Хуже и быть не может 2

–Хотя, раньше мне тоже нравилось, – сказал ботаник. – У тебя волосы красивые.

Ирка закатила глаза. Прямо мамаша номер два. Все, надоел.

– У тебя бабки есть? – спросила Ирка. – Я отдам, ты не переживай.

Васька смущенно улыбнулся.

– С собой нет. Сорри. Но, если надо, я домой схожу. Тебе сколько нужно?

– Да, забей. Ни сколько. – Сердито сказала Ирка. Ведь принесет сейчас денег, потом вообще не отвяжется. Ну его. Придется, видно, домой идти.

Васька покрутился еще немного, но видя, что дама не расположена к дальнейшему общению, наконец, ушел.

Ирка решила выкурить еще одну «спертую» сигарету, а потом идти домой. Вообще-то она не была такой уж прямо курильщицей. Но, во-первых, домой страшно не хотелось, а, во-вторых, это было еще одним способом протеста. А у Ирки был тот период, когда подросток готов устраивать протест по любому поводу и любым доступным способом.

Кто-то подошел сзади. Ирка раздумывала, стоит ли оглянуться и посмотреть, кто это или лучше сделать вид, что ей абсолютно все равно. Что она выше любопытства. В следующую секунду тот, кто подошел к ней сильно ухватил ее за плечо и дернул назад. Вскрикнув Ирка, едва не свалилась с забора.

– Че, с головой не дружишь? – поворачиваясь к позволившему себе такое грубое обращение, заорала Ирка. Позади нее, за забором, стоял незнакомый мужик. На нем был светлый плащ, темные брюки и кожаные ботинки, надетые на босу ногу, причем как шлепанцы – пятки ботинок были замяты внутрь.

«Долбанутый какой то», – с некоторой опаской, подумала Ирка.

Лицо у незнакомца было неприятное. Злобные темные глаза. Длинный тонкий нос, загнутый книзу крючком. Длинная борода. В общем, какой то шиз. Взгляд у шиза был несколько удивленный, как у человека, который обознался, приняв за знакомого, кого-то совершенно постороннего.

Конечно до воплей «Спасите! Помогите!», Ирка опускаться не собиралась, но нужно было уходить отсюда. Может мужик правда с прибабахом. Или наркоман. Лучше пойти туда, где есть люди. Тем более, что она все равно собиралась домой.

– Натар биме аракнус иво! – громко сказал, как теперь стало совершенно очевидно, чувак, у которого не все дома. Отвернувшись, Ирка с гордым независимым видом пошла по направлению, к ближайшему дому. Она старалась идти неторопливо, сохраняя достоинство. Еще не хватало показывать, что ей страшно, совсем чуть-чуть, но страшно.

– Натар биме аракнус иво! – проорал больной мужик рядом с ее ухом. Ирка взвизгнула и подскочила от неожиданности.

– Отвали! – собрав все свое мужество, сказала она. – Если с головой не дружишь, в больничку сходи. Полечись.

– Аракнус! – взревел ненормальный и снова ухватил Ирку за плечо.

– Ты чего совсем?! Руки убери! – заорала Ирка. Только сейчас она обратила внимание, что обе руки у незнакомца изуродованы. На обеих кистях отсутствует по два пальца и из-за этого они напоминают клешни краба. «Мистер Крабс», – мысленно обозвала Ирка привязавшегося к ней придурка. На самом деле ей было уже не чуточку, а сильно страшно. Она вспомнила, что в прошлом году, неподалеку отсюда, нашли девчонку, почти ее ровесницу. Совсем-совсем мертвую. Правда, как говорили, она была наркоманка. Но, какая разница. Кто-то ее убил. А вдруг этот, с клешнями и страшным взглядом?

– Аракнус иво? – почти миролюбиво спросил псих. Ирка поняла, что нужно бежать. Она дернулась, но руки-клешни держали ее мертвой хваткой. Ирка вытащила из кармана телефон.

– Я позвонила в полицию. Они уже едут, урод! Так, что давай топай, пока тебя не загребли, – отважно соврала Ирка. Если бы телефон работал, она уже была готова и вправду вызвать ментов. С каждой секундой ей становилось все страшнее.

– Аракнус иво! – прошипел клешнерукий. Ирка почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Эта безумная образина чего-то хочет от нее. Не понимая, что его сумасшедший бред понятен исключительно ему самому. Что он с ней сделает, когда до него дойдет, что она не выполнит его требование? Убьет ее? Мама! Мамочка! Ирке ужасно захотелось домой. Что бы ее престарелая тридцатишестилетняя мама обняла ее и защитила от страшного сумасшедшего незнакомца. И, даже, пусть придурок отчим тоже обнимает. Только, чтобы ее не держали эти руки. Только, чтобы не сверлили ее взглядом страшные, темные глаза.

– Сюда едет полиция. Слышишь, сирена воет? – дрожащим от сдерживаемых слез голосом, сказала Ирка и ткнула мобильным чуть ли не в лицо сумасшедшему. Он выкрикнул, что-то нечленораздельное, и телефон вылетел из Иркиной руки. Отлетев назад, он, с силой, ударился об забор.

– Урод, ты чего делаешь?! – взвизгнула Ирка, забыв на минуту об охватившем ее ужасе. Дорогой мобильник, подаренный ей на день рождения, от удара разлетелся на куски.

Руки-клешни схватили тоненькую Иркину шею и начали сжимать ее все сильнее и сильнее.

– Аракнус Иво! – гремел, в затуманенном от недостатка кислорода мозгу девочки, страшный голос.

«Сейчас я умру, – в ужасе, подумала Ирка. – Не хочу…»

Невдалеке послышались голоса и собачий лай.

– Эй! Ты чего делаешь? Отпусти девчонку! Флюк, фас! Флюк!

Ирка почувствовала, как руки нападавшего разжались. Она сильно закашлялась и схватилась за горло. Мимо, пробежали два парня. Кто-то тронул ее за руку, и она испуганно дернулась.

– Не бойся! Все, все хорошо. Успокойся. Что случилось? Чего этот урод хотел? – парень, лет двадцати, участливо смотрел на нее. Ирка разрыдалась. Парень обнял ее и начал успокаивать как маленькую.

– Все хорошо. Успокойся. Тише, тише. – Сердито отпихнув, собачью морду, виновато тыкающуюся в руку хозяина, парень прикрикнул. – Уйди, Флюк! Ты, чего? Сдурел что ли? Я тебе сказал фас, а ты как трусливый щенок, хвост поджал. Позорище!

Ира наклонилась и потрепала большую собачью голову. Пес лизнул ее в ладонь и печально посмотрел в глаза.

– Может, он почувствовал, что это сумасшедший? – заступилась Ирка за собаку. Может собаки сумасшедших бояться? Хозяин провинившегося Флюка не успел ничего ответить.

С той стороны, куда побежал псих и друзья хозяина Флюка послышался грохот, крики, стоны и матерная ругань.

Через минуту из-за кустов вышли оба преследователя. Один держался за локоть, потирая его и кривясь от боли. Второй сильно хромал. Оба были перепачканы какой-то гадостью.

–Что случилось? – спросил хозяин пса.

– Да х…р его знает, – растерянно ответил тот, который держался за локоть. – Мы за этим уродом побежали. А он, вроде и не бежал, а шел. Но так быстро. А потом повернулся и глаза у него, как будто зеленым светились. – Парень смущенно хмыкнул и покосился на товарища. – Скажи, Сань?

– Угу, – подтвердил Саня, усаживаясь на траву и вытягивая ушибленную ногу. Видимо травма была серьезная. Лицо его сморщилось от боли, а на глаза навернулись слезы. – Кажись, перелом. Вот гондон!

– Короче, глаза у мужика светятся, и тут вдруг, мусорный бак в нас полетел. Не знаю, как он это сделал, но только сам он метрах в десяти от него стоял, – парень пожал плечами и покрутил головой. – Ни за что бы, не поверил, если бы, кто рассказал. Ну и бак, как шибанул по нам, да с такой силой, что я, в первый момент, думал, что капец, мне все кости переломало. Аж дыхание остановилось.

Ирка слушала с широко раскрытыми глазами, испытывая и страх и облегчение. Ей ведь тоже показалось, что у ненормального светились глаза, когда ее телефон полетел в сторону забора, но она решила, что это от страха ей померещилось. Оказывается правда. Что же это за шиз такой? Неужели бывает, что бы у психов глаза светились?

Когда Прохорову сообщили о покушении на пятнадцатилетнюю школьницу, он мысленно чертыхнулся, но решил, что нужно съездить поговорить с девчонкой самому. Он не сомневался, что это дело рук того, кого он ищет. Изуродованные руки, худое лицо с длинным крючковатым носом, борода – точно он. Только странно, что он напал на свою жертву, средь бела дня и в месте, совсем не таком заброшенном и удаленном от людей, как например пустырь, на котором он прикончил уголовника Грача. Прохоров интуитивно чувствовал, что на девчонку, психованный колдун, или, кто он там, напал не случайно.

Ирка, как это свойственно в столь юном возрасте, быстро оправилась от пережитого стресса. И если, на вопросы участкового, прибывшего на место, сразу после происшествия, она хоть и неохотно, но отвечала, то когда следователь прокуратуры, приехав поговорить, на следующий день, обнаружил ее на лавочке перед ее домом, она ясно дала понять, что ни с какими представителями закона, общаться, не намерена. И отвечать, на какие бы то ни было вопросы, не будет. Еще чего! Это против ее жизненных принципов. Менты – козлы! Отстой. И все представители власти тоже. Пусть ненормальный мужик и сволочь, и может даже маньяк, Ирку это не волнует. Отступать от своих принципов она не намерена.

Прохоров ухмыльнулся. Едва взглянув на потерпевшую, он догадался, почему сумасшедший тип напал именно на эту милую, в силу возраста, протестующую против всех и вся девчушку. Но, хотелось бы знать подробности. Вдруг, что интересное обнаружится. Поймать-то психа, нужно. Желательно до того, как он еще кого-нибудь на тот свет отправит.

– А я знаю, почему он на тебя напал, – сказал Прохоров, с добродушно-простоватой улыбкой.

Ирка враждебно посмотрела на представителя закона. Она хотела отвернуться с гордым видом и, не удостаивая мента своим вниманием, «отправить его в игнор». Но стало любопытно. Значит, мужик напал не просто потому, что она случайно попалась ему на глаза? Есть какая-то причина, и мент утверждает, что знает ее. Хотя, может, врет, конечно. С него станется. Им, ментам, вообще верить нельзя. Не удержавшись, она все же спросила, как можно более равнодушно, выражая и взглядом, и голосом полное призрение:

– Ну и почему?

– Из-за прически, – сказал следователь.

Ирка с негодованием посмотрела на него. Так и знала, что он врет. Ничего он не знает.

– Ага, конечно. Может, его вообще мои предки подослали? Им прическа тоже не понравилась. – Ирка даже развеселилась. Приперся тут, грузить ее тупыми вопросами.

Но следователь не сдался, он покачал головой и сказал:

– Он тебя перепутал с одним человеком. Принял тебя за него, из-за разноцветных волос.

Заметив, что девчонка напряглась, Прохоров понял, что попал в цель. Видимо, и у нее подсознательно мелькнула такая мысль, а потом просто забылась из-за всех переживаний. Нападавший ее с кем-то спутал.

– С каким еще человеком? – преувеличенно равнодушно спросила девочка.

– С мужчиной, – уклончиво ответил Прохоров. Девчонка прыснула.

– Ничоси, ржака! Я чего, похожа на мужчину по-Вашему?

– Нет, но, он ведь, подошел к тебе со спины? Так, что, вполне мог перепутать. Джинсы толстовка. Стрижка. Разноцветные волосы. Со спины вполне можно перепутать. Ты ведь вчера также одета была? – как бы невзначай спросил Прохоров.

– Ну, допустим.

– Он, что-то хотел от тебя? Или, может, он насильник? Он ничего с тобой не сделал? Ты не скрывай. Если, что, мы поможем тебе, психолога пришлем…

– Да не нужен мне ни какой психолог. Чего за хрень?! Никакой он не насильник! Просто псих! Орал все бред какой-то, ничего не понятно. Больной на всю голову, – крикнула Ирка.

– Так, чего же он тогда хотел-то? – с видом дурачка-простачка спросил Прохоров.

Ирке, надоело разговаривать с придурковатым и туповатым следователем. Этак он до вечера будет мурыжить ее своими вопросами, из пустого в порожнее переливать, катать вату. Ладно уж. Ради собственного спокойствия, чтобы он, побыстрее отвязался, можно разок поступиться принципами. Тем более, клешнястый урод и впрямь – гад ползучий. Пусть, уж его поймает туповатый, но видать упорный мужик мент.

– Короче, – начала свою речь Ирка, желая только, что бы мент скорее отвалил.

Через десять минут, Прохоров, посмеиваясь про себя, как ловко он «расколол» несговорчивую свидетельницу, собрался попрощаться с представительницей современной молодежи. Ирка выложила все мельчайшие подробности случившегося, лишь бы он отстал. Поблагодарив девчонку «за неоценимую помощь», следователь пошел в сторону своей машины.

– Подождите! – крикнула девочка. Прохоров удивленно обернулся. Прорвало, что ли? Еще чего-то решила рассказать?

– Вы, предупредите того человека, с которым меня этот урод спутал. Он ведь двинутый, на всю голову, сделает чего-нибудь… Ладно? – Если бы не странная прическа, в этот момент она была бы очень милой юной девушкой, именно такой, какой должна быть девчонка ее возраста. Доброй, заботящейся о ближних. «Ничего, перерастет эту дурь и станет нормальной. Потом будет сама смеяться, вспоминая, период взросления и желания быть не как все, протестовать и восставать против всего мира», – улыбнулся про себя Прохоров.

– Обязательно предупрежу. Не волнуйся. Спасибо, Ира!

– Пфф! – скорчила Ирка рожу. Иди мол, мент! Больно надо волноваться за кого-то там, и еще тебе помогать. Просто вынудил все рассказать, тупостью своей и занудством.

Глава 4. Призраки прошлого

Переменчивая звезда сообщила смс-кой, что передумала лететь самолетом, а решила, для разнообразия, прокатиться на «Сапсане».

Пристроившись в самом начале платформы в сторонке, что бы никому не мешать, Скворцов вглядывался в, проходящих мимо него, пассажиров скоростного поезда, прибывших из северной столицы.

– Здорово! – радостно заорал Юлик.

– Здорово! Ты, прямо на себя не похож! – улыбнулся Скворцов, обнимая друга.

– Да, вот, решил попробовать слиться с серой массой, – засмеялся Юлик. Ткнув пальцем в собственную шевелюру он, улыбаясь до ушей сказал: – Оказалось, что я шатен. Я сам уже забыл.

Скворцов с интересом рассматривал актера, выглядевшего непривычно «не экзотично». Ни тебе африканских косичех торчащих во все стороны, ни яркоокрашенных в кричащие цвета волос, подстриженных в виде петушиного гребня или наоборот, торчащих в стороны отдельными цветными прядями. Ни одежды, вызывающей недоумевающие, удивленные взгляды. Сегодня Юлик, по сравнению с его обычными «стандартами» был одет скучно и совершенно обычно, «как все». Голубое поло и голубые джинсы. Дорогие, но самые обыкновенные. Стрижка а-ля Брэд Питт – этакий легкий беспорядок на, достаточно коротко стриженной шевелюре, но не более. Даже лицо, вследствие всех этих преображений, как будто изменилось. «Повзрослело», приобрело утонченность черт и интеллигентность. Проявилась мужественность, твердость. Одним словом, Юлиан Захаров, и впрямь, был сам на себя не похож, на того себя, которого он сам же и создал в процессе бесконечных экспериментов по смене имиджа, и которого привыкли видеть те кто его знал, очно или заочно. Возможно, Юлик стал меньше бросаться в глаза, но однозначно, изменения пошли ему на пользу. Он, наконец, обрел брутальность , мужскую привлекательность и харизматичность.

– Что с тобой? Даже странно видеть тебя таким? – смеясь, сказал Скворцов. – Кстати, отлично выглядишь.

– Решил сменить имидж. На этот раз решил попробовать побыть собой. – Ухмыльнулся Юлик. – Как там твой карапуз? Как Анька?

– Отлично. Отправил их к родителям. Море, воздух, – сказал Скворцов.

Он никак не мог решиться начать разговор о самом главном. О том, что, возможно, прошлое вновь вторглось в их жизни. Юлик, как будто почувствовав его нерешительность, спросил:

– И, что за такой важный разговор, что ты в разгар рабочего дня, вместо того, что бы заключать многомиллиардные сделки прилетел на вокзал, как влюбленная фанатка-школьница, встречать своего кумира? Давай, колись.

Скворцов только собрался с мыслями, чтобы ответить, как не отличающийся терпением Юлик, высказал собственное предположение, даже, слегка позабавившее бизнесмена:

– Завел себе кого-то на стороне, а Анька узнала? И ты не знаешь, что делать. Да! Ситуация не самая приятная. Согласен. Тут, одним извини, не отделаешься. Это не какой-нибудь пустяк. Из-за такого люди и разводятся. А ты чего же такой лопух? Чего, уж если на сторону потянуло, не мог тщательнее все скрывать, дурачина? Да нет, я не осуждаю, мужик может иногда…

– Юлик! Кончай уже. Никого я не завел, и разводиться мы не собираемся. – Прервал нескончаемый словесный поток приятеля Скворцов.

Юлик удивленно посмотрел на бизнесмена. Что тогда такого срочного может быть? Мафия наехала? Обанкротился? Проиграл в казино? Налоговая прищучила?

– Колдун сбежал, – сказал Скворцов, – позавчера.

Звезда похлопала глазами. Открыла и снова закрыла рот.

– И, что теперь будет? – выдавил Юлик, наконец, вновь обретя дар речи.

Скворцов пожал плечами.

– Не знаю. Я поэтому Аню с Тимкой отправил к бабушке с дедушкой. На всякий случай. Аньке я ничего не сказал.

– Думаешь, он будет искать нас?

Юлик старался говорить как можно более спокойно, но неприятное ощущение, расползалось холодком тревоги и страха где-то глубоко внутри. Кто его знает этого полоумного из параллельного мира, что придет в его не вполне нормальную колдовскую голову. Он, ведь, наверняка, винит их в том, что с ним произошло. Да, дела!

Скворцов остановил такси. Дороги были забиты машинами. Они медленно ползли в сторону от площади трех вокзалов.

– Поехали, пожрем чего-нибудь, – сказал Юлик, в минуты сильного волнения ему всегда хотелось есть. – Заодно и поговорим. Мне через два часа на встречу нужно ехать. Я тебе говорил…

В небольшом ресторанчике народу было немного. Ланч уже закончился, а обед еще не начался. Никто не мешал важному разговору, который со стороны мог бы показаться исключительным бредом, порожденным фантазией двух не вполне психически ненормальных собеседников.

Скворцов сообщил подробности побега из психлечебницы, те что посчитал нужным рассказать ему, следователь Прохоров.

– Знаешь, хорошо, что ты, так своевременно, решил кардинально изменить имидж, – серьезно сказал Скворцов.

Он рассказал о нападении совершенном колдуном на девочку подростка.

– Мне следователь, только час назад позвонил. Сразу после беседы с ней. Предупредил. Как видишь, все не очень хорошо.

Юлик взъерошил волосы.

– Да уж чего хорошего-то, правда? Ведь полиция или там прокуратура, не важно, триста лет его искать будет. И не факт, что найдут. Что ж теперь? Из Москвы валить, переезжать куда-нибудь? Или ходить и вздрагивать от каждого шороха и от каждой тени шарахаться?

– Сейчас следователь сюда приедет, – сказал Скворцов. – Что-то у него еще важное есть. Сказал, что нужна личная встреча.

–Б…ь, только я думал, что все навсегда забыто. И тут эти кретины в дурдоме упускают этого урода. Это ж надо! Ведь психлечебница не просто для слегка тронутых. Там же одни Джеки Потрошители и Чикатилы. – Возмущался, как всегда чрезвычайно эмоциональный Юлик. – Чего они там, вообще, что ли не смотрят за своими пациентами-маньяками?

Спустя полчаса, явился Прохоров. Он, несколько удивленно, взглянул на актера. Вероятно, увидеть звезду в нормальном, человеческом обличии, «без всяких там…», было и для него неожиданно.

– Приветствую, – бросил Прохоров, усаживаясь за столик.

– Как там наш общий знакомый поживает? Уже есть какие-то зацепки, где он, что он? – вместо приветствия спросил Юлик. Следователь насмешливо посмотрел на него.

– А чего вы так переживаете за него, господин Краснов? Два года назад Вы и Ваш товарищ утверждали, что знать не знаете кто он и что он. Что же изменилось, с чего вдруг такой интерес?

Юлик неприязненно посмотрел на служителя закона.

– Изменилось то, господин следователь, что вообще-то, когда узнаешь, что злодеи, которых признали того, – Юлик покрутил у виска указательным пальцем, – и, вроде как, изолировали от общества, отправив в специальное медучреждение, оказывается, могут преспокойно взять и в любой момент смотаться оттуда на свободу и продолжать вытворять, что хотят, поневоле начинаешь переживать. Потому как хотят они, как мы с вами прекрасно знаем, не в плюшевых мишек играть и не крестиком вышивать. Как же тут не волноваться-то? Все общество в опасности.

– Я сюда приехал не в клоунаде участвовать, господа, – хмуро сказал Прохоров, – так, что приберегите свое красноречие для другого случая.

– Ну, так просветите нас, для чего же Вы тогда приехали, – вполне миролюбиво предложил Скворцов. – Ведь не ради удовольствия увидеть нас.

– Да, ради такого сомнительного удовольствия, я бы точно сюда не притащился, – язвительно сказал следователь. Оба этих богатых зажравшихся, самовлюбленных мужика его раздражали. И, возможно, он бы даже дал, по разику, в морду каждому из них, для профилактики, что бы раз и навсегда отучились с законом в игры играть и скрывать важную информацию. Но, вот допустить, что бы они пострадали, а может и лишились жизни, из-за сбежавшего сумасшедшего маньяка-убийцы, Прохоров не мог. Он служитель закона, это раз. И он не садист, и не человеконенавистник, это два. Хоть они и повели себя, как последние гондоны два года назад, но он сделает все от него зависящее, что бы с ними ничего плохого не случилось, а желательно и ни с кем другим, тоже.

– Это, конечно относится к материалам следствия и разглашению не подлежит, но, исключительно, что бы потом не мучиться угрызениями совести, если вдруг, что с одним из вас, партизан, произойдет, введу вас в курс дела. Хотя, если на чистоту, будь моя воля, я бы вас обоих привлек, в судебном порядке, как соучастников, по этому делу. Ну, или за неуважение к закону и сокрытие информации, и препятствование ходу следствия. Хотя, еще не вечер. Может, и привлеку еще.

Прохоров быстро изложил подробности нападения на девчонку. Звезда задергалась. Прохоров испытал некоторое злорадство и, если, не удовлетворение, то небольшое, чисто садистское удовольствие. Вот тебе, придурок! Как играть в идиотские игры и изображать из себя ничего незнающего дурачка, так он первый. А, как жареным запахло, так сразу, дрожим от страха и вопим: «Караул! Спасите, помогите!» Просветив господ, находящихся на данный момент в группе риска следователь откланялся. Он не нянька. Все, что можно он сделал. Дальше пусть сами думают о своей безопасности. Деньги у них есть. Могут и уехать на время, подальше от потенциальной опасности. Другое дело, на сколько, может затянуться это «на время». Этого никто сказать не может. С такими психами, как этот колдун-ведун, никогда нельзя сказать наверняка. Психи они народ непредсказуемый. Их действия не подвластны логике и здравому смыслу. От них чего хочешь можно ожидать.

В историю рассказанную бизнесменом Прохоров, естественно, так и не поверил. Он, по-прежнему, был убежден, что бизнесмен рассказал правду, вернее то, что сам он считает правдой. Обдумав все как следует, Прохоров пришел к выводу, что вероятнее всего псих, которого бизнесмен считает колдуном из, прости господи, другого мира, где процветает средневековье и вообще творится полный беспредел и сплошные странности, на самом деле, естественно, не колдун, а просто человек, обладающий способностью к гипнозу и внушению. В такие вещи Прохоров, худо-бедно, верил. В общем, мужик внушил компании четверых, пропавших тогда из лифта, весь этот бред про параллельные миры, про всякие приключения. А в действительности они, все это время, были в каком-нибудь запертом помещении. Возможно, квартире или гараже. Это не важно. Возможно, для усиления эффекта, этот отморозок накачал их транквилизаторами. И их счастье, что он им просто всякой хреноты навнушал, и отпустил, а не прибил, как остальных своих жертв. Несколько моментов Прохорову были не ясны. Во-первых, как колдун-гипнотизер провернул исчезновение, а затем возвращение в кабине лифта. Во-вторых, куда делась Инесса Павловна Нечаева, попортившая ему в свое время немало крови. И какую, вообще, роль она играла во всей этой истории? Может это, правда, все она, а «колдун», просто орудие в ее руках? Ведь недаром она появлялась в этом деле каждый раз в самый ответственный момент? Это было загадкой. Но особо думать над ее решением у Прохорова желания не было. Тетка была крайне противная. Слава богу, дело с ее исчезновением у его отдела забрали. Перед тем как передать дело, ребята из группы Прохорова проверили ее окружение. Связи, привычки. Капнули достаточно серьезно. Но, кроме, того, что она была жуткой стервой и пользовалась нелюбовью всех, включая мужа, ничего не нашли и не узнали. Хотя муж, естественно, изображал убитого горем, супруга лишившегося любимой жены. Но Прохорова-то не проведешь. Глазенки у несчастного супруга прямо сияли от счастья. Еще бы, можно сказать подарок судьбы. Прохоров вообще не представлял, как мужик двадцать с лишним лет с этой драконихой выдержал. Даже алиби у мужа проверили. Уж мотив-то у него точно был – избавить свою жизнь от присутствия злобного сварливого чудовища. Чем не мотив? Но муж был невинен, если свидание на стороне, конечно можно отнести к разряду невинности. Следующий вопрос, так и оставшийся загадкой – кто изуродовал колдуна-психа-гипнотизера, или не важно, кто он там. Может, конечно, все та же Инесса Павловна. Это было не очень логично, а скорее даже глупо и отдавало безумием, которое, так или иначе, поразило всех участников этой странной истории, включая и Прохорова. Прямо как вирус гриппа. Заразились все, только кто-то тяжело заболел, с осложнениями, а кто-то так, отделался просто легким сдвигом. И хотя предположение, что это дело рук Инессы Павловны, Прохоров рассматривал не всерьез, но он не сомневался, что она вполне на такое способна с ее взглядами и замашками эсесовки. Ну да бог с ней. Еще, даже не вопрос, а скорее странность в этом деле – это то, что много раз, разные, ни чем не связанные друг с другом люди, так или иначе, имевшие отношение к нему отношение, утверждали, что у калеки маньяка, глаза светятся зеленым огнем. Прохоров бы отмахнулся от подобного утверждения, как от глупой выдумки, но тех, кто это утверждал, и впрямь, было многовато, включая ребят из полиции, которые проводили задержание. И последнее странное, но, по мнению Прохорова, вполне объяснимое обстоятельство – на орудиях убийства и психиатра и уголовника, экспертиза обнаружила отпечатки пальцев только самих жертв. Предположить, что посредством гипноза можно заставить человека воткнуть нож себе в ухо, Прохоров не мог. То ли убийца был в перчатках, то ли тут и впрямь замешаны потусторонние силы, что естественно чушь, бред и глупость полнейшая. А то, что судмедэксперт утверждал, с озадаченным видом, что оба орудия убийства, как будто «выстрелили» в жертв, с такой силой они в них вошли, ну, так всем известно, что у психически ненормальных может проявляться нечеловеческая сила.