скачать книгу бесплатно
– Лихо нельзя уничтожить, победить или прогнать магией. Ему все равно, что за человек перед ним, грешник или праведник. Оно тенью следует за ним, обрекая человека на нескончаемые беды и несчастья… Ты единственный человек в долине, поэтому оно и явилась сюда, в эту часть долины. Эльфов и магов она отчего-то не жалует особо.
– Оно приходило за мной?
– Да, в основном. Не оказалось бы тебя, попробовала напакостить мне, несмотря на нелюбовь к нашему племени. В твоем мире, там за Вратами тебе не удалось бы ее увидеть. Там Лихо кажется тенью, что неотступно идет то за одним, то за другим. Власть над людьми у Лихо настолько велика, что введя в полосу неудач может даже довести человека до смерти.
Я попробовал поднять левую руку. Получалось плохо, но руку я чувствовал, мог ей шевелить. Берендей посоветовал первое время ее беречь.
– Так куда делось Лихо?
– Лихо легко привязывается к человеку слабому, безвольному. Чем сильнее сопротивляется человек, тем меньше у духа шансов. Видимо Лихо почувствовать твою волю, твое сопротивление и ушло. Бродит теперь в долине… Но, ничего эльфы предупреждены. Найдут, и либо выгонят, либо закроют в какой-нибудь пещере. Без Посредника трудно, но некоторый магический арсенал у Высших имеется. Справятся!
Глава 13: Берендеево царство
Дальнейший путь наш протекал без происшествий. Долина, мертвая и безжизненная в конце неожиданно превратилась в плодородный, богатый край. Словно по мановению волшебной палочки дно ущелье выровнялось, каменные россыпи исчезли, появилась почва… Ручей потек по глубокому каналу, вдоль которого легла дорога, ровная и широкая, вымощенная булыжником. Слева и справа, за терновой изгородью, на черной, жирной земле росли сады. Вишневые, яблоневые, грушевые посадки перемежались с огородами и пасеками, утопавшими в цветах. Воздух парил и пьянил! В воздухе витали всевозможные цветочные ароматы, пахло медом и свежескошенной травой. Толстые, мохнатые пчелы размером с мою ладонь неторопливо сновали туда-сюда. Басовитое гудение насекомых перекрывали птичьи трели. Мне показалось, но среди ветвей я, кажется, видел две огромные птицы с человеческими головами. Берендей уверил меня в том, что человекоголовые птицы мне не привиделось. В его садах жили райские птицы Сирин и Алконост. Возможно, последние представители своего племени…
В конце концов, дорога привела нас мимо садов, через обширный хозяйственный двор к дому Берендея. На завалинке добротной рубленой избы серой тенью маялся Нафаня. При виде нас домовой заохал, запричитал в голос. Берендей бесцеремонно отослал его за лекарствами, а меня провел в беседку, увитую виноградом. Нафаня мохнатой молнией метнулся в дом, чтобы вернутся с граненым пузырьком из темного стекла. Волхв с хлопком откупорил бутылек.
– Бальзам эльфийский, – пояснил он. – Раны заживляет на раз-два! Из эльфов всегда получались отменные целители. Лучше них, пожалуй, лишь Яга!
Берендей смазал мне плечо и руку, заставил протереть бальзамом порезанные ладони и сбитые ноги. Я в ответ остаток бальзама из пузырька вылил ему на голову… А потом был ужин и баня. Настоящая русская баня, с березовыми и дубовыми вениками, жаркой парной, ледяной купелью и морем кваса. Не знаю, что повлияло сильнее – целебный бальзам или жаркий пар, но упав в изнеможении на лавку в предбаннике, я почувствовал себя живым. Рука больше не болела, тело казалось невесомым, не хотелось вообще не двигаться… А мы и не двигались. Торопиться нам никуда не надо, вот мы и лежали, завернутые в льняные простыни, лениво потягивая шипучий квас с изюмом и клюквенный морс, прямо с ледника. Вокруг нас суетился банник, развлекая меня всевозможными превращениями. Обернется черным, мохнатым человечком, клацнет зубами и перекинется в кота, тоже черного как смоль. А затем в веник или огромную лягушку. Банник дух злой, недобрый, людей недолюбливал. Я то и дело ловил на себе его злобный взгляд. Если бы не Берендей, ох, и показал мне он. С него не убудет кипятком плеснуть или запустить камнем. Волхв его то и дело одергивал. И, в конце концов, когда это ему надоело, загнал «жихаря», как он называл банника, на самую верхнюю полку. Видя, как размяк и разомлел Берендей после парной, я осмелился спросить его о Беорне. Уж, сильно походил персонаж Толкиена на Берендея. Это и способность обращаться в медведя, и его облик и чудовищная сила, и предпочтения в еде… Нафаня накрывая на стол, заставил столешницу фруктами, маслом и сливками, свежими лепешками и пятью сортами меда. Берендей ухмыльнулся при упоминании Беорна. Толкиена он если и не читал, но про него явно слышал. Волхв ополовинил деревянную кружку с квасом, отдышался, а затем пояснил:
– Изначально Беорн звался у него… Medwed. Да, да не делай такие круглые глаза! Мои предки поразили его настолько, что он решил написать о нас. Не знаю, слышал он о Берендеевом племени, или, будучи Посредником у себя в Англии сталкивался с моими родичами, но факт остается фактом – о нас профессор знал. Лишь много позже профессор дал своему герою имя Беорн. Впрочем, на древнем английском Беорн все равно означало изначально «медведь», а потом лишь «воин».
Сделавшись словоохотливым, Берендей рассказывал и рассказывал о днях стародавних, об истории своего племени Беорнингов… Особенно подробно волхв поведал о временах викингов. Тогда его племя процветало. Берендеи – Беорлинги жили в согласии с людьми. Викинги ценили рослых, не по-человечески сильных воинов, впадавших в бою в неистовую ярость. «Берсерк» переводится как «медвежья шкура» именно из-за способности обезумевших воинов в пылу битвы оборачиваться огромными медведями.
Видимо навеянные повестями Берендея мне всю ночь снилось медведи и какие-то нескончаемые баталии… Я во снах бился с викингами, с медведями, ходил под парусом на драконоголовых ладьях к далеким землям, чтобы опять грабить, жечь деревни, проливать чужую кровь… Что поделать если викинги являлись самыми отъявленными воинами и пиратами тех далеких времен? Кстати, рогатые шлемы викингов очередной миф. Шлемы воинов не отличались от шлемов тех же русичей. Головами зверей и рогами щеголяли головные уборы волхвов. Проворочавшись с боку на бок всю ночь, я забылся лишь с рассветом. Зато утро встретило меня тишиной и покоем. Провалявшись в постели до обеда, я, наконец, соизволил покинуть мягкие перины и отправится на поиски Берендея и завтрака. Причем, встретить завтрак мне хотелось куда сильнее, чем хозяина дома. Появившийся из ниоткуда, Нафаня вручил мне отстиранные мои брюки и футболку, а затем повел за стол, опять заставленный сверх меры снедью. Берендея не будет до вечера, сообщил домовой. Ушел проверять пещеры.
– Какие пещеры? – не понял я, намазывая толстый ломоть хлеба желтым маслом и поливая его сверху густым, темным, горьковатым на вкус медом. Как оказалось выше в долине, за Берендеевым царством, там, где ущелье становилось совсем непроходимым, имелась целая система пещер. В них обитали громадные черные тролли. Обычно они не выходили из своих подгорных обиталищ и проблем особых не создавали. Но в связи с появлением портала и нападением Лихо, Берендей решил проверить пещеры. А вдруг одноглазое Лихо или еще какое зло проникло в долину и спряталось в подгорных чертогах? Справится с четырехметровыми, уродливыми духами гор мог только волхв-оборотень. Во многом место обитания Берендея определялось местожительством троллей. Домовладение анимага служило сторожевым постом при владениях каменных великанов-людоедов.
После трапезы, в ожидании Берендея, я без толку побродил по садам, благоразумно обходя пасеки с их жужжащими обитателями. Попробовал поискать мифических птиц с женскими головами, но либо Сирин и Алконост не захотели показаться человеку, либо улетели по своим птичьим делам. Наконец, чтобы убить время, я решил поговорить с Линдором. Может быть, удастся получить еще один урок эльфийского? Да и узнать, как протекают поиски Лихо хотелось. Нефритовый шар ответил сразу. Но ответил мне не Линдор. Вслушиваясь в шуршащую с переливами речь, я улавливал единичные знакомые слова. Хорошо, что Нафаня не отступал от меня ни шагу. Смешно шевеля ушами, он тоже долго слушал речь, льющуюся из шара. Эльфийский Нафаня знал. Не переводя все дословно, домовой сказал лишь одно, становясь все мрачнее с каждой минутой:
– Линдор ранен.
Глава 13: Китоврас
Берендей вернулся к вечеру. Его миссия к троллям не отличалась особой дипломатичностью – кулаки у волхва оказались сбиты в кровь, на плече красовалась здоровенная ссадина. Великаны волнуются, сообщил он. Приближение зла чувствуют. О ранении Линдора Берендей уже знал. Без подробностей, правда. Волхв сказал, что хоть раны и значительные, эльф жить будет.
– Я могу проведать его? – спросил я у волхва. Тот, наворачивая медовые пряники с травяным чаем, уверенно кивнул головой.
– Сможешь, я думаю. Эльфа доставили на капище, там Яга и Высшие эльфы его пользуют по всем правилам ведовской и эльфийской медицины.
– Капище. Это где?
Ответил Нафаня, подсовывая и мне пряники.
– На севере долины, за порогами – обителью водяных эльфов, за Туманным островом… В общем, там, куда эльфы запретили тебе бывать.
Берендей отобрал у меня пряник, который я мусолил в руках.
– Не хочешь, есть отдай голодному и страждущему. Мне птица Сирин весть от Высших эльфов прислала. В нем говорилось о ранении стража и о том, что с Семена сняты все запреты. Более того его просят прибыть на капище к Линдору. Настоятельно просят.
Я задумался. Что-то опять случилось. И связано, как мне думается, это со мной напрямую. Маячки сработали вновь, как Линдор и предполагал? Не это ли послужило причиной ранения эльфа? Очередное нападение штурмовиков с лазерным оружием?
– Когда мне собираться?
– Завтра утром тебя отвезут.
Очередная ночь опять для меня прошла беспокойно. Я чувствовал себя виноватым в том, что Линдора ранили. Хоть разум и говорил мне, что проверку с маячками затеял эльф сам на свой страх и риск, на душе скребли кошки. А кроме этого на меня накатило предчувствие приближающейся беды. Сон так долго ко мне не шел, что мне пришлось, в конце концов, плюнуть и позвать Нафаню. Добрые полночи, я учил его азам оригами. Бумагу эльфийского производства домовой все-таки достал. Листы оказались неожиданно очень приличные. На сложные модели не пойдут, а вот для начинающих в самый раз. Под конец, освоившись с хрустящими, пахнущей лавандой листами я сложил щенка. Модель средней сложности, но со своими хитростями. Только после того, как следует, намучившись с ней, я смог вернуться в свои хоромы, чтобы упасть на перины и провалиться в сон, так похожий на забытье.
Утром, едва я продрал глаза, Нафаня посадил меня завтракать. Берендея опять не было. Он как ушел ночью в обличье медведя, так еще не возвращался. Откушав блинов и лепешек с медом и сливками, я стал собираться. На другом конце стола, с ночи остались квадратные листы, первые простые модели Нафани, моя модель щенка… В коробке оставалось место, и я решил прихватить с собой бумажного щенка. Но стоило мне протянуть руку к модели, как щенок отпрыгнул в сторону. Я замер. Это чья-то шутка? Нафаня невидимый шутит? Я повторил эксперимент. Стоило мне протянуть руку вперед, как модель оживала и начинала скакать по столу, виляя хвостом. Отложив сумку и коробку в сторону, я сел на лавку, подальше от стола. Отдышался, еще раз посмотрел по сторонам, заглянул под стол и кровать. Нет, это не дело рук проказливого домового. Я уже научился его чувствовать. Даже оставаясь невидимым, Нафаню можно разглядеть в виде тонкой, полупрозрачной тени. Надо только внимательно смотреть. Тем более к инциденту с ожившей бумажной бабочкой, домовой явно не причастен. А тут у нас явно подобная оказия! Я вновь осторожно простер свою руку, вызывая очередной всплеск движений у бумажной модели. Без моего участия щенок так и оставался сложенной из бумаги моделью. Лишь на расстоянии менее полуметра между мной и моделью, щенок проявлял признаки жизни. Так, как близко я находился от коробки, когда эльф открыл ее? Нет, нет, дело не в расстоянии! Бабочка, вырвавшись из коробки, затем просто улетела прочь – бумага обретшая жизнь, не собиралась вновь становится вещью. С бабочкой дело не в расстоянии. А в чем? Может для обретения самостоятельной жизни щенку нужно больше времени? Вон, бабочка, сколько просидела в коробке, пока ее выпустили. Немного поэкспериментировав, я научился управлять щенком. Слушаясь движений моих рук, моего голоса щенок бегал кругами, прыгал через нож, падал на бок и выделывал еще много других штук. А когда я вслух пожалел, что модель получилось небольшая, щенок стал стремительно расти. Не дожидаясь пока щенок вымахает до размера взрослого мастифа, я подскочил и смял бумагу. Модель хрустела в руках, превращаясь вновь в простую бумагу, пригодную для поделок…
– Семен!
Этот громогласный рык мог принадлежать только Берендею. Бросив скомканную бумагу в печь, я подхватил сумку и коробку, и выскочил на улицу. Там у ворот стоял, возвышаясь башней, волхв. А рядом с ним топтался, перебирая копытами… Всадник? Нет, нет за воротами, рядом с Берендеем стоял кентавр. Я с опаской подошел к человеку-лошади. Нижняя половина тела кентавра принадлежала крепкой, коренастой лошадке, военной масти. Там где у лошади должна начинается шея, начинался человеческий торс. Человеческое тело – мускулистое, какое-то квадратное, венчала бородатая голова, в лавровом венке. Черты лица кентавра тонкие, подвижные гармонировали с лукавыми, с бесовскими огоньками глазами навыкате. Берендей положил на плечо кентавру свою длань.
– Знакомься, Семен. Это Китоврас. Он тебя отвезет к Линдору.
Кентавр протянул свою лопатообразную ладонь. Мышцы руки так и взбугрились на его загорелой руке. Как бы он мне ладонь не сломал! Я осторожно пожал руку кентавру. Тот ухмыльнулся, его рукопожатие оказалось крепким, но не смертельным.
– Э… очень приятно. Китоврас значит? И я поеду верхом на тебе?
– Да. Никогда не ездил верхом?
Голос у кентавра оказался глубоким, басовитым.
– Нет, не приходилось.
– Ничего сложного нет. Ты только с крыльями осторожней – не оторви.
Крылья? Я зашел к кентавру сбоку. За спиной, между лопатками, оказались два изящным, аккуратно прижатых к конскому хребту два крыла черного цвета.
– Ого! Ты и летать можешь?
Китоврас заржал.
– Не очень хорошо. Сказывается отсутствие практики. В пределах долины не очень-то полетаешь. Проще галопом да рысью.
– А седло?
Кентавр Китоврас обиделся.
– Ты еще про уздечку спроси! Так садись. Помчимся с ветерком!
Делать было нечего. Под ехидные комментарии Берендея, я взгромоздился на спину к кентавру. Нафаня лохматым клубком выкатился из ворот, прямо под копыта. Попрощаться оказывается, пришел. Как оказалось, запреты и ограничения с меня сняты равно как надзор домового.
– А я думал ты со мной поедешь, – попенял я ему. – Кто теперь присматривать за мной будет? Тогда, на берегу, можно сказать, ты спас мне жизнь.
Нафаня развел руками.
– Не могу я сейчас идти. Хозяйство и так запустил. Какой я домовой, если за домом не гляжу? А ты, проведай Линдора и снова возвращайся к нам. Погостишь еще у нас…
Берендей поддакнул:
– Дедушка дело говорит. Проведаешь стража и возвращайся! Тебе здесь всегда будут рады! А насчет присмотра не беспокойся, за этим дело не станет. Нельзя человеку в таком месте как наша долина оставаться без пригляда. В первую очередь для твоей же безопасности… Поедешь с Китоврасом, слушайся его. А ты, копытный без глупостей! Отвечаешь за Семена… Эльфы дважды прочесали всю долину, вроде все спокойно. Но, как, говорится береженного боги берегут!
На том и простились. Я пожал лапку понурого домового. Как-то прикипел я к Нафаней душой за эти дни. Нравился мне обстоятельный домовой! Берендей просто кивнул на прощанье.
– Еще увидимся Сеня. Заходи, не стесняйся!
Кентавр рванул вперед, будто и вправду полетел на крыльях. Пролетев мимо садов, я подумал, что кентавр сбавит скорость. Ничего подобного! По неровному, каменистому дну ущелья мы двигались с той же скоростью, что и по ровной дороге. Китоврас скакал по каменным насыпям с ловкостью горного козла. Я забыл про обещание быть осторожным с его крыльями и вцепился в жестокие перья изо всех сил. Проскочив ущелье за минут тридцать, мы оказались у реки. У того самого места где открылся портал, где затем восседал совет Высших эльфов. Тут я взмолился о пощаде. Китоврас не переставая ржать надо мной, остановился на берегу, давая мне передышку. Я сполз с его спины, не чувствую своих ног. Седалище мое нещадно болело, разбитое о крепкую спину кентавра.
– Слушай, Китоврас, а мы можем ехать помедленней? – я в изнеможении повалился на гальку, совершенно не чувствуя под собой острых камней, так все онемело. – Еще одной такой скачки мне не перенести. Я не ковбой, в конце концов!
– Попробую. Хотя мне трудно сдерживать себя. Кентавр это скорость, это стихия!
Кентавр, произнеся подобную сентенцию, горделиво зашел в воду по колено и стал там шумно плескаться. Я же, чтобы размять ноги отправился к кустам ежевики, во множестве росшей по правому берегу реки.
Глава 14: Боли-бошка
Как объяснял мне Берендей время в долине течет по особому. Медленнее, во-первых. Сутки, проведенные здесь, оборачиваются тремя в мире по ту сторону Врат. Едва узнав об этом, я немедленно посчитал срок своего отсутствия в фирме. Шеф, наверняка, объявил меня в розыск. Только правоохранительным органам не суждено будет найти ни малейшей зацепки, способной пролить свет на мое исчезновение. Машину найдут сразу, только видеорегистратор и следы борьбы уничтожены стражами врат. Свидетелей случившегося нет. Варги не в счет, не думаю, что они будут сотрудничать со следствием…
Второй особенностью оказалось то, что в долине отсутствует смена времен года. Зима здесь не наступает никогда – в обители эльфов царит вечное лето. Нет, раз в два или три года наступают короткие периоды, которые с натяжкой можно охарактеризовать как раннюю весну или позднюю осень, и только. Благодаря этому да высокой концентрации магии можно одновременно увидеть две яблони, на одном только распускаются цветы, на другом – перезрелые плоды готовы сами упасть на землю. И поэтому, я, собираясь к колючим кустам, знал, что мне наверняка удастся полакомиться спелой ягодой.
Ежевики оказалось не очень много. Но набрать десяток другой крупной черной ягоды, не забираясь глубоко в колючие кусты можно. Я левой рукой придерживал длинные ветви, а правой то и дело, натыкаясь на шипы, рвал ежевику. Кентавр не торопился выходить из воды, поэтому время полакомиться сладко-кислой ягодой у меня было.
– Кхе-кхе. Простите, вы не поможете мне?
Голос тонкий, дребезжащий раздался в кустах слева от меня. Я замер с открытым ртом. Меня застали врасплох. Кто это еще там? После Лиха и тех двоих с автоматами не хватало вновь напороться на какую-нибудь злобную нежить! Я осторожно обернулся, стараясь высмотреть, кто это там подал голос. Кусты захрустели, и из ежевичных кустов вышел старичок. Невысокого росточка, мне по пояс, какой-то головастый и рукастый, дедушка смотрел на меня слезливыми глазами. Морщинистое личико его выражало глубокую скорбь. Общий жалкий вид довершали льняная рубаха и штаны в заплатках. Так-так, людей кроме меня в долине нет. Тогда кто… или что это? Какой-то дух. Моховой? Пущевик? Полевик? Или Аука? Еще один домовой? Так и не определившись, я осторожно спросил, косясь на, беззаботно развалившегося на мелководье кентавра:
– Что случилось дедушка?
– Сынок, суму я потерял. Вот все кусты облазил, никак не найду. Стар я, глаза совсем не видят. Помоги, а?
Я с сомнением еще раз оглядел старикашку с ног до головы. Неловкий он какой-то, жалкий. Не все же лесные и прочие духи опасны для человека! Было бы так, наши предки совсем в лес не ходили. На лешего старичок не походил. Тот тоже мастер перевоплощаться, но есть верные приметы, по которым его не трудно распознать. Старичок однозначно не владыка лесов. Я вытер испачканные чернильным соком ягод руки о траву.
– Ладно, дедуся, помогу! Где обронил свою сумку?
– Да, здесь она где – то, в кустах. Зацепилась за колючки и соскочила с плеча. Помоги сынок!
Поведясь на жалкий вид старичка, я нагнулся и стал шарить в траве. Мерзкий тип немедленно этим воспользовался. Ловко запрыгнув мнение спину, старикашка уселся мне на шею. Не успел я скинуть его с себя, как он перетянул бечевкой, с навязанными на ней узлами мне голову… У пиратов Карибского бассейна, если верить Сабатини, практиковалась подобная пытка. Назывались бечевка с узлами «четки боли». Едва дед сдавил «четками», как мою голову прострелила дикая боль. В глазах потемнело, все поплыло перед глазами. Наверное, я кричал. Иначе, как еще Китоврас нашел бы меня корчившегося от боли в кустах ежевики? Ловким ударом передних копыт он сбросил зловредного старичка на землю. Тот, покатившись по земле, на четвереньках нырнул в кусты и сгинул бесследно. С проклятьем срывая с головы веревку, я упал на землю, с остервенением потирая виски. Кентавр склонился надо мной.
– Ты как? – обеспокоенно он заглядывал мне в глаза, крепкими руками ощупывая голову в поисках ран.
Я использовал все свои лингвистические познания, чтобы охарактеризовать свое состояние. Китоврас с восхищением присвистнул, выслушав мою длинную тираду. Цензурных слов в ней попалось не более десяти.
– Это кто еще был? Что за упырь? – наконец, выдохнул я, исчерпав весь запас бранных эпитетов.
– Мелкий, вредный лесной дух. Зовут Боли-бошка…
– Как, как? Боли башка? – я обхватил голову. В ней нещадно пульсировала распирающая боль. – Да, имя у него подходящее.
Китоврас видя, что головная боль все не проходит, сбегал в лес, принес пучок какой-то травы.
– Возьми, – протянул он мне изрядно принятые стебли. Я с сомнением посмотрел на подношение Китовраса.
– Что мне с ними делать надо? Жевать? К голове прикладывать?
– Хорошо разомни в руках и вдохни аромат. Трава знатная, лечебная.
Я так и сделал. Размял что есть силы в ладонях, пачкая теперь пальцы зеленым соком. А затем вдохнул терпкий, пряный аромат. Запахло мятой и лимоном. Тяжелый обруч, которым сдавило мою несчастную голову, мигом спал. Боль немедленно ушла в небытие. Я с облегчением твердо встал на ноги. Кентавр смущенно топтался вокруг. Не уследил за мной, вот теперь и мнется со смущенным и виноватым видом на месте. Думается, если про Боли-бошку узнает Берендей или Линдор кентавру не поздоровится. Так ему и надо! А то, кентавр это скорость, кентавр это стихия! Развалился, блин, в реке, искупаться ему захотелось! Вслух же, я предложил:
– Поехали дальше? Мне гораздо легче.
Китоврас так и ни о чем, не попросив, лишь вздохнул. Для передвижения в этот раз, он выбрал легкую рысь, которая меня устроила. Северной река делала легкий изгиб, а потом разбивалась на несколько широких протоков. Здесь, на речных прогонах и обитали водяные эльфы. Когда мы проскакали мимо многочисленных вигвамоподобных домиков, из них горохом высыпали ловкие фигурки в голубых одеяниях. Увидев нас, они шумно приветствовали меня и Китовраса. Кентавр им отвечал, а я лишь улыбался и махал ручкой. Среди эльфийских слов мне удалось разобрать два или три. В который раз я пожалел, что Линдор не уделил большему вниманию мое обучение языку. А теперь, когда он еще и ранен, не прекратятся занятия вообще? Может найти еще учителя? Миновав эльфийское поселение, я поинтересовался, откуда Китоврас знает русский язык. Кентавр вновь приосанился, его меланхолию как рукой сняло.
