Лотос цветёт под покровом ночи

Эллен приподнялся и оглядел комнату ещё раз. Он пытался вспомнить сон, снившийся ему, но вспомнил только ощущение падения и чувство долга, которое, возможно, преследовало его весь сон и осталось с ним после его пробуждения. Он заметил на столе возле свечи обтесанную каменную статуэтку, – будда. Возле стола стоял стул, а на нем висела одежда. Эллен только сейчас понял, что сидит в одной нижней рубашке и штанах белого цвета… На стенах слева от койки висели шкафы из тёмного дуба. Они были старые, как все в этой комнате, и дверцы, висевшие на честном слове, не закрывались. На этом ока все. В комнате было мало вещей, но некуда было разбежаться при всем этом. Она была маленькая, будто коморка. Эллен встал и, надев свои одежды. Направился в одну из дверей. Их было две. За одной дверью была кухня намного просторнее, чем комнатка, где проснулся Хан; за другой дверью оказался выход на улицу.

Палило солнце, ослепляя своими лучами заспанные глаза Эллена. Домик оказался на берегу реки. Вокруг не было ничего больше. Только поля, холмы и стена, виднеющаяся далеко-далеко. Это, по видимому, была какая-то крепость. И все же, вопрос, который волновал мужчину с самого его пробуждения, оставался нераскрытым – где он оказался. Ещё недавно он валялся на асфальте в крови, распластавшись по всей дороге. Сейчас же он очутился в совсем неизвестном ему месте. Живой, нет ни единой царапины на его белоснежной коже. Он не знает ни где он, ни как сюда попал, ни кто его сюда приволок. Ни-че-го. Эллен постоял на свежем воздухе, вдохнул полной грудью, приводя мысли в порядок, и зашёл обратно в дом. Он задумал найти что-нибудь, что бы подсказало ему в какой беспросветной дыре он находится. В шкафах возле койки были какие-то ткани, свечи и маленький швейный набор. Кроме всего этого добра Эллен заметил на столе очертания посторонних вещей, которые он не разглядел в первый раз. Хан поспешил открыть окно и впустить солнечный свет и свежий поток тёплого воздуха в пропахший застаревшим затхлым запахом гниющих стен и пола. «так лучше» – подумал про себя мужчина и оглядел все вокруг при свете палящего солнца. На столе, помимо статуэтки Будды и свеч, стояли чашка с неизвестной жидкостью и блюдце с хлебом. На мякоти хлеба образовалась плесень, которая успела распространиться до корочки. От него исходил ужасный смрад, но при всем этом он был откусан, причём сравнительно недавно. И откусан он был вместе с плесенью. При одной мысли, что хоть маленький кусочек мог попасть в желудок Эллена, у него начинало бурлить в животе.

Мысли о еде заставили Эллена серьёзно задуматься о походе в сторону каменное стены, которую он видел вдалеке несколько минут назад. Если она там есть, значит, её кто-то возвел. А если её кто-то возвел – там есть цивилизация. Хан решил как можно скорее отправиться туда и поискать помощь. Он отошёл к двери, оглядел ещё раз внимательно комнату и вышел за дверь. Через секунду он вернулся обратно и подошёл к столу. Под ним лежал ящик. Как Эллен мог его не заметить, ведь он стоял на видном месте все это время! Ящик ничего не скрывало. Эллен поколебался секунду, потом все же открыл его. Мужчина очень удивился, когда увидел в ящике железные монеты, сцепленные вместе верёвкой. Это были монеты, которые ещё имели свою цену в годы Чосона (в XIV-XIX Южная Корея имела титул Корейской империей и называлась Чосоном, которым правила на тот момент династия Ли). Эллен долго крутил связку в руках, пока не бросил её обратно в ящик и не закрыл его, задвинув далеко под стол. На этот раз Хан правда ушёл и не забыл даже закрыть за собой дверь, задвинув ставень. Эллен и в этот раз убедился – таких способов запереть дверь не было ни у кого даже самых бедных домах (двери либо отсутствовали, либо они никоим образом не запирались). «В какое же место я попал…» – только и мог думать Эллен. С мыслью о том, что он, возможно, каким-то волшебным, необычайным образом попал в ту ещё пропасть, заставляла его внутренне содрогаться.

Путь до стены, которую Эллен видел в далеке, составлял примерно двадцать-тридцати минут. Мужчина точно не знал и не считал, но по ощущениям и внутренним подсказкам он прикинул примерно это число. Когда Эллен уже был рядом с таинственным сооружением, он сразу догадался, что это был огорожен не просто чей-то участок с большим домом, а целое поселение с многочисленными одноэтажными домами. Все они были выстроены по примеру тех строений, которые были в моде в прошлых веках. Эллен даже вспомнил название таких домов,– ханок. Это были треугольные крыши, похожие на чешую драконов, деревянные основания сочетались с вырезными дверьми, расположенными по периметру внутренних частей «П» образный строений. Дома друг от друга отличались только двором, который был оставлен кустарниками, тропинками из каменной или деревянной плиты. Если человек жил в достатке, с большой семьёй и десятками рабов, то и двор выглядел довольно прилично и богато. Если в ханоке жил нищий, денег почти не хватало и рабов можно было перечитать на пальцах – тут и говорить нечего.

Эллен вошёл в поселение через арку, будто вырезанную в каменной стене. На него в тот же миг пыхнула какофония оживленного селения. Все они были одеты в национальные костюмы. Хан заметил у большей части мужчин длинные волосы, которые были заплетены в пучки и поверх пучка надевались полупрозрачный шляпы. Женщины расхаживали по улицам не в привычном современному человеку наряде. Верхняя часть так называемой рубахи была удлинена, а прическа и вовсе отличалась от той, что делают актёрам в исторических сериалах. Чем глубже Эллен заходил в поселок, тем больше становилось народу и больше глаз были обращены на него. Здесь все друг друга знали, и приход нового человека мог раззадорить людское любопытство. Но, как бы деревенским жителям не было любопытно, разговаривать с чужеземцем не хотели многие. Эллен пытался заговорить с мужчиной, шедшим куда-то с тяжёлой повозкой, нагруженной сеном и плетенными корзинами, но тот отмахнулся и сказал, а точнее пробурчал под нос, что ему некогда возиться со странниками и ушел, прибавил ходу, несмотря на тяжеленую повозку. Затем он попытался начать разговор с молодой девушкой, которая сидела возле ограды на бревне. Но и она не пожелала даже слово молвить: вся сжалась, голову опустила и убежала за ограду. Видимо, домой. Эллен, совсем отчаявшись, вздохнул. Вдруг ему в голову пришла мысль, а не снимают ли тут сериал. Может, он пришёл сюда зря, так как мешает работать людям. Оглядевшись, Эллен не заметил ни одной камеры в округе. Возможно, съёмки проходят где-нибудь в другой месте. «Но почему эти люди продолжают делать вид, будто они правда жители далёкого прошлого»– подумал Эллен . Нет. Назад он не вернется. Вместо того, чтобы ждать часа, пока съёмки закончатся, Эллен решил зайти в какой-нибудь дом типа гостиницы или чайная, дабы поговорить с человеком, которого бы удалось «отодрать» от работы. Именно «отодрать», потому что на улице этих работяг не получиться отвлечь от своих «жизненно важных дел». Такое место как раз нашлось тогда, когда Хан об этом подумал. Двухэтажное строение, похожее на кофейню, располагалось посреди улицы, разделявшее прямую дорогу, где разделились в две противоположные стороны. Это была главная улица. О вытоптанной земле шли люди разных возрастов и полов, в яркой щегольской одежде. По среди дороги разъезжали повозки, запряженные лошадьми. У Эллена не хватало слов, чтобы описать чувство, которое он испытывал, когда слился с атмосферой стародавнего мира, словно он попал в далёкое прошлое с королями, императорами, дворянами и крестьянами. Мужчина шел не спеша по обочине – если край нескончаемый широкой дороги можно назвать таким образом – и разглядывал все вокруг, поворачивая головой в разные стороны так, что можно было подумать, будто она скоро оторвется.

Наконец Эллен преодолел длинную улицу и добрался до так называемой кофейни. Над входом висела деревянная вывеска, на которой было вырезано слово из иероглифов – ханчи. Такие иероглифы он видел в документальных фильмах. Хан был хорошо знаком со словом. Написанное слово на вывески означало «Чайная». Это был своего рода ресторанчик или кофейня, в которой люди узнавали про все сплетни поселения. Если бы Эллен был далеки путником, первым делом он зашёл бы именно в подобное место, дабы разузнать про место больше. Мужчина поднялся по ступенькам и вошёл в чайную. В нос ударил кисло-сладкий аромат, отдалённо напоминающий запах зелёного чая с лимоном, который так сильно нравился его бабушке. Эллен глубоко вдохнул приятный аромат. Тут к нему подошёл слуга. Мужчина лет двадцати пяти был одет в свободную неприметную одежду. На поясе был повязан фартук, а на голове – небрежная странная шапочка, напоминающая поварской колпак, уменьшенный вдвое. На лице его играла заискивающая улыбка. Он обратился к Эллену со странным акцентом:

– Что пожелаете, господин? Мест много.

– Нет, мне не нужна еда. Я не подрабатываю на съемах. Можно поинтересоваться, уважаемый?

– Конечно, конечно, садится пожалуйста, я все вам расскажу, покажу и направлю куда нужно. – как будто расслышал половину слов, проговорил слуга и проводил Эллена за столик. – Вы ведь не местный, да? Очень странно вы разговариваете. Корейский и одновременно не корейский!

– Как я разговариваю? Да, в прочем, не важно. Вы скажите, где я оказался. Недавно только попал в аварию, очухаться до конца не успел, как нашёл себя в старом полуразваленном домике возле реки.

Слуга вылупился на Эллена. Будто увидел привидение и отступил от него на два шага, но продолжал улыбаться, но уже с некоторой неловкостью.

– Вы, говорите, пришли из полуразваленном доме возле реки… Очень приятно познакомиться с нашим новым соседом. А оказались вы в деревне Хахо. Откуда вы прибыли, Господин?

Эллен ненадолго завис, переваривая услышанное, а после поднял настороженно взгляд на слугу, который, увидев реакцию Хана, весь сжался и побледнел.

– Господин, извините за вопрос, не говорите управляющему. Он меня выпорет и не будет выпускать из чулана два дня. А мне семью кормить надо, у меня четверо ребятишек и…

– Достаточно, – перебил Хан слугу. – скажи, какой сейчас год?

Слуга посмотрел на Эллена взволнованным и потеряны взором и также неуверенно пробубнил:

– Да вы не знаете? На дворе 1392 год, если не ошибаюсь.

Эллен опешил от такого заявления, но после подскочил и стукнул со злостью по столу.

– Какой год? С какой целью ты мне врешь? Может, это ты меня и притащил сюда? – прокричал раздражённо Хан. Слуга согнулся в три погибели и стал умолять Эллена его просить и не рассказывать хозяину про его оплошность. Мужчина уже успокоился и уставился на молящего о прощения слугу. Боковым зрением он заметил на себе несколько пар глаз, уставленных на него. Он тут же попросил подняться слугу с пола и схватил за руки. Тот с дрожащими конечности встал с пола и больше не смел поднять глаз. Через несколько секунд рядом с ними оказался толстый мужчина с редкой и короткой бородой, которую он постоянно поглаживал своей пухленькой рукой. Он уставился на Эллена. рассматривая его сверху вниз высокомерный взглядом.

– Зачем вы моего раба отчитываете? Что он на этот раз натворил.

Эллен тут же повернулся к этому мужчине с надеждой, что хотя бы он сможет отнестись к его проблеме серьезно, а слуга ещё больше согнулся от очевидного страха.

– Отлично, что вы здесь. Скажите, какой сейчас год? Он, наверняка, меня обманывает, чтоб ему провалиться.

Мужчина ещё раз обвел его взглядом и усмехнулся, присаживаясь на скамью напротив Эллена.

– Из какой же вы страны к нам прибыли и как долго шли, что не знаете, какой сейчас год, когда в нашем государстве итак одни волнения происходят. Жить невозможно.

– Вы скажете или нет?

– Так вам слуга уже сказал. Чего вы хотите? -неожиданно позади послышался женский голос. Эллен обернулся и увидел перед собой женщину с высокой прической. Она смотрела на него то ли с усмешкой, то ли со скрыты презрением.

– Вы тоже любитель пошутить?

– Да как бы не так! Я вам на полном серьёзе говорю. Что вы никак вразумить не можете?

Эллен от усталости закрыл глаза в попытках привести мысли в порядок. У него начинала болеть голова от всего этого. Так что он просто растолкал всех и стремительно вышел из заведения, направившись в неизвестном никому направлении.

Эллен шёл куда глядят глаза, не замечая ничего вокруг. Внутри себя он ощущал пустоту, отчаяние. Он хотел кричать и одновременно замолчать на век. Все его мысли спутались. Это было в новинку мужчине, прожившему на свете тридцать лет, привыкшему жить в жестокой реальности, где его везде и всюду преследует смерть, ошпаривая спину своим тонким дыханием. Как он оказался в четырнадцатом веке всего за несколько мгновений. Кто подскажет ему, что дальше делать? Что надо сделать Эллену, чтобы прекратить этот кавардак в его жизни и вернуться к своей обычной работе? Все вопросы, сказанные и не сказанные, вырывались из уст Эллена тихим беспокойный шёпотом. Прохожие оборачивались на сгорбленную дрожащую фигуру и перекрещивались с недовольным бурчанием: «Когда всех сумасшедших вывезут отсюда..». Хан, услышав, что про него начинают пускать слухи, попытался успокоиться. И у него это почти получилось. Эллен выпрямился и сделал глубокий вдох. Теперь ему лучше, но проблема осталась нерешенной. Мужчина только сейчас почувствовал, как в животе его неприятно сводит. Солнце уже садилось, а Эллен не съел ни крошки. Когда он находился в чайной, краем глаза заметил на соседнем столе пару монет, похожих на те, что он видел в ящике. Эллен не знал, правильно ли он поступает, ведь обворовывать хозяина дома не очень хочется, но с голоду помирать тоже. Поэтому Эллен решил первым делом сходить за монетами и подкрепиться, а после уже разбираться, что здесь происходит.

Улицы понемногу пустели. Солнце уже почти зашло за горизонт, поэтому становилось холоднее обычного. Эллен все ещё шёл по главной улице и разглядывал дома, расположенные чуть ли не друг на друге. Тут послышался нечленораздельный женский крик. Если прислушаться, можно разобрать пару бранных слов. Звук исходил из-за каменной ограды. Это единственное поместье, которое было скрыто от всей деревни. Видимо, там жила самая богатая семья. Эллен решил подойти и послушать, что там происходит. Из-за ограды разносились вопли молодой девушки и женщины, видимо, её матери.

– Чертовка! Я тебе покажу, как шляться по всему поселку да с мужчинами заигрывать! Да ты… Ты… Профурсетка! Вот ты кто! А-ну, иди сюда, получишь у меня!

Лишь изредка Эллен слышал тоненький голосок девушки. Тут ворота открываются и Хан отскакивает от ограды на два метра так, что чуть не таранил мужчину, как раз шедшего возле него. Пожилая женщина, выглянувшая из-за ворот, метнула свой тигриный взгляд на Эллена и насупилась ещё больше.

– А ты, что тут делаешь? Зевака, подслушиваешь? Пошёл-ка ты вон, пока я не позвала своего мужа. – прямолинейно выдала женщина.

Мужчина поднял руки и отошёл ещё на два метра с выражением «сдаюсь!» на лице. Женщина только хмыкнула и поковыляла прочь. На Эллена все это время поглядывала из-за угла молодая девушка с пристыженным видом. Хан с неловкостью в поклоне извинился и быстрыми шагами побрел прочь.

Дорога обратно заняла меньше времени, чем думал Эллен. Вот он уже зашёл в дом и упал на койку, закрыв лицо руками, впадая в раздумья. Полежав несколько минут, он поднялся с койки и присел на старый скрипучий пол, доставая из под стола ящик с монетами. Эллен развязал верёвку и положил к себе в карман на рубахе пару монет. Внезапно сзади послышался шорох: что-то зашевелилось. Эллен насторожился, боясь пошевельнутся. Ему в спину подуло холодом, пробирающимся через одежду. Эллен проворно развернулся, схватил ящик и принял угрожающую стойку, замахнувшись деревянным предметом. Перед Элленом предстал с виду молодой парень в чёрных одеждах. Длинные густые волосы падали с плеч, касаясь груди. На затылке проглядывал пучок волос, закрепленных черной тканью. От одного его вида веяло такой опасностью, которую Эллен не чувствовал никогда. Видимо, все сегодня будет для него большим сюрпризом. Парень смотрел на Хана, ни на минуту не отрывая взгляда. Он будто заглядывал в душу, от чего его лицо становилось все мрачнее и мрачнее. Эллен отошёл на один шаг и закричал:

– Ни шагу больше! Иначе кину эту коробку, мало не покажется!

Гость даже глазом не повел, стал подходить ближе, от чего у Эллена от безысходности и растерянности забегали глаза. Незнакомец внезапно налетел на Эллена. Мужчина закрыл руками голову, готовясь к худшему исходу, но незнакомец растворился в воздухе, оставляя после себя мельчайших крупицы красной пыли, которая мгновенно осела на поверхности мебели, пола и Эллене. Хан вылетел из дома так быстро, как только мог, попутно откашливаясь от пыли, которую он успел вдохнуть. У него от не останавливающегося кашля слезились глаза и горело горло, будто Эллен съел перец чили. Он еле добрался до реки, протекающей рядом с домом, опустился на колени и стал промывать глаза и прочищать горло. Выплевывая остатки речной воды обратно наружу. После не запланированных водных процедур Хан обернулся на открытую дверь в помещение, где все ещё были видны клубы красного вещества. Прошло ещё несколько мгновений, пока пыль совсем не осело. Он медленно подкрался ко входу и загляну туда, чтобы убедиться, – опасность миновала. Эллен прошёл внутрь, разглядывая издалека вещество, больше всего скопившееся на поверхности стола. На столе был выведен иероглифы с множеством черт и извилин. Он не мог понять, что здесь было выведено, как бы не пытался найти хоть какое-нибудь сходство с материальной вещью. Внимание Эллена привлекли монеты, найденные им, валяющиеся сейчас по всему полу в этом самом веществе. Мужчина подскочил к пустой обнажённой веревке без монеток и испустил страдальческий вой, прикладывая её ко лбу от накатывающей его неутолимой истерике. Но, видимо не такая она была неутолимая, потому что Эллен в эту же секунду стягивает с койки старую ткань и, накрыв руку ею, собирает монетки одна за другой с боязнь прикоснуться к пыли даже кончиком пальца, не говоря уж о своих ладошках. Все монеты были собраны в ткань, завязаны верёвкой и продеты через пояс на одежде мужчины. Оставаться здесь было не безопасно так же, как в деревне обходить каждый дом в надежде, что кто-то пустит путника переночевать в их доме, пока его не заберёт стража, бродившая то тут, то там. Они-то точно будут рады с справиться с Элленом, у которого там не было ни семьи, ни друзей. Таковы были законы деревенских жителей четырнадцатого века. Мужчина спохватился: он сам не заметил, как свыкся с мыслью о своём путешествии в прошлое из-за небольшой встряски в лице страшного пугающего призрака, но чертовски привлекательного. Эллен решил переночевать под деревом недалеко от крепости, там было куда безопаснее, чем здесь. Он склонился в поклоне перед выходом и, извинившись за взятые деньги, побрел в сторону деревню. Эта дорога стала ему как родная за этот долгий день, смотря на то, сколько раз ему пришлось пройти по ней туда-обратно.

Не буду томить читателя поисками Эллена подходящего дерева для ночлега, переместимся в следующее утро, когда солнце уже взошло и Эллен все ещё посапывал на изгибе криво растущего дерева, когда к нему подошла женщина средних лет и разбудила его, смерив недоумевающим взглядом с головы до ног. Эллен открыл один глаз, затем второй, заставив себя разлепить их после тяжёлой ночи. У него ныла спина от неудобного положения и все ещё побаливало в горле, напоминая об испытании прошлого дня. Женщина толкнула его палкой, на которую все время опиралась своим весом. От внезапной встряски Хан не удержался на тонком стволе и упал, приземлившись на островок из опавших засохших листьях. Выругавшись, мужчина подскочил и посмотрел с укоризной на старушку, но после его взгляд смягчился. Это оказалась та пожилая дама из богатого дома, кто ругала свою дочь так, что слышала вся округа. Она смотрела на мужчину своим пронзительно взглядом, но после вздохнула. Выглядела она этот момент как отчаявшаяся в своей жизни старушка. Эллен поприветствовал ее и решил поинтересоваться о недуге, как предположил мужчина, е давал ей покоя:

– Доброго утра. Вы выглядите расстроено. Можно поинтересоваться, что-то вас гложет в этот солнечный день?

– Горе пришло в наш дом. Какая-то дрянная болезнь завелась в наших кругах, уже двое моих служанок легли с волдырями на лицах, да температура никак не спадает с моего мужа. Не разрешает зажигать лампу, открывать окна и двери проветрить комнату. Запах от него, как сказала мне одна из служанок, похож на зловоние мертвенного тела. Место себе не нахожу. Ещё моя дочь как с цепи сорвалась. Отец слег – она решила, что волна делать все, что душа соблаговолит и уходит каждый день куда-то, один бог знает, куда.-в порыве отчаянного нескончаемого потока слов женщина не удержалась и зарыдала. Трость выпала у неё из рук и покатилась вниз по склону пригорки. Эллен повернул голову и увидел девушку, которая сложила руки перед грудью и опустила голову. Хан от безысходности не знал что делать. Перед ним стояла плачущая старушка и поодаль молодая девушка в траурном наряде, готова разреветься в унисон с ней. Эллен прикрикнул, чтобы они успокоились, сжав кулаки. Не привык он повышать голос, особенно на дам, но ситуация выходила за рамки его принципов.

– Успокойтесь, уважаемая. Это не повод реветь. – он не знал, кого хотел в этом убедить, себя или старушку.-Я врач. Нет, лекарь. Я могу вам помочь, как смогу. Скажите, волдыри на лицах ваших служанок маленькие и красные? – Хан предположил, что их настигла ранняя ветрянка, но посмотрев на реакцию старушки, которая сменилась от благоговения к новому приступу срыва, отмахнулся от смелой гипотезы. Эллен до сих пор не понимал, почему женщина пришла именно к нему, почему все это происходит с ним, а не с кем-то другим, но ответа он не получит ни сегодня, ни завтра, даже, вероятно, не через неделю. – Тогда пройдём-те в ваш е поместье и я осмотрю вашего мужа и служанок.

Сказав это, в животе Эллена заурчало. Он смущённо улыбнулся и добавил «Не отказался бы от перекуса. Длительный путь издалека выбивает из сил», и пошли они в поместье старушки. Девушка шла сзади них все время , пока они шли, не поднимая головы. Старушка время от времени оглядывалась на неё и одаряла презрительным взглядом. Эллен предпочёл бы не обращать внимания на это и сосредоточился на подобном изучении округи. Каждая травиночка не ушла от изучающего взора мужчины, особенно домик, из которого ему пришлось ретироваться поздно вечером. Хан невольно вздрогнул от накатившего его воспоминания. На застывший в глазах вопрос женщины он отмахнулся и побрел дальше, чуть ли не убегая вперед.

Когда они пришли в поместье, было около двенадцати часов дня, определяю время по солнцу, палившему весь день вторые сутки. Эллен позавтракал супом из овощей, подаваемый рисовой кашей; фруктами и овощами, и, напоследок, один из слуг принес зелёный чай. Это был чай, похожий на тот, что делала ему бабушка. Воспоминания, проведённые в окружении бабушки и дедушки накрыли Эллена с головой. Он даже не заметил, как выпил его и посасывал из чашки воздух, вместо выпитого, к тому времени, чая. Он отложил чашку и нехотя встал, почувствовав притяжение своего набитого живота к земле. Поблагодари хозяйку, мужчина попросил себя отвести к её мужу и пригласить туда служанок, заразившихся от больного. В метре от покоев хозяина поместья, Эллен почувствовал кислый запах разлагавшегося тела, будто протухло где-то завалявшееся мясо. Он серьёзно задумался, а не отбросил ли коньки муж старушки, пока она расхаживала туда-обратно, прочесывая территорию, но решил не рисковать своей жизнью и промолчать. Лишь сказал:

– Ваша прислуга не оставляла мясо или что-то подобное в покоя вашего мужа? Смрад здесь страшный. – попытался отшутиться Хан

Хозяйка ничего не ответила, её взгляд был направлен лишь на плотно запертую дверь в покои. Нельзя угадать, о чем она думала, но ей говорить не пришлось. К ним направлялись трое девушек. Одну из них Эллен уже видел. Девушка в траурном наряде контрастировала с девушками, шедшими сзади нее. Прическа их была проще, как и одежда. До Эллена вдруг дошло, кем являлась девушка в трауре. Он не поднимала головы от стыда, потом что помнила растерянное выражения лица, когда её мать ругала её на всю округу и открыла калитку перед ним тогда, когда выходила женщина. Эллен вспомнил её испуганное пристыженное лицо, поэтому отвернулся, чтобы не пялиться на нее. Хозяйка, по совместительству мать девушки в трауре, подозвала громко её к себе, оторвавшись от рассматривания узора дерева на двери. Девушка поспешила к своей матери. Она поприветствовала гостя и скрылась за дверью соседних покоев. Хан глянул на двух служанок, которые, уже было, подошли к нему, и отшатнулся, разглядел на их лицах обезображенные расцарапанные волдыри пурпурного цвета. Если прислушаться, можно было услышать застоявшуюся воду в волдырях, издающую булькающие звуки. Мужчина прикрыл рукой нижнюю часть лица и отошёл от девушек на два шага с дикими испуганными глазами. Служанки переглянулись отпустили свои головы от стыда. Они знали, насколько обезображенными были их лица, но Эллена смущало не то как выглядели они, а сами волдыри. Они были похожи на последствия заражения чумой, но это было не то. Пурпурные «расцветающие» шишки были похожи на лотос в сезон их цветения, они были пугающие, несущие смерть внутри себя. Женщина испуганно упала на землю и последовала примеру Эллена, прикрылась рукавом своего одеяния. Служанки отошли от них настолько далеко, насколько позволил им двор. Мужчина не мог найти подходящих слов, чтобы успокоить их, но на ум ничего не приходило от растерянности, нагрянувшей так не вовремя.