Своя волна

––

–Где ты вчера была? Я звонил, телефон был вне зоны доступа.

Кира смерила арт-директора ледяным взглядом.

–Не твое дело. Или я должна теперь перед тобой отчитываться?

Денис приблизился и попытался обнять ее.

–Я соскучился…

–Руки убери!– прошипела Кира.– Совсем спятил? Мы на работе.

–Совсем забыл, не дай бог кто-нибудь что-нибудь увидит. Кошмар! Доброе имя Киры Мурадовны будет опозорено на веки.

Он злобно посмотрел на нее. С каким бы удовольствием он ее задушил, и раз и навсегда избавил себя от этих мучений.

–У тебя все? Мне нужно работать.

–У меня все. Не смею Вас задерживать,– Денис пошел к двери.

–Встретимся на этой неделе?– не удержавшись, спросил он.

–Думаю, нам вообще не стоит больше встречаться. Ты не понимаешь того, что я говорю, и не можешь держать себя в руках. Тебе нужно что-то большее, а мы сразу договаривались, когда все только началось. Только секс. И,– Кира сделала легкое движение бровями,– чтобы никто не знал. Тебя это явно не устраивает. Так, что лучше вообще прекратить общение, не связанное с работой.

–Кира!…– в нем клокотала ярость и одновременно отчаяние, и еще много разных эмоций.

–Я все сказала. Мне некогда,– голос у нее был равнодушный. Ни тени волнения или переживаний на красивом лице.

–Прекрасно! Больше Вас не побеспокою…

Дверь, закрывшаяся за арт-директором, грохнула с такой силой, что, наверняка, во всем издательстве было слышно.

–Придурок,– негромко сказала Кира, вернувшись к поиску нужной папки с документами.

––

–Маруська, сегодня идем обедать в ресторан. Макс Стрельников предложил встретиться, совместить приятное с полезным, так сказать. Обговорим все возникшие вопросы с его книгой, а заодно выгуляю тебя. Рада?– Арсений бросил на Машу озорной взгляд.– Оденься поприличнее, сделай быстренько подтяжку. Сегодня твой день, выйдешь, в кои-то веки, в свет, да еще с молодыми, чертовски красивыми мужиками. Я прямо сам тебе завидую, старушка.

Маша одарила разошедшегося издателя снисходительным взглядом и покачала головой.

–Мне сегодня совершенно некогда идти ни в какой ресторан. Так, что без меня.

Арсений состроил гримасу.

–Тебя послушать, так тебе всегда некогда. Может ты, Морозова плохо работаешь и поэтому ничего не успеваешь? Я вот, например, не жалуюсь, что времени нет, справляюсь как-то. А я, как-никак, руководитель. У меня дел-то побольше твоего будет, так что никакие отговорки не принимаются. Считай это приказ начальства,– с важным видом заявил он.

–Ну, раз ты все успеваешь, значит, успеешь заняться и вот этим,– Маша сунула в руки издателя внушительную стопку бумаг. – Договора, которые, кстати, ты должен просматривать. Только почему-то они каждый раз каким-то непостижимым образом оказываются на моем столе. Настоящая мистика. Но теперь, к счастью, мы все выяснили. Времени у тебя хоть отбавляй, потому что ты такой работящий и при этом еще и невероятно способный, а я работаю из рук вон плохо, так что займись, спаси родное издательство от нерадивой сотрудницы.

–Марусь!– при виде толстенной стопки документов у себя в руках, глаза Арсения наполнились ужасом и невыразимой тоской.– Марусь! Ну, ты чего? Я же пошутил. Ты прекрасно работаешь. А прекраснее всего, у тебя получается изучать, вот, как раз, все это, – Арсений потряс бумагами и негромко добавил, – страшное занудство.

–Зато я не пошутила,– твердо сказала Маша. – Но раз уж ты мне приказал, и к тому же забираешь договора, то я, конечно, выкрою время на ресторан.

Арсений ухмыльнулся.

–Ох, Морозова! Вот что мне с тобой делать? Вертишь мной, как хочешь, причем постоянно. Совсем на голову мне села.

–Да, Арсений Дмитриевич, мы, женщины такие. Сядем вам, мужчинам на голову и едем, радуемся жизни.

-Добрый день, Машенька. Рад снова Вас видеть,– радиоведущий одарил Машу своей невероятной улыбкой.

–Здравствуйте, Максим,– улыбнулась Маша в ответ.

–Арсений сказал, что Вы любезно согласились, на этот раз, принять предложение и пообедать вместе с нами, и я надеюсь, мы найдем время и обсудим пару вопросов, которые у меня возникли.

–У Марии Александровны как раз полно времени, я сегодня всю работу за нее сделал. Нужно иногда давать сотрудникам отдохнуть,– расплылся в улыбке Арсений.

–Да, у Арсения Дмитриевича сегодня был очень напряженный день,– Маша одарила издателя насмешливым взглядом.

–Да уж. Я собирался чуть-чуть помочь, а она не растерялась и свалила на меня кучу работы. Ты не смотри на эту обманчиво-невинную внешность. За ней скрывается настоящее коварство и тонкий расчет.

Стрельников засмеялся.

–Никогда не поверю. Мне кажется, Маша как раз являет собой тот редкий пример, когда человек именно такой, каким он кажется. За Вас, прекрасная Маша,– радиоведущий поднял фужер с минералкой и шутливо отсалютовал. Маша с легкой улыбкой склонила голову набок и слегка кивнула, принимая и комплимент, и знак внимания.

–А Вы, Максим, не такой, каким кажетесь?– шутливо спросила она. Стрельников рассмеялся.

–Я типичный представитель подавляющего большинства – страшный притворщик.

Маша слегка приподняла брови и улыбнулась.

–Ну, по крайней мере, Вам достает смелости это признать. А это уже достойно уважения.

Радиоведущий пожал плечами.

–Я вообще не вижу смысла в мире, где все состоит из сплошного притворства, притворяться еще и в том, что это не так.

–Вы видите мир таким, полным притворства?

–Увы, а может, и не увы, но да. Мир, в котором мы живем таков, и ничего с этим не сделаешь. Впрочем, он всегда был таким, меняются только условия жизни, а человеческая сущность остается неизменной.

–Вы по этой причине написали свою книгу?

–Да, сам не знаю. Захотелось попробовать себя в новой роли.– Стрельников рассмеялся.– А может тщеславие. Знаете, нам всегда мало всего. Денег, славы, власти. Всегда хочется большего. Человек так устроен. Не умеет наслаждаться тем, что у него есть. Постоянно стремиться получить еще что-то, порой даже не успевая порадоваться тому, к чему так страстно стремился до этого и, наконец, достиг. Тут же возникает новое желание, обесценивая все предыдущие.

–У Вас довольно циничный взгляд на жизнь.

–Я просто не закрываю глаза, не пытаюсь обманываться ложными иллюзиями.

–В последнее время, мне постоянно говорят нечто подобное о том, как ведет себя человек в условиях современного общества. Каждый раз меня это огорчает, наверное, потому, что я и сама понимаю, что сказанное, к сожалению, очень близко к истинному положению вещей. Кстати, я принесла распечатку обложки Вашей книги,– Маша положила на стол макет обложки, отпечатанный на цветном принтере.

–Ну-ка, чего там навоял наш гений компьютерного дизайна,– подаваясь вперед, сказал слегка заскучавший за время беседы Маши и радиоведущего, Арсений.

На фоне ярко-голубого безоблачного неба, на офисном кресле, стилизованном под трон, скрестив руки на груди, восседал Максим Стрельников. На голове у него была надета, похожая на детский рисунок корона, из которой сверху вылезал шутовской колпак с маленькими бубенчиками. Кресло, в котором сидел, радостно улыбающийся автор книги, чудесным образом стояло на бельевой веревке, а внизу виднелись крыши домов столицы. Название книги «Повелитель волн» было выполнено жирным рубленым шрифтом. Под ним, шрифтом помельче, напоминавшим рукописный, шла надпись «Путь к успеху. Записки из личного опыта выживания в джунглях». Имя автора скромно расположилось в самом низу обложки.

–Ну, как тебе?– расплываясь до ушей, поинтересовался издатель. Радиоведущий тоже выглядел вполне довольным. Он взглянул на Машу.

–Маша, а Вы как считаете, отражает обложка содержание книги?

–И не только содержание, но, думаю, и характер автора, как мне кажется,– улыбнулась она. Стрельников покивал головой.

–Мне кажется то, что надо. Думаю, так все и оставить. Денису от меня спасибо и мое полное признание его профессиональных талантов.

–Отлично!– Арсений хлопнул радиоведущего по плечу. – С тобой, Макс, одно удовольствие работать. Некоторые авторы, знаешь, вроде все решили, все обговорили, уже, можно сказать, в тираж книгу вот-вот запустят, и тут они начинают, это не совсем так, а это не эдак, да вот еще здесь бы кое-что изменить и всю душу из тебя вынут, пока не придут к окончательному решению.

–Я, вообще-то, тоже товарищ требовательный,– засмеялся Стрельников. – Но у вас отличная команда. Право-слово и придраться не к чему. Даже чувствую себя каким-то несолидным, готовым восхищаться абсолютно всем, как самый настоящий дилетант. Коим я, по сути, и являюсь.

–Ну, ты можешь для вида покапризничать,– ухмыльнулся Арсений.– Погонять, к примеру, Марию Александровну, а то чего она без дела сидит, пока я за нее работаю. Пусть и от нее будет польза. А то так совсем обленится, и потом ее вообще работать не заставишь, придется мне за нее постоянно отдуваться.

Принесли горячее и на некоторое время разговор прервался. Все успели проголодаться и с аппетитом принялись за еду.

–Макс, а тебя часто узнают на улице, в магазине?– удовлетворив чувство голода, поинтересовался Арсений.

–Да, нет. Бывает иногда, конечно. Но камера вообще немного меняет внешность. С экрана мы видим не совсем то лицо, которое предстает перед нами в реальной жизни. А учитывая, что у меня нет каких-то отличительных особенностей во внешности, то и ожидать, что все и каждый при виде меня начнут показывать пальцем и шептаться: «Вы видели? Видели?! Это же Стрельников!», и тут же кидаться за автографами, не приходится.– Он развел руками и улыбнулся.

–Уверена, что Вы скромничаете. Уж женщины точно не оставляют Вас без внимания, вне зависимости от того узнали они Вас или нет,– засмеялась Маша. – Те, кто находятся в зале то и дело бросают на Вас взгляды.

Радиоведущий потупился с наигранной скромностью.

–Да, нам, красивым мужчинам приходится терпеть повышенный интерес представительниц женского пола. А порой, буквально отражать осаду, самых решительных и настойчивых дам.– Нахально улыбаясь, заявил Арсений.

–Оно и видно, как ты прямо весь извелся бедный от повышенного интереса, осаждающих тебя женщин,– насмешливо глядя на издателя, сказала Маша.

–Я просто мужественно не показываю вида, насколько тяжело быть совершенством,– ухмыльнулся издатель.

–Маша, мне бы очень хотелось узнать Ваше мнение о моей книге. Я уверен, что Вы человек очень деликатный и высказываете даже критические замечания тактично, таким образом, чтобы не задеть самолюбие и не обидеть никого из авторов. Но мне бы хотелось услышать от Вас то, что Вы на самом деле думаете без, каких-либо смягчающих, успокоительных поправок, иносказаний и т.д.

–Всю правду матку, короче. Давай, Маруська, жги! Выдай господину Стрельникову свое жесткое мнение профессионала.

Маша посмотрела на радиоведущего.

–Честно говоря, Максим, мне книга не понравилась.

–О как! Хотел правду – получи,– с несколько озадаченным видом пробормотал Арсений и даже покосился на автора, получившего и впрямь жесткую оценку своего произведения. Автор, правда, не выглядел расстроенным. Он, смотрел на высказавшую критическую точку зрения Машу с озорным, и даже вполне довольным выражением.

–Я считаю, что политики, люди обладающие известностью, крупные ученые, то есть те, к чьим словам, так или иначе, прислушиваются, должны с очень большой осторожностью подходить к тому, что они хотят донести до масс. Вы в своей книге говорите о том, что нет ничего важнее, чем дойти до поставленной цели, добиться ее осуществления. И не важно, каким будет этот путь. Вы представляете общество, как стаю голодных хищников, и говорите о том, что для того чтобы выжить и победить в схватке, нужно быть готовым пустить в ход любые средства. Вы как бы отрицаете, что в первую очередь, мы, люди, имеем какие-то чувства, понятия о нравственности, должны уметь сострадать, любить, дружить. Если все это отбросить на второй план, как неважное, несущественное, в кого мы превратимся? Что с нами станет? Неужели успех, благосостояние, удовлетворение амбиций сделают нас счастливыми, дадут нам то, что принесет удовлетворение нашей душе? Те ценности, которые Вы пропагандируете не правильные. Они стирают грань между добром и злом. Они, на мой взгляд, вообще исключают из сознания понятие добра.

–Милая Маша, Вы дивное, трогательное и, к сожалению, весьма наивное создание. Поверьте, я был бы счастлив, если бы, таких как Вы, было хоть немного больше. Мир стал бы, безусловно, лучше и чище, и добрее. Но, Вы, редкий цветок, чудом сумевший пробиться в этих джунглях, полных злобы, ненависти, в лучшем случае, равнодушия. Жизнь диктует свои условия, и нам приходится, волей-неволей подстраиваться под них.

–Условия создают сами люди,– покачала головой Маша.– И если каждый, кто имеет возможность это сделать, будет прилагать усилия и рассказывать о тех ценности, которые изменят мир к лучшему, то, в конце концов, будет и результат.

–Да, ладно, Марусь,– махнул рукой Арсений, – думающий человек сам способен анализировать, делать выводы и отличать хорошее от плохого, и не воспринимать все прямо буквально, как инструкцию к тому, как нужно действовать. Так, что подобных выводов из книги, как ты тут описала, никто, у кого есть мозги, не сделает. Просто воспользуется, может быть, парой-тройкой советов, а почему нет? Каждый хочет получить свое место под солнцем и многие просто не знают как, с чего нужно начать. Что тут плохого? Это же не значит, что все кто хочет сделать карьеру или достичь чего-то воплощение зла. Бесчувственные, бессердечные. Так можно договориться до того, что все кто смотрит ужастики или фильмы про маньяков, обязательно и сами ими потом становятся.

–Ну, ты сам сказал про думающих людей,– усмехнулась Маша. – Вы, Максим просили сказать Вам, что я думаю откровенно, и я сказала. Вам же нужна была правда.

–И я крайне за это признателен. Кстати, Ваша начальница придерживается примерно того же мнения.– Радиоведущий рассмеялся.– Фаина Родионовна моих чувств, в отличие от Вас, не щадила. Назвала мою книгу отравой для ума.

Арсений закатил глаза и фыркнул.

–Кто бы сомневался. Тетушка точно не из тех, кто щадит чужие чувства, выбирая выражения помягче.

–Нет, я рад, что услышал и ее мнение и Ваше, Машенька. Вы обе вызываете у меня чувство самого глубокого уважения и симпатии.– Он посмотрел на Машу и улыбнулся.– Видите, не такое уж я бесчувственное чудовище. И мне не чужды человеческие чувства.

–Что-то нам десерт долго не несут,– оглядываясь в сторону, откуда официанты входили в зал с подносами, сказал Арсений. Обсуждать книгу и проблемы современного общества ему надоело.

–А, что стало с тем радиоведущим, место которого Вы заняли, Максим? Его карьера сложилась?– улыбнулась Маша. Стрельников развел руками и со смиренным видом ответил:

–Увы, боюсь, Вы меня возненавидите, но карьера на радио для него закончилась,– в ярко-голубых глазах мелькнули озорные огоньки. – Я слышал, что он стал официантом.

–Надеюсь, не в этом ресторане,– ухмыльнулся Арсений, – а то сейчас подсыплет нам всем яда.

В зал вплыла соблазнительного вида официантка и направилась к их столику.

–Слава богу, не мужик,– следя взглядом за легкими, грациозными движениями несущей поднос девушки, сказал Арсений, – можно есть, не опасаясь за свою жизнь.

Девушка поставила на стол десерт, сверкнула белозубой улыбкой и удалилась.

–А вообще, я считаю, вы оба не правы,– с аристократичным видом поедая десерт, сказал Арсений, которому сегодня досталась непривычно молчаливая роль и он, очевидно, решил, что пора наверстать упущенное. – Ну, с твоим неисправимым идеализмом, Маруся, все ясно. Ты судишь людей по себе, а честность, порядочность да еще в сочетании со способностью постоянно думать и переживать о других, сегодня и вправду редко встречаются. Но ты, Макс, на мой взгляд, тоже несколько перегибаешь. В конце концов, мы, по крайней мере, большинство, достаточно цивилизованы и у нас существуют некие границы, за пределы которых мы не готовы переступить даже ради выгоды или чего-то там еще.

Радиоведущий снисходительно улыбнулся.

–Ты, Арсений, привык получать от жизни все, чего только душа пожелает. Ты сам сказал, что тебе не приходилось бороться, добиваться чего-то, что тебе жизненно необходимо. У тебя всегда все было. И поэтому, ты тоже в некотором роде идеалист, так как тебе известна только одна сторона жизни, причем, хорошая. Думаю, ты понятия не имеешь, как живут те, у кого ничего нет, и если они сами не возьмут то, что им нужно, то так и проведут всю свою жизнь, как были, ни с чем. И на что они готовы, что бы взять то, что им нужно ты тоже не имеешь представления.

Стрельников с заговорщицким видом улыбнулся.

–Ты говоришь про цивилизованность и границы, которые нормальный, воспитанный и более-менее порядочный человек не переступит ни в каком случае. Предлагаю рассмотреть, чисто гипотетическую ситуацию.

Арсений с радостным интересом подался вперед. Маша кивнула в знак согласия. Максим Стрельников оглядел заинтригованных слушателей.

–Представим себе самую обычную автобусную остановку. Час пик. Полно народа. Всем нужно по своим очень срочным, очень важным делам. Подъезжает автобус. Суета, толкотня. Каждый стремиться влезть, кто-то расталкивает остальных. Автобус уже битком, народ продолжает втискиваться и тут в толпе желающих сесть возникает божий одуванчик, старушка. Как ты и сказал, в большинстве своем, присутствующие люди вполне цивилизованные, более или менее воспитанные. Старушку пропускают вперед, может и без особой охоты, но народ расступается, старость нужно уважать. У цивилизованных людей так принято. Те, кто уже в автобусе каким-то чудом умудряются потесниться. Чья-то заботливая рука тянется к бабульке, помогая ей влезть. И в этот самый момент…– лицо радиоведущего приобрело торжественное выражение, подчеркивая важность момента, взгляд ярко-голубых глаз искрился весельем. Выдержав паузу, он продолжил: – Тут придется включить в рассказ немного фантастики, вымысла, но мы же разбираем человеческую сущность, так что не важно какие средства мы используем, для нас главное разобраться, что мы из себя представляем,– улыбнулся Стрельников.

–Ну не томи уже. Волнуюсь я за старушку. Что-то мне подсказывает, что ее дело швах. Может зря она на остановку-то пришла, сидела бы себе дома спокойно, вязала носок, слушала новости,– засмеялся Арсений.

Радиоведущий обвел «аудиторию» озорным взглядом.

–И в тот момент, когда заботливая рука уже почти втащила в салон старую, немощную бабульку, «Некто», назовем его так, объявляет, что автобус этот идет не просто по маршруту, по которому нужно ехать всем толкающим друг друга пассажирам и тем, кто всеми силами пытается к ним присоединиться и тоже втиснуться. Конечная остановка – особый пункт исполнения всех заветных желаний и каждый, кто приедет туда получит все чего он или она хочет, о чем мечтает, может быть, всю свою жизнь. Все что угодно. Как вы думаете, что последует дальше?

–Бабку выпихнут из автобуса те, кто еще остался на остановке,– хмыкнул Арсений.

–И не только бабку. Услышав такое, все мгновенно забудут о своей цивилизованности, и сдерживающие границы, за которые, как ты считаешь, человек переступить не может не то что отодвинуться, а исчезнут вовсе. Начнется настоящее смертоубийство.– Стрельников взглянул на Машу.– Предвижу Ваш вопрос Машенька. Я бы лично, скорее всего, божий одуванчик из автобуса не выпихивал, но и места своего ни старушке, ни кому другому не уступил. Как видите, я перед Вами честен.

–Да, уж,– сказала Маша.– В откровенности Вам точно не откажешь.

–Увы, Маша, Вы с Вашими твердыми принципами и высокими представлениями о морали, оказались бы в числе тех, кого, толпа стремящаяся получить желаемое, оттерла бы из автобуса обратно на остановку или в числе тех, кто изначально в него не попал. Но,– Стрельников улыбнулся,– хоть старушке, как я честно признался, я бы места и не уступил,– он приложил руку к груди,– Вас бы Маша, я на остановке не оставил, уж поверьте, сделал бы все, чтобы вы оказались внутри автобуса вместе со мной. Хотя, возможно, Вы бы не пожелали принять подобную помощь.

–А ты, Арсений, как бы ты поступил?– Маша взглянула на приятеля. Это было как в детской игре, но, удержаться и не задать вопрос, она не смогла.

–А черт его знает,– сказал Арсений. Лицо у него было совершенно серьезное.

–Мне почему-то кажется, наш друг Арсений, в данной ситуации, был бы тем, кто вообще не полез в этот автобус,– улыбнулся радиоведущий. – Он принадлежит к счастливцам, которые, не будучи обремененными излишней принципиальностью и щепетильностью, умеют ценить жизнь такой, какая она есть. Арсений не строит далеко идущих планов. Он радуется каждому дню. И можно только позавидовать подобному взгляду на жизнь.

Вскоре после этого радиоведущий откланялся. У него был четко расписанный график. Много времени на посиделки в ресторане, без какого-либо особо важного повода, он себе позволить не мог.

После ухода Стрельникова, Арсений подозвал к столику официантку.

–Девушка, нам еще кофе,– сказал он. Маша, ожидавшая, что он попросит счет, недовольно покосилась на него.

–На работе кофе попьешь, я тебе говорила, что у меня сегодня времени нет. И так просидели, бог знает, сколько времени.

–Ты сама со Стрельниковым книгу обсуждала, никак наговориться не могла,– невозмутимо пожал плечами Арсений.– Вообще не ожидал от тебя, что ты ему прямо вот так заявишь – мне Ваша книга не понравилась.– Арсений засмеялся.– Ты, Маруська, можешь иногда удивить.

–Арсений, ты можешь оставаться, а я поехала.– Маша потянулась за своей сумочкой.

–Да ладно, расслабься. Кофе попьем, потом ко мне заскочим, переспим по-быстрому и поедем на работу.

Арсений громко засмеялся, радуясь своей шутке и тому, как вытаращила глаза от неожиданности Маша.

–Ладно, ладно, не смотри на меня так. Кто его знает, что там в твоей милой, высоконравственной голове. Это Макс считает, что ты такая, какой кажешься. Я-то знаю, что ты коварная особа…

–Девушка, мы передумали насчет кофе,– громко сказала Маша, пробегающей мимо официантке. – Принесите счет, пожалуйста, мы спешим.

–Морозова, вот что ты за человек,– проворчал Арсений, доставая бумажник. – Сама расслабляться не умеешь и другим не даешь.

Они пошли к выходу из зала, Арсений продолжал бурчать.

–А знаешь, ты был бы не тем, кто не полез в этот автобус,– с улыбкой сказала Маша, беря сердито ворчащего Арсения под руку.– Ты был бы тем, кто набил морду тому, кто выкинул старушку из автобуса. Потому, что, хоть судьба тебя и избаловала, но не испортила. Ты хороший человек, хотя и ведешь себя время от времени как придурковатый подросток без тормозов.

Арсений расплылся в улыбке.

–Вот, Морозова, почему даже когда ты хочешь сказать что-то хорошее, все равно, в результате, получается какая-то гадость? Давай, говори, в какой день тебе удобнее быть публично выпоротой, в среду или в четверг, я сейчас сотрудникам оповещение отправлю, чтобы все на месте были.

–Ты дурак, но я тебя люблю,– со смехом сказала Маша.

–Ну, так значит, поедем, переспим?

Машин кулачок врезался в начальственный бок.

–Ай, больно же! Ты совсем, Маруська, страх потеряла?

Смеясь и хихикая, как два школьника, они покинули здание ресторана, пообедать в котором могли позволить себе исключительно люди состоятельные, а соответственно, в большинстве своем, серьезные, не склонные к детским выходкам и проказам.

––

Торговый центр поражал воображение обилием товаров, которое являло дисбаланс и несоответствие совсем небольшому количеству покупателей, которые неторопливо прогуливались от отдела к отделу, иногда заходя внутрь. При виде пустых залов за стеклами витрин в голове возникал вполне логичный вопрос: «Неужели все это висящее, лежащее на прилавках и красиво расставленное и разложенное на полках и в витринах, и впрямь кому-то нужно?». Все блестело, сверкало, безумное количество цветов и оттенков сливалось, пестрило перед глазами, сливаясь в картинку как будто из детского калейдоскопа. Будний день, вечер, планета шопинга, развлечений и многочисленных фастфудов, как будто застыла в сонном ожидании выходных, когда за покупками ринутся наработавшиеся, измотанные за неделю морально и физически обитатели огромного города, желающие снять стресс, испытать удовлетворение чувством обладания новой вещью, а возможно и не одной. Маша прошлась по нескольким отделам, торгующим посудой. Свекровь любила дорогой фарфор. Ценительница изящного, утонченного, истинная аристократка. Можно было конечно, раз уж она все равно приехала в магазин, походить, поискать что-то, может быть и не слишком нужное, но симпатичное и подходящее, просто чтобы доставить себе удовольствие, но не было ни сил, ни особого желания. Да и мысль о детях, о том, что они дома одни и наверняка воюют, и не поели нормально, нахватавшись сладостей, вызывала безосновательное, но, тем не менее, неприятное чувство вины. Выбрав подарок, Маша не спеша пошла к выходу. Можно было бы зайти перекусить, но для этого нужно пройти в обратную сторону через половину центра, а потом опять идти назад, к выходу и опять же дома дети… Из отдела парфюмерии, невидимой волной в воздухе разливались приятные, соблазнительные ароматы. Как обычно, в первые мгновения сработал рефлекс, продиктованный растревоженным обонянием, который испытывает почти любая женщина, оказавшаяся поблизости с подобным магазином – ужасно захотелось зайти и купить что-то, хоть духов дома было предостаточно. Сказав решительное «нет» возникшему соблазну, Маша пошла дальше. Организм довольно настойчиво подал знак, что то, что и впрямь не помешало бы сделать, так это посетить дамскую комнату. Оглядевшись по сторонам, и найдя соответствующий указатель, Маша повернула в указанном направлении.