Лотос цветёт под покровом ночи

– Прошу, повернитесь, мне надо вас осмотреть.

После этих слов, в палате немного повеяло холодом. Хан не знал, откуда может продувать, ведь и ветра снаружи почти нет. Женщина резко развернулась, найдя в себе последние силы и уставилась за спину Эллена, широко раскрыв глаза от накатывающего ужаса. Она начала заикаться и показывать дрожащим пальцем. Кожа ее побледнела пуще прежнего, хотя казалось, куда бледнее.

– Вы куда смотрите? Призрака увидели?

Старая вдовка совсем вышла из себя и хотела встать, и побежать, но лекарь её остановил и положил обратно, пытаясь успокоить взбаламутившуюся. После нескольких попыток утихомирить больную, она пришла в оцепенение и закрыла глаза, падая в глубокий беспробудный сон, а на нижних веках застыли крупицы слез. Эллен напрягся и приготовился биться с тем, кто бы это ни был, но знакомый голос, который прозвучал за спиной, поставил его в тупик. Это был Хван Тэун – юноша, который проводил Хана до медицинской палаты и спас его. Лекарь развернулся, вставая со стула, и встретился взглядом с Тэуном.

– Господин Хан.

Голос немного дрожал, но по виду и не скажешь, что что-то произошло.

– Тебе чего? – Строгим тоном спросил Эллен, хмурясь, поворачиваясь обратно к потерявшей сознание женщине. – Видишь, ты ее напугал. Не нужно было сюда заходить, когда она в таком состоянии.

Тэун извинился и вышел, оставив дверь открытой. Хан услышал всхлипы, а затем взволнованные голоса девушек. Эллен тяжело вздохнул, подошел к двери и закрыл её, пройдя на свое место и доставая инструменты. Парню вдруг пришла в голову одна идея.«Хм.. А что, если удалить эту заразу с тела, а кровь отчистить при помощи приготовленных заранее лекарств».

Он покачал отрицательно головой, подумал, что это будет слишком рискованно. Лучше не стоит пробовать. Пока Хан все тщательно обдумывал, очнулась женщина и вскочила, принимая сидячее положение. Глаза ее все еще были закрыты, а когда она их открыла, то Эллен не увидел зрачков, их запеленала темно-алая жидкость, смешиваясь с слезными железами. Хозяйка каждую секунду проговаривала одни и те же слова, то и дело запинаясь, и нервно хихикала.

– Мои глаза, я ничего не вижу! Мои глаза, я ничего не вижу! Помогите моему мужу, спасите!

По телу Хана пробежал табун мурашек от открывшейся ему картины. Это был второй по счету человек, которого Эллену не удавалось спасти, было уже слишком поздно. От этого ему было тошно от самого себя, наворачивались слезы от глупой безысходности. Раньше, когда он только начинал свой путь опытного врача, ничего подобного не случалось и быть не могло, ведь это Хан Эллен собственной персоной. Лучший работник, в состоянии вылечить всех и каждого. Но, как оказалось, это не так. Совесть будто пожирала его изнутри. Эллен положил женщину обратно на кровать, провел рукой вдоль лица, закрывая ей глаза. Она замолчала и больше не пошевелилась. Лекарь укрыл ее одеялом с головой и вышел за дверь, дабы не снести здесь все и не «побеспокоить» этим глубокий сон женщины.

Дверь захлопнулась, к Эллену подбежали служанки женщины с вопросами.

– Господин Хан, как госпожа? Господин Хан, с госпожой все будет хорошо?

Лекарь, не помня себя, оттолкнул их и грузными шагами побрел к выходу. Они ошарашено посмотрели на насупившегося парня, но догонять не стали, подумали, что женщина наговорила ему всякого непростительно грубого и теперь он обижается. Вторая только охнула Эллену вслед.

Выйдя за стены дома, который будто сдавливал его со всех сторон, вдруг почувствовал свободу и легкость. Свежий воздух развеял мысли, хоть и не совсем помог, но ему стало все же лучше. Эллен присел на скамейку, стоящую рядом с медицинской палатой и закрыл глаза, упираясь об деревянную стену спиной. Следом он услышал, как две пары ног стремительно спешили к Хану. Эти кто-то встали возле него, не смея сесть рядом и шептались так громко, что Эллен отчетливо слышал каждое слово, но открывать глаза не стал, лишь тяжело вздохнул.

– Он что, спит? А как мы его спросим? Позже? – сказал один голос.

– Да нет же, буди его, Тэун! – послышался второй.

«Ага! Видимо это были Тэун и Сонхи.» – подумал Хан и, открыв глаза, поднялся со скамьи, устремляя строгий кроткий взор на младших. Они замолчали, прикрыв рты ладошками. Эллен жестом показал на скамью, чтобы они сели, а сам, когда они спустя нескольких переглядываний все же аккуратно опустились, приземлился рядом. Выждав пару мгновений, Эллен не выдержал и начал беседу первым, обращаясь сначала к Хвану:

– Послушай.

– Господин Хан. – девушка перебила его, вставая с деревянной поверхности. Движения ее были уверенными как никогда, но через секунда вся ее уверенность пропала и она обратно уселась, сжав край своего ханбока, немного промокшего от воды, в которой она стирала ранее белье. Хан вопросительно изогнул бровь. Видя это, она еще более сжалась и, кажется, что больше не посмеет заговорить. Тэун приобнял ее за плечи и обратился к нему.

– Господин Хан, не стройте такое лицо, не пугайте бедную, Сонхи всего лишь хотела спросить, как себя чувствует ее матушка, не больше.

Тон юноши был немного холоден, но Хан мог чувствовать в нем уважение к собеседнику и сдержанность, о каких качествах он не подумал, увидя его впервые. Уж слишком миловидным он ему казался, а тут защищает девушку не пойми от чего. От него самого? Вот дела.. Парня зацепил еще один момент, о котором он хотел поинтересоваться у девушки, которая закрыла лицо руками.

– Ваша мать…

Девушка отпустила руки и подняла голову, с полными надеждой глаз.

– Что с ней? – Сонхи собрала всю волю, что у нее была. Эллен вспомнил все до мельчайших подробностей. Он вспомнил издыхающее, медленно гниющее на глазах тело женщины. Он отвернулся от молодой пары, одиночная слеза упала прямо на колено, но в этой слезе таилось столько боли. Казалось, в этот короткий момент можно было уже забыть горький, отравляющий душу, глоток собственного осуждения, как он появился вновь, после упоминания зараженной. Та ушедшая далеко мысль о том, что можно удалить эти злосчастные волдыри, а затем сжечь снова всплыла. Глаза его запылали то ли от слез, накативших разом, то ли от собственных мыслей, он поднялся, нет, подскочил и побежал обратно, только куда? В глазах помутнело, лекарь ничего не видел вокруг себя, ориентировался по знанию места и предметов, лежащих на столе. Тэун как увидел, что Эллен пребывал в каком-то омуте из собственных мыслей, направился за ним, с целью остановить его, что бы он не задумал. Когда Хан уже держал в одной руке нож, в другой горящую свечу, Хван додумался, что хочет тот сделать и попытался оттащить всполошённого парня, но он все никак не поддавался и кричал:

– Отойди! Я стеру с лица эту мерзость, я ее уберу!

Эллен не ощущал, как сжимается все внутри него. Он бил кулаком себе по груди, в котором крепко сжимал нож. В палату вбежала Сонхи и вскрикнула от ужаса и удивления.

– Господин Хан!

Рявкнул Тэун, дернув лекаря на себя со всей силы, после чего они чуть вместе не свалились на пол. Эллен услышал свое имя и вздрогнул, пытаясь всмотреться в человека, позвавшего его и рассеяно спросил:

– Откуда ты знаешь мое имя?

И упал. Из рук полетели вещи, которыми Хан хотел избавить перепуганных служанок от набухавших пузырей. Нож воткнулся в пол возле ноги Тэуна, а свеча, пока летела на пол, потухла и с звонким стуком ударилась о деревянную поверхность, покатившись к ножке стола. Конечности Эллена ослабли, в глазах совсем потемнело и он потерял сознание. Последнее, что он услышал, были перепуганные вскрики его имени из уст всех собравшихся в палате.

Глава III

Эллен очнулся спустя довольно продолжительное время. Все тело отдавалось тяжестью, голова гудела так, что Хан не в силах был сообразить о чем-либо, тем более где он оказался и почему не может встать. Сквозь боль он слышал людей, которые постепенно приближались к нему. Когда Эллен открыл глаза, то увидел перед собой размытое очертание черных нитей паутины на потолке. В некоторых местах доски и балки были покрыты плесенью. Это было видно сразу. Сбоку раздался непривычно громкий голос, по видимому, Сонхи.

– Тэун, он очнулся!

Тэун шел с деревянным тазиком воды, а когда услышал, как Сонхи позвала его, поторопился к ней, стараясь не разлить содержимое сосуда. Он поставил таз на стол рядом с кроватью, на которой лежал Эллен и присел рядом. Хан лениво повернул голову в сторону Тэуна и сквозь пелену посмотрел, только не на самого Хвана, а на то, что у него на лице. Эллену показалось, что на нем растет волдырь и содрогнулся. Резко подскочивший Эллен вовсе забыл про то, что буквально секунду назад не мог подняться, а сейчас как будто огонь увидел задрожал. Его рассеянность улетучилась мгновенно, и он мог ясно видеть рядом сидящую друг с другом пару. Они с испуганными физиономиями хлопали на него глазами, не менее боязливыми, и сидели окоченевшие. Хан понял, что на их лицах абсолютно ничего не было и ему лишь показалось. Он с облегчением выдохнул, но полностью расслабиться от кратковременного всплеска эмоций ему не дали. Тэун опомнился, сел рядом с Элленом на кровать, смотря на него строгим взглядом. Брюнет ничего не говорил, все еще пытаясь понять, что происходит с ним в итоге.

– Господин Хан.

Начал было Хван и оглянулся на девушку. Эллен только сейчас заметил, что глаза ее были зареванные, раскрасневшиеся. В мыслях стали мимолетно появляться и исчезать отрывки воспоминаний до того, как Эллен упал в обморок. Мать Хан Сонхи на тот момент находилась еще там, в комнате. Они обо всем узнали. Второй родной человек бедной девушки погиб. Что она чувствует?

Хан выругался про себя и, помедлив, будто о чем-то задумался, встал с кровати и подошел к Сонхи на чуть трясущихся ногах. Хриплым низким тоном он обратился к ней, позабыв о том, что юноша ему хотел о чем-то поведать.

– Ты видела?

Девушка вопросительно на него посмотрела, а он все не унимался и спрашивал одно и то же, но более настойчиво, следом он добавил, немного повысив тон:

– Свою мать. Ты ее видела?

После этих слов Сонхи округлила глаза еще больше, сквозь испуг пробивались слезы, делая ее еще несчастнее, и она заплакала волчьим воем, не в силах сдерживаться. Тэун, что до сего момента стоял и ничего не предпринимал, насупился, оттолкнул Эллена, обнимая девушку. Тот был еще слаб и от несильного удара покачнулся и сразу повалился на пол, он просто не успел зацепиться за бортик кровати, состояние не позволило.

– Ты с ума сошел?

Уже не церемонясь, повысил голос Тэун на Эллена. Он поглаживал свою невесту по шелковистым распущенным прядям. Сонхи временами вздрагивала и заикалась от слез, уткнувшись носом в грудь юноши. Хан, после нескольких минут встал с койки и, последний раз заглянув Хвану в озлобленные глаза, надел обувь, которую ему бережно сняли, пока он спал, и вышел из комнаты, оставляя Тэуна и Сонхи одних, дабы не сделать еще что похуже. Эллен понимал, что поступил необдуманно, но не спросить этого он не мог, ведь это ее семья. Что будет с бедной девчушкой, она потеряла обоих родителей, которых сильно любила не смотря на то, что отец ее, возможно, в душе был еще щенком и во всем угождал своей жене. та в свою очередь была с сильным характером, полная противоположность ему. Хан решил, что поразмыслит над этим позже, его миссия здесь не закончена. За все время, проведенное в прошлом, ему и в голову не приходила мысль, что он не там, где надо. До сих пор ли он должен вылечить кого-то и каким образом он вернется. Ему это до сих пор было непонятно. Эллену показалось, что он нужен кому-то здесь, в Ханян. Пока он не вернулся, должен вылечить хотя бы двух лекаршей с чиновничьего двора, иначе болезнь распространится на других людей и он ничего не сможет больше сделать с этим. Хан поставил перед собой четкую цель и будет следовать ей.

– Господин Хан!

Лекаря вдруг окликнули где-то рядом. Эллен заставил себя вынырнуть из мыслей. Это была одна из Арым. С того момента, как он ее не видел, прошло максимум часов пять так точно, но волдыри остановились в своем развитии, что-то здесь не так! Девушка подбежала к нему и показала на лицо.

– Присмотритесь!

Хан сначала не понял, но как пригляделся, то заметил, что эти пузыри были прожжены! Эллен только пытался выжечь заразу ножом, но не успел. Тогда как так получилось, что все ее лицо в этих ссадинах. От шока он не мог ничего ответить на действия собеседницы, та широко улыбалась, пританцовывая. К ним подошла Тэен, на ее лице были такие же ожоги, и не только на нем, но и на руках, шее. Можно было предположить, что и на ногах было тоже самое.

– Господин. Нам надо с вами очень серьезно поговорить.

Отрезала вторая, показывая Эллену в кухню. Он также не мог выдавить из себя ни словечка, только побрел за ними следом.

Уже находясь за столом, Хан не хотел смотреть на покалеченных дам, а смотрел на огонь в огромной печи с котлом на ней. Если бы не ситуация, можно было посидеть подольше, посмотреть, как в огне медленно горят и трещат щепки с дровами. Вот он отвлекся от интересного занятия и переступил через себя, посмотрев на одну из служанок, которых повысили до лекарей, или, лучше сказать, помощниц лекаря. Жженая плоть чувствовалась издалека, а если видеть это, накатывает волной мурашек с головой. Но Эллену на ум пришло другое. Она была симпатичная, даже очень. Длинная черная коса, на конце которой красовался бант из шелковой ленты, поблекший ханбок ни чуть не портил ее, наоборот. Наряд говорил о том, что девушка была непривередливая, скромная, а лицо ее казалось миловидным, если забыть про то, что она теперь навсегда останется калекой.

Не успел лекарь вставить слово, как Тэен задала вопрос, недоверчиво косясь на него и постукивая пальцами по столу:

– Вы, господин, не расскажите немного о себе? Очень интересно послушать, откуда к нам пожаловал столь отличный лекарь.

Эллен хотел отчеканить уже надоевшую самому себе фразу, как вспомнил, что хотел спросить их о том, каким образом они сожгли заразу.

– Лучше расскажите, как вы покалечили себя?

Улыбка с лица Арым спала и невольно нащупала на своем лице алые ямки. Тэен начала за нее, оставив сидящего напротив в покое.

Вчера, после того, как Эллен упал в обморок, Тэен и Арым испугались больше, чем когда он схватил со стола нож. Взгляд его был настолько пустым в момент попытки совершить непоправимое, но в то же время опасным и свирепым, что у девушек волосы дыбом встали, не говоря уже о побледневших лицах. Арым готова была распрощаться с жизнью в тот момент. Тэун, будучи очень сообразительным, подхватил Хана быстрее, чем он успел совершить задуманное. Эллен вырывался, бесновал, но в конце не выдержал и упал в обморок. Все это видела Сонхи, она издалека почувствовала, что творилось у него на душе, слезы повалили градом. Тэен, увидев, что лекарь упал в обморок, вскочила с койки и подбежала к нему, позабыв о страхе, который она испытала из-за него и принялась проверять пульс. Она вынесла вердикт, что Эллен переутомился и его надо положить в кровать в другом крыле палаты и дать отдохнуть, как это сделал ранее сам мужчина, когда трое девушек и Хван стояли подле кровати, на котором мирно посапывал Хан и шепотом, чтобы его не будить, обсуждали состояние парня.

– Он похоже переутомился, ему нужен отдых. Арым вколола ему иглы со снотворным, несколько часов поспит точно.

Тэен расставила все вещи по местам. Те, что Эллен снес в приступе. Когда предметы были расставлены по своим местам, Чо Тэен плюхнулась на пол в передней и разминала спину. К ней из палаты Эллена вышли Сонхи и Арым, и присели рядом. Их переглядывания друг на друга не сопровождались разговорами. Обычно Арым невозможно было заткнуть, а сейчас она видит, что Сонхи не в том настроении, чтобы разговаривать, поэтому девушки сидели в тишине. Через некоторое время вышел Тэун и окликнул Сонхи, жестом показывая ей , чтобы она подошла. Хан нехотя встала и подошла к нему.

– Я собираюсь пойти проведать твою матушку. Ей надо обработать раны. Скоро вернутся лекари от королевского дома и будет легче.

Сонхи оживилась как узнала, что ей можно посмотреть на свою мать, и с радостью пошла в сторону ее палаты, только этот позитивный дух долго не продержался. Как только открылась дверь, из помещения повалил трупный запах, проникая в нос и заставляя кашлять от его резкости. Сонхи скривилась и закрыла нос и рот ладошкой. Тэун уже стоял рядом с ней, когда дверь отворилась и тоже почувствовал вонь.

Тэун побежал за чистой тряпкой, намочил ее в чистой воде и приложил к носу, перекрывая невероятно запоминающийся запах. Такую же он дал и Сонхи, и они вошли к ее матери. Свеча все еще горела тусклым пламенем, дав лицезреть дочери ее мать. Она лежала в такой же позе, в какой Эллен ее оставил. Сонхи несколько раз позвала громко женщину, чтобы через тряпку было слышно, но ничего не происходило. Она хотела позвать ее снова, Тэун остановил Сонхи и прошел вглубь палаты, подойдя к лежащей. Рот женщины был приоткрыт, руки сложены у груди ладошками вниз, а вокруг то и дело летали мухи, садясь ей то на глаза, то на нос, или залетали в ротовую полость, а затем, пройдя и исследуя каждый уголок, улетали. Зрачки Тэуна сузились от испуга до такой степени, что их было не разглядеть с первого раза. Дух перехватило, а сердце пустило удар. Хван развернулся и быстрыми шагами направился навстречу Сонхи, выводя ее из комнаты. Когда дверь захлопнулась, юноша раскрыл оконные створки, пропуская свежий воздух в помещение. После он присел на пол, пальцами зарываясь в волосы и прижимая колени ближе к груди, повторяя что-то невнятное шепотом, о чем Сонхи догадаться не могла, поэтому присела рядом и спросила непонимающим тоном, что он увидел такого в ее матушке. Тэун поднял глаза, полные слез, на невесту и ответил ей прямо, без задней мысли:

– Она умерла.

Шепот Тэуна словно эхом раздался в голове Хан и через долю секунды слезы, одна за другой, скатывались по щекам, оставляя мокрый, поблескивающий след. Она закрыла лицо руками и рыдала, рыдала как в последний раз, поняла, что никого больше у нее не осталось. Отец так же, как и мать, умерли той же смертью, мучительной и жестокой. Что за напасть обрушилась на них, за что судьба играет с бедной девочкой в злую шутку. Все это она говорила несколько раз на одном дыхании как молитву о спасении и милостыни. Хван не говорил утешительных слов, только прижался к ней крепко, поглаживая ее по голове, у самого на душе кошки скребли. «я не уберег твоих родных, как обещал»-думалось ему. Между тем, лекарши услышали плач Сонхи и побежали на звук, оставляя свои разговоры на после. Увидав такую картину, они кинулись успокаивать девушку, то и дело наперебой высказывая ей всевозможные слова поддержки, но она их не слышала. Тэен вопросительно посмотрела на Тэуна, который беззвучно встал и поплелся вон с подавленным видом. Немного поразмыслив, Арым с ее сестрой догадались в чем дело и с глубокой жалостью начали больше прежнего успокаивать Сонхи. Когда Хван вернулся, девушка сидела на том же месте, где и была, но уже не плакала, только смотрела на стену как в пустоту, не отводя взгляд. Арым и Тэен встали и отлучились, оставляя пару наедине.

Арым подметала полы и заметила, что возле стола лежал нож, еще с того инцидента. Она его подняла и внимательно разглядывала, параллельно косясь на свое отражение в ведре с водой. В нем четко отражались опухоли на лице. Арым чувствовала, как они двигаются, и слышала, как они булькают. Она вроде свыклась, казалось бы, со странным дополнением к внешности, но сейчас она вспомнила, как Эллен хотел их беспощадно вырезать, не оставив ни малейшего шанса им распространиться. Перед глазами возникло то выражение лица, дикое, взволнованное, потерянное. Чо положила нож на стол и продолжила убираться в попытках забыть о ненужных мыслей, вызывающих дрожь и страх неизвестности.

Уборка была закончена. Солнце уже садилось. Арым сидела и отдыхала когда к ней зашла Тэен с привычно серьезным видом.

– Что случилось? – спросила озабоченно Арым, приподнимаясь с постели. Та неспешно подошла к сестре.

– Помнишь, что случилось сегодня при господине Хан?

Глаза ее слезились, а саму лекаршу потрясывало, заставляя сестру взволноваться еще больше. Арым положительно кивнула, напрягшись. Тэен закрыла глаза и глубоко вздохнула от нагнетающего чувства.

– Давай сделаем это.

– Так все и вышло. – беззаботно, с настоящей легкостью, закончила свой рассказ Арым, а Эллен с горечью на сердце смотрел на девушек, которые по очереди рассказывали все, что случилось после инцидента, и корил себя за безрассудное поведение, за свою несдержанность перед испытанием, растущим перед ним. Он сидел и его бросало то в жар, то в холод, подумал, насколько сидящие перед ним дамы сильные и отважные, ведь они, пережив это, все еще держат улыбки на свих лицах.

– Вы не боитесь, что эти шрамы останутся навсегда? – вдруг огласил свои мысли Эллен, сам не ожидая, что он скажет это вслух. Тэен усмехнулась и покачала головой отрицательно, отвечая:

– Нет, конечно. Это все пустяки. Зачем нам красивое лицо, если вскоре из-за него же мы и умрем?

– Мы так не хотим, уже все решили и сделали в конце концов. – Арым подхватила мысль сестры и завершила предложение за нее. Эллен отпустил взгляд на свои дрожащие будто осиновый лист руки. На тот момент у него в голове было слишком много мыслей, чтобы сказать им хотя бы одну, одна была громче другой, поэтому они наперебой звучали, так и не дав их хозяину сказать то слово «прости», чтобы унять свою дрожь, и пусть лишь на мгновение.

Раздался скрип входной двери. Трое переметнули взгляд в маленькую прихожую и увидели мужчин, одетых в богатые одеяния, на головах у них поверх налобной повязки красовались черные полупрозрачные шляпы с длинным украшением из деревянных бусин. Весь их вид выдавал гордость и циничность. Тэен повернулась обратно к Эллену, но тут же развернулась обратно и побежала встречать гостей. Пока она с улыбкой на лице разговаривала с одним из толпы, все косились на нее и перешептывались. Было слышно, как они говорили о том, какая она уродливая, еще и улыбается, наряд оставляет желать лучшего да и помещение не такое уж и пригодное для жизни. Настоящие ревизоры. Хан, пока слушал грязные их слова, успел про себя обозвать их всеми существующими и несуществующими словами, которые он знал. Эллен так засмотрелся на толпу, что прослушал слова Арым, а когда это понял, извиняющимся тоном попросил повторить.

– Я же вам говорю! Я получила письмо, в котором говорится, что в нашей деревне начинают заболевать люди один за другим, мы так испугались! Поэтому, мы с Тэен и здешними лекарями написали письмо в королевский дворец, чтобы к нам отправили новых, опытных лекарей. – шепотом говорила девушка, прикрываясь ладошкой, чтобы их разговор не услышали. Эллен внимательно выслушал собеседницу и кивнул, соглашаясь с ней. Оказывается, к нам пожаловали лекари, не простые лекари, а прямиком из королевского дворца. Тут Хан вдруг оторопел.

– Как один за другим заболевают?

Эллена накатила волна страха за жизни людей, которых это не должно было касаться. Арым с удивлением смотрела на него, не понимая вопроса, но потом она ответила еще более тихим голосом:

– Господин Хан. – начала она виновато. – Мы совершенно забыли вам сказать об этом! Всех людей, которые жили здесь, сейчас вывозят в более безопасное место. Эллен, услышав это, вскочил и ринулся к входной двери, расталкивая прибывших по сторонам.

– Уйдите, их нельзя вывозить отсюда! – Он отчаянно кричал, чтобы толпа рассосалась как можно быстрее. По случайности он выкрикнул то, чего нельзя было делать от слова совсем… – «Созревание Лотоса» нельзя просто так взять и вывезти!

Мужчины, смотревшие на Хана как на психически нестабильного человека, вдруг разошлись, открывая путь к дверям, но один из них решил поинтересоваться.

– О каком созревании лотоса вы говорите?

Лекарь замялся, испуганно смотря на окруживших его людей и нервно сжимал пальцы в кулак, торопясь выйти отсюда быстрее. К ним выскочила Арым и схватила сбаламутившегося парня за рукав, потянув его на некоторое расстояние от мужчин. Нижнее веко Эллена немного пульсировало, а ноги его совсем не держали, но он как-то стоял, стараясь придумать причину, пока лекари перешептывались. Самый горделивый из лекарей вышел вперед, поклонившись Тэен за ее любезность, и подошел к Хану. Смотрел он пристально и долго, будто сверлил взглядом. Стоящие сзади еще громче и интенсивнее обсуждали между собой «психа», показывали на него пальцем и пускали смешки. Парень совсем растерялся, но сдаваться не собирался. Его осенило.

– Уважаемый гость, меня зовут Хан Эллен, лекарь, приезжий с далекого севера. Когда узнал, что люди здесь начинают тяжело болеть, примчался по зову своего великодушия! – такой чепухи Эллен еще никогда не говорил, но если хочешь жить – умей вертеться. Так говорил ему его дед, когда он был помладше. Хороший и полезный совет для двадцатилетнего мужчины. Прошло девять лет, но Хан до сих пор помнит слова дедушки и следует им как проходной карточкой в запретные обычным людям места. Наверное так он и оказался в прошлом, где правда нужно очень постараться, чтобы тебе не отрубили голову. Лекари, после этих слов, оживленно захлопали в ладоши, будто услышали невероятные слова, но мужчина, который стоял подле них, не издал ни звука. Эллен продолжил лепетать чушь с надеждой, что этот здоровяк ему поверит.