Своя волна

Наконец я поймал удачу. Огромный город улыбался мне. Я стал его полноправным членом, маленькой частичкой. Он принял меня. И рано или поздно он покорится мне, потому что отныне я повелитель волн…

–Воронцов, если ты спишь, я тебя придушу,– оторвавшись от экрана монитора, сказала Маша.

Денис сладко потянулся и открыл глаза.

–Да, не сплю я, не сплю, рыба моя. Слушал тебя внимательно,– улыбнулся он.– Я так понимаю, господин Стрельников, судя по головокружительной карьере, удачу с тех пор из рук так и не выпустил.

–Нет, не выпустил, у него хватка, как у бульдога,– засмеялась Маша. – Он как вьюн, растение, которое, раз зацепившись, опутает вокруг себя все, займет все свободное пространство, а другие растения задушит, чтобы не мешали.

–Ладно, все ясно с книгой и с ее автором. Хваткий парень, своего не упустит. Молодец, в какой-то степени,– сказал Денис и засмеялся.– Спасибо, и с обложкой помогла, и расслабляющий сеанс чтения устроила. Будет чего интересное, заходи, почитаешь, устроишь мне релакс. Мне понравилось.

–Рада, что Вы довольны, господин Воронцов. Ладно, я пошла, вдруг, еще кто-нибудь переутомился и нужно и ему бедному почитать или сказку рассказать, а там, глядишь, и день пройдет.

Дойдя до двери, Маша обернулась.

–Денис, у тебя все нормально? Ты какой-то странный последние два дня. Как будто ты чем-то расстроен?

Денис изобразил удивление.

–Все нормально. С чего ты взяла, что я расстроен? Наоборот, видишь, какой я довольный.

–Не знаю. Мне показалось, что ты чем-то огорчен…

–Ты, Машка, впечатлительная. Поменьше думай о чужих проблемах. Вон, господин Стрельников, считай, подсидел парня, лежащего на больничной койке, наплевав на извечное «лежачего не бьют», и ничего не парится, можно сказать даже гордится собой, какой он молодец, как ловко он свое место под солнцем отвоевал. А ты вечно переживаешь за всех, расстраиваешься. Неблагодарное занятие, Мань.

–Да, конечно, пора всем быть, как Стрельников. Отпихнул с дороги, того кто мешается под ногами и вперед.

Денис тряхнул длинной челкой.

–Да сейчас большинство, собственно, так и делает. Просто, автор будущего бестселлера не только не стесняется это признать, а прямо дает понять, что это нормально. К чему ложная скромность и напускная добропорядочность. Своя рубашка ближе к телу, так чего тут скрывать-то? Каждый за себя.

–А ты за себя?– улыбнулась Маша.

–Я среднестатистический тип. Не конченая сволочь и не святой,– ответил Денис с улыбкой, но глаза смотрели холодно, без намека на веселость.

Маша кивнула.

–Ладно, я пошла.

-Фаина Родионовна, можно?

–Что там,– не отрываясь от экрана компьютера, буркнула редакторша.

–Мне нужно уйти сегодня пораньше.

Фаина Родионовна повернула голову в сторону помощницы.

–Все нормально?– поинтересовалась она, зная, что Маша не имеет привычки обращаться с подобными просьбами из-за ерунды.

–Меня Федькина учительница в школу вызвала.

Редакторша ухмыльнулась.

–Что он натворил-то?

Маша, в очередной раз, огласила список преступлений сына.

–Шустрый он у тебя,– засмеялась редакторша.– Ты там его не сильно ругай. Мальчишка ведь, вот и безобразничает. По сравнению с Арсением в этом возрасте, он у тебя настоящий ангел, уж поверь.

–Да уж, ангел,– сказала Маша, пытаясь представить, каким чудовищем, был в детстве их издатель.

––

Пристроившись у двери вагона метро, Маша достала планшет и открыла, присланную Арсением, книгу. «Настоящие парни всегда идут до конца». Прочитав очередное многообещающее название, Маша вновь поборола желание выключить планшет и больше никогда не возвращаться к произведению, написанному кем-то из приятелей Арсения, который в детстве, как выяснилось, являл собой маленького монстра.

Герои книги с дурацким названием, эти самые настоящие парни, вели неустанную борьбу с целыми полчищами зомби. Постаппокалиптический мир. Суровая жизнь, представляющая собой противостояние не только ожившим мертвецам, но и другим, не на много менее серьезным проблемам, возникшим у горстки выживших, после того, как их привычный, нормальный мир рухнул в результате неудачно проведенного научного эксперимента. Тема не новая, но популярная. Подобные книги имеют массу поклонников. В принципе, если бы не постоянное, очень подробное, прямо-таки детальное описание всех видов оружия, патронов, состава горючих смесей и того, какими приспособлениями снабжали свои автомобили крутые, отчаянные парни, борцы с ненасытными пожирателями человеческих мозгов, история была вполне ничего. Динамичный, лихо закрученный сюжет, герои внушающие уважение и даже симпатию. Автор, однозначно, писал в расчете на читателей мужчин. На тех, кто проводит большую часть времени в офисах, на бензозаправках, занимается продажей всевозможного барахла наивным простакам. Одним словом, на работающих, достаточно интеллигентных, читающих представителей мужской половины человечества. А они, как раз, обожают описание мощного оружия и результатов последствий его применением, вероятно, испытывая потребность хоть ненадолго отвлечься от скучной, надоевшей работы, не приносящей особого удовлетворения, от серенькой повседневности, в которой нет места ничему, хоть отдаленно связанному с подвигами и приключениями. Поэтому они желают, хотя бы мысленно представить каково это, быть тем, «кто идет до конца», ощутить себя не затянутым в деловой костюм, не одетым в форменный комбинезон или футболку с логотипом фирмы, в которой они работают. И чтобы рука сжимала не компьютерную мышь, шариковую ручку или пистолет, который, к сожалению, предназначен лишь для того, чтобы заливать бензин в бак обычного автомобиля, на котором нет никаких специальных наворотов, помогающих справляться с атакующими его зомби. Открыв подобную книгу, погрузившись в ее атмосферу, они перестают быть менеджерами, коммивояжерами, заправщиками, сметчиками, прорабами. Они – смельчаки, герои, настоящие парни, идущие до конца, в потертом камуфляже и тяжелых армейских ботинках, с автоматом или даже, а что такого, базукой или огнеметом за спиной. Взгляд суровый, на спокойном, уверенном лице, слегка обветренном, с проступающей щетиной, придающей ему еще большую мужественность, улыбка, человека, не знающего слово страх. Ежеминутная смертельная опасность – самое привычное дело. В случае чего, ни один мускул не дрогнет. Они любят грубоватые шутки, встают спиной к спине, прикрывая друг друга во время боя. А потом идут себе спокойно, переговариваются, курят, делятся планами на вечер, если повезет, и зомбаки не нападут снова, а если нападут, то они, в очередной раз, совершенно спокойно, без нервов, прикончат всех этих тварей. Потому, что они настоящие парни, идущие до конца. В редкие минуты затишья, когда поблизости, наконец-то все спокойно, и не наблюдается никаких оживших мертвецов, они предаются любви с такими же смелыми и прекрасными, сумевшими сохранить среди всего этого безумия, мягкость и обаяние женщинами. Время от времени кто-то из них гибнет. Эти сцены прописаны с особым трагизмом, чтобы даже у суровой мужской аудитории, что-то там дрогнуло, а может и скупая мужская слеза подступила к глазам. Маша одолела двадцать восьмую страницу. Механический женский голос сообщил, что следующая станция ее. Маша выключила планшет с чувством выполненного долга. Совсем не обязательно дочитывать настоящих парней. Чем бы там дело не закончилось, мнение о книге она составила, сколько еще героев погибнет, сколько выживет, и какие хитроумные способы борьбы с зомби они придумают не важно. Приятель Арсения молодец. Написал, уж точно не хуже, чем многое из того что ей приходится читать для работы, и что написано не любителями, пожелавшими «попробовать себя», а профессиональными писателями.

В автобусе, как всегда, была давка. Пассажиры повисли друг на друге. Большая часть уткнула хмурые, сосредоточенные взоры в телефоны. Рядом с Машей стояла женщина с ребенком лет четырех-пяти. Мальчик тоненько попискивал, сообщая матери, что он хочет сесть. С каждым разом попискивание становилось все громче и настойчивее. На усталом лице женщины все явственнее читалось раздражение. Стараясь, по возможности, загородить ребенка от толкающихся пассажиров, она монотонно повторяла: «Ты видишь, все места заняты?». Мужчины, занимавшие добрую половину этих мест, на призывы ребенка не реагировали. Они читали, писали, разговаривали, играли все в тех же телефонах, втайне, возможно, представляя себя настоящими, идущими до конца, презирающими опасность. Палец на курке автомата, или на худой конец, многозарядного пистолета. Взгляд следит за малейшим движением, натренированное тело готово в любой момент отразить нападение, уши чутко ловят каждый звук. Тут, ясное дело, не до пустяков, вроде детского нытья. Толстенький, круглолицый мужичок, свесив, с занимаемого им места, одну из объемных ляжек в проход, с сосредоточенным видом играл в какую-то стрелялку на телефоне. Лицо было напряженным, губы, время от времени, слегка подергивались. Процесс игры требовал полной концентрации внимания. Пару раз он бросал неприязненные взгляды в сторону ноющего малыша и его матери, не сумевшей воспитать ребенка, чтобы он вел себя нормально и не мешал окружающим, не отвлекал и не раздражал своими криками и капризами. Маша, встав так, чтобы со своей стороны тоже загородить уставшего от дороги, от давки и от духоты мальчугана, сердито уставилась в окно. Современный мир во всей красе. Каждый сам за себя.

Федька осторожно выглядывал из комнаты. На худенькой мордашке было непривычное выражение испуга.

–И что ты там прячешься?– стараясь говорить строго, сказала Маша. – Натворил дел, умей отвечать за свои поступки.

Сын шмыгнул носом.

–Я не… а он…

–Одевайся!– скомандовала Маша.

–Зачем?!– голубые глаза расширились, в них появилось выражение ужаса.

–Пойдешь вместе со мной в школу. Пусть Ирина Андреевна при тебе расскажет, что произошло.

–Мам, он сам…

–Одевайся! Сначала я хочу выслушать сторону обвинения.

–Чего?

–Ничего,– Маша указала на куртку, висевшую на вешалке.– Надевай и пошли.

– Мария Александровна… здравствуйте…

Учительница была молодая. Маша подозревала, что Федькин класс у нее, возможно, вообще первый. Увидев, что мать провинившегося ученика пришла вместе с ним, она растерялась.

– Добрый вечер, Ирина Андреевна.

Маша покосилась на сопевшего где-то позади нее сына.

– Мария Александровна, я вообще не предполагала, что Федя будет присутствовать при разговоре…– учительница смутилась.– Беседа личная, мне кажется, ребенку не стоит…– щечки Ирины Андреевны разрумянились, похоже, она сильно нервничала и не знала, как себя вести. Даже мама злостного нарушителя порядка, драчуна и матершинника выглядела спокойнее.

–Мне кажется, что раз Федя что-то натворил, то он должен присутствовать при разговоре. Он уже достаточно взрослый и должен понимать, что за плохие поступки нужно отвечать,– сказала Маша.

Учительница кивнула.

–Конечно. Раз Вы так считаете… в общем… Федя сегодня подрался. Вернее, как… Не то, чтобы подрался… Он толкнул другого мальчика. Петю Овсянкина. И еще обозвал его… вернее сказал… Одним словом, он произнес гм… неприличное слово. Даже два. Очень неприличные… матерные. – почти шепотом закончила учительница. Глаза у нее стали испуганные и огромные, почти как у Федьки, когда Маша велела ему одеваться.

Маша подавила истерический смешок. «Я сейчас тоже произнесу неприличное слово, даже два, а то и больше. И все очень матерные». Из-за того, что ее сын, вовсе не избил, как оказалось, этого самого Овсянкина до полусмерти, а просто толкнул и сказал в его адрес пару неприличных слов, ей пришлось отпрашиваться с работы, а перед этим, целый день терзаться, надумывая всякие ужасы, что же такое страшное натворил ее ребенок.

–Ирина Андреевна, я понимаю, что Федя поступил нехорошо,– она бросила в сторону сына строгий взгляд,– очень нехорошо, и мы с ним обязательно побеседуем на эту тему. Но, Ирина Андреевна – это дети. Они, с детского сада себя так ведут. Это плохо, не спорю. Но они учатся друг у друга, повторяют то, что слышат. Конечно же, если дома подобные вещи пресекать, проводить воспитательные беседы, да и в школе тоже, это естественным образом проходит. Хотя, потом, когда они повзрослеют, это снова начнется и никакие воспитательные беседы уже не помогут,– считая, что учительница должна знать всю правду о тех кому она решила посвятить жизнь, избрав свою профессию, сказала Маша.

Ирина Андреевна нервно теребила тонкими пальчиками кончики шелкового платка, повязанного на ее шее. Вид у нее был несчастный.

– Мария Александровна, я, в принципе, ничего такого уж ужасного в этом не вижу. Нет, конечно, это плохо и нужно, обязательно нужно беседовать, объяснять, как Вы и говорите. Но, понимаете… у этого мальчика, у Овсянкина, у него мама… Она очень возмущалась. Он, Петя, ей сразу позвонил, пожаловался, а она позвонила мне. И кричала, – Ирина Андреевна испуганно покосилась на дверь, как будто опасаясь, что мать «пострадавшего» Овсянкина притаилась за ней и сейчас выскочит и снова начнет кричать.– В общем, она потребовала, чтобы Федя извинился перед Петей… при всем классе…

Маша вытаращила глаза.

–Да?! Потребовала?– тупо спросила она, пытаясь переварить услышанное.

–Да,– Ирина Андреевна опустила глаза. Губки у нее изогнулись и подрагивали. Маша испугалась, что она вот-вот заплачет. – Она, мама Пети, работает в районной администрации, понимаете? И она… очень ммм… настойчивая дама. У нас уже были сложные ситуации с ней. Понимаете?

–Нет, не понимаю. Федя, сынок, иди, сядь, порисуй.– Маша твердо посмотрела учительнице в глаза и, подождав пока Федька отойдет и усядется за парту, повторила. – Не понимаю, Ирина Андреевна. Если она считает, что ее сын обижен, согласна, пусть Федя извинится перед мальчиком. Но он, что прилюдно унижал его, оскорблял, нанес ему психологическую травму? Может быть, соберете общешкольную линейку, чего уж там? Пусть перед всей школой принесет извинения. Вы понимаете, что это, ну не знаю, абсурд.

–Мария Александровна,– голос учительницы задрожал, и в глазах, и впрямь показались слезы. – Она из администрации, я же говорю. Очень проблемная дама. Она меня уже замучила! – Ирина Андреевна всхлипнула. – Она угрожала, что будут неприятности…

–Мой сын не будет извиняться перед Петей Овсянкиным перед всем классом. Ясно?– отчеканила Маша. Если эта размазня решила стать педагогом, нужно научиться постоять за себя и заодно за своих учеников. И нужно уже понять, что она сама уже не школьница, а учитель – практически вторая мать для своих детей.

Ирина Андреевна шмыгнула носом.

–Я так понимаю, мы все выяснили?– поинтересовалась Маша.

–Да,– еле слышно прошелестела учительница.

–Пойдем, Федя. Дома у нас с тобой будет серьезный разговор,– грозно пообещала Маша, беря сына за руку. Федя опустил голову и, загребая ногами, поплелся за ней следом.

–До свидания, Ирина Андреевна,– дойдя до двери из класса, сказала Маша. Федя повторил за ней слова прощания.

–До свидания,– тоскливо отозвалась юная учительница, вероятно представляя предстоящее общение с проблемной дамой из районной администрации, по несчастному стечению обстоятельств, являющейся матерью одного из ее учеников.

–Федя, скажи, пожалуйста, зачем ты толкнул этого Петю, да еще обзывался, причем словами, которые приличные, воспитанные люди не употребляют? Разве ты хоть раз слышал, чтобы я или папа говорили такие слова?

Федька помотал головой.

–Но Петька меня первый толкнул. И забрал йогурт, который ты мне с собой давала. И в помойку его вылил. И он сам начал обзываться,– Федя возмущенно фыркнул.

–Ясно.– Маша вздохнула.– Сынок, давай договоримся, что ты не будешь больше толкаться и ругаться плохими словами. А, если этот Петя, ну или кто-то другой, снова полезет к тебе, постарайся объяснить, причем вежливыми словами, а не плохими, что так делать не хорошо и неправильно.

Совет был глупый, но, что прикажете сказать маленькому мальчику? Разбей ему в следующий раз нос и вылей йогурт на голову? Что, вероятно, было бы действеннее любых слов и, возможно, даже, отучило бы делать мелкие пакости.

–Он не послушает. Он все время ко всем лезет и обижает. Катьке Фроловой платье испачкал фломастером. А Сережке Суслову плюнул в портфель, прямо на учебники и смеялся.

Конечно, сложно сделать выводы, основываясь лишь на словах маленького ребенка, но Маша не сомневалась что сынок проблемной дамы, тот еще мелкий засранец. Яблочко от вишенки…

–Федя, давай э… решать проблемы по мере их возникновения. Если произойдет подобный случай, и он действительно не послушает, тогда я… поговорю с его мамой. Договорились?

«Возьму с собой йогурт и вылью на голову ей, а потом выскажу все, что о ней думаю. Пусть в администрации района не думают, что им все дозволено». Маша крепче сжала маленькую ладошку.

–Договорились,– Федя улыбнулся.

–Хочешь сегодня почитаем интересную сказку?

–А про кого?

–Про лисенка Горихвостика, живущего в сказочном лесу. Хорошая книжка, мы ее будем издавать.

–Хочу,– забыв о неприятностях, Федя поскакал рядом с Машей, радостно подпрыгивая. Маша улыбнулась. Ее сын нормальный ребенок и ни на какой скользкий путь он не ступил, просто, столкнулся с несправедливостью и грубостью, как и все остальные сталкиваются, рано или поздно.

Глава 7

Лежа на громадном диване в восточном стиле, Маша смотрела на мерцающий светодиодами потолок. Крошечные огоньки создавали впечатление раскинувшегося над головой звездного неба.

–Представляешь, меня вчера в школу вызывали. Учительница сына.– Маша повернула голову в сторону Влада.

–Ммм…– пробормотал он, не открывая глаз. Очевидно, школьные проблемы его не сильно волновали. Так же, как и проблемы воспитания подрастающего поколения.

Влад вообще, после «этого» предпочитал бездействие, отдых, покой. «Ну, уж нет,– глядя на лицо приятеля, кажущееся в полумраке бледной, застывшей маской, решила Маша. – И так видимся раз в неделю. Можно немного и поболтать, пообщаться, ничего страшного». Люди ведь встречаются не только ради того, чтобы переспать. Для того, чтобы строить отношения, нужна и духовная близость. Необходима. А ей, как женщине, хочется поделиться своими переживаниями, тем, что происходит в ее жизни. Хочется участия, понимания. Оставив тему детей, Маша предприняла новую попытку общения.

–А еще к нам в издательство приезжал Максим Стрельников, радиоведущий. Ты, наверное, знаешь его, ты же в машине слушаешь радио,– она улыбнулась, вспомнив возмущение Арсения, вызванное ее неосведомленностью,– Арсений, наш издатель, утверждает, что он признан лучшим радиоведущим. Он написал книгу. Мы будем ее издавать.

Эта новость, в отличие от первой, Влада заинтересовала. Он даже открыл глаза и повернулся к Маше.

–Не знал, что он пишет. Правда, у него есть свой курс лекций под названием «Закон джунглей. Из жертвы в хищника». Кстати, очень недешевый курс, и записываются на него за несколько месяцев до начала лекций. Он его пару раз в год проводит.– Влад пожал плечами. – Видно, времени нет, да и на жизнь ему, наверняка, и без этого хватает, скорее всего, он эти лекции ради развлечения читает или для разнообразия. Для повышения собственной самооценки.

–Скорее для того, чтобы лишний раз потешить свое безмерное эго. С самооценкой у него все в порядке. Ее уже некуда повышать,– улыбнулась Маша. – Я вижу, ты прекрасно осведомлен обо всем, что касается господина Стрельникова. Я даже не предполагала, что радиоведущие такие уж состоятельные люди, как все вокруг про него говорят.

Влад бросил на нее, как ей показалось в полумраке комнаты, снисходительный взгляд.

–Маш, он – звезда. Во-первых, он и впрямь признан лучшим на радио, а это, думаю, как-то повлияло и на размер зарплаты, которая и так, вероятно, была не маленькая. А к тому же, он на телевидении постоянно снимается. А это уже очень серьезные деньги, сама понимаешь. Еще он лицо пары компаний выпускающих косметические препараты и мужскую одежду. Так, что как видишь, человек не бедствует. Он, кстати, считается еще и одним из самых завидных холостяков России. Входит в первую двадцатку.

–Тебе, прямо, можно уже быть его личным биографом,– засмеялась Маша. – Нужно будет сказать Кире, нашему главбуху, насчет первой двадцатки. Она и так чуть с ума не сошла от восторга, когда его увидела.

–Боюсь, твоей Кире ничего не светит,– усмехнулся Влад.

–Почему? Она очень красивая. И фигура у нее потрясающая. Мужчины шеи сворачивают, когда она мимо проходит,– в глазах у Маши появилось озорное выражение. Тема обсуждения радиоведущего, не слишком интересовавшая ее до начала разговора, теперь показалась ей забавной.

Влад пожал плечами.

–Он птица не ее полета. Твоя Кира хищница, конечно, но такая крупная дичь ей не по зубам.– Влад засмеялся.– Красивая бухгалтерша не предел мечтаний такого амбициозного, четко знающего чего он хочет от жизни человека, как Макс Стрельников. Максимум, что ей светит, раз или два переспать с ним. Хотя, возможно, она на большее и не рассчитывает. Потом можно похвастаться перед подругами, ну и в старости будет, что вспомнить.

Маша наморщила нос.

–Ты ужасно циничный. Кошмар! Можно подумать, что публичные люди не влюбляются, не испытываю нормальных человеческих чувств, а живут с постоянным расчетом и оглядкой на свой «жизненный план» и на свой статус.

–Меня иногда удивляет твоя наивность,– пожал плечами Влад. – Мы живем в мире где, если ты и впрямь хочешь чего-то достичь, в первую очередь, все думают о выгоде и том, как то или иное решение повлияет на всю жизнь в целом, приблизит к основной цели. Те, кто живет, подчиняясь эмоциям, не задумываясь о будущем, обречены вести довольно жалкое существование и довольствоваться тем, что уже имеют, потому, как преуспеть у таких людей редко получается.

–Ты говоришь ужасные вещи,– легонько толкнув его кулачком в плечо, сказала Маша. Настроение у нее почему-то испортилось. «Нужно было и впрямь уснуть сразу после секса, без всяких разговоров».

–Ладно, мне завтра рано вставать, так что давай спать,– сказала она.

–Рано? Ах, да, собака. Я совсем забыл,– проворчал он насмешливо.– Зачем каждый раз вставать в выходной ни свет, ни заря, чтобы погулять с собакой? Можно, наверное, попросить кого-то или, не знаю, купить лоток как кошкам покупают. Ты же говорила он у тебя маленький…

–Он собака. И не какая-нибудь комнатная собачка, которых специально приучают к лотку, потому, что они бояться холода и дождя. Он маленький, но вполне серьезный пес. Охотник. Ему нужно побегать, нужно поиграть, пообщаться, обследовать территорию. Поставить ему лоток, это примерно то же самое, что поставить себе на рабочем месте горшок. Навряд-ли ты бы захотел пользоваться им для экономии времени, чтобы лишний раз не отрываться от работы.

Влад недовольно вздохнул.

–Я понял. Просто мне не понятно, зачем, вообще, создавать себе столько проблем?

–Проблем? Да нет особенно никаких проблем. Степка, как и любая другая собака, наверное, член семьи. Мы его любим, он забавный, преданный. И он, за то что мы тратим часть своего драгоценного времени, чтобы за ним ухаживать, отвечает искренней и, заметь, совершенно бескорыстной любовью, без какой-либо оглядки на свои жизненные планы, выгоду и так далее.

–Да ради бога,– на этот раз в голосе Влада звучало неприкрытое раздражение. – Но согласись, все же в городе гм… не совсем те условия, и даже сам ритм жизни… На мой взгляд, животные должны жить в деревне, на природе. И им хорошо, и у хозяев никаких трудностей не возникает.

Чтобы окончательно не рассориться, Маша примирительно сказала:

–Уверена, когда ты со Степкой познакомишься, ты изменишь свое мнение. Он симпатяга, никто не остается равнодушным к его обаянию.

Влад не ответил. В темноте слышалось только его ровное дыхание.

––

–Мам, привет!– заорал Федька, влетая в квартиру и обхватывая мать маленькими ручонками.

–Привет!– засмеялась Маша. Сдернув с головы Федьки шапку, она поцеловала светленькую макушку.

Следом за младшим сыном вошли Вера и бывший муж. Вера чмокнула мать в щеку. Аркадий тоже легонько коснулся губами Машиной щеки.

–Привет,– улыбнулся он.

–Вы рано, я думала, вы ближе к вечеру явитесь,– помогая Федьке раздеться, чтобы побыстрее освободить место в маленькой прихожей, сказала Маша. Аркадий засмеялся.

–Да у нас маленький инцидент произошел.– Заметив, удивление на лице бывшей супруги он махнул рукой. – Вернее, не инцидент, так недоразумение.

Услышав слова отца, Вера фыркнула и, ни слова не говоря, пошла в комнату, переодеваться.

–Верка чего-нибудь учудила?– глядя на дверь, за которой скрылась дочь, с беспокойством спросила Маша. Подростковый возраст. Мало ли…

–Нет.– Аркадий выглядел немного смущенным, и в то же время, произошедшее недоразумение явно в какой-то степени его забавляло. – Так, с Мариной слега поцапались.