Демон Кометы. Десять дней

Василий Криптонов

Демон Кометы. Десять дней

Жила-была на свете

Одна девчонка Бетти

Приехал к ней из Лондона

Весёлый парень Джек.

Бетти плюс Джек,

Танцуйте, дети, шейк

Джек привёз из Лондона

Весёлый танец шейк.

Возможно, народная песня

And I said no, no, no

Oh, Lady Day

Lou Reed

01

Люди в этот бар не заходили. Обычно. Поэтому когда вымокший под дождём парнишка в белых брюках и лёгкой куртке ввалился в дверь, стихли все разговоры. Несколько десятков пар глаз уставились на посетителя, который ожесточённо стряхивал воду с густых жёстких волос. Когда же он поднял голову, оказалось, что у него запотели очки.

– Звезда кучерявому, – сказал Криспион и швырнул на стол девятку бубен.

Карта прилегла на мою восьмёрку треф. Козырная. Я подкинул девятку червей, и Криспион, выругавшись, сгрёб карты.

Я с улыбкой взял стакан и допил виски одним глотком. Льдинка проскользнула в рот – я покатал её языком и раздробил зубами.

– Долго тебе ещё осталось? – визгливым голосом спросил Дион и зашёл с двух валетов.

Взглянув мельком на часы, висящие справа от стойки, я отбился козырями.

– Пять минут.

– Сочувствую! – громыхнул Криспион и докинул ещё одну карту. – А мне ещё восемь лет окучивать. Этого дебила…

Я уронил последний козырь на туза Криспиона и показал пустые руки.

– Я служил верой и правдой. Давайте, парни. Быстренько определите, кто следующий ставит мне выпивку.

– Не торопишься? – хихикнул Дион.

– Нет, растягиваю удовольствие. Первый раз – такой первый раз…

Я посмотрел, как ребята перебрасываются картами. Потом перевёл взгляд на паренька, взгромоздившегося на барный стул у стойки. Сабела дала ему салфетку, и он протирал очки, одновременно что-то говоря. Бла-бла-бла, такой страшный и внезапный дождь, а тут ваш бар – просто невероятное везение. Налейте мне чего-нибудь…

Да, пожалуйста, вот, за счёт заведения. Мы всегда рады дать приют несчастному путнику. А что двое бледных задвигают засов на двери – так это ты внимания не обращай. Всё будет быстро.

– Жулик! – рявкнул Криспион.

Дион мерзко захихикал.

– Мне того же, что Ливию. Согреть потроха.

Ворча, Криспион встал и отправился к стойке. Я посмотрел на часы. Две минуты. Две минуты – и я свободен. Да не просто так, а с прибытком.

– Что будешь делать, когда вернёшься? – Дион мечтательным взглядом ощупывал парнишку за стойкой.

– Держаться подальше от пустоши, – проворчал я.

Старик хохотнул:

– Эт-то уж как пить дать!

Дион был не из бледных. Он был… Вообще, один дьявол знает, кем он был. И какой у него интерес до того парнишки – лучше не задумываться.

– У меня будет душа, – сказал я в продолжение темы. – Хочу немного приподняться.

– Души, – облизнулся Дион. – Души – это как выпивка. Одной всегда будет мало.

– Больше я в эту клоаку не вернусь, – мотнул я головой.

– А мне здесь нравится.

– Спятил, старик?

– Обижаешь! Давно, очень давно. И всё же – ты посмотри, как тут хорошо. Один день похож на другой, и в то же время – не похож.

– Тебе бы в рекламе работать, – хмыкнул я. – Так расписал – даже остаться захотелось.

– Оставайся-оставайся! – Дион весь затрясся от какой-то сложной эмоции. – Я буду без тебя скучать.

– Ну а я без тебя не буду. Можешь хоть сгнить здесь, полоумный сукин сын.

Дион взвизгнул от хохота и тут же вскочил.

– Печень! – заорал он и, чуть не опрокинув стол, рванул к стойке. – Печень мне!

Паренёк уже валялся на полу, полностью скрытый под навалившимися бледными. Криспион аккуратно обогнул эту кучу-малу. Он нёс три стакана огромными ручищами и был сосредоточен на том, чтобы не расплескать драгоценную ношу.

Дион промчался мимо него и начал оттаскивать одного из бледных. Тот, повернувшись, показал окровавленные клыки. Дион вынул нож.

Пошло-поехало…

– Зачем ему печень? – спросил я, когда Криспион стукнул по столу стаканами.

– Ты об этом хочешь думать в последнюю минуту рабства? – спросил Криспион и взял свою порцию. – Давай! Я уже слышу, как бьют куранты. Это был непростой год…

– Десять лет, – поправил я его и тоже встал, поднял стакан. – Спасибо, Крисп. Давай… За то, чтобы в следующий раз увидеться на родине.

– Восемь лет, Ливий! – прорычал Криспион. – Я вернусь через восемь лет. Встретишь меня – и мы там…

Он недоговорил. Что «мы там»? Выпивки там нет. Ничего нет. Там – другое.

Мысль эта на секунду омрачила простоватое лицо здоровяка Криспиона, однако умение долго унывать в число его талантов не входило.

– За тебя!

Стаканы со звоном столкнулись. Я залпом осушил свой, поставил его и, обойдя стол, обнялся с Криспионом.

– Удачи, брат, – сказал тот.

– Не нужна мне удача.

Миг, когда секундная стрелка перепрыгнула через деление с числом 12, я почувствовал. Захотелось взвыть от счастья.

Можно было бы задержаться ещё, и ещё, и ещё. Да хоть на тысячу лет. Работодатель – теперь уже бывший – не стал бы возражать. Но я, хлопнув на прощание по плечу Криспиона, двинулся к двери.

– Не отказывайся от удачи, – напутствовал Крисп. – Эта мерзавка никогда не бывает лишней.

Парня осушили бледные, настал черёд всяких сомнительных тварей, вроде Диона. Они рвали тело на части, рыча друг на друга, как шакалы.

Засов я выбил ударом руки, отшвырнул.

– Ливий уходит! – заорал на весь бар Криспион. – Ливий покидает нас навеки!

Ему отозвался могучий хор.

«Ну надо же, – удивился я, – меня здесь, оказывается, успели полюбить. А сам я если и сумел к кому привязаться – так только к простаку Криспиону».

Обернулся на пороге. Порозовевшие бледные оскалили зубы, теперь ничем не отличающиеся от человеческих. Сабела отсалютовала рюмкой водки и выпила.

Я взмахнул рукой и вышел в холодную октябрьскую ночь.

Погода в этом городе, будто издеваясь, жила строго по календарю. Испепеляюще жаркое лето сменялось промозглой дождливой осенью, а ровно через три месяца наступала морозная зима с таким количеством снега, что в первые дни заваливало все дороги.

Весна тоже была омерзительной. Поэтому я очень хотел домой. Не задержался бы здесь ни за какие коврижки.

Собственно, я мог вернуться хоть сию секунду, но не прихватить награду за эти десять лет было бы преступлением.

Отойдя на два шага, я обернулся. Заколоченная дверь, над ней выцветшая табличка: «Библиотека им. Н. Г. Чернышевского». И чуть ниже: «Не работает».

Маскировка пашет исправно, однако иногда её всё же срывает по непонятным причинам. И ещё более иногда кто-то оказывается рядом.

Я застегнул куртку, поднял воротник и, сунув руки в карманы, двинулся по улице Платонова в сторону центра. Настроение поднималось с каждым шагом. Дышалось всё свободнее. Последняя прогулка по опостылевшему городу. Ничто уже не сможет её испортить.

Впрочем, кое-кто попытался.

Возле закрытого на ночь табачного ларька дорогу заступили трое. Ещё одного я почувствовал сзади.

– О, здорово, брат, – негромко заговорил главный, в заношенной расстёгнутой дублёнке, и протянул руку. – Слушай, такое дело… Есть курить?

Я посмотрел на протянутую ладонь, потом – в глаза гопнику. Ударил кулаком по ролл-ставню, закрывающему ларёк. Кулак пробил тонкий металл и стекло. Завизжала сигнализация.

Согнув руку в локте, я дёрнул её на себя, и хлипкая защита вылетела.

– Кури, – приглашающе кивнул я на разбитое стекло.

Парни попятились, развернулись и бросились бежать. Тот, что хотел напасть сзади, обогнул меня и вчистил за друзьями крича:

– Блин, пацаны, это демон! Демон!

Я стряхнул изуродованный ролл-ставень, посмотрел на киоск, в недрах которого надрывалась сигнализация.

– Заткнись.

Сигнализация заткнулась. Я двинулся дальше.

02

Код от подъездной двери не подошёл.

Я, не веря глазам, уставился на мигнувшие красной подсветкой кнопки.

– Ты серьёзно? Вот так вот?

Смеяться или злиться? Надо бы посмеяться, но злость буквально схватила за горло. Что за чёртов детский сад!

Вздохнув, я положил на дверную ручку ладонь и прикрыл глаза. Почувствовал, как ожило, засветилось под одеждой знамение, нанесённое на правую дельтовидную мышцу. Одно из трёх моих знамений, за которое пришлось расплатиться возможностью курить табак.

У мастеров-знаменщиков условия простые: одна способность в мире людей отнимает одну радость в этом же мире. Я почти десять лет не мог позволить себе затянуться, но зато…

Электронный замок жалобно пискнул, и дверь отворилась. Я шагнул в тёплый подъезд.

Ради хозяина – теперь уже бывшего – приходилось вскрывать сейф в доме генерала ФСБ. Семь потов сошло, знамение, казалось, сожжёт руку. Но справился. А тут – обычный замок, который и мальчишка при желании обдурит.

Консьержки не было. Лифт гостеприимно распахнул двери. Я поднялся на восьмой этаж и позвонил в нужную квартиру.

Ти-ши-на.

Нет, эта игра уже положительно надоела.

Я ударил по металлической двери ногой, и она ушла внутрь вместе с коробкой и добротными кусками кирпичной стены.

– Ты поменял код? – сказал я, шагнув через порог. – И всё? Где парни с автоматами? Где ОМОН? Хотя бы один завалящий вертолётишко? После десяти лет ты вот так ко мне относишься?

В квартире стояла тишина, которая меня обескуражила. Я-то думал, по мне хотя бы постреляют.

Пересёк прихожую, посреди которой теперь валялась дверь. Посмотрел вправо. Телевизор в зале стоял выключенным, только тусклая ночная подсветка аквариума разгоняла мрак. Пустовала и спальня. Ни малейшего отзвука из ванной и туалета.

А вот в кухне теплилось.

Я остановился в проёме, глядя на человека, который отнял у меня десять невыносимо долгих лет.

Альберт сидел за столом, одетый в чёрный костюм, который пошили два дня назад, и который обошёлся в годовой доход Мавритании.

– Хорошо смотрится, – заметил я. – Серьёзно.

Здесь тоже было темно. Только лампа над плитой, да неоновая подсветка стола. И чайник на островке, отдыхая, переливался зелёными разводами. Альберт поднёс к губам чашку с кофе и отхлебнул. Рука дрожала.

– Даже не напиваешься, – сказал я. – Ну что ты за человек… И что за фокусы с кодом?

– Я подумал, что ты, может, просто захочешь уйти, – сказал Альберт, уставившись в чашку.

– Серьёзно так думал?

– Нет. В планах был ОМОН, пара вертолётов… Ну, ты понимаешь. Но потом я решил, что в этом нет никакого смысла.

Я оттолкнулся от косяка, подошёл к столу и сел напротив Альберта. Бывший хозяин поднял взгляд.

– Ты отлично мне служил, Ливий. Все эти десять лет.

– Если бы ты это говорил почаще, папочка, может, мы бы сейчас тут не сидели, – усмехнулся я.

Вряд ли, конечно. Люди есть люди, они демонам не ровня. И привязываться к ним технически невозможно.

– Я не хочу умирать, – просто сказал Альберт.

– Сочувствую.

– Но ты… всё равно меня убьёшь?

– Заберу твою душу, – уточнил я. – Она – моя, я её заслужил.

– Ты бы мог… отказаться.

– А ты часто отказывался от своего куска?

Молчание. Никогда он не отказывался. Да и у других изо рта вырвать не брезговал. Моими руками, конечно же.

– Десять желаний ты израсходовал уже в первый год, – напомнил я. – Знал, на что шёл.

– Тогда почему ты сейчас со мной разговариваешь?

– Я ведь демон. Мне доставляют удовольствие твои мучения.

Кажется, он всхлипывает? Мерзость какая. Пора заканчивать этот кошмар, пока меня не вырвало.

– Я сделаю всё что угодно, чтобы избежать…

– Ой, ну хватит. – Я встал и пинком отшвырнул стол с пути. – Альберт Эммануилович Шеин, ты – мразь и конченый сукин сын. Даже если сейчас ты пожертвуешь все свои средства на благотворительность и до конца жизни не произнесёшь ничего, кроме молитв, твоя душа после смерти улетит прямиком в ад, где её будут рвать на части миллионы моих братиков и сестричек. В конце концов, от неё останется вот такая крупинка. – Я показал небольшое расстояние между большим и указательным пальцами правой руки. – Она отправится в Чистилище, где из неё выжгут все воспоминания. А потом – потом – да, она уйдёт в большой Свет. Только это уже будешь не ты. Поверь, со мной тебе будет лучше. Ну, какое-то время, в течение которого тебя не тронут.

Сам не зная, зачем, я облегчил ему последние минуты. Альберт этого точно не заслужил. Конечно, я соврал. Ничем ему у меня не будет лучше. Скорее даже наоборот – на куски я его разорву медленно и мучительно.

– Неужели нет никакой возможности искупить? – прошептал Альберт, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

– Наш контракт закончился, я не обязан говорить тебе правду. И с чего ты обращаешься ко мне с таким вопросом? Ты бы ещё у наркодилера спросил адрес реабилитационного центра. Последнее слово?

– Контракт…

Последнее слово я дал ему произнести. Но не больше. Что он там пытался пролепетать про контракт – так и не узнал. Моя правая ладонь засветилась красным. Из неё вылетело красное щупальце и проникло в грудь Альберта.

Тот вздрогнул, вытянулся и замер на стуле. Глаза остекленели, кожа на лице посерела. Зажурчала льющаяся на пол моча.

Я дёрнул щупальце на себя, и оно втянулось обратно в ладонь. Мелькнула уменьшенная копия Альберта, которая корчилась и беззвучно кричала. А потом…

Потом я почувствовал невероятное. На глазах выступили слёзы, и я простил вселенную за десять лет, проведённые среди людей.

У меня появилась душа.

Где-то там, в преисподней, теперь лежит одна мерзкая, но полноценная, моя душонка! С биркой, на которой моё имя, чтоб ни одна тварь не посмела оторвать ни кусочка, пока я не приду.

Но я приду уже через мгновение. Больше меня здесь ничего не держит.

– Скучать не буду, – прошептал я. – Прощай, убогий мир!

Я сделал один шаг, подключив силу. Шаг в преисподнюю, такой же простой и очевидный, как для человека – шаг через порог своего дома. Несмотря на говорящее название, преисподняя находится не где-то внизу. Она здесь, рядом. Просто в иной плоскости бытия.

Кухня Альберта исчезла. Я очутился в комнате, которая, по сравнению с той кухней, была крохотной. В ней едва помещались односпальная кровать, письменный стол и шкаф. Стены как будто давили.

– Какого… – произнёс я.

Произнёс, должно быть, слишком громко. Человек, лежащий на кровати, дёрнулся и сел.

Демоническому зрению темнота не помеха, поэтому я без проблем разглядел, что на кровати сидит девушка. Рыжие волосы ниже плеч, глуповатое после сна лицо. Простыню прижимает к груди – может, спала голой.

Я сделал ещё один шаг, вложив в него всю силу. И – ничего. Вообще никакого эффекта. Я лишь переместился к убогой скрипучей кровати.

Девчонка шарахнулась, вскрикнула.

– Ты ещё кто? – прошипел я.

– Кто вы такой?! – воскликнула она одновременно со мной.

Выхватила из-под подушки телефон и осветила меня бледным лучом фонарика.

– Как я здесь оказался?! – Меня уже трясло от злости.

– Как вы здесь оказались?! – не отставала девушка.

– Что я здесь делаю?

– Что вы здесь делаете?!

Это была последняя капля. Нет, понятно, что она не специально издевалась. Но мне нужно было немного тишины, чтобы осмыслить положение, в котором я оказался.

Я взмахнул рукой, даже не задумываясь, как именно убью её. Но рука опустилась.

– Ты что, издеваешься? – Я посмотрел на свою ладонь. – Нет. Нет!

Девчонка взвизгнула, напуганная моим криком. Утешить её было нечем – мне самому сделалось страшно. Стандартный контракт я знал наизусть, и по всем статьям я должен был, забрав душу хозяина, вернуться домой. Но в памяти всплыл один пункт, который мог обратить в пыль все мои чаяния. Оговорка, приписка мелким шрифтом.

Если у хозяина есть ближайший родственник маг, то по окончании срока демон поступает в распоряжение этого мага. Такую приписку сделали после того, как маги оказали преисподней услугу…

– Что происходит? – всхлипнула девчонка. – Вы демон, да? Я что-то сделала? Я не хотела вас призывать!

03

Всё это напоминало дешёвый развод. Шоу «Скрытой камерой». Никаких родственников у Шеина не было!

Нет, ну, конечно, все люди – братья. Но согласно одному из многочисленных приложений к стандартному контракту, понятие родства очень строго регламентируется. Отцы, матери, дети, братья, сёстры, вплоть до двоюродных, дяди и тёти, племянники и племянницы – всё!

– Выключи фонарь, – велел я девушке. – Тебя не учили, что это невежливо – светить в лицо?

– Не выключу, – последовал ответ. – Если станет темно, ты на меня нападёшь.

– По-твоему, я боюсь света?

Дурища закивала.

Вздохнув, я нашёл на стене выключатель и повернул его. Под потолком загорелась убогонькая люстра с треснувшим плафоном из пожелтевшего пластика. Озарила всё остальное убожество. На столе подрагивали магические книги. Как и положено – живые, привязанные к одному хозяину, ни украсть, ни скачать в сети. Здесь же притаились пара тарелок, кружка, электрочайник. На полках обычные книги – сплошь какие-то фантазии про любовь в разваливающихся переплётах. Одна из этих книг лежала на полу рядом с кроватью.

– Так лучше?

Голос я постарался сделать более дружелюбным. Не в моих интересах доводить красавицу до инфаркта. Впрочем, красавицей её можно было назвать лишь весьма условно. Внешность самая непритязательная. Глаза – серые, волосы – рыжие. Личико вроде и правильных пропорций, но какое-то будто бы недоделанное.

– Да, спасибо, – сказала она.

Погасила фонарь и протянула руку к столу. Пока тянулась, я отметил, что спала она действительно голой. Ну или как минимум топлес. Одеяло к груди она так и прижимала, но вот спина её выдала.

Заодно я оценил возраст новой хозяйки. Плюс-минус двадцать лет, скорее плюс.

Девушка взяла со стола очки, нацепила их на нос, и пазл собрался. Лицо обрело гармоничную завершённость. Всё равно она не из тех, кто привлекает всеобщее внимание, и в кого парни влюбляются без памяти, но в очках ей гораздо лучше. Человек привыкает к очкам, мимика подстраивается, и без них потом лицо выглядит беззащитным.

– Вопрос номер один, – сказал я. – Где я нахожусь, что это за место?

– Моя комната, – пролепетала девушка, разглядывая меня сквозь очки.

– Комната где? Это твой дом, квартира? Или что это такое?

– Комната в общежитии, – уточнила девушка.

Спасибо тебе, милая, за огромный кусок информации.

– Что за общежитие? Рабочее?

– У… учебное. Это общежитие института магических наук. – Помолчав секунду, она добавила: – Города Белодолска.

– Ты – студентка института магических наук? – не выдержал я.

Кивнула.

– И ты думала отбиться от демона светом фонарика?

– Мы демонологию только на третьем курсе проходить будем, – покраснела девушка.

– Ясно. Ладно. – Я потёр лоб рукой. – Как тебя зовут?

– Комета.

Я не удержался – сел на край кровати. Девушка поджала ноги.

– Комета?

– Это из-за моего папы. Он астроном, и в тот год, когда я родилась, открыл комету. Меня назвали в её честь. Моё полное имя – Комета Си дробь две тысячи двадцать три Ди один.

В голове шумело. Надо мной кто-то издевается. Сейчас рухнет стена, и я увижу камеру, оператора, режиссёра. А на заднем плане будет добродушно посмеиваться Люцифер…

Но стена не падала. А я сидел рядом с голой девушкой по имени Комета Си дробь две тысячи двадцать три Ди один в общежитии института магических наук.

– Окей, Комета. Имя Альберт Эммануилович Шеин тебе о чём-нибудь говорит?

– Конечно! Это наш мэр. Бывший бандит. А может, и не бывший.

– Бывший, – подтвердил я. – Мэр – тоже бывший. Он умер этой ночью.

– Ох… – растерялась Комета.

– Это всё, что ты о нём можешь сказать?

– Ну… Не знаю. Его пытались сместить с должности, было какое-то дело, связанное не то с вымогательством, не то… Но в ФСБ пропали из сейфа какие-то доказательства, и…

– Ясно, – оборвал я. – Ладно, оставим пока.

Нужно будет встретиться и поговорить с отбитыми родителями Кометы. Вдруг они прольют чуть больше света на это дело. Пока всё выглядит так, будто меня занесло в комнату к случайной магичке.

– А кто вы? – перешла в наступление случайная магичка. – И что делаете у меня в комнате?

– Слушай внимательно. Впрочем… можешь потом переспрашивать сколько угодно раз, я отвечу на любые твои вопросы по поводу нашего взаимодействия. Вкратце ситуация выглядит так: ты почти заключила контракт со мной. По его условиям ближайшие десять лет я буду обязан оберегать тебя всеми силами, а также выполнять твои приказы.

– Я не заключала никаких контрактов! – воскликнула Комета.

– Заключил Шеин, – терпеливо пояснил я. – Десять лет назад. Сегодня срок закончился. По условиям… – Тут я запнулся и вспомнил, как Шеин пытался что-то сказать о контракте, прежде чем я его убил. Теперь я понял, что именно. – По условиям, если у заказчика есть близкий родственник маг – контракт автоматически перезаключается на него.

– А с какого боку здесь я? – хлопала глазами Комета.

– Вот и мне тоже интересно. – Я развёл руками. – Разберёмся со временем.

– Я – родственница Шеина? – В голове Кометы завертелись шестерёнки. – Но это ведь невозможно!

– Небольшое уточнение: я – не твоя подружка, с которой уместно обмениваться риторическими восклицаниями. Меня вообще мало что интересует, кроме твоей безопасности и твоих приказаний.

– Я хочу, чтобы ты… – начала Комета.

– Помолчи! – рявкнул я.

Обалдевшая Комета заткнулась.

– Приоритет сейчас – твоя безопасность. Прежде чем начнёшь распоряжаться, ты должна узнать всё. У тебя есть возможность без каких-либо последствий приказывать мне до десяти раз за эти десять лет. Если к концу срока будет девять приказов – я просто уйду. Если их будет десять или больше – тогда я уйду, забрав твою душу. После десяти можно ни в чём себя не ограничивать, потолка нет. Согласно условиям контракта, у тебя есть десять дней на то, чтобы всё это осмыслить, и только потом я смогу принять от тебя первый приказ. Это не шутки, девочка, речь идёт о твоей душе. Уточню: душа – это самое драгоценное, что у тебя было, есть и будет. Деньги, власть, слава, любовь и прочее дерьмо даже рядом не стояли. Вопросы?

Комета подняла дрожащую руку.

– Как в школе, – покачал я головой. – Спрашивай!

– А я могу отказаться? Ну… расторгнуть контракт.

– Конечно. В Госуслугах найди раздел «Договоры с нечистой силой».

Комета схватила телефон. Я выждал минуту.

– Ты… ищешь раздел на Госуслугах?..

– Нет, я устанавливала Госуслуги. Тут нужен номер СНИЛСа… – Она поджала губы.

– Скажи, пожалуйста, Комета, тебе знакомо понятие «сарказм»?

Комета зависла на несколько секунд. Потом моргнула, и глаза её наполнились слезами.

– Зачем ты надо мной издеваешься? Мне и так страшно до чёртиков!

– Я – демон. Мне доставляют удовольствие твои мучения. Но БДСМ мы с тобой заниматься не будем. По крайней мере, ближайшие десять лет. Потом, в принципе, можно, но вряд ли у меня будет настроение. Видишь ли, моё настроение совершенно точно не улучшится ещё за десять лет в этой вонючей клоаке, которую вы именуете своим миром.

– Так значит, я не смогу от тебя отказаться? – уточнила Комета.

– Сможешь. Через десять дней, когда тебе нужно будет принять окончательное решение. Тогда мы либо начнём с тобой работать, либо – распрощаемся. Наш контракт, подписанный кровью, будет расторгнут.

– Но я ведь и не…

– Кровное родство. Кровь. Родственники. Ничего не щёлкает? – Я щёлкнул пальцами у неё перед носом, и Комета вздрогнула. – Хватит пережёвывать очевидное. Ты получила полную лопату дерьма, но и мне досталось не меньше. Приятного нам обоим аппетита. А теперь – ложись спать. Недостаток сна вреден для организма.

Я встал и выключил свет. Комета зашевелилась, потом замерла.

– А ты здесь останешься? – спросила она.

– Видимо, да. – Я с тоской огляделся в крохотной комнатушке.

– Но… Это запрещено.

– В смысле? – Я повторил про себя пункты контракта.

– Правилами общежития.

Господи Боже… Я никогда тебя особо не любил, но сейчас – услышь молитву твоего косвенного создания! Сделай что-нибудь, а? Не можешь? Или не хочешь? Собственно, ничего другого я от тебя и не ожидал.

– Что именно запрещено? – ласково спросил я.

– Приводить в комнаты гостей, – пробормотала Комета.

Всё-таки нравилась она мне. Сморозив невероятную чушь, быстро начинала чувствовать себя идиоткой. Это хорошая черта. Только настоящие идиоты постоянно мнят себя самыми умными, находят признаки собственной гениальности даже когда их тычут носом в ошибки.