скачать книгу бесплатно
– Да не бери в голову. – Пал Палыч хлопнул его по спине. – Пошли, обмоем твой дебют, оно того стоит. Есть тут неподалеку одна забегаловка, там и водка нормальная, и еда ничего.
– Я бы мяса съел, – застенчиво сказал Колька.
– Хорошо прожаренного и с гарниром. Таким, знаешь, чтобы картошечка разварная и огурчик соленый, – ответил ему Пал Палыч, и сотрудники отдела 15-К, обсуждая гастрономические темы, направились в сторону Пречистенки.
Глава третья
Дом цвета осени
Нельзя сказать, что Колька ожидал похвалы или там чего-то такого за то, как он себя проявил в деле о пропавших детях. Но чего он совершенно не ожидал, так это того, что вместо благодарности будет строжайшая отповедь, да еще и не ему, а Пал Палычу. Ровнин, узнав о произошедшем, долго отчитывал оперативника, особо напирая на то, что он, Пал Палыч, опытный сотрудник, потащил с собой в призрачную Москву молодого парня, который в отделе сидит если и не на птичьих правах, то уж без году неделя точно. «А что если бы…» – и дальше следовала целая куча предполагаемых бед и несчастий, которые могли свалиться на голову Кольки.
Он было честно попытался вякнуть, что по своей инициативе за Пал Палычем увязался, но слушать его не стали, посоветовав помолчать.
– Пойдем отсюда, Николенька, – услышал он голос Тит Титыча. – Не дело тебе тут сейчас быть.
Колька рассудил, что призрак бывалого сотрудника плохого не посоветует, и тихонько удалился, хотя это было и вне субординации.
На крыльце стоял Герман, смотрел на падающие снежинки – Москву усиленно заметало снегом, видимо, зима компенсировала непрекращающейся метелью абсолютно бесснежный январь, – и курил сигарету.
– Что, чехвостят Пашку? – дружелюбно спросил он.
– Ага, – виновато кивнул Колька. – По полной.
– И правильно. – Герман выпустил кольцо дыма. – А что если бы ты им сдуру имя свое назвал, или, не приведи Господь, заплутал в призрачных переулках? Так бы и бродил по осколкам реальностей до сих пор.
– И чего, не выбрался бы? – у Кольки по коже пробежал морозец, но он смело и отважно решил, что это из-за пронизывающего ветра.
– А кто бы тебе выход показал, сам подумай? – Герман с аппетитом затянулся. – Духи, что ли?
– А как же… – Колька засопел.
– Как, как… Каком кверху, как муж с женой спустя четверть века после свадьбы, – грубовато ответил Герман. – Ровнин за тобой пошел бы туда. Для начала отыскал, а после прилюдно препарировал.
Колька перевел дух.
– А вообще, запомни, приятель, одну простую вещь. В наших делах любой прокол частенько, не сказать – всегда, означает смерть. Причем не ту, о которой потом в газете «На боевом посту» напишут, красивую и героическую, а очень и очень нехорошую. Специфика-то у нас вон какая, – веско сказал Герман и выкинул окурок в урну, стоящую на крыльце. – А по жизни ты молодец. Хоть и дрейфил, но пошел за товарищем. Будет из тебя толк, если выживешь.
– Да я и не дрейфил вовсе, – буркнул Колька, но Герман только потрепал его по плечу, коротко хохотнул и ушел в дом.
Колька тоже достал сигарету, размял ее в пальцах и чуть не улетел в сугроб – дверь резко распахнулась, из нее вылетел багровый Пал Палыч.
– Палыч, ты чего? – Колька даже сигарету выронил. – От тебя прикуривать можно!
– А? – Пал Палыч посмотрел на молодого коллегу и рявкнул: – Прикуривать? Ты давай, вообще курить бросай, набрался, понимаешь, где-то всяких привычек вредных! Вон кардиохирурги чего говорят? «Уже устали всем объяснять, что курить опасно», а они знают свое дело! Брысь на пост номер один!
– Меня ругают – значит, день прошел не зря, – пробормотал Колька когда-то и где-то услышанную фразу и побрел в дом.
Пробежала неделя, потом еще одна. Колька потихоньку обживался в маленьком особняке в глубине Сухаревки, и хотя его все еще не брали на выезды, а их за это время было целых пять, не считая того, что оперативники постоянно куда-то мотались поодиночке, чужим он себя больше не чувствовал. На следующий день после выволочки Ровнина он нашел на своем столе целую стопку старых дел, датированных еще сороковыми годами прошлого века. Кто ее ему принес, он так и не понял, но то, что надо их прочесть и сделать какие-то выводы, смекнул. Правда, еще имелся вопрос, почему ему дали дела именно сороковых годов, но тут на помощь пришел Тит Титыч.
– А это, Николенька, потому как в те годы, что до войны, что после нее, какой только нечисти на нашей земле не водилось, – пояснил он.
– Ишь ты. – Колька тряхнул верхней папкой и чихнул от поднявшейся пыли. – А что, Гитлер и нечисть на службу призывал, что ли? Я думал, что такое только в дешёвых боевиках можно увидеть.
– Нечисть и нежить никто добром служить заставить себе не может – назидательно произнес призрак – Ну, кроме такой же нежити или сильного колдуна. Но колдун ее сможет неволить только до тех пор, пока произнесенное им заклятие держится.
– Значит, Гитлер колдун был! – подытожил Колька. – Я так и знал!
Бум! В голову ему прилетел маленький валенок.
– Правильно, Аникушка. – Тит Титыч меленько засмеялся, как будто монетки рассыпал. – Самый сильный колдун, о котором я слышал, Серендир Валахский, мог сковывать упыря заклятием не более чем на три часа, а уж ему-то сил было не занимать. А ты говоришь – на службу.
– А как же тогда… – Колька потер лоб. – Вернее – почему? Я все еще о сороковых годах.
– Чуют дети темной стороны кровь, тем более великую, всегда чуют. А коли кровь будет – так и им пропитание сыщется. Ох, сколько же тогда мальчиков и девочек из отдела полегло.
Тит Титыч пригорюнился и шмыгнул прозрачным носом.
– Володичка Овсянников, Петя Швец, Роза Мейер, Гриша Стеклов, – всех не перечислишь.
– На войне? – тихо спросил Колька.
– И на ней, да и после нее, – подтвердил Тит Титыч. – Марина Крюгер вот в самом ее конце погибла, а такие, как она, раз в сто лет рождаются. Любые заклинания распутывать и снимать умела, даже посмертные, а это только очень большим талантам под силу. Но вот, не убереглась…
– А что случилось-то?
Странное дело, Колька вдруг почувствовал некое родство с этими людьми, которые ушли из жизни задолго до его рождения, и от которых сейчас остались только имена, да еще документы в этих старых папках на столе. Но он знал, что они были для него своими, даже несмотря на то, что он их никогда не видел.
– В Белоруссию она отправилась, там ведьмак появился очень сильный, на крови помешанный, с ними такое случается иногда. Детишек повадился таскать, за месяц три десятка душ загубил. И поехала-то одна, в отделе не было никого, на нее его и оставили тогда. Я ей говорил – не надо, подожди день-два, ребятки с задания вернутся, да и не дело двери этого дома на замок закрывать, не любит дом-от этого. Но она упрямая была, ей же всего двадцать третий годок шел. Все вы в этом возрасте такие. «Как так?!» – кричит. – «А если ведьмак тем временем еще чего натворит?!». И уехала.
– И? – Колька даже дышал через раз, уставившись на Титыча.
– Ведьмака она, похоже, нашла, детишки потом не пропадали. Но вот сама не убереглась, погибли они все – и сама Мариночка, и два офицера, что с ней были. Сопровождали ее, стало быть. Как потом Житомирскому объяснили (он тогда отделом руководил), на хутор, где они заночевали, набрел отряд каких-то вражин недобитых, они от них до конца отстреливались, но куда там – этих поганцев почти полсотни было. Сначала офицеры погибли, а после Мариночка себя вместе с врагами гранатой подорвала. А может, и не гранатой, может, заклятием каким, она ведь много чего умела, хоть и молодая совсем была.
Раздался топоток, и в руки Кольке ткнулся пухлый альбом с застежками. Аникушка смотрел на него строго и махал лапками – мол, листай.
Колька открыл фолиант и увидел старинное фото, на котором стоял молоденький офицер, одетый в дореволюционную офицерскую форму с аксельбантами, строго глядящий перед собой и придерживающий правой рукой шашку с темляком.
– Валерий Мирошников, – прошелестел Тит Титыч. – В пятнадцатом году, стало быть, погиб, в Мазурских болотах сгинул. Он с армией Самсонова туда отправился.
Колька листал фотоальбом, смотря на своих предшественников. Они были разные, большей частью молодые, в фуражках, кепках, кителях, смешных пиджаках со здоровенными плечами, в беретиках и накидках, но все очень живые.
– Вот Марина, – прошептал Тит Титыч. – Это она в сорок третьем году фотографировалась.
На Кольку с полуулыбкой смотрела симпатичная кудрявая девушка, с круглыми глазами и ямочками на щеках. Одета она была в солдатскую форму, на высокой груди, которую не скрывали ни гимнастерка, ни фото, у нее висели две медали, обе «За отвагу». Не вызывал сомнений тот факт, что при жизни это была деваха боевая, веселая и на язык острая.
– Потом таких, как она, в отдел не приходило, – печально подытожил призрак. – Вика молодец, но до Марины ей ой как далеко. Да и вообще, отдел только к пятидесятому году более-менее по людям выправился.
– А чего так? – Колька закрыл альбом, который тут же у него отобрал Аникушка и куда-то унес. – Почему новых не набрали?
– Так это дело непростое. – Тит Титыч укоризненно посмотрел на парня. – Поди подходящего-то человека найди.
– Да ладно. – Колька махнул рукой. – Меня вон сюда по разнарядке отправили и…
Второй валенок врезался ему в лоб.
– За что? – возмутился Колька.
– За дурь, – невозмутимо ответил ему Тит Титыч. – Сюда просто так не попадают. Стало быть, подошел ты отделу. Это не начальство сюда назначает, это он сам выбирает себе тех, кто в нем работать станет.
Колька снова потер лоб, решил потом уточнить этот момент у Пал Палыча или Германа, показал язык домовому, подбиравшему свои валенки, и открыл первое дело, датированное сороковым годом.
Дела оказались интересными, ну насколько интересными могут быть пожелтевшие от времени справки, отчеты и протоколы. Но надо отметить, что сотрудники сороковых годов были ребятами со стальными нервами, коли писали такие отчеты по горячим следам. Кольке после некоторых прочитанных дел кошмары снились, он после такого не то что рапортовать о проделанной работе не смог бы, но и стаканом в рот не попал. Если бы не прогулка в призрачную Москву, он бы и вовсе не поверил, что подобное на свете случается.
– Ровнин у себя? – отвлек Кольку от чтения чей-то голос.
Тот поднял глаза и увидел перед собой развернутое удостоверение. Если ему верить, то в отдел пожаловала городская прокуратура в лице старшего советника юстиции Кондратьева.
– Точно так, – отрапортовал Колька. – Наверх и…
– Я знаю, – ответил ему Кондратьев и пошел к лестнице.
Колька посмотрел ему вслед, подумав о том, что, наверное, что-то неладное в городе случилось, коли целый старший советник к Ровнину пришел. И это неладное опять просвистит мимо него. А жаль…
Он погрузился в дело номер 14/19КОВ от 20.06.1941, из которого следовало, что сотрудниками отдела был обнаружен тщательно замаскировавшийся колдун, знатно вредивший московскому народонаселению не один год и, как это ни печально, убитый при задержании. Впрочем, это словосочетание Колька встречал почти во всех делах. Судя по всему, эти ребята особо не церемонились с представителями темной стороны. «Время такое было», – рассудил смекалистый парень.
За этим увлекательным делом он чуть не пропустил уход Кондратьева, тот, кивнув ему, уже стоял у двери.
– Ты новенький? – спросил старший советник, натягивая перчатки.
– Так точно, – ответил, встав со стула, Колька.
– И как тебе тут? – без улыбки поинтересовался Кондратьев.
Колька несколько секунд помедлил, а после сказал честно:
– Необычно. Меня не к такому готовили. Но мне нравится.
Кондратьев понимающе кивнул и вышел из здания.
Колька посмотрел ему вслед и снова углубился в дело, в котором осталось еще несколько непрочитанных документов.
Через некоторое время на лестнице послышались шаги – со второго этажа спускались сотрудники отдела, о чем-то переговариваясь на ходу.
– Совпадения – удел романистов, – послышался голос Ровнина. – Я в них не верю.
– Да и так понятно, что это не случайность, но, с другой стороны, – мы же тогда его так шуганули, что вряд ли он решится… Ну вы помните? – это уже Пал Палыч.
Он, Ровнин, Вика и Герман спустились вниз и стояли около лестницы, причем оперативники и эксперт уже натянули на себя верхнюю одежду.
– Помню я все, но факт есть факт, – рубанул рукой Ровнин. – И, что примечательно – почерк другой. Тот, он расчетливый был, почти год орудовал, не торопился, все продумывал. А тут сразу пять смертей, одна за другой, как из пулемета.
– Значит, есть чего искать, – уверенно сказала Вика. – Невозможно в таком деле не наследить.
– Все, выдвигайтесь на место, – распорядился Ровнин. – Все осмотреть, с кем можно – поговорить. Явно он не успокоится, и если это то, о чем я думаю, то смерти эти не последние будут.
Колька вздохнул – опять какое-то дело, и абсолютно точно, что очень интересное. Но не про него, нос не дорос у него еще до таких высот. Колька залез в ящик стола и достал пакет с бутербродами – время обеденное, а обед, как известно, по распорядку. Жалко вот только лапши китайской по дороге не купил, горячего бы сейчас похлебать.
Ровнин услышал шорох, окинул взглядом Кольку и сказал Пал Палычу:
– Нифонтова с собой возьми, пора его к операциям привлекать. Засиделся парень на месте, скоро вес гнать начнет. Или язву заработает, от сухомятки.
Колька даже и не понял, что о нем речь, доставая из пакета бутерброд с колбасой.
– Николай, елки-палки, ты едешь с нами или жрать будешь? – рявкнул Пал Палыч. – Если да – то пулей одеваться!
Колька на мгновение застыл, а после кинулся к шкафу, где висела его одежда.
– Пошли, – скомандовал Пал Палыч остальным. – А то на его метания смотреть больно…
Когда Колька выскочил во двор, натягивая пуховик, у входа уже гудел мотором отдельский микроавтобус, небольшой, но крепенький «Форд». Водителя отделу не полагалось, а может, он был и не нужен, потому за рулем сидел Герман.
– Сколько вас можно ждать, Николай? – немного надменно сказала Вика, морща точеный носик.
Эксперт по заклинаниям почему-то недолюбливала Кольку, совершенно непонятно отчего – вроде он ей гадостей не делал, денег не занимал, и даже шуток пошлых не говорил. Да и вообще никаких не говорил, робея только при одном ее виде. Колька был парнем самокритичным, и, по его мнению, до такой фифы, как Вика, ему было как до луны на тракторе. Не то чтобы Колька себя в грош не ставил, а просто очень уж она умная да красивая, у него-то девчонки попроще были всегда. Подоступнее.
– Я ж быстро, – пропыхтел он. – Я ж не знал!
– «Я ж, я ж», – передразнила его Вика. – А если война? А если враг нападет?
– Какая война? – пробурчал Колька. – С кем? Чего вы опять…
Вика мотнула головой, как бы предлагая всем полюбоваться на это чудо чудное, но Пал Палыч только погрозил ей пальцем, а Герман уже выруливал со двора.
– Так, подытожим. – Пал Палыч обвел соратников взглядом – Ну и Николая в курс дела введем, он-то вообще не знает, о чем речь идет.
– Паша, ты полагаешь, что он вообще хоть что-то знает? – деланно удивилась Вика. – Ты ему льстишь. Разве что таблицу умножения…
– Вика, да ты никак на нашего юного друга глаз положила? – хихикнул Герман с переднего сиденья. – Вот не ожидал! Ай-яй!
Колька внезапно ощутил тоску по уютному креслу в дежурке, там было поспокойней, чем здесь.
– Что-о-о! – взвилась Вика, ударилась головой о потолок микроавтобуса, потерла ладошкой затылок и, надув губы, стала демонстративно смотреть в окно.
– Герман, я тоже это заметил, но не фокусировал на этом внимание, – мягко пожурил водителя Пал Палыч. – За этим было забавно наблюдать, а ты все испортил. Тьфу на тебя!
– Ну извини. – В голосе Германа было все что угодно, кроме раскаяния. – Лучше еще раз изложи то, что Ровнину прокурорский рассказал.
Как выяснилось из рассказа Пал Палыча, этот Кондратьев был старым приятелем Ровнина и попутно координатором отдела со стороны прокуратуры. Колька уже понял, что в каждом из ведомств МВД был такой человек, который сообщал их шефу обо всех необычных вещах, проходивших по их линии, и таким образом отдел никогда не сидел без работы.
