Своя волна

–Если он тебе угрожает можно ведь обратиться в полицию,– все еще не веря до конца, что такое вообще возможно, сказала Маша. В ее мире и в ее жизни ничего подобного не было. Вернее, возможно, было, но она сама с такими вещами никогда не сталкивалась.

–Маш, какая полиция?– Влад презрительно посмотрел на нее. – Никто ничего делать не станет. Разве что скажут, так же, как и ты, что я сам нарушитель закона, хотел провернуть аферу. И, если в дело, хоть как-то вмешается полиция, тогда меня уж точно найдут по частям в каком-нибудь мусорном баке. А может, и вообще не найдут. – Полные безысходности и тоски глаза забегали по залу ресторана, невидящим взглядом.

–Влад, я не понимаю с чего вообще такая паника? Если можно вернуть деньги и после этого ничего больше не будет тебе угрожать, так верни и все.– Маша твердо посмотрела ему в глаза.

–Как?!– заорал Влад.– Я же тебе сказал, что у меня таких денег нет!

–Продай машину, к примеру…

–Машину?! И как я без машины, по-твоему, работать буду? У меня вся работа состоит из разъездов. И к тому же, теперь еще и новое место нужно искать. Да и за два дня, в любом случае, машину не продашь.

Маша пожала плечами. Многие люди как-то обходятся без машины и ничего. Она сама, например. Но по поводу того, что времени слишком мало, Влад действительно прав. Решив не обострять отношения, так как приятель явно был на грани нервного срыва, она как можно более мягко сказала:

–Можно занять деньги у друзей. У родственников. Ты говорил, что у твоего отца свое дело и он человек обеспеченный…

–Он скорее заплатит ребятам с битами, чтобы они получше расстарались, а может, еще и сам захочет посмотреть…– Влад сглотнул.

–Ну, у друзей… Вы же целой компанией постоянно ходите в клубы, по барам, еще куда-то. Неужели никто из них не одолжит тебе денег?

–Маша, ты меня порой поражаешь своей наивностью,– скривив в насмешливой гримасе лицо, сказал Влад. – Дружба заканчивается в тот момент, когда речь заходит о деньгах…

–Значит это не настоящая дружба,– уверенно сказала Маша. Влад вздохнул. Было заметно, что он начинает раздражаться и сдерживает себя, чтобы не сказать что-то резкое.

–Нет никакой настоящей дружбы. Каждый сам за себя,– отрезал он.– Никто из моей компании денег не даст, даже если они и есть. Всегда найдется миллион отговорок, почему человек не может одолжить денег.

Маша радостно посмотрела на него.

–Ты же можешь взять кредит!

Влад снова скривился.

–Я и так на бабки попал, а потом еще и проценты банку платить? Спасибо за отличный совет!

Маша рассердилась.

–Я думала, что тебя больше всего беспокоит, как бы не остаться инвалидом после этой истории, а ты расстраиваешься, что еще проценты набегут.

–Ладно, извини. Я понимаю, что ты пытаешься помочь. Может, я бы и правда взял кредит. Только, мне навряд-ли дадут его, хоть в одном из банков.

Маша вопросительно посмотрела на приятеля. Влад вздохнул.

–Они проверяют кредитную историю, а я ее себе ммм… слегка подпортил пару лет назад. Одно дело нужно было провернуть…

–О, господи! Я даже не ожидала, что у тебя такое пристрастие к сомнительным делам, связанным с деньгами.

–Нет у меня никакого пристрастия…

Влад махнул рукой. Вид у него был совсем несчастный. Он с надеждой посмотрел на Машу.

–Маш, я хотел тебя спросить, ты не можешь одолжить денег у своего издателя? Для него, наверняка, такая сумма не проблема. А вы с ним дружите, и главное, вас связывают деловые отношения. Он тебя хорошо знает. Он, наверняка, пойдет тебе на встречу,– слегка смущаясь, пробормотал Влад. На этот раз вздохнула Маша.

–Мы с Арсением, не то чтобы дружим. И мне бы не хотелось просить денег у него,– сказала она. Ей действительно совершенно не хотелось обращаться за деньгами к Арсению, хотя она была уверена, что он и в самом деле ей не откажет. Если, конечно, у него есть столько наличных. Арсений мот. Он обожает жить на широкую ногу, сорить деньгами. Вполне возможно, что свои доходы он полностью тратит на бесконечные увеселения, женщин, походы в дорогие рестораны. Возможно даже, если у него нет своей наличности, он бы занял для нее денег у кого-то из своих весьма состоятельных знакомых. Но Арсений обязательно пристанет к ней с расспросами, что случилось, зачем ей понадобилась такая сумма. Естественно, это произойдет не только из простого любопытства, которое ее издателю далеко не чуждо. Он будет переживать за нее, пытаться поучаствовать в ее жизни, помочь. А именно этого Маша не хотела больше всего. Потому что это будет вторжением в ее личное пространство. Арсений, раз сунув свой нос в ее дела, уже не отстанет. Он попытается занять в этом личном пространстве, как можно больше места. Он такой человек, что его не бывает чуть-чуть. Его, с его неуемной энергией, всегда слишком много.

–Ясно,– сказал Влад сухо. Вид у него был обиженный.

–Влад, Арсений очень хороший человек, но ммм… своеобразный. Я бы обратилась к нему за помощью, только в крайнем случае, когда стоит вопрос жизни и смерти, понимаешь?

–Жизни и смерти?! А сейчас, по-твоему, не тот случай? Хотя, навряд-ли меня убьют, ты права. Так руки-ноги переломают и все. Ну, может почки отобьют, но это же не смертельно, – огрызнулся Влад. Маша положила ладонь на его, безвольно лежащую на столе, руку.

–Послушай, у меня есть, около тысячи долларов. Коплю на поездку летом с детьми в Норвегию… Я тебе их дам. У тебя есть хоть сколько-то денег?

– Полторы тысячи,– уголок рта у него нервно подергивался.– Нужны еще пять штук. Всего на всего!

–Я достану деньги. Попробую.– Машам посмотрела ему в глаза.– Если не получится, займу у Арсения. Завтра я тебе позвоню.

Лицо Влада разгладилось, ожило. В глазах появилась надежда.

–Маш, спасибо! Я даже не знаю, как тебя благодарить!

–Не влипай больше в подобные истории,– вздохнула она. Перспектива просить деньги у другого источника ее тоже, отнюдь, не радовала.

Глава 3

-Доброе утро, дорогие радиослушатели! С вами, как и всегда в этот ранний час, я, Макс Стрельников. Те, кто вместе со мной встречает каждое утро на волнах радио «Ультрамарин» знают, что я обычно призываю всех использовать возможности, которые дарит нам каждый новый день на полную катушку, претворять в реальность самые смелые планы, достигать больших и маленьких высот, осуществлять мечты. Сегодня, друзья, я предлагаю устроить всем нам небольшой перерыв от важных дел. Пусть один день будет посвящен, исключительно, приятному расслаблению и, попросту говоря, обычной лени. Никаких грандиозных начинаний, ничего нацеленного на серьезные изменения в жизни. Порой отдых необходим, чтобы потом с новыми силами взяться за самые сложные и трудновыполнимые дела. Если у вас заранее не запланировано ничего серьезного на сегодня, попробуйте настроить себя на то, что сегодня вы занимаете созерцательно-пассивную жизненную позицию. Уверен, вечером, ложась в свою постель, а может и не в свою, вы будете чувствовать не меньшее удовлетворение, чем, если бы совершили что-то крайне полезное и важное. Вы будете ощущать себя спокойными, легкими, свободными от всего, что обычно держит вас в напряжении. Итак, если вы готовы, присоединяйтесь к нашему празднику расслабления, лени и бездействия. И сейчас настало время обсудить, как мы делаем это каждое утро, одну из сторон человеческих взаимоотношений. Сегодня, так как день у нас посвящен лени, мы не станем затрагивать каких-то неприятных, слишком серьезных тем в наших отношениях друг с другом и с окружающим миром в целом. Сегодня мы поговорим о любви. Да-да, друзья мои, о любви, причем попробуем разобраться не столько в том, что представляет собой это чувство, а скорее в том, какая именно любовь, а ее разновидностей существует множество, самая что ни на есть сильная, настоящая и постоянная.

Любовь, как я уже сказал, чрезвычайно многогранна. И каждая из этих граней имеет свои особенности. Мы можем испытывать чувство любви к другому живому существу: любовь к родителям, детям, друзьям, возлюбленным. Существует любовь «неодушевленная». Любовь-пристрастие. Игра, деньги, власть, предметы искусства, все что угодно, к чему мы испытываем непреодолимую страсть, влечение не физиологическое и даже не духовное, но от того не менее сильное, захватывающее нас настолько, что мы не можем ему противиться, не чувствуем себя удовлетворенными не имея возможности получить желаемое. Теперь попробуем разобраться, какой вид любви в нас преобладает, вызывает наиболее сильные ощущения и является неизменным, не подвластным никаким внешним обстоятельствам. Любовь к детям это безусловный инстинкт, заложенный в нас самой природой. Эта любовь очень сильна. Все живое на земле оберегает свое потомство и заботится о нем, так как нацелено на продолжение рода. Это главная задача всех живых организмов. Не будет потомства, и жизненный цикл прервется, земля опустеет, превратится в безжизненную планету. Человек, как существо мыслящее, подвластное многообразной гамме чувств, эмоций и переживаний, относится к своему потомству не просто как к продолжению своего рода. Это чувство включает в себя те нюансы и особенности, которых нет во взаимоотношениях других живых организмов. Мы испытываем по отношению к детям гордость, нежность, обожание. Стараемся научить их тому, что знаем сами и мечтаем, чтобы дети превзошли нас, были более счастливы, талантливы, жили лучше, чем мы сами. Любовь к родителям относится, скорее, к категории сентиментальной любви, любви привязанности. Мы испытываем благодарность. Все самые яркие впечатления в нашей жизни мы получаем в детстве. Именно в этот момент, когда формируется наше сознание, обретает определенные черты и особенности наша личность, рядом с нами постоянно находятся родители – люди подарившие нам жизнь, а также окружившие нас заботой, вниманием, давшие нам первые навыки, знания. Искренняя любовь к близким друзьям встречается достаточно редко. Дружба – категория, весьма относительная. И очень близкая, преданная дружба, вынесшая испытание временем и всевозможными жизненными перипетиями явление не частое. Любовь, та самая, которая заставляет сердце замирать в груди и лететь навстречу возлюбленному, затмевая собою весь остальной мир, самая непостоянная величина из тех видов любви, которые мы испытываем к другому человеку. Любовь-страсть может сгореть, не оставив следа, любовь, казалось бы перешедшая в привязанность в процессе совместного многолетнего проживания, точно также может прекратить свое существование в один миг, в результате влияния каких-то внешних факторов. Сегодняшние влюбленные завтра уже могут испытывать по отношению друг к другу равнодушие, раздражение и даже ненависть. Это сильное, но, увы, не прочное чувство, требующее осторожного обращения, как прекрасная, но крайне хрупкая вещь. Мы не будем разбирать любовь-пристрастие, так как это наше внутреннее чувство, имеющее отношение к особенностям той или иной личности. Хотя эта любовь и необычайно сильна, и обычно очень постоянна. Она все же является психическим состоянием, нежели непосредственным чувством.

Так какой же из видов любви обладает самой большой силой и постоянством, неподвластной ни обстоятельствам, ни времени, ни тому, как меняются наши взгляды? По отношению к детям мы можем испытывать недовольство, разочарование тем, что они не оправдали наших надежд. Родители могут раздражать своими попытками вмешиваться в нашу жизнь, поучениями. Друзья могут предать, могут уйти из нашей жизни по независящим ни от них, ни от нас причинам. С любимым человеком мы можем расстаться по его или по собственному желанию.

Кто неизменно любим нами, не взирая ни на какие обстоятельства и сила этой любви никогда не угасает и не становится меньше? Кому мы прощаем любые просчеты, ошибки, неблаговидные поступки? В ком, не разочаровываемся, и, ради кого, готовы, буквально, на все. Как вы, наверное, уже догадались, в целом мире есть только один человек, к которому мы испытываем столь сильное, никогда не меняющееся чувство. Этот человек мы сами. Себе мы готовы простить все. Готовы закрыть глаза на то, за что непременно осудили бы любого другого. Мы любим себя. Мы себя обожаем. Мы готовы пожертвовать всем ради себя любимого. Я – это наш мир, это самое важное, самое главное слово для каждого из нас. Думаю, довольно многие сейчас не согласны со мной. Возможно, даже возмущены, и находят множество аргументов, чтобы опровергнуть мое утверждение. Но загляните в себя. Вглядитесь, прислушайтесь. Мы все так стремимся к тому, чтобы нас понимали. Мы ждем от тех, кого любим этого понимания. Находим ли мы его? Возможно. Но, конечно не всегда и далеко не во всем. А мы сами? Мы себя понимаем? Чувствуем свои переживания, свою боль, свою радость, то чего мы хотим для того чтобы испытывать счастье? Безусловно. Мы себя знаем. И мы себя любим, такими, какие мы есть…

С вами Макс Стрельников и вы находитесь на волнах лучшего в мире радио «Ультрамарин». Впереди у нас день отдыха, расслабления и можно спокойно поразмышлять о моих словах или о чем-то другом. Настраиваемся на позитив и слушаем музыку…

––

–Фаина Родионовна…

–Проходи, чего в дверях-то стоять?– ворчливо отозвалась редакторша.

–Фаина Родионовна…– Маша помялась.

–Мария, не мямли. Прекрасно знаешь, как я этого не люблю.

–Фаина Родионовна…

Оторвавшись от экрана монитора, Фаина Родионовна подняла глаза на помощницу. Внимательно оглядев, явно пребывающую в замешательстве Машу, она указала на стул.

–Сядь и рассказывай,– не терпящим возражений тоном, потребовала она.

–Я хотела спросить… Вы можете одолжить мне денег?

Редакторша удивленно взглянула на Машу поверх больших очков.

–Могу, почему нет? Сколько тебе нужно?

–Пять тысяч долларов,– чувствуя, как колотится в груди сердце, пролепетала Маша. Глаза у редакторши округлились. Она снова внимательно оглядела Машу.

–У тебя что-то случилось?– в суровом голосе послышалось беспокойство.

–Нет. Да… Мне очень нужно. На месяц, максимум на полтора.

Фаина Родионовна пожала полными плечами.

–Нужно так нужно. У тебя точно все нормально? С детьми все хорошо?

–Да, Фаина Родионовна.

–Ты для меня человек не посторонний, Мария,– проворчала редакторша.– Если у тебя какие-то трудности, нужна помощь, скажи.

–Нет, Фаина Родионовна. Правда, все хорошо.

Начальница вновь пожала плечами.

–Ладно. Хорошо так хорошо. Завтра принесу деньги. Тут у меня нет столько,– она кивнула на сейф находившийся в углу кабинета.– Если нужно срочно, могу сказать Кире, чтобы выдала тебе.

–Нет!– быстро сказала Маша, представив, как Кира вцепится в нее с расспросами, зачем ей понадобилось столько денег.

–Тогда завтра,– поставила точку в разговоре редакторша.

–Спасибо, Фаина Родионовна.

Маша торопливо вышла из кабинета редакторши.

––

–Кира!– догнав Киру, идущую по коридору с несколькими папками документов, Денис удержал ее за руку.– Подожди! Кира, извини меня, за тот раз, пожалуйста.

Кира одарила арт-директора презрительным взглядом.

–Руки убери!– прошипела она.

–Кира!

–Отвали! Держись от меня подальше,– язвительно сказала Кира, и гордо вскинув голову, двинулась дальше.

–Кира!…– Денис с тоской смотрел вслед удаляющейся фигуре, в соблазнительно обтягивающем платье до колен, из-под которого выглядывали умопомрачительные ножки, в туфлях на высоченном каблуке.

––

–Стоп!– заорал режиссер.– Не годится! Никуда не годится!

Вся съемочная группа издала стон. Всем осточертел ролик, который они снимали на протяжении уже четырех с лишним часов и никак не могли снять.

–Не расходиться! Перерыв десять минут! И нечего делать такие лица,– вновь проорал режиссер, окинув коллег раздраженным взглядом.– Соберитесь! Не соберетесь, до завтра будем снимать. Ясно?!– он нервно потыкал в бумаги, зажатые в его руке.– Канал выделил немалые деньги и уж будьте любезны, не спустить их в сортир, а отработать, как положено! Все меня поняли?! – проревел он. – Иногда можно и поработать, а не валять дурака, как вы обожаете делать.

Еще раз сердито зыркнув на коллег, режиссер быстро направился к «исполнителю главной роли».

–Макс,– нервно улыбнувшись, он хлопнул будущую телезвезду по плечу. – Послушай, ты ведь не первый раз на телевидении. Ты прекрасно знаешь, что залог успеха – делать то, что тебе говорят, и главное, так, как тебе говорят. На съемочной площадке все слушают режиссера. Режиссер здесь я. Поэтому слушают все меня. Так что давай ты просто сделаешь то, что я тебе говорю, и мы все разойдемся уже, наконец, по своим делам.– Режиссер облизал пересохшие губы. Этот самовлюбленный ублюдок, вообразивший себя центром мироздания, его достал. Будь его воля, он бы не минуты не медля, вышвырнул его со съемочной площадки.

Максим Стрельников, чуть насмешливо улыбаясь, невозмутимо смотрел на раздрызганного, взлохмаченного, пребывавшего на грани помешательства, режиссера.

–Макс,– слегка подавшись вперед, чтобы доходчивее донести мысль до зарвавшегося засранца, снова заговорил режиссер. – Как я уже сказал, телеканал выделил для съемок очень приличные деньги. И от нас ждут результата. Мы должны представить будущую программу так, чтобы зритель не мог дождаться, когда же он увидит эту е… программу и тебя в роли ее ведущего. Ты подписал контракт, Макс. Назад, как говорится, дороги нет. Процесс пошел. Канал уже вложил в раскрутку большие деньги. Твою красивую мордаху уже засветили будущему зрителю и теперь тебя уже нельзя заменить. Ты меня понимаешь? Так что давай, по быстренькому, сделаем все, как нужно. Так как я тебе говорю, Макс,– медленно, почти по слогам проговорил режиссер.– Все измотаны. Все хотят закончить чертову съемку. Ну, что договорились? Ты сейчас делаешь, как я сказал, и мы все отправляемся по бабам, по кабакам, домой спать, к черту на рога, кому куда больше нравится.– Режиссер похлопал будущего телеведущего по груди. – Мы друг друга поняли Макс?

Стрельников ослепительно улыбнулся.

–Разумеется, Стас. Все ясно.– Он тоже слегка наклонился к собеседнику, и, расправив замявшийся воротник клетчатой байковой рубахи, небрежно хлопнул его по плечу. Заглянув в глаза «главного» на съемочной площадке, он холодно добавил: – Ведущего программы заменить нельзя. Зато режиссера-постановщика заменить ничего не стоит.

Развернувшись, будущая звезда направилась в сторону декораций, на фоне которых происходила съемка.

––

–Привет, извини, что так долго,– радостно улыбаясь, Стрельников пожал руку Арсению. – Со съемкой задержались.

– Да ничего, я своими делами занимался. Иногда нужно и поработать,– засмеялся Арсений.

Идя следом за радиоведущим, он с интересом вертел во все стороны головой. Впервые он присутствовал в месте, где снимают то, что потом зритель видит на экране телевизора в виде рекламного ролика или телепрограммы. Арсений с любопытством рассматривал многочисленную технику, предназначенную для проведения съемок, сдвинутые в угол студии декорации, приспособления, назначение которых было ему неизвестно. Он испытывал радостное волнение, как мальчишка, попавший в необычное место, по его мнению, непременно обещающее захватывающие приключения.

–Нравится?– шутливо поддразнил разинувшего рот Арсения, Стрельников.

–Ага,– в очередной раз, расплываясь до ушей, признался издатель.

–Сейчас я тебя познакомлю кое с кем из руководства,– сказал радиоведущий.– Обсудим нашу с тобой идею насчет фонда.

Арсений усмехнулся.

–Обсудить, конечно, можно, только я не совсем уверен, что тетка согласится. Она… Ну, ты с ней общался, уже имеешь представление,– засмеялся он. Стрельников улыбнулся.

–Да, твоя тетя крепкий орешек. Но разве, тебе, уж если она совсем категорически будет против, требуется ее согласие?

Арсений покачал головой.

–В завещании отца есть один хитрый пункт, согласно которому я не могу в единоличном порядке, без ее согласия, принимать подобные решения, связанные с оборотом крупных денежных средств.

–Понятно,– Стрельников сочувственно посмотрел на приятеля. – Вообще, я лично всегда считал, что когда близкие родственники работают вместе, это вызывает множество проблем. Постоянно необходимо искать компромисс, чтобы сохранить баланс между хорошими отношениями и интересами бизнеса.

Арсений засмеялся.

–С моей тетушкой сохранять баланс дело крайне непростое. Постоянно чувствую себя канатоходцем.

–На самом деле, мне кажется твоя тетя удивительная женщина. Необычайно сильная личность. Неординарная.

–Неординарная, это точно,– ухмыльнулся издатель.

Глава 4

14 декабря Маша проводила, шумно радующихся возможности не ходить в школу, пребывающих в счастливо-возбужденном состоянии от предстоящей поездки, детей вместе, с не менее восторженной и возбужденной свекровью, в Питер. Помахав отъезжающему поезду, и прилипшим к оконному стеклу Федьке и Вере, Маша полетела на работу. Церемония награждения стремительно приближалась, в запасе оставалось всего несколько дней, и Маша была даже рада, что дети уехали, и она сможет в тишине и спокойствии провести несколько вечеров, и заодно поработать дома не ночью, а в нормальное время, когда силы еще не покинули ее окончательно.

Разобравшись со срочными делами, Маша решила сделать небольшой перерыв и заняться делом личным. С момента передачи Владу денег, одолженных у Фаины Родионовны, они ни разу не виделись. Первые дни после неприятной истории Влад «отходил», и был занят поиском новой работы. Выходные у него были заняты изучением английского, так как одна фирма, одобрившая его кандидатуру, была англоязычной, а его владение языком было весьма посредственным и, совершенно очевидно, недостаточным. Влад сообщил Маше, что будет заниматься с репетитором и свидание отложилось. В понедельник и вторник Влад не звонил. В среду Маша позвонила сама, но приятель сообщил, что сильно отравился и находится в больнице. Маша разволновалась, хотела съездить к нему, но Влад сказал, что ему очень плохо и в таком состоянии ему не до посетителей. Четверг Влад тоже провел в больнице. Маше нужно было собрать детей в поездку, так что на этот раз она даже не стала предлагать навестить больного. Взяв телефон, она набрала номер Влада.

–Привет! Как ты себя чувствуешь?

–Лучше, спасибо. Сегодня выписывают.– Голос у него звучал невыразительно, казался безучастным.

–Какие планы на выходные?– поинтересовалась Маша, так как приятель сам инициативу не проявлял.

–Не знаю. Нужно оправиться.

Маша не знала, что еще сказать. Влад явно не был расположен к разговору.

–Маш, я потом позвоню. Отравление было сильное. Неважно себя чувствую. И сейчас будет осмотр,– сказал он.

–Хорошо…

В трубке послышались гудки. Чувствуя некоторую обиду и разочарование, Маша положила телефон на стол. Конечно, она собиралась поработать вечером. Но, с другой стороны, дети уехали. Сегодня пятница. Впереди выходные. Они могли бы встретиться.

Придя домой, и, выгуляв Степку, Маша решила, что вымоталась за последнее время и ей нужно отдохнуть. В девять часов она завалилась спать и проспала до восьми утра, проснувшись бодрой, свежей, полной сил. После завтрака Маша засела за работу и заставила себя просидеть за этим занятием весь день, чтобы назавтра быть свободной и заняться чем-нибудь более приятным.

В воскресенье, поедая яичницу с ветчиной в грустном одиночестве, не считая, Степкиной компании, Маша размышляла, чем бы занять себя на сегодня. В конце концов, она решила, что неплохо было бы проехаться и по магазинам. Впереди праздники. Пора купить всем подарки, а то так и Новый год незаметно наступит, а Дед Мороз окажется не готов к празднику. Заодно, кстати, можно и себя побаловать чем-нибудь приятным. Владу, так и не проявившему себя ни в пятницу вечером, ни накануне, ни сегодня, она решила сама не звонить.

Закончив шоппинг, нагруженная пакетами и уставшая не хуже, чем после целой рабочей недели, Маша брела от автобусной остановки к дому. Мысли крутившиеся в голове были не особенно радостные. Хотелось какого-то веселья, праздника, а не одинокого сидения дома в воскресный вечер. Влад так и не позвонил, и Маша то и дело вспоминала об этом, раздражаясь, злясь и ощущая внутри себя все возрастающее чувство обиды. Не отношения, а черт знает что. Сплошной негатив. Только-только все, казалось-бы, начало налаживаться и тут эта история с деньгами, потом отравление. Ну, что он и впрямь что ли при смерти, что нельзя взять и просто позвонить?!

–Привет! У тебя просто страсть закупаться сразу оптовыми партиями,– улыбаясь, сказал, вынырнувший из темноты, Андрей, забирая у нее пакеты.

–Да, я признаю только оптовые покупки, на розницу не размениваюсь,– засмеялась она.

–Я сегодня ездил к приятелю за город. Пожарили шашлыки, посидели. Хотел пригласить вас с ребятами, но дома никого не было,– он с улыбкой посмотрел на нее,– кроме Степки. Но он сказал, что охраняет квартиру и не может поехать.