, который вообще является при догматическом изучении права только одним из средств к уяснению смысла действующих норм, в данном случае должен был отступить совершенно на задний план ввиду того, что Судебные уставы 1864 г. – главный источник нашего судебно-процессуального права – почти не имеют корней в предшествовавшем законодательстве. Больше места пришлось отвести сравнительному элементу, а именно изложению постановлений современных процессуальных кодексов наиболее важных государств Западной Европы: Франции, Германии и Австро-Венгрии. Из этих кодексов французский представляет интерес ввиду того, что он послужил образцом для целого ряда процессуальных уставов, в том числе отчасти и для нашего, а германский, австрийский и венгерский – как новейшие и лучшие образцы кодификации процессуального права на Западе. Что касается Англии, то ее судоустройство и судопроизводство отличаются такими своеобразными, исторически выработавшимися особенностями, что сопоставление их с континентальными порядками могло быть полезным только в редких случаях.
Еще больше внимания обращено на сенатскую практику и юридическую литературу – русскую и иностранную. Результаты, к которым они пришли в важнейших вопросах процессуального права, были критически проверены и вносились в курс, насколько это представлялось возможным без опасности придать ему чрезмерную громоздкость.
Наряду с этой главной, догматической задачей автор преследовал и другую цель – теоретическую. Дело в том, что наука гражданского процесса переживает в настоящее время кризис в двояком отношении. С одной стороны, подвергаются проверке некоторые из основных принципов, являющихся краеугольными камнями современного судоустройства и судопроизводства, каковы принципы коллегиальности, двух инстанций, состязательности, устности. С другой стороны, пересматриваются и заново строятся основные понятия искового процесса, в частности понятия иска и права на иск, которые пришлось расширить с введением в теорию процесса так называемых исков о признании и о преобразовании юридических отношений, и делаются попытки построить общее учение о процессуальных действиях. В основе всех этих реформаторских начинаний лежит, как можно убедиться при ближайшем ознакомлении с ними, иногда ясно сознаваемая, но гораздо чаще бессознательно проводимая тенденция к освобождению теории процесса от влияния цивилистических воззрений. Так, в настоящее время является уже общепризнанным, что процессуальное право – ветвь публичного, а не частного права; выдвинутое Бюловым воззрение на процесс, как на публично-правовое отношение между сторонами и судом, получает все большее распространение; цивилистическое понятие иска как требования, обращенного истцом к ответчику, заменяется процессуальным понятием иска как требования истца к суду (см. § 72); цивилистическое понятие права на иск как присущей субъективному гражданскому праву возможности принудительного осуществления при помощи суда заменяется понятием публичного «права на судебную защиту», направленного против суда или государства (см. § 74); к процессуальным действиям сторон перестают применять правила материального гражданского права относительно юридических сделок, их действительности и недействительности, влияния ошибки, обмана, принуждения, симуляции и т.д. (см. § 80). Некоторые процессуалисты уже прямо и решительно заявляют, что процессуальная теория должна сбросить с себя оковы цивилистики, стать на собственные ноги и строить процессуальные понятия самостоятельно, на чисто процессуальном фундаменте[61 - Rosenberg, Stellvertretung im Process, 1908, 57. Cp.: Stegemann, Die Parteien im Process (Zeitschrift f?r deut. Civilpr., 17 B., 343, 386–386); Franck (ib., 13 B., 220) и др.].
Ввиду такого положения современной науки гражданского процесса представлялось безусловно необходимым подвергнуть подробному исследованию основные принципы и общие понятия процесса. С этою целью автор, выделив принципы судоустройства (§ 10 и 15) и судопроизводства (§ 36), рассмотрел значение каждого из них порознь, а затем во взаимодействии (§ 36 и 51). В итоге обнаружилось, что система гражданских судов и порядок производства в них построены судебными уставами 1864 г. на рациональных основаниях и нуждаются только в детальных поправках. Вместе с тем выяснилось и то направление, какое желательно было бы придать стоящему на очереди преобразованию нашей местной юстиции[62 - Когда заканчивалось печатание настоящей книги, Государственная Дума и Государственный Совет приняли проект реформы местных судов, выработанный согласительной комиссией. Изложение его содержания будет сделано во втором томе курса.].
В то же время пересмотр общих понятий гражданского процесса применительно к постановлениям современных процессуальных уставов привел автора к убеждению в правильности пути, избранного новейшим направлением процессуальной теории, стремящимся к построению системы процесса на самостоятельном фундаменте независимо от цивилистических предпосылок. С такой точки зрения автор дал общее определение искового процесса (§ 1 и 34) и изложил учение об иске и о процессуальных отношениях.
Что касается системы изложения, то автор стремился к наибольшей естественности, простоте и наглядности. Для этого им введено деление искового производства на общую и особенную части (§ 35), а в особенной части сначала изложено движение простого, нормального процесса в общем порядке производства, затем осложнения процесса (соединение исков, вступление третьих лиц и пр.) и, наконец, особые формы и порядки производства.
Объяснение сокращений
Вестн. Пр. = Вестник Права.
Гражд. зак. = гражданские законы, помещающиеся в ч. 1 т. X Свода законов.
Журн. гражд. пр. = Журнал гражданского и уголовного права.
Журн. Юрид. Общ. – Журнал С.-Петербургского Юридического Общества.
Журн. М. Ю. = Журнал Министерства Юстиции.
Юрид. Вестн. = Юридический Вестник.
Arch. civ. Pr. = Archiv f?r die civilistische Praxis.
Gruchots Beitr. = Beitr?ge zur Erl?uterung des deutschen Rechts, begr?ndet von Gruchot.
Gr?nh. Zt. = Zeitschrift f?r das privat- und ?ffentliche Recht der Gegenwart, herausgeg. von Gr?nhut.
Jahrb. f. Dogm. = Jahrb?cher f?r die Dogmatik des heutigen r?m. und deut. Rechts.
Zt. Zp. = Zeitschrift f?r deutschen Civilprocess.
Учебники, курсы, комментарии и пособия, указанные в § 3–6, цитируются по фамилиям авторов, причем римские цифры означают тома, а арабские без прибавления знака § – страницы; решения Гражданского кассационного департамента Сената цитируются указанием года и номера (напр., 75, № 6 = решение Гражд. кассац. деп. за 1875 г. № 6), а решения других департаментов отмечаются их сокращенным названием (Угол. = Уголовного департамента, Суд. = Судебного, О. с. = Общего собрания).
Введение
§ 1. Область гражданского процесса[63 - Нефедьев, Учение об иске, вып. I, 1895; Гредескул, К учению об осуществлении права, 1900; Розан, Процесс как юридическая наука (Журн. Мин. Юст., 1910, № 8); Малышев, I, § 1–5; Азаревич, I, 1–21; Гольмстен, 1–12; Энгельман, § 3, 4, 6; Нефедьев, Курс, § 1; Учебник, § 1. Drechsler, Ueber die Begriffe Civilprocess und Rechtsstreit (Arch. civ. Pr. 62); Wetzell, § 1; Bayer, § 1; Renaud, § 1; Menger, § 1–3; Birkmeyer, § 1, 4; Wach, § 1–6; Hellwig, I, § 1, 7, 8, 12; Schmidt, § 1; Weismann, § 1–6; KIeinfeller, § 1; Kohler, § 2; Canstein, § 1; Schrutka, § 1; Pоllаk, § 14, 16; Вalasits i Fierich, § 1–3; Garsоnnet, § 1; Glasson, § 1; Chiovenda, 52 ss., 244 ss.; Simoncelli, Capo I.]
Юридические нормы, определяя отношения между гражданами и предоставляя одним из них права, а на других налагая обязанности, делают это в общей и отвлеченной форме. В законах не говорится об отдельных лицах – об Иванове, Петрове, Павлове – и об их взаимных отношениях, а идет речь вообще о покупателях, продавцах, нанимателях, собственниках, владельцах, о духовных завещаниях, договорах, правонарушениях – словом, о целых категориях лиц и отношений. Вследствие этого каждое отдельное лицо не может найти в законах непосредственного перечисления своих прав и обязанностей, а чтобы узнать их, должно делать логические выводы из юридических норм, подводя свое фактическое положение под абстрактные определения закона. Даже в тех случаях, когда отношения граждан определяются в конкретной форме нарочно для этого совершаемыми сделками (договорами, завещаниями), все-таки формы совершения сделок, условия их действительности и юридические последствия обсуждаются на основании постановлений законодательства.
Таким образом, конкретные права и обязанности отдельных граждан познаются ими посредством выводов из абстрактных предписаний юридических норм и фактических обстоятельств каждого случая, т.е., говоря короче, путем конкретизации норм[64 - Нефедьев, Учение об иске, 27–30; Курс, 11–13; Гредескул, 71 и сл., 87 и cл., 94 и сл.; Розин, 25–26.].
В громадном большинстве случаев граждане делают одинаковые выводы из юридических норм и добровольно приводят их в исполнение. Однако нередко бывает, что между ними возникает разногласие и что лица, которые являются, в силу закона, обязанными к совершению каких-либо действий в пользу других лиц, уклоняются от исполнения этих обязанностей, потому ли, что не хотят, или же потому, что не могут исполнить их. В таких случаях появляется необходимость в каких-либо способах разрешения споров между гражданами и понуждения их к исполнению обязанностей. Этих способов несколько.
Самым простым и естественным представляется на первый взгляд самостоятельное осуществление своих прав с применением, в случае надобности, физической силы, т.е. самопомощь в ее двоякой форме: самоуправства и самообороны. Так и осуществлялись права в первоначальные эпохи. По замечанию Иеринга, «самоуправством и местью, этим диким видом правосудия, как выражается Бэкон Веруламский, начинало каждое право»[65 - Иеринг, Дух римского права, I, 1875, 102–103.]. Однако применение этого способа стало ограничиваться по мере развития цивилизации и укрепления государственной власти ввиду его ненадежности и нецелесообразности. В самом деле, самопомощь, с одной стороны, страдает тем же коренным недостатком, какой вообще присущ применению физической силы к разрешению всяких споров: палка о двух концах, и победителем может оказаться вовсе не тот, кто прав. С другой стороны, самопомощь легко приводит к насилию над чужой личностью, нарушению общественного порядка и спокойствия и к другим преступным действиям, так что в благоустроенном государстве она может быть терпима только в виде исключения, при наличности особых условий[66 - Вопрос о пределах и условиях допустимости самопомощи подлежит исследованию наук гражданского и уголовного права. В общем, он должен быть разрешен в том смысле, что пассивная самопомощь (самооборона) допустима безусловно, а активная (самоуправство) – поскольку не выражается в запрещенных уголовными законами действиях или оправдывается невозможностью обратиться за помощью к органам государственной власти (Windscheid, Pand., I, § 122–123; Неуеr, Die Selbsthilfe (Arch. f?r b?rg. R., 1901, 19 B.); Friedemann, Die Selbsthilfe, 1898). Более тесные пределы поставлены самопомощи в русском действующем праве (Анненков, Система русского гражд. права, I, 1910, 621 и сл.; Буцковский, Действующий закон о самоуправстве и насилии (Журн. гражд. пр., 1873, № 1); Таганцев, Русское уголовное право, I, 1902, 616). Проект гражд. улож. (кн. 1, положения общие, с объяснениями, 1903, 260 и сл.) значительно расширяет эти пределы по образцу Германского уложения.].
Другой способ состоит в том, чтобы спорящие избрали, по взаимному соглашению, постороннее лицо, которому они оба доверяют, и попросили его решить, кто из них прав, обязуясь подчиниться его решению. Это – так называемый третейский суд. Но, во-1-х, он предполагает наличность обоюдного согласия спорящих и готовность подчиниться решению избранного судьи. Во-2-х, иногда между гражданами никакого спора нет: обе заинтересованные стороны одинаково понимают закон и делают из него одинаковые выводы, но сторона, обязанная исполнить какое-либо действие в пользу другой стороны, уклоняется от этого, вовсе не отрицая существования своей обязанности. Наконец, в-3-х, неограниченное допущение третейского суда связано с опасностью злоупотреблений: входя в соглашение с третейскими судьями, граждане могут вести фиктивные споры и получать фиктивные решения с целью обхода постановлений закона, которые для них почему-либо невыгодны или стеснительны. Ввиду этого третейский суд хотя и допускается для разрешения юридических споров между гражданами, но не может иметь значительного применения.
Остается третий способ – обращение к помощи государственной власти. Он является наиболее удобным и верным для лица, желающего осуществить свое право. Здесь уже не нужно согласие противника и не опасно его сопротивление: государственная власть обладает достаточными средствами для того, чтобы сломить упорство отдельного гражданина и принудить его к повиновению.
При этом, однако, государственная власть не может оказывать свою помощь всякому, кто обращается за ней, без разбора. Нередко ведь помощи просит тот, кто ее вовсе не заслуживает, кто в действительности не имеет того права, какое себе присваивает. Поэтому, прежде чем взять под свою защиту просителя, государственная власть должна проверить правомерность заявляемого им требования, т.е. правильность сделанного им вывода из юридических норм и фактических обстоятельств.
Таким образом, когда частное лицо обращается к государственной власти за содействием при осуществлении своих прав, ей предстоит: 1) проверить правомерность требования просителя и 2) осуществить его, если оно окажется правомерным.
Первая задача является, говоря вообще, несравненно более сложной и трудной, чем вторая. Чтобы проверить правомерность требования гражданина, т.е. правильность сделанного им логического вывода из фактических обстоятельств дела и норм объективного права, необходимо установить эти обстоятельства, отыскать подходящие нормы и истолковать их. Все это предполагает знание действующего права, опытность в применении его, умение разбираться в юридических отношениях – словом, требует создания особых органов власти, которые обладали бы надлежащей подготовкой и действовали при условиях, обеспечивающих правильное и беспристрастное разрешение дел. Вследствие этого в современных культурных государствах проверка правомерности предъявляемых гражданами друг к другу требований в области их частных правоотношений поручается специальным органам власти, именуемым гражданскими судами, а для деятельности их устанавливаются определенные формы и правила, образующие организованное производство, называемое гражданским процессом в тесном смысле слова, а также спорным судопроизводством – ввиду того, что оно происходит в форме спора между гражданами перед судом, или исковым – ввиду того, что оно начинается посредством заявления одним лицом иска (требования) по отношению к другому лицу.
Вторая задача сводится к применению мер физического принуждения: отнятию имущества у незаконного владельца и передаче его настоящему собственнику, выселению жильца из квартиры за истечением срока найма или вследствие неуплаты квартирных денег, уничтожению постройки, возведенной на чужой земле, и т.п. Все такого рода фактические действия, совершаемые с целью осуществления признанных судом правомерными требований граждан, образуют производство по исполнению судебных решений, или исполнительный процесс. Эти действия настолько просты, что с успехом могут быть выполняемы любым органом власти, хотя бы и не обладающим теми специальными качествами, которые необходимы для удовлетворительного разрешения первой задачи – проверки правомерности юридических требований. Поэтому исполнение судебных решений поручается не самим судам, а другим, низшим органам власти (судебным приставам, полиции), действующим под контролем судов.
Взаимное отношение между исковым и исполнительным производствами, несомненно, таково, что первое должно предшествовать второму и служить для него основой: прежде чем осуществлять юридические требования граждан принудительным путем, необходимо их проверить. Но в историческом развитии процесса наблюдается как раз противоположное явление. Первоначально гражданские права осуществлялись их обладателями путем самопомощи, и только тогда, когда противная сторона оказывала сопротивление или отрицала право, к осуществлению которого делались попытки, противники обращались к третейскому суду[67 - Hеуеr, 42; Иеринг , Дух римского права, I, § 11 и 12. Существуют данные, свидетельствующие, что уголовный процесс возник раньше гражданского и что осуществление гражданско-правовых требований путем самопомощи могло сопровождаться первоначально обращением к суду только при том условии, если обязанные лица оказывали сопротивление в такой форме, которая была преступной: тогда гражданско-правовое требование превращалось в уголовно-правовое (Post, Grundriss der ethnologischen Jurisprudenz, II, 1895, 453). Последовательное ограничение самопомощи в римском и германском праве Зейфферт изображает так: l-я стадия – неограниченное господство самопомощи, 2-я стадия – ограничение ее правом обжалования, 3-я стадия – применение ее с предварительного разрешения власти, 4-я стадия – установление контроля над нею, 5-я стадия – переход принудительного осуществления прав в руки государственной власти (Seuffert (Gr?nh. Zt., XII, 624–626)).]. Проявляющееся в таком порядке различие между очевидными, бесспорными требованиями и сомнительными, спорными сохранило свое значение по настоящее время. И теперь в западноевропейских процессуальных системах гражданско-правовые требования, основанные на бесспорных документах, а именно на актах, совершенных при участии нотариусов или судов, осуществляются принудительным путем, без предварительной судебной проверки, которая производится только в том случае, когда противник заявит спор в общем исковом порядке производства.
Кроме указанных функций – проверки юридических требований, предъявляемых гражданами по отношению друг к другу, и контроля над деятельностью органов, исполняющих решения, – на гражданские суды возлагается в современных государствах осуществление еще некоторых других задач государственного управления.
Хотя в области гражданского права частным лицам предоставлены свободная инициатива и самодеятельность, хотя они могут определять свои взаимные юридические отношения по собственному усмотрению, тем не менее и здесь во многих случаях требуется участие органов государственной власти. Оно нужно прежде всего для того, чтобы придать юридическим сделкам необходимые в интересах как самих совершающих эти сделки лиц, так и других граждан прочность и достоверность. С этой целью сделки, имеющие наиболее важное значение в обороте, заключаются при содействии органов государственной власти и заносятся в особые книги, которые ведутся этими органами. Таковы сделки, касающиеся вещных прав на недвижимые имущества, заключение брака, узаконение и усыновление детей, и др. Затем, государственная власть должна заботиться, чтобы лица, которые лишены дееспособности, могли участвовать в гражданском обороте и с этой целью назначать к ним опекунов и попечителей; должна принимать меры охраны по отношению к имуществу лиц, выбывших из гражданского оборота вследствие смерти, лишения правоспособности или безвестного отсутствия.
Для выполнения некоторых из этих функций существуют особые учреждения (нотариальные, опекунские, в Царстве Польском и Прибалтийских губерниях – ипотечные); другие функции распределяются между духовенством (заключение и расторжение браков), общими административными учреждениями и органами местного самоуправления (городскими, мещанскими, купеческими управами); часть же их возложена на гражданские суды. Так, у нас судами производятся узаконение внебрачных детей, усыновление, утверждение духовных завещаний, охрана наследственных имуществ и пр.
Деятельность судов по выполнению этих функций носит название охранительного судопроизводства, называемого также неисковым, или бесспорным, в отличие от искового, спорного.
Итак, гражданский процесс в обширном смысле слова обнимает три порядка производства дел в гражданских судах, или три вида судопроизводства: 1) исковое (гражданский процесс в тесном смысле слова), 2) исполнительное[68 - В нашем действующем Уставе термин «исполнительное производство» употребляется в другом смысле – для обозначения так называемого расчетного производства при взыскании убытков, доходов и издержек (ст. 896 и сл.).] и 3) охранительное.
Совокупность юридических норм, определяющих устройство и деятельность гражданских судов и состоящих при них вспомогательных органов в трех указанных направлениях, образует гражданско-процессуальное право, а наука, занимающаяся исследованием этого права, именуется наукой гражданского процесса.
Три составные части гражданского процесса в обширном смысле настолько разнородны, что обнять их содержание одним общим определением решительно невозможно. Поэтому попытки дать такое общее определение оказывались неудачными. Так, нередко встречающееся определение процесса как «принудительного осуществления гражданских прав при помощи суда»[69 - Wetzell, 2; Wach, 3; Drechsler, 407; Birkmeyer, 26; Menger, 20; Kleinfeller, 2; Азаревич, 11.] характеризует только исполнительное производство, но не обнимает ни искового, ни охранительного и вдобавок приписывает суду функцию, выполняемую другими органами власти, которым поручено законом исполнение судебных решений.
По другому весьма распространенному определению, сущность гражданского процесса состоит в «юридической защите, оказываемой гражданам судами»[70 - Schmidt, 1–2; Hellwig, I, 1; Simoncelli, 1, 11–13; Малышев, I, 1; Энгельман, 24.]. Но под такое определение подходят только те случаи, когда обращение частного лица к суду вызывается нарушением его прав и когда от суда требуется официально признать, что нарушенное право подлежит защите. Да и в таких случаях самая защита производится не судом, а органами исполнения судебных решений, которые фактически восстанавливают нарушенные права. Во всех же прочих случаях, когда граждане обращаются к суду просто с целью выеснить свои юридические отношения, засвидетельствовать их официально, признать существующими или прекратившимися и т.д., дело идет еще не о защите прав, а только о распознавании их, констатировании, подтверждении, ограждении от будущих нарушений.
Вследствие невозможности обобщить и охватить одной формулой все три вида деятельности, образующие содержание гражданского процесса, следовало бы определить каждый из них порознь, а затем соединить все три определения и образовать из них одно – сложное. Но и эта задача невыполнима, потому что функции, возложенные на суд в порядке охранительного производства, не поддаются, по причине своего разнообразия и разнохарактерности, подобному обобщению.
Ввиду этого некоторые процессуалисты соединяют вместе определения искового и исполнительного производств, ограничиваясь относительно охранительного замечанием, что и оно относится к ведению гражданских судов[71 - Weismann, § 1, II; Engelmann, § 1; Kohler, 1; Canstein, 1.]. Другие же, давая определение процесса, приурочивают его исключительно к исковому производству[72 - Schrutka, 2; Гольмстен, 2.].
Столь же неудачны попытки определить гражданский процесс не с точки зрения субъективных прав, которые составляют предмет исследования суда в процессе, а с точки зрения норм объективного права, применяемых судом при этом. С этой стороны гражданский процесс характеризуется как «форма судебного осуществления объективного гражданского права в применении к определяемому им жизненному отношению с целью защиты частноправовых интересов»[73 - Wach, 3; Schmidt, 1–2; Pollak, 101; Chiovenda, 54–56; Heфедьев, Курс, § 1.]. Однако в исковом производстве дело идет еще не об осуществлении норм, а об установлении соответствия или несоответствия этим нормам требований граждан, т.е. не о фактической, а только о логической конкретизации действующего законодательства, только об интеллектуальном распознавании права[74 - Гредескул, 229–230. Это признает и проф. Нефедьев в другом месте: Учение об иске, 29–30, 40.].
___________
Три вида судопроизводства, образующие гражданский процесс в обширном смысле слова, преследуют различные цели и отличаются каждый особым характером. Поэтому они должны быть изучаемы порознь. Но так как все они представляют собою функции гражданских судов, то изложению их должно предшествовать исследование устройства этих судов. Таким образом, из самого содержания гражданского процесса вытекает система курса.
I. Устройство гражданских судов.
II. Исковое судопроизводство.
III. Исполнительное судопроизводство.
IV. Охранительное судопроизводство.
§ 2. Источники процессуального права[75 - Малышев, I, § 9–10; Азаревич, I, 64–99; Гольмстен, 12–26; Энгельман, § 1; Нефедьев, § 23. Общее учение об источниках права наиболее обстоятельно разработано проф. Шершеневичем (Курс гражданского права, I, 1901, гл. 5; Общая теория права, I, 1911, гл. 6). Wetzell, § 2, 3; Osterloh, § 43–44; Renaud, § 4; Menger, § 5, 6, 8; Wach, § 10–17; Planck, § 1, 2; Hellwig, I, § 2–5; Schmidt, § 5–18; Weismann, I, § 7–8; Kleinfeller, § 4; Canstein, I, § 2; Schrutka, § 6–8; Pollak, § 16.]
Первенствующее положение среди источников процессуального права занимают в современных культурных государствах законодательные нормы. Как устройство судебных учреждений, так и деятельность их по большей части определяются законами[76 - Вследствие этого большинство процессуалистов, говоря об источниках права, называют только законы.]. Обычное право в собственном смысле слова не может в настоящее время свободно развиваться в области юстиции ни среди граждан, ведущих дела в судах, потому что их процессуальная деятельность совершается в виду и под контролем судов, ни в самих судах, потому что они обязаны руководствоваться в своих действиях законами и постановлениями компетентных властей. Даже в тех случаях, когда на практике возникают вопросы, не предусмотренные прямо никакими юридическими нормами, суды обязаны разрешать их по общему смыслу наличных норм, посредством логического развития их.
Но законы не охватывают всех деталей и подробностей судебного устройства и производства. Они рассчитаны на продолжительное существование и применение; притом они носят общий характер и распространяются на все суды или по меньшей мере на все суды одной и той же категории. Поэтому в них устанавливаются основные положения, неизменные и ненарушимые; правила же, касающиеся способов осуществления этих основных положений судами, способов, которые могут изменяться в зависимости от условий времени и места, вырабатываются как высшими органами судебного управления, так и самими судебными учреждениями. Эти правила образуют особый источник процессуального права, но источник вспомогательный, производный, ибо имеют обязательную силу при наличности двух условий: 1) если не противоречат постановлениям законов и 2) если исходят от компетентных органов власти. Право издания таких обязательных постановлений по судебному ведомству предоставлено у нас 1) самим судам и 2) министру юстиции.
Судебное ведомство пользуется в некоторой мере правом самоуправления: закон предоставляет судам самостоятельно устанавливать правила, касающиеся «внутреннего распорядка делопроизводства», под названием наказов (ст. 166 Учр. суд. уст.) или инструкций (объясн. в 168 ст.). При издании судебных уставов 1864 г. предполагалось, что будут составлены: общий наказ – для всех судов и особые – для каждого суда в отдельности. Но общий наказ не был составлен, и его заменяют «Временные правила 15 марта 1866 г., относящиеся до внутреннего распорядка в новых судебных установлениях». Особые же наказы составлялись и издавались. О них будет речь в § 29.
Министр юстиции может делать изменения в правилах, касающихся внутреннего распорядка в судебных учреждениях, до составления последними особых наказов (прим. к ст. 173 Учр. суд. уст.); изменять сделанное временными штатами судебных палат и кассационных департаментов Сената распределение чинов канцелярий этих судебных учреждений и сумм на их содержание (прим. к ст. 120 Учр.); издавать правила относительно служебных занятий кандидатов на судебные должности, порядка выдачи им свидетельств, распределения между ними окладов и пособий, составления отчетов об их деятельности (ст. 419
) и пр. Далее, министр юстиции, по соглашению с министрами финансов и государственным контролером, издает правила о порядке приема, хранения и расходования денежных сумм, поступающих в судебные учреждения, отчетности и счетоводства по указанным суммам (ст. 75
, 183
), а по соглашению с министром финансов устанавливает таксу вознаграждения присяжных переводчиков (ст. 426).
К числу вспомогательных источников процессуального права принадлежит у нас также судебная практика вследствие того, что Сенат признает за своими разъяснениями, даваемыми при разрешении дел в кассационном порядке, обязательное значение для всех судебных учреждений, подведомственных ему. Хотя это мнение Сената относительно силы своих решений не вытекает из действительного смысла законов, определяющих компетенцию Сената (об этом см. § 26), тем не менее с ним необходимо считаться, так как оно принимается к руководству низшими судами.
Такое же значение, как решения Гражданского кассационного департамента по отдельным судебным делам, имеют решения его же, а также Общего собрания кассационных департаментов с участием 1-го департамента и без него, постановляемые по предложениям министра юстиции или первоприсутствующего в общих собраниях Сената с целью разъяснения вопросов, которые неодинаково разрешаются разными судами или возбуждают сомнения на практике. Эти решения в том случае, если Сенат признает нужным, публикуются «на общем основании», т.е. так же и с тою же целью, как и обыкновенные кассационные решения, а именно чтобы служить «руководством к единообразному истолкованию и применению законов» (ст. 117, 160, п. 14, и ст. 259
Учр. суд. уст.).
Судебная практика, установившаяся в каком-либо определенном суде, называется очень часто судебными обычаями (usus fori, Gerichtsgebrauch). Но между этими обычаями и настоящим обычным правом в собственном смысле слова имеется существенная разница: обычное право представляет собой самостоятельный источник права, заменяющий для определенного круга отношений законодательные нормы, тогда как судебная практика только развивает эти нормы и устанавливает способ их применения. Вследствие этого обычное право может быть отменено или заменено только обычным же правом или законом, а судебная практика меняется как самим судом, когда он убедится, что она основана на неправильном понимании законов, так и высшими судебными инстанциями.
Особое значение придает наше законодательство практике коммерческих судов, разрешая им руководствоваться при отсутствии ясных и точных законов как торговыми обычаями, так и своими собственными решениями по однородным делам (ст. 327 Уст. суд. торг.).
§ 3. Русское законодательство
Главным и основным источником нашего современного судебно-процессуального права являются Судебные уставы 20 ноября 1864 г.[77 - История составления судебных уставов 1864 г. изложена в след. сочинении: Джаншиев, Основы судебной реформы, 1891; Из эпохи великих реформ, 5-е изд., 1894, 365 и сл.; Гессен, Судебная реформа, 1905; Биншток, К истории судебной реформы (Русс. Бог., 1894 г., № 11–12).] До издания их действовали процессуальные законы, помещавшиеся во второй части X тома Свода законов, а впоследствии перенесенные во вторую часть XVI тома. Они представляли собою по большей части механическое соединение разновременно изданных узаконений, от Уложения 1649 г. вплоть до позднейшего времени. Неудовлетворительность их была осознана вскоре по издании Свода законов, так что вместе с составлением Уложения о наказаниях 1845 г. начались работы по подготовлению реформы судебных и процессуальных порядков.
Уже в 1843 г. главноуправляющий Канцелярией Его Величества граф Блудов выработал на основании доставленных ему замечаний чинов судебного ведомства относительно недостатков процессуального законодательства проект частичных улучшений. Вследствие противодействия со стороны тогдашнего министра юстиции гр. Панина, не соглашавшегося ни на какие «новшества», гр. Блудов исходатайствовал в 1850–1852 гг. учреждение особых комитетов для составления проектов уставов гражданского и уголовного судопроизводства. Делопроизводителем гражданского комитета был назначен С.И. Зарудный. На работу комитета оказали чрезвычайно благоприятное влияние происшедший после Крымской войны перелом в русской жизни и необыкновенный подъем духа в обществе. Не ограничиваясь частичными переделками, комитет вступил на путь коренного преобразования и составил проект на новых началах, целесообразность которых была уже признана западноевропейской наукой и законодательной практикой. Но только с отменой крепостного права в 1861 г., превратившей многомиллионную массу бесправных рабов в свободных граждан, создалась надлежащая почва для проведения коренной судебной реформы. В том же 1861 г. состоялось Высочайшее повеление о возложении на Государственную Канцелярию обязанности извлечь из составленных при графе Блудове проектов основные начала. В помощь Канцелярии, где главную роль играл опять-таки Зарудный, были приглашены наиболее выдающиеся юристы (Буцковский, Стояновский, Ровинский, Победоносцев, Плавский). Вскоре, однако, обнаружилось, что проекты гр. Блудова не согласованы между собою, так что понадобилась полная переработка их. В 1862 г. по ходатайству кн. Гагарина, который сменил гр. Блудова в должности председателя Государственного Совета, Государственной Канцелярии была предоставлена Высочайшим повелением полная свобода действий при выработке основных начал предстоявшей судебной реформы. Вот что гласил этот первостепенный для истории русского процесса и прогресса документ: «…изложить в общих чертах соображения Государственной Канцелярии и прикомандированных к ней юристов о тех главных началах, несомненное достоинство коих признано в настоящее время наукою и опытом европейских государств и по коим должны быть преобразованы судебные части в России»[78 - Джалилов, Основы, 47.]. Через четыре месяца Основные начала были готовы, затем рассмотрены и одобрены Государственным Советом и по Высочайшем утверждении 29 сентября 1862 г. опубликованы в Собрании узаконений и распоряжений правительства, чтобы дать возможность желающим высказаться по поводу предстоящей реформы. Желающих оказалось больше, чем можно было ожидать: поступило свыше 440 замечаний от судебных деятелей, профессоров и других лиц. Эти замечания составили шесть печатных томов. Для подробного развития основных начал была образована особая комиссия под председательством Буткова и при ближайшем участии Зарудного[79 - Деятельному участию С.И. Зарудного во всех фазисах работ немало обязана судебная реформа своим быстрым и удачным осуществлением (Джаншиев, Зарудный и судебная реформа, 1888).]. С поразительной быстротой, в течение всего 11 месяцев, комиссия при содействии приглашенных специалистов изготовила проекты учреждения судебных установлений и уставов гражданского и уголовного судопроизводства с обширными объяснительными записками. По истребовании заключений от чинов судебного ведомства проекты перешли в декабре 1863 г. на рассмотрение Государственного Совета и по одобрении им получили Высочайшее утверждение[80 - Все материалы по судебной реформе составляют 74 тома «Дела о преобразовании судебной части». Полные экземпляры этого «Дела» были переданы в Петербургскую публичную библиотеку, в архив Государственного Совета и в библиотеку 2-го отделения Канцелярии Его Величества. Опись «Дела», составленная Зарудным, напечатана в книге Джаншиева: Основы судебной реформы (прилож.).].
20 ноября 1864 г. состоялся Высочайший указ Сенату об опубликовании новых уставов. В этом Указе было сказано, между прочим: «… рассмотрев сии проекты, Мы находим, что они вполне соответствуют желанию нашему водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе нашем то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого, от высшего до низшего».
Этими словами Царя-освободителя как нельзя ярче охарактеризовано великое значение судебной реформы 1864 г. Действительно, Судебные уставы представляли собой столь же гигантский шаг вперед в области судебного управления, каким было в области всего вообще гражданского быта уничтожение крепостного права. Судебные уставы не ограничились попыткой улучшить прежний прогнивший и разлагавшийся судебно-процессуальный строй, а создали совершенно новый, порвав всякую связь с прошлым. Они произвели своего рода геологический переворот, выдвинувший новую формацию, положивший начало новой эры в юридическом развитии России. Мало того, судебною реформой 1864 г. Россия опередила даже некоторые западноевропейские государства в области процессуального права. Те начала, которые лежат в основе Судебных уставов, получили повсеместное применение в германских государствах только через полтора десятка лет (в 1877–1879 гг.), после образования Германской империи, а в Австрии – в области гражданского процесса – еще позднее, в 1895 г. Вполне правильно поэтому выразился один автор, что «наше новое судебное законодательство во всей своей совокупности, каковы бы ни были его технические недостатки, есть законодательный и умственный памятник, долженствующий служить в отдаленном потомстве величайшею честью нашего времени»[81 - Безобразов, Мысли по поводу мировой судебной власти (Рус. Вести, 1866, № 10, 373).]. Естественно также, что Судебные уставы были встречены интеллигентным обществом с восторгом и вызвали лестные отзывы как в русской, так и в иностранной печати[82 - Они приведены в Жур. М. Ю. (1862 г., дек.; 1863 г., февр., апр., май), а также у Джаншиева (Из эпохи, 393–395, 416 и сл.).].
Судебные уставы были введены в течение 1866 г. в Петербургской и Московской губерниях, а затем постепенно их действие распространялось на другие местности, с более или менее значительными изменениями, вплоть до Сибири, Туркестана и Закаспийской области. Окончательно завершилась судебная реформа в 1899 г. Таким образом, в настоящее время Судебные уставы 1864 г. действуют на всей российской территории, за исключением только Финляндии, где сохранили силу старинные шведские законы и обычаи[83 - Шиловский, О судебной системе Финляндии (Рус. Вести, 1903, № 8).].
Но ныне Судебные уставы имеют уже далеко не тот вид, в каком были первоначально изданы. Последующие узаконения внесли в них немало изменений, иногда улучшавших, но чаще искажавших первоначальную редакцию. Особенно тяжкий удар был нанесен Судебным уставам законом 1889 г., передавшим низшую уездную юстицию в руки чиновников Министерства внутренних дел (земских начальников).
Ввиду необходимости согласовать и привести в единство весь этот законодательный материал, накопившийся за 30 лет[84 - Перечень его составил книгу в 102 страницы: Законоположения, изданные в изменение, дополнение или пояснение Судебных уставов 20 ноября 1864 г. (I том Подготовительных материалов Комиссии для пересмотра законоположений по судебной части, 1895). Характеристика этих узаконений в связи с общими условиями жизни сделана Шейном (Заметки по вопросу о пересмотре Судебных уставов, 1900).], в Министерстве юстиции возникла мысль о пересмотре его. На основании последовавшего 7 апреля 1894 г. Высочайшего повеления была образована под председательством министра юстиции комиссия для пересмотра законоположений по судебной части, причем председателю было предоставлено право приглашать «лиц, участие коих в трудах комиссии будет признано полезным по их служебному положению, научным знаниям или практической опытности». Занятия комиссии продолжались пять лет и закончились составлением проектов новой редакции Учреждения судебных установлений, Устава гражданского и Устава уголовного судопроизводства, с объяснительными к ним записками (всего 16 печатных томов). Кроме того, комиссией изданы Подготовительные материалы в 12 томах, не поступившие в продажу.
Проектированные комиссией изменения в действующих законах будут указаны и разобраны в соответствующих местах курса. Здесь можно отметить лишь, что в области гражданского процесса комиссия предложила некоторые действительно полезные изменения; в области же судоустройства она сделала дальнейшие шаги в сторону уклонения от основных начал Судебных уставов и, не решившись посягнуть на институт земских начальников, предположила дополнить его едва ли не столь же неудовлетворительным институтом судей-следователей[85 - Общая оценка работ комиссии сделана в след. сочинениях: Михайловский, Основные принципы организации уголовного суда, 1905, 278 и сл.; Гессен, Судебная реформа, 1905, 220 и сл.; Д.Л. Пересмотр судебных уставов (Рус. Бог., 1901, № 2, 3, 5); А.С. Проекты судебных уставов, выработанные комиссией 1894 г. (Рус. Мысль, 1912, № 2).]. Независимо от общего пересмотра Судебных уставов и после того, как он был уже закончен, Министерство юстиции выработало проект реформы низшей местной юстиции. О нем будет речь в § 30.
Судебная реформа 1864 г. не затронула существовавших до нее специальных сословных судов (крестьянских, торговых, духовных, инородческих). Их устройство и деятельность до сих пор определяются законами, изданными до судебной реформы и построенными по большей части на совершенно иных принципах.
Издания процессуальных законов
I. Учреждение судебных установлений. Последнее официальное издание в т. XVI Св. зак., изд. 1892 г. Последовавшие затем изменения внесены в Продолжения Свода законов 1895, 1906, 1908 и 1909 гг.
Из прежних официальных изданий сохраняет значение первое издание в составе Судебных уставов: Судебные уставы 20 ноября 1864 г., с изложением рассуждений, на коих они основаны, издание Государственной Канцелярии, 1866 г., т. III.
Это издание представляет большую важность при изучении Уставов, так как в нем приведены выдержки из объяснительной записки, из рассуждений Государственного Совета и из других подготовительных материалов, предшествовавших выработке проекта судебных уставов[86 - Частные издания: Тимановский, Сборник толкований русских юристов к Судебным уставам за 25 лет. Учреждение суд. устан. и Устав угол. суд., 2-е изд., 1892; Громачевский, Учр. суд. устан. Свод законов, правил и распоряжений, 1897; Шрейбер, Учр. суд. уст., 1910 (с разъяснениями из законодательных мотивов, сенатской практики и циркуляров Министерства юстиции); Щегловитов, Учр. суд. уст., 1910 (то же).].
II. Устав гражданского судопроизводства. Официальные издания те же, что и для Учреждения судебных установлений[87 - Частные издания: Тютрюмов, Устав гражд. суд. с законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов, извлеченными из научных и практических трудов по гражд. праву и судопроизводству, изд. 2, 1910; Гордон, Уст. гражд. суд., с позднейшими узаконениями, законодательными мотивами и разъяснениями по решениям Сената, 5-е изд., 1911; Боровиковский, Уст. гражд. суд. с объяснениями по решениям Сената, 6-е изд., исправленное и дополненное Гуссаковским, 1908; Ротенберг, Уст. гражд. суд. с позднейшими узаконениями и объяснениями по решениям Сената, 3-е изд., 1909 (карманное издание).].
III. Правила об устройстве судебной части и о производстве судебных дел в местностях, в которых введено Положение о земских участковых начальниках, от 12 июля и 29 дек. 1889 г. Последнее официальное издание в составе XVI т. Свода законов, изд. в 1892 г. Позднейшие изменения введены в Продолжениях к Своду законов 1906, 1908 и 1909 гг.[88 - Частные издания: Чагин, Правила об устройстве суд. ч. и т.д., со включением позднейших изменений, циркуляров министров внутр. дел и юстиции и разъяснений Сената, 7-е изд., 1911; Арефа, Положение и правила о зем. уч. нач., гор. судьях и вол. суде, с сенатскими и министерскими разъяснениями, 5-е изд., 1903.]
IV. Положение о земских участковых начальниках от 12 июля 1889 г. Последнее официальное издание в составе Положения об установлениях, заведующих крестьянскими делами (ч. III Полож. о сельском состоянии, особое прилож. к IX т. (в. зак., изд. 1902 г.)[89 - Отдельного частного издания Полож. о зем. нач. нет; оно издавалось в составе законов о сельском состоянии: Волков, Сборник положений о сельском состоянии, 2-е изд., 1910; Абрамович, Положение о сельском состояния, ч. III, 1903; Горемыкин, Свод узаконений и распоряжений Правительства об устройстве сельского состояния, 1903. При включении Полож. о зем. нач. в Свод зак. нумерация некоторых статей подверглась изменению.]).
V. Правила о волостном суде как для тех местностей, где введено Положение о земских начальниках, так и для других местностей европейской России помещаются в Положении о сельском состоянии (прил. к IX т. Св. зак.)[90 - Частные издания этого Положения указаны выше.].
VI. Устав торгового судопрозводства. Последнее официальное издание во 2-й части XI т. Свода законов 1903 г.[91 - Частные издания с разъяснениями по решениям Cената: Добровольского (1911 г.) и Носенко (1910 г.).]
