скачать книгу бесплатно
Горбунок фыркнул и приник к воде, прикрыв ресницами фиолетовые глаза. Потом облизнулся и принюхался к рубиновым гроздьям драконьей ягоды. Выглядели те весьма аппетитно: крупные, мясистые, так и сверкающие влагой, но я бы не предложила их и врагу. Внутри были мелкие черные зернышки, в которых содержался сильнейший токсин. За пару минут он мог парализовать и крупного мерина, не то что сказочного недомерка, а то и вовсе – убить.
– Фу! – крикнула я и попыталась пнуть Конька в бок, чтобы оттолкнуть от куста, однако тот уже успел цапнуть зубами приличную гроздь и теперь задумчиво пережевывал, только красные брызги летели по сторонам. – И что мне с тобой делать?! Я не смогу промыть тебе желудок!
Горбунок насмешливо оскалился, пару раз икнул, объел куст окончательно и принялся напиваться впрок. К тому же с каждой минутой эта пародия на нормальную лошадь выглядела все лучше и лучше. Ребра словно обросли мясом, а шрамы на шкуре будто бы сгладились. Да и я сама ощущала себя гораздо бодрее после того, как напилась. Но пора было отправляться дальше, иначе добраться до Овьерро затемно нам не светило. Я отвела взгляд от ясеневых крон, сквозь которые пробивались острые солнечные лучи. Желания ночевать в лесу здешние красоты почему-то не вызывали.
– Эй, хватит пить! Я не собираюсь останавливаться у каждого куста, когда тебе приспичит! – проворчала я, поднимаясь с валуна. Конек выставил в мою сторону острое длинное ухо, но занятие не бросил. И тут меня осенило: – Слушай, может, мы тебе имя придумаем?
Горбунок поднял голову от воды и уставился на меня разумными глазами. Удивительная скотина.
– Будешь… хм… Лошарик. Не нравится? Тогда Репешок! Что, тоже нет? Тогда Прилипала. – Конек выслушивал поток моих издевательств, лишь изредка пофыркивая на самых абсурдных предложениях. Наконец я предложила ему обзываться так: – Бонифаций Фаворит Четвертый. Ну что, звучит достаточно гордо для такого благородного скакуна, как ты? Я буду звать тебя Боня.
Свежепоименованный согласно заржал, посмотрел на ручей уже с легким отвращением и гордо направился к дороге. Я пошла следом. Теперь идти стало намного приятнее. Я часто останавливалась, чтобы взглянуть на представителей лесного сообщества. Боня степенно вышагивал рядом, изредка склоняясь над обочиной, чтобы пощипать сочную травку. Есть хотелось фантастически. По пути, конечно, попадались земляничные полянки и даже малинник, но на первых я так и не наелась, вдобавок едва не подцепив ушлого клеща, а в колючих зарослях другого успел обосноваться медведь. Пришлось немножечко побегать. Но лес все не кончался, а солнечное пятно в листве неумолимо сползало вниз. Под деревьями заворочались густые тени. Ко всему прочему нас буквально преследовали странный хрустящий шелест и невнятное бормотание. Конек к ним заметно прислушивался, но продолжал щипать траву с беззаботным видом, пока мне было не по себе. А тут еще колесо чемодана застряло в петле узловатого корня, упорно не желая выпутываться. Внезапно Боня поднял голову и резво отбежал на обочину.
– Поберегись!!!
От неожиданности я таки сдернула чемодан с места, оставив колесо на память местной флоре, и едва не свалилась в канаву с прошлогодней листвой. Как оказалось, вовремя, потому что мимо с тем самым противным звуком пронеслось нечто огромное, красное и в черных пятнах. А вслед за ним, с грохотом и скрипом, пролетела деревянная телега с усатым мужчиной на козлах. Он весело оглянулся на нашу компанию и натянул вожжи. Красное нечто вздыбилось на задние лапы и тяжело ухнуло на передние. Средние при этом так и продолжили перебирать по дороге.
– Экий у тебя жеребчик славный! – Возница спрыгнул вниз и похлопал насекомое-переросток по глянцевому боку. – Давно в пути?
– Это что, божья коровка?! – невежливо спросила я.
– Ну, оно самое. А кому какая разница? Везет и везет, а что еще нужно доброму человеку?
– Да я и не в претензии. – Я захлопнула варежку и улыбнулась. – Просто неожиданно.
– Букашка она такая, – просиял возница и гордо поправил полы черного, расшитого алыми узорами жилета, под которым алел кушак. – Со всех углов неожиданность вызывает. А потом ничего, привыкаешь.
– А это Бонифаций Фаворит Четвертый, – представила я своего "скакуна", на что Боня только фыркнул. – А вы с Букашкой нас не подвезете?
– А чего ж не подвезти такую симпатичную сеньориту? Тебе куда, красавица?
– В Овьерро.
– В Овьерро? – Мужичок задумчиво почесал затылок. – Нет, туда нам не надо, да и тебе бы отсоветовал. Город небольшой, да славушка дурная о нем ходит по округе.
– Какого рода? – сделала я стойку.
– А, да сплетни всякие, – отмахнулся возница, но украдкой сотворил обережный знак. – Не к ночи поминать такое непотребство.
– Хм, неужели некромант шалит? – забросила я удочку. Вообще-то, пускай личностями некроманты были крайне неприятными, но в крупных городах их было, что крыс в иной канализации. Ничего особенного, мало ли у кого какие странности. Просто регистрируйся в соответствующих органах и не шали без разрешения. Однако с отдалением от просвещенной городской жизни и без должного надзора самый слабенький некромант мог запросто разгуляться до злодея мирового уровня. До Монтоливии, столицы Валенсира, вон как далеко, а значит, приструнить негодяя будет некому, включая Инквизицию, которая вниманием подобные провинции не очень-то и жаловала. Так что, чем леший не шутит? Не зря же меня занесло именно сюда.
– Тьфу, мерзопакость! Может, и он, да кто б того охальника застукал. – А вот это было по делу, но мужчина уже сменил тему. – Ладно, чего посреди дороги лясы точить. Ты вот что, помоги-ка мне твоего Бонификция в телегу затянуть, а то ведь за Букашкой ему не угнаться. У меня переночуете, а утром… выбор твой. Тебя-то как звать?
– Виринея.
– Ну что ж, а меня сеньором Ёсиком кличут, так что будем знакомы. Давай-ка, подсоби.
Вдвоем мы с трудом запихнули обмякшего от вольной жизни Боню в телегу и забросили туда же чемодан. Я же пристроилась рядом с хозяином на козлах. Тот хлестнул вожжами, и Букашка рванула по дороге, резво загребая пыль шестью лапками. И да, я быстро привыкла к треску лапок и даже смогла поддержать беседу. Вопросы о некроманте я оставила на потом. У местных на его счет был недоговаривательный пунктик.
– Есть хочешь? – спросил валенсирец. Он только что закончил рассказывать про свою семью. Она у него была большая. Жена, старый тесть, детишки разных возрастов – десять штук в наличии, две собаки и полосатая кошка. Проживало это семейство в маленькой ремесленной деревушке недалеко от вышеуказанного Овьерро. Сам он занимался тем, что возил в Фодирно – довольно крупный городок к югу от той станции, где я сошла с "Алой стрелы", керамику собственного производства. То, что не удалось продать, сейчас погромыхивало в коробах под наброшенной сверху тряпкой. Но сеньор Ёсик утверждал, что уж в этот раз продал куда больше, чем ожидал, и теперь ехал домой с изрядным барышом в кармане и гостинцами для родных.
– Ага, – кивнула я. – Ужасно хочу!
Мужчина не слишком переживал по поводу управления Букашкой и сунул вожжи мне, а сам развернулся объемным седалищем к дороге и извлек из телеги полотенечный узелок.
– На-ка вот, свояченица с собой в дорогу положила. – Узелок плюхнулся мне на колени, и вожжи снова вернулись в хозяйские руки. Внутри лежали кусок белого ароматного сыра, несколько кусочков вяленого мяса и копченой колбаски, изрядный ломоть свежего хлеба с хрустящей корочкой, луковые перья и розовый помидор. – Чем богаты…
– Обалдеть! – Я схватила колбасу и смачно надкусила. Сеньор Ёсик посмотрел на меня, и его пышные усы затряслись. – Ой!
– Да ты ешь, ешь! Вижу, и правда, проголодалась. Я когда от родственников уезжал, наелся от пуза.
– А можно спросить? – я ткнула пальцем в Букашку, благополучно продолжая наполнять свое.
– Она-то? – догадался он. – Да вот… сама прилетела. Из этих… Закрытых областей. Наверное. Да какая уж разница. Смешная история, ей-богу.
– Я бы послушала. – Я вгрызлась в помидор и забрызгала соком платье. Ну и леший с ним. Угощение стоило сотни таких.
Валенсирец покачал головой, но было видно, что ему очень хотелось рассказать.
– А ладно! Был у моего кума, сеньора Жозе, праздник… – Я прикрыла усмешку помидором. Половина всех историй начиналась с похожих фраз. – … гуляли целый день, да так, что в кумовом доме напрочь запотели окна, хотя на дворе стояла такая жарища – не продохнешь. Смеркалось, пора было и честь знать. Я сказал куму, что пора мне домой. И пошел. Хлоп дверью, а там другая. Я туда, а там она.
– Букашка? – спросила я.
– Да нет. Откуда ж в сарайчике сеньора Жозе ей взяться? Бутылка гарды. Малехонькая! – Сеньор Ёсик развел руками, показывая размер бутыли литров эдак на десять. – Кум, зараза, припрятал. Ну, думаю, дружбан, разве ж так можно с гостями поступать? Не по-нашему это, не по-валенсирски. Но кто я такой, чтобы чужое имущество трогать? Так, пригубил маленечко для храбрости, потому как ночь на дворе стояла такая, что хоть глаза коли. Опять же, разное болтают. Вышел из кумова сарая, а по небу уж зарницы первехонькие побежали. Трезвый был, как стеклышко. До сих пор не верю, что люди наговаривают, будто меня носило по улице, как репей на кобелином хвосту. Врут, и Святых не боятся. Но иду я себе и иду, а сам думаю. Надо бы от жены схорониться, а то ведь моя нинья не даст поспать после такой гулянки. Она у меня страсть не любит, когда под парами домой прихожу. Все пытается воспитывать. Бывает, что все горшки за день наработанные об меня переколотит, распереживается. Нет, думаю, имущество беречь надо. Потому как свое завсегда жальче. Придумал себе и двинул через виноградник к сеновалу. А там – она.
– Нинья?
– Да нет. Откуда ей там взяться? Я же виноградниками шел. Букашка. Сидит на яблоне и жалобно так стрекочет. Но еще темновато было, а я ж с праздника. Ну, думаю, чего ж это сеньору мою Лорену на яблоню занесло?
– А куда Нинья делась? – уточнила я.
– Кто? Ах, да это ж я жену свою так любовно обзываю. Ее всю жизнь Лореной звали, а нинья – значит девочка. Люблю ее, сил нет.
– А-а, – глубокомысленно кивнула я.
– Смотрел я, смотрел. Она там сидит, а я внизу ору, чтоб слазила и перед соседями не позорила.
– И матом ругались?
– Ну, по-всякому бывало, – смутился мужчина. – Но я ей тогда ласково так говорю: "Слазь оттуда, о мать детей моих, пока не убилась!". А она возьми и спланируй вниз с яблони. Тут я и увидел, какое испытаньице мне Святые послали. Вмиг гарда в бесполезность перешла и рухнул я, как подкошенный. А когда очнулся, то ее и увидел.
– Букашку?
– Да какую букашку? Скалку дубовую, как заглавный аргумент семейного… этого… сощесу… сосущенствования… с сеньорой Лореной на другом конце. Букашка опять на яблоню залетела. Сидела, настроение семейное третировала. А вообще, умная она у нас. Я ее потом все равно с дерева снял, на цветочки выманив. Дочка младшенькая букет принесла. Смог в хозяйство приспособить. И вот. Лучше любой кобылы будет.
Боня позади снисходительно фыркнул. Сам мне едва до… поясницы, а все туда же.
– Да что я все о себе да о себе, – опомнился возница. Он достал из кармана жилета трубку и закурил. Ароматный дым с вишневым привкусом застелился за нами по дороге.
– Мне тоже нужно рассказать какую-то историю? – усмехнулась я, стараясь не свалиться с козлов. После еды я как-то слишком расслабилась и не могла никак прийти в себя. До чего было хорошо и легко на душе. – Я травница. Вот приехала к вам собирать материал для диссертации. Буду гулять по лесам да травки коллекционировать.
– Из другой пещеры, значит, – пыхнул сеньор Ёсик трубкой.
– Ага, – легко кивнула я.
– Главное, местным девкам не проболтайся, а то замучают зельем приворотным, или еще какой дрянью против прыщей.
– А что, местная травница не справляется? – удивилась я.
– Назар не в нашей деревне жил, а в дубовой роще между нами и Овьерро. В прошлом году пропал. Как есть исчез. Девки в праздники побежали за гадальными зельями, а его нет. Под котелком огонь пылает, книжка на столе листками шелестит, а его и след простыл.
– Любопытно.
– И не думай даже, – прищурился валенсирец. – Гуляй себе по лесам, а в Овьерро не суйся. Гиблое место.
– А можно хоть немного конкретики, чтобы страшно стало, а то ведь не пронимает.
– Вот же бестолковая! Гиблое, оно и есть гиблое. Раньше добрый город был, а теперь там люди пропадают. Много. И женщины более того.
– А причины?
– А кому оно надо выяснять? Черным-то до нас и дела нет.
– Инквизиторам, – догадалась я и задала не менее важный для меня вопрос, чем поиски Антрацитового Паука: – И много их тут?
Сеньор Ёсик пожала плечами.
– Да нет никого. Ближайшее их отделение в Фодирно было, но и его недавно закрыли за ненадобностью. Так, наведываются сюда иногда для проверки. Вон крутился тут один в Овьерро с неделю назад, откушал за счет мэра, да так и убрался. Воистину говорят, миру пора очиститься от этих…
Было не трудно догадаться, что на языке у него крутится нехорошее слово. Видно, плохо дело у Инквизиции, если уж и здесь бродят подобные толки. Но отсутствие инквизиторов не могло не порадовать. Возможно, еще какое-то время я смогу свободно разгуливать по здешним местам, но что будет потом? Рано или поздно погоня, если таковая имеется, а верить, что мне спустили побег из Управления не приходилось, явится и сюда. Вопрос только в том, как скоро это случится. Успею ли я отыскать некроманта. С другой стороны, а так ли уж мне это нужно. Хочу ли я узнать от него правду. Сдавалось мне, что нет. Но если я не отыщу его в ближайшие дни, то засчитаю себе попытку и просто свалю отсюда. И пусть все горит синим пламенем. Но Овьерро меня заинтриговал. Ох уже это любопытство. Вечно у меня из-за него проблемы.
Пока мы болтали, стало светлее. Это в кронах замелькали бреши, сквозь которые проглядывало небо. К тому же за стволами я заметила серую полосу не очень высокой ограды и указала на нее рукой.
– Что это?
– Граница личных владений графа де Феррер. – Мужчина снова сотворил обережный знак.
– Еще одно гиблое место?
Ответа не последовало. Букашка внезапно взвилась на передних лапках и едва не сбросила нас на землю. Хозяин натянул поводья, пытаясь ее успокоить, а я во все глаза таращилась на дорогу, посреди которой замер черный зверь размером с теленка. Он стоял сгорбившись и припав на передние лапы, а с тупой морды с ощеренной пастью в пыль капали и тянулись ниточки слюны. Зверь низко и утробно рычал, блестящая шерсть на его холке вздыбилась и походила на короткие иглы. На мощной шее я разглядела ошейник с металлическими шипами. По затылку пробежала волна мурашек. Слишком ярко вспомнился старый знакомый вурдалак, который пытался надкусить меня в Бьёрсгарде. Ох и не спроста все это.
– Вожак гончих графа, чтоб его четырежды! – процедил валенсирец, пытаясь совладать с Букашкой.
Из-за деревьев раздался остервенелый вой, и на дорогу выскочили еще с десяток тварей, гораздо меньших по размеру. Следом на дороге показались всадники в красных ливреях и, затрубив в завитые рога, перемахнули через стену, увлекая за собой страшную свору. Последним, лязгнув клыками, лениво и неспешно, ушел вожак. Низкий гул охотничьих рогов уже слышался далеко, когда из леса, с гиканьем и молодецкими воплями, выступила еще одна группа всадников. На них были черные бархатные куртки с золотой вышивкой и короткие плащи с алым подбоем. Они громко переговаривались, хохотали и убираться с дороги не спешили.
– Они кого-то ждут? – спросила я.
– Известно кого, Габриэля де Феррер, графского сына. С тех пор как он вернулся домой ни одного денечка спокойно не проходит, – почти сплюнул сеньор Ёсик, еще сильнее натягивая поводья. – Опусти глаза. Он может быть где-то рядом.
Вот еще. Я смотрела на всадников в открытую. Ну интересно же. Огромный черный жеребец вылетел на дорогу словно из ниоткуда и выбросил из-под копыт комья сухой земли. Его всадник был весьма хорош собой: волнистые светлые волосы до плеч, подобранные серебряным венцом, довольно резкие черты лица, волевой подбородок под четкой и мужественной линией рта. Бархатный камзол цвета свежей крови, расшитый серебром, был расстегнут по случаю жары до пояса темных брюк, а на рельефной груди болтался круглый медальон-накопитель с каким-то оттиском. Почуяв Букашку, жеребец всхрапнул и попытался взвиться на дыбы, но был осажен хлыстом и покорно затанцевал в нашу сторону.
– Опусти глаза, кому говорят, – прошептал мужчина. Он скатился с козлов и склонился перед всадником в низком поклоне. Совету я не последовала, решила как следует рассмотреть отпрыска местного феодала.
– Так-так-так, – усмехнулся Габриэль де Феррер. Он объехал вокруг повозки и Букашки так близко, что я увидела свое отражение в слегка запылившихся сапогах и даже уловила едва ощутимый, горьковато-сладкий аромат духов, смешавшийся с запахом конского пота. Блондин завершил осмотр и остановил коня над склоненным валенсирцем. – Сеньор Ёсик из…
– Лес-Оллас, – подсказал возница. – Приветствую вас, дон Габриэль. Процветания и благополучия вам и вашей семье…
– Да-да, – оборвали его. – Кто вы такая? – Шоколадный взгляд красавчика прошелся по мне, и я с трудом подавила желание спрятаться, ибо вид у меня был тот еще: тапочки изорвались и в пыли, платье в пятнах от помидора, а на голове наверняка колтун. В общем, явно неподобающий для встречи с подобным аристократическим персонажем
– Новая травница, – ответила я и посмотрела в темные глаза молодого мужчины. Интересно, сколько ему? С виду, мой ровесник или чуть старше, но в магическом мире это ничего не значило.
– Ложь, – прищурился он. – Я Габриэль де Феррер, сын властителя этих земель – графа де Феррер. Мы не подавали запроса в Ковен Травников.
– А я на добровольных началах. Прибыла в Валенсир только сегодня. Буду работать за крышу над головой и получение жизненного опыта.
– Надеюсь, у вас имеются все необходимые документы?
– Предпочитаю доказывать свое умение делом, но да, разрешение на практику у меня есть. – Хотелось сложить руки на груди, чтобы хоть как-то защититься от взгляда блондина, словно в глубине его глаз таилось нечто такое, что собиралось вонзить когти мне в грудь, но я заставила себя расслабленно откинуться назад на узенькой лавочке козел. – Вот придете ко мне зачем-нибудь, я вам его обязательно покажу.
– У моей семьи уже есть травник. И потом, мать внушала мне, что ходить в гости к незнакомым сеньоритам непристойно, – дернул углом рта дон Габриэль. Конь под ним нетерпеливо приплясывал и хрипел, со скрежетом закусывая удила.
– Кажется, вы куда-то торопились, – напомнила я, рассматривая медальон на фоне его рельефной загорелой груди. Это было раскидистое дерево в кольце неизвестных рун. На семейный герб они походили мало, хотя в геральдике я особо не разбиралась.
Конь предпринял очередную попытку встать на дыбы, но его снова жестко осадили.
– Вы пробыли в этих краях недостаточно долго, поэтому не вполне понимаете, кто перед вами. – В голосе блондина зазвенели опасные льдинки. От такого можно было ждать и попытки усмирения, и не только лошади. Я невольно посмотрела на хлыст в его руке. Мужчина перехватил мой взгляд, и его губы расползлись в холодной улыбке. – Иногда это самое верное средство, чтобы заставить каждого знать свое место. Эту вещицу, – он приподнял кончиком хлыста мой подбородок, и я увидела сотни крошечных шипов, осыпавших его по всей длине, – сделал для меня один мастер, знающий толк в усмирении строптивых созданий.
– И с тех пор вы не устаете применять ее по назначению. – Я кончиком пальца отодвинула хлопушку от своего лица. На коже осталась крошечная капелька крови. Каково же было его коню?! – Специалисты утверждают, что стремление причинять боль другим есть тяжелое расстройство личности. Патология.
На щеках мужчина вздулись желваки. Пальцы на рукояти хлыста побелели, но тут он широко улыбнулся и, запрокинув голову назад, разразился громким хриплым смехом, от чего жеребец дернулся и всхрапнул.
– Потрясающе! Меня всегда удивляло, как же в это в некоторых людях уживаются безграничная глупость и безрассудная храбрость. – Взгляд Габриэля будто приклеился ко мне, но его внезапной веселости он не отражал, скорее наоборот. То, что в них легко читалось, вызывало у меня неосознанную дрожь. – Начиная играть с огнем, не удивляйтесь, если однажды пылающая крыша упадет вам на голову и причинит много боли. Впрочем, мало кто знает, что и с ней можно подружиться, – со странным блеском в глазах закончил он.
– Не сомневаюсь, – пробормотала я. Мне ли было не знать, что такое боль и как заставить ее быть союзницей.
– Что ж, вы меня заинтриговали, поэтому мы еще встретимся, – улыбнулся мужчина, да так, что у меня кое-где екнуло.
– Уверяю вас, я не представляю собой ничего особенного. Всему виной мое дурное воспитание.
– В таком случае, придется преподать вам урок хороших манер, – слегка поклонился Габриэль и развернул коня. – Продолжим охоту! – крикнул он и взмахнул ужасным хлыстом. Покорное животное распласталось в прыжке через каменную ограду. Свита поспешила вслед за своим господином.
Валенсирец, до сих пор имитирующий слепо-глухо-немую статую, с трудом разогнул спину и забрался обратно на козлы. Мы молчали, а Боня укоризненно сопел над моим плечом. Да я и сама поняла, что перегнула палку.
– Сеньор Ёсик…
– Молчи, дуреха, – глухо отозвался он. – Нет, ну… м-да! И зачем я только с тобою связался, бестолочь я старая?!
– Я, пожалуй, пойду, – протянула я, собираясь остаток пути преодолеть пешком.
