Степень сжатия

Так вот, в ту пятницу, Саша и его товарищ Семен ушли с работы немного раньше обычного, а именно в пять часов вечера. Все прочие участники предстоящих погружений выдвинулись на Белое озеро утром, и вероятно, уже были на месте. Саша же не мог оставить свой пост. Пятница была днем зарплаты. Почему-то так было заведено на фирме, что зарплату считал и выдавал в каждом из филиалов исполнительный директор.

Только к двум часам дня бухгалтерия, наконец-то соизволила сбросить ему на почту «ведомость заработной платы сотрудников территории». До трех часов они с начальником цеха, колдовали над ней, кому-то добавили за заслуги, с кого-то сняли за пригрешения. Потом Саша отправил «издание переработанное и дополненное» обратно в бухгалтерию. Еще через минут сорок, пришло одобрение финансового директора. Затем Саша получал деньги у кассира, считал, торопясь, распихивал их по конвертам, конструировал авансовый отчет, который никак не желал сходиться. Наконец, к пяти часам он все и всех победил, водрузил стопку готовых, заклеенных конвертов начальнику цеха на стол.

– Раздашь потом, ладно?

– Ладно.

– Ну, все. Мы погнали!

Предчувствие дороги, новых мест, новых ощущений уже захватило Сашу. Перед его мысленным взором уже летело шоссе, уже рисовались в фантазиях и озеро, и коттедж на берегу, и разумеется, погружения.

– Вы давайте поаккуратнее там! Много не пейте!

Это была шутка. Все прекрасно знали, что Саша практически не пьет из-за своего желудка и вечного «За рулем». Он улыбнулся, закурил, взял с вешалки свою джинсовую куртку, перекинул ее через плечо и торжественно вышел из кабинета, бороться с трудностями и опасностями!

Он пересек, двор, вошел на приемку.

– Бросай грязную работу, Семен! – обратился он к товарищу – Давай, иди, переодевайся, а я заведу пока.

Впрочем, через минуту он вернулся обратно, потому что забыл ключи от машины и телефон в кабинете. Пришлось еще раз прощаться, и вообще возникла какая-то чепуха.

Семен вышел на улицу почти сразу следом за Сашей.

– Сань, я тут пару баночек пива взял… – изображая некоторое смущение, сообщил он – Ты не против, если я по дороге…?

– Лишь бы на здоровье! – весело перебил его Саша.

Семенова сумка разместилась в багажнике рядом с Сашиной. Хлопнули дверцы, сыто заурчал двигатель, автомобиль вырулил со стоянки на довольно свободную улицу. Саша поддал газу, и они помчались к его дому, за Светланой.

Будь на то Сашина воля, он не стал бы брать ее с собой. Да и, наверное, далеко не каждая женщина сама захотела бы ехать. Действительно, ну, что собственно делать женщине, в чисто мужской, как думал Саша, компании? В какой-то глуши, около поселка Спас-Клепики, где все к тому же, будут заняты погружениями? Чего ради, ей переться за 210 километров, а потом обратно? Вероятно, очень многие, отказались бы от такого предложения.

– Я бы с удовольствием поехала посмотреть, как ты ныряешь, милый! – сказали бы они – Но только я давно обещала подруге (матери, сестре, отцу), что приеду в гости. Столько раз обещала, и все время не получается. Так неудобно! Давай, в эту субботу я наконец выполню эту тяжкую обязанность, а ты один съездишь? Хорошо?

Ну, во всяком случае, так представлялась Саше реакция нормальной женщины. Но Светлана была не из таких! Она была готова идти за ним хоть на край света и не желала отпускать одного никуда.

Не сказать, чтобы ему это нравилось. Ладно, что без ее присутствия он не мог и пива выпить с друзьями. Ладно, что на любое корпоративное мероприятие он являлся в сопровождении, к этому все давно привыкли, хоть и подшучивали, мол, ты в одном лице не бываешь. Но ведь доходило до абсурда! Право пойти на вечер встречи с одноклассниками ему пришлось отвоевывать через скандалы и Светланины слезы!

Так было не всегда. Когда-то, и до, и впервые годы после свадьбы, все было совершенно обычно и нормально. Но потом, в какой-то пропущенный Сашей момент, со Светланой что-то произошло, будто болезнь какая-то приключилась! С течением времени это прогрессировало и к сорока годам, она стала отчасти напоминать персонаж из «Соляриса», казалось, она тоже способна голыми руками разорвать стальную дверь, для того только, чтобы не оставаться ни минуты одной, без Саши.

Слава богу, на работу ему ходить позволялось, хотя и это ей не очень нравилось.

На самом деле, думаю, очень немалому количеству мужчин понравилась бы такая преданность и верность. Светлана была абсолютно верна мужу, даже кокетства с другими мужчинами она не допускала уже много лет. Она жила его интересами, переживала за его проблемы, выхаживала его после болезни, она безропотно переносила периоды безденежья, она… Любила его? Наверняка! Любила и, видимо, неосознанно боялась потерять, на столько, что решила посадить на уж совсем короткий поводок.

Любил ли ее Саша? Вряд ли он был способен на такие чувства. Кажется, он любил только одного человека в мире – себя. Однако, он был очень привязан к жене и, в глазах знакомых, олицетворял собой прилежного семьянина. Но вот только он совсем не считал, что они обязаны быть совершенно неразлучны. Он и сам бы хотел иногда отдохнуть от общества Светланы и ее легко отпустил бы, если бы только у нее могло возникнуть такое желание.

Ну, она, допустим, не хотела проводить время с подругами, да их и не было у нее, практически. Муж заменял ей все, но разве он был в этом виноват?

Сашу короткий поводок совершенно не устраивал! Он протестовал против ограничения, по его мнению, совершенно естественных, и неотъемлемых свобод.

Светлана же считала, что это все потому, что он-де ее не любит, а вот если б любил, то тоже хотел бы всегда и везде быть с ней.

– Причем здесь «Люблю», «Не люблю»! – бесился Саша – Света! Это нормально иногда побыть вдвоем с другом! Это просто нормально на новогодний корпоратив прийти одному! Причем здесь любовь?!

Кончались эти выяснения отношений всегда одинаково – Светланиными слезами и Сашиной душной досадой, тоской зверя, запертого в клетку, но и жалостью к жене, а жалость, заметим в скобках, совсем не то чувство, на котором должна базироваться семья.

Чем дальше, тем острее становились ссоры, в общем, пахло в доме керосином, но открытой войны не было, так… приграничные конфликты.

Ну, вот. Стало быть, и на Белое озеро они ехали вместе. Светлана села на переднее сидение, рядом с Сашей, а Семен, разместившись сзади, занялся пивом.

Сразу за МКАДом они встали в глухую пробку. Была пятница, народ ломился на дачи. Через час, когда они продвинулись километра на три – четыре от Москвы, с Белого озера позвонил Дмитрий. Он сообщил, что обещанной кормежки не будет. Слишком поздно заказали, хозяева коттеджа ничего не купили, а потому, готовить придется самим и надо бы прикупить, дорогой, продуктов.

Еще минут через сорок, они, наконец, проползли насквозь почти всю бескрайнею Балашиху, и Саша остановился на парковке около супермаркета «Перекресток». Было уже темно и очень даже прохладно. Свежий ветерок немного взбодрил их, совсем сомлевших в машине.

– Давайте немного постоим, покурим на воздухе! – предложила Светлана.

Они постояли. Огоньки сигарет ярко вспыхивали в темноте. Чуть в стороне светились чужеродные в подмосковье витрины и вывески недавно построенного торгового центра, а в десятке метров, на шоссе глухо ворчала сотнями моторов бесконечная автомобильная пробка.

– Какой-то кошмар с этими пробками! – вслух подумал Саша – И ведь, чем дальше – тем хуже! Прямо на глазах, становится хуже! Если так пойдет дальше, надо будет машину продать, за ненадобностью, и купить мотоцикл, а лучше вертолет.

– Тебе только мотоцикла не хватало! – сказала на всякий случай Светлана.

– Да, шучу я! Его и держать негде, и зимой не покатаешься.

– Ладно, пойдемте в магазин! – Семен выбросил окурок и направился в сторону входа, светившегося в темноте, неземным светом.

В «Перекрестке» почти никого не было. Они накидали в тележку продуктов, подошли к кассе.

– Ты не возражаешь? Я возьму? – спросил Семен, демонстрируя Саше маленькую, 0,25 литра, бутылочку водки.

– Да, что ты спрашиваешь, Семен? Мне-то какое дело?

– Ну, ты за рулем, а я…

– Так что ж? Если я за рулем, так никто и выпить не моги? – пожал плечами Саша. Он действительно не понимал, что будет плохого, если Семен выпьет немного.

Еще через час, где-то уже за Ногинском, они вырвались из пробки. Стало свободнее, временами удавалось разогнаться и до ста километров в час. Около светофоров, правда, еще образовывались небольшие затыки, но они становились все меньше, все просторнее делалось шоссе и все легче и веселее становилось на душе у издергавшегося за день на работе и потом в пробке Саши.

Где-то около десяти часов вечера, они свернули с Нижегородской трассы на вторую бетонку, в сторону Орехово-Зуево. Здесь было совсем пусто и Саша наконец-то «наступил». Не слишком расторопный автомат задумался на секунду, будто спрашивая: Я тебя правильно понял? Ты точно этого хочешь? А затем, водителя и его пассажиров впечатало в спинки сидений. Фордик распорол воздух, и понесся вперед, стремительно пожирая километр за километром.

Строевой сосновый лес сплошными, темными стенами высился по обоим сторонам шоссе, и только на крутых поворотах дальний свет выхватывал из мрака и позволял на мгновенье различить отдельные деревья. Не прошло и пяти и минут, как Саша уже сбросил скорость на въезде в Орехово-Зуево.

Пока они двигались по городу, Семен успел прикончить свою чекушку и поинтересовался, а нет ли по пути каких-нибудь еще ночных магазинов? Саша, который хорошо знал эти места, ибо в этих краях находилась его со Светланой дача, ответил, что будет магазин в деревне «Кабаново». Семен попросил остановить там. Саша согласно кивнул.

На выезде из города их остановили ГАИшники. Дородный, лет 50 с лишним, капитан внимательно изучил документы, и не найдя к чему придраться, трогательно поинтересовался не употреблял ли водитель алкоголь и не слишком ли быстро он ехал? Разумеется, Саша ответил, что не употреблял, и вообще стоял, практически.

Капитан, несколько огорченно, покивал головой, пристально поглядел на Сашу, что бы тот все-таки почувствовал себя виноватым, вернул ему бумаги, и сказал на прощанье: Будьте повнимательнее ночью!

Что было в этом пожелании? Просто дежурная фраза, или искреннее напутствие? Уже не ГАИшника, основной работой которого является собирание мзды, а просто опытного, каждый день видящего последствия страшных аварий человека? Человека, конечно, понимающего и по машине, и по глазам водителя, что тот, безусловно, превышал скорость, и сейчас, только сев за руль станет ее превышать снова.

Ровно через минуту, они снова летели по темному, извилистому шоссе со скоростью 140 км/ч.

Как и было обещано Семену, в деревне Кабаново они остановились около ночного магазина. Он вылез, скрылся в освещенных недрах заведения, и вскоре появился вновь, имея в руке поллитру.

– Ого! – сказал Саша Светлане – Семен-то вошел во вкус!

Потянулся за окнами городок Ликино-Дулево, длинный и почти совсем вымерший. Похоже, тут как в деревне, спать ложились с наступлением темноты, а может, все сидели по домам, уставившись в телевизоры?

– Светлан, будешь водочки? Холодненькой! – тепло поинтересовался Семен с заднего сиденья. Чувствовалось, что ему уже хорошо и скучновато напиваться в одиночку.

– А есть чем запивать? – спросила Светлана.

– Есть Кока-Кола. А зачем запивать? Вот, огурчики есть…

– Не, я не могу водку не запивать!

– Ну, на, держи.

Семен стал передавать Светлане стаканчики – огурчики. Саше стало немного неприятно. Он попытался проанализировать, почему собственно ему неприятно, понял, что природа этого чувства находится где-то между завистью и ревностью, т.е. между чувствами дурного толка. Он попытался отогнать все это от себя, в итоге, настроение у него подпортилось.

Светлана с Семеном выпили по рюмке, потом по второй, после третьей они уже, практически, сравнялись в состояниях и между ними завязался какой-то важный спор, содержание которого Саша улавливал с трудом, потому, что дорога пошла двухполосная, и ехать стало труднее. Встречные фары слепили его, он отводил глаза, ориентировался по обочине, но скорость старался не снижать. Он улавливал только отрывки спора своих пассажиров. Откуда-то он уже знал, что их полемика ничем хорошим не кончится.

Семен был таким неглупым, хитроватым мужичком. Взгляды у него были простые и однозначные, мир и люди не представляли для него никакой тайны. Он родился в деревне где-то на Волге, и изменить его крестьянский склад не смогло ни что. Ни обучение в столичном ВУЗе. Ни долгие годы, прожитые в Москве, с ее обитателями. Ни женитьба на Москвичке, ни поездки за границу, ни взлеты, ни падения! Крепок, основателен был в Семене исконный и кондовый корень!

Светлана, во-первых, таких недолюбливала, во-вторых, в спорах она всегда упорно отстаивала свою точку зрения, горячилась, за словом в карман не лезла. Было Саше, также, совершенно ясно, что и Семен скорее умрет, чем сдастся в споре с женщиной, так что, учитывая водочку, можно было ожидать любого развития ситуации.

В паузе между обгонами и разъездами Саша прислушался к дискуссии.

– … вот ты сейчас сидишь – тяжело и веско говорил Семен – а мужик машину ведет. А это, между прочим, труд! А ночью – тяжелый труд!

Навстречу подряд шли несколько машин. Саша переключился на ближний свет, прищурил глаза, взял правее. Он видел только рваный край асфальта и встречные фары. Направляя машину по самой кромке, он весь невольно напрягся, кисти рук крепче стиснули руль.

– Я понимаю, Сань, она твоя жена, но скажи честно, как ты думаешь?

Не снижая скорости, Саша по встречной, через сплошную обогнал какой-то еле ползущий автобус, вернулся на свою полосу, машинально проверил температуру двигателя и количество бензина в баке. Оставалось меньше половины.

– … что неприлично говорить о присутствующих в третьем лице?! – Светлана уже повысила голос – Саш, ты тоже считаешь, что это нормально?!

– Что? – переспросил Саша. Впереди, еще далеко, маячил попутный грузовик. Скорость его пока невозможно было оценить.

– У нас дома не принято было говорить о присутствующих в третьем лице!

– Да? – спросил Саша, просто что бы что-то ответить. Он уже видел, что грузовик едет довольно быстро, и все равно, плестись за ним будет потерей темпа. Вроде, встречка свободна. Он продавил газ до пола, и расстояние между ними и грузовиком стало стремительно таять. Саша принял левее и поравнялся с грузовиком. Это был автовоз. Непомерно длинный и пустой. Они продвинулись до середины прицепа, когда впереди из-за поворота появился свет фар. Саша быстро глянул на спидометр. Сто восемьдесят. Ну, не оттормаживаться же?! Успею!

Он понял, что не успевает, когда встречная машина выскочила ему в лоб, как черт из табакерки. Ее скорость тоже была огромна, тормозить не имело никакого смысла. Поздно!

Он еще надавил на педаль газа, хотя та и так уже упиралась в кнопку кик-дауна, щурясь от встречного света, прижался почти вплотную к грузовику, улыбка Анубиса мелькнула перед глазами (или это только почудилось?), а в следующий миг, он дернул руль вправо, едва не задев кормой бампер грузовика, и чудом разошелся со встречной машиной, которая, подняв клубы пыли, съехала правыми колесами на обочину.

Саша стеклянными глазами смотрел перед собой, руки были сведены напряжением, сердце колотилось, как молот, а из подмышек противно стекали по телу струйки пота. Форд продолжал лететь сквозь ночь, как снаряд.

– Ты, вообще, слушаешь меня или нет?! – Светлана раздраженно толкнула его локтем.

Саша не сразу понял, что это значит, а через мгновенье он сообразил, что они ничего не знали! Они ничего не видели! Они, несчастные, даже не заметили того, что чуть было не произошло с ними! Саша отчетливо понял, что он сейчас сделает. Он остановит машину и дав волю чувствам рявкнет: «А ну, быстро выметайтесь отсюда, оба!»

– Ты слушаешь, меня?! – уже начиная злиться, повторила Светлана.

– Да! – резко ответил он – Да! Слушаю! Что?!

– Почему, ты позволяешь себе разговаривать в таком тоне?! – взвилась она.

Действительно, почему? – подумал вдруг Саша – Разве кто-то сделал мне что-то плохое? Наоборот. Я чуть всех не убил, потому, что мне вдруг приспичило, обгонять этот чертов автовоз!

Надо было бы извиниться, но Саше не хотелось делать этого в присутствии Семена, поэтому он просто, сделал музыку по громче, и продолжал вести машину молча, глядя строго перед собой. Светлана обиделась или разозлилась. Она отвернулась к окошку и рассматривала там темноту. Семен завозился, закряхтел сзади, но видно тоже не нашел чего сказать. Через минуту он захрустел огурцом, закусывая очередную рюмочку.

Разрываемый воздух ревел за стеклами несущегося автомобиля. «Я тебе подарю, белый колпак…» доносился из динамиков голос Гарика Сукачева.

Белое озеро. Сентябрь 2006

Найти Белое озеро оказалось не так-то просто. В последний час пути, когда время уже перевалило далеко за полночь, дорога стала совершенно пустой и казалась какой-то заброшенной. Ни фонарей, ни деревенских огоньков, ни машин. Дремучий лес вплотную подступал к шоссе с обоих сторон. Асфальт, местами, был совершенно разбит, и Саша тихо матерился, когда, не успев сманеврировать, влетал колесом в очередную, внезапно возникавшую перед машиной яму.

Тихо было в салоне. Семен давно спал, негромко посапывая на заднем диване, Светлана, по-прежнему, ни как себя не проявляла, то ли молчала просто, выдерживая характер, то ли тоже спала. Впрочем, второе было маловероятно. Она не умела спать, когда Саша вел машину, ей необходимо было наблюдать за процессом.

Нет, она давно не пыталась этим процессом руководить. Были такие времена, когда Саша, через пол Москвы, с утра вез сына на учебу, потом, опять через пол города, ехал на работу, а вечером забирал его с учебы и вез домой. Это происходило каждый день, кроме выходных и каникул, на протяжении нескольких лет. Эти каждодневные путешествия были не видны Светлане, ведь она не принимала в них участия, и ей, казалось тогда, что Саша, все тот же неопытный, желторотый, вчера получивший права чайник, а это уже давно было не так.

Однажды, они ехали куда-то со Светланой вместе, и ей не понравился, какой-то совершенно заурядный маневр, на гране правил, который Саша, как и любой московский водитель, выполнял по много раз на дню, автоматически, не задумываясь.

Когда Саша вдруг получил развернутый и пространный выговор от жены, он сначала даже не понял, о чем это она. А когда понял, сказал разозлившись: Послушай, я уже несколько лет, каждый день езжу по этому гребаному городу, и тебя рядом со мной нет! И, не смотря, на отсутствие твоих ценных указаний, я еще как-то ни разу никого не сбил и в серьезные аварии не попадал. Ты не заметила? Свет, я каждый день несколько часов за рулем, а ты учишь меня ездить?!

Выдав эту тираду, он замолчал, пытаясь задушить клокотавшую, рвавшуюся наружу злость и не добавлять к своей речи никаких, совершенно не нужных гадостей.

Светлана, тогда, ничего не ответила ему, но урок извлекла. Больше вождению она его не учила, однако, наблюдать за ним ей было необходимо. Ну, разве, вот на пару минут отвлеклась она под действием водки и эмоций.

Обычно же, расслабиться в дороге она, почему-то, по-прежнему не могла, видимо, все-таки не доверяла ему. Не сознательно, конечно, а интуитивно. Впрочем, она не доверяла ему не только в этом, во всем.

Возможно, виной всему было раннее знакомство и ранний брак. Мы не замечаем, как с течением времени, меняются те, кто рядом с нами. Вероятно, Александр Дмитриевич, сорокалетний мужчина, исполнительный директор, так и оставался для своей подруги Санькой. Тем девятнадцатилетним шалопаем, за которого она когда-то вышла замуж. Заметим, справедливости ради, что где-то, глубоко внутри, он действительно им оставался.

Вот парадокс! И где же, скажите на милость, истина? Действительно, он был все тем же. И чувствовал себя тем же. Но, он научился вещам, которых в девятнадцать лет точно не умел! Саша сорокалетний умел доводить начатое до конца, умел добиваться своего, действуя неторопливо, последовательно, шаг за шагом. Он уже знал, набив достаточно шишек, что скакать через ступеньку, пытаться срезать дорогу – не его стезя. Может, кому-то это удается, но не ему. И нечего дергаться, и нечего спешить! Наметил цель, и ни какую-нибудь далекую, которая мерцает, пропадает в дымке, обращается миражом, а близкую, реальную, отчетливую, путь к которой ясен и зрим? Вот и иди к ней! Дойдешь, наметишь следующую.

Он научился принуждать себя делать то, что делать очень не хочется. Не хочется, потому, что лень, или потому, что очень страшно, или потому, что очень неудобно.

Нет, он не перестал стесняться и бояться, но он научился перешагивать через себя. Более того, он полагал, что только в борьбе с собой, в преодолении своих слабостей и зарабатывается та энергия, которая необходима для того, чтобы крушить внешние препятствия, и в конечном итоге, добиваться успеха на поприще именуемом жизнью.

Все это было глубоко чуждо Сашеньке в 18—19 лет. Видя препятствие, он старался его обойти, как-нибудь, а если это было невозможно, он легко готов был и вовсе поменять маршрут только бы не бороться. Все это было, но было уже очень давно! Однако, видимо, именно этот образ мужа, навсегда сфотографировался, отпечатался металлом в Светланином подсознании. Именно в подсознании, потому, что сознательно-то, она понимала, что он давно не мальчик, а вот спать, когда он вел машину, не могла.

Не мальчик?! А кто так безрассудно и безответственно обгонял автовоз?!

Так ведь, да! Повторюсь, в чем-то главном, он остался прежним. И иногда, это прежнее прорывалось наружу, сквозь блокады и защиты! Где-то в глубине, он совершенно не изменился, и знала это, и чувствовала мудрым, вековым женским инстинктом его жена!

Вот и сейчас, если бы Саша мог отвлечься от дороги, и понаблюдать за Светланой, он увидел бы, что она, разумеется, не спит, а внимательно, как и он, следит за причудами и вывертами ночного шоссе, время от времени бросая пристальные взгляды на него, не спит ли?

В темноте, он промахнулся мимо нужного ответвления, понял это, увидев знак, отмечавший въезд в поселок Спас-клепики, развернулся. Возвратился на четыре километра, свернул там, где было надо. Еще минут двадцать петлял по узенькой лесной дороге, въехав, наконец в деревню, которая была финальным пунктом маршрута, звонил Дмитрию, разыскивал нужный съезд, пробирался самым малым ходом по проселку, на своем сугубо «асфальтовом» автомобиле, и облегченно выдохнул, остановившись на освещенной площадке перед островерхим, двухэтажным коттеджем.

Саша вылез из за руля в холодок глубокой сентябрьской ночи. Было очень тихо, при дыхании изо рта выходил пар. Он потянулся, размял суставы, поежившись, запахнул джинсовку, с наслаждением закурил, вдохнул дым вместе с прозрачным, осенним воздухом.

Воздух этот, был невероятно свежим, прямо живительным, съедобным, концентрированным! Его будто необходимо было разбавлять дымом, что бы организм мог адаптироваться, казалось, иначе, от переизбытка свежести закружится голова!

Песчанный берег, от коттеджа, отлого спускался вниз. Там, внизу, в темноте, угадывалось озеро, а с боков, близко к воде подходил сосновый лес. Далеко, на другой стороне, мерцали огоньки деревни.

Оглядевшись, несколько раз глубоко и вкусно затянувшись сигаретой, Саша ощутил приобщение к покою, к природе. Пришло то состояние, которое он в шутку называл, а про себя, всерьез считал «правильным».

Стоявшая рядом Светлана, похоже, испытывала аналогичные чувства. Из задней дверцы, кряхтя, выползал Семен, по-видимому, несколько ошеломленный внезапным пробуждением, и еще не сообразивший где он, почему и зачем.

Дверь коттеджа открылась, и на крыльце, в желтом прямоугольнике электрического света, возник силуэт Дмитрия.

– Привет! – сказал он – Ну, вы ехали! На собаках, что ль? Мы уж ждать устали. Половина народу спит уже. Пробки?

– Конечно. Пятница же – ответил Саша.

– Ну, давайте, проходите. Только снимайте обувь, а то тут все в песке будет.

***

От этих двух осенних дней в памяти у Саши осталась холодная свинцовая вода, изобилие раков на дне, боль в не желавших продуваться ушах и слова Дмитрия: Поздравляю. Теперь вы дайверы.

Непонятки. Москва. Сентябрь 1984

Хамон проснулся в совершенных непонятках. С минуту, он лежал неподвижно, пытаясь проанализировать причины, которые могли привести к их, непоняток, возникновению. Очень скоро, у него созрел вывод, что причины, существуют, что их несколько и что все они совершенно ужасны!

Первой обнаруженной причиной была головная боль. Боль не была особо сильной, но зато, она была вязкой, горячей, обволакивающей, как расплавленная вулканическая магма. Да! Как вулканическая магма! Перед его закрытыми глазами все было красным, с черными вкраплениями, прожилочками, пульсирующим в такт толчкам сердца, будто эта самая магма текла прямо через лицо. Она текла мучительно медленно, и создавала совершенно невыносимый дискомфорт.