Сказки живут рядом

Мучая себя томительными вопросами, она вдруг спросила себя:

– А вдруг я разучилась цвести?

Вопрос пронзил её от корней до стебелька. Неужели это правда? Неужели она уже не сможет раскрыть свой бутон!?

– Но разве я боюсь быть сорванной?

Луковка задумалась. Она хочет быть сорванной заботливыми руками! Внезапно луковка осознала, что руки не навещали её два дня! Неужели они не ждут, когда луковка гиацинта протянет к ним свой бутон?! Она едва не увяла от новой волны страха: ведь без цветения она не нужна никому, и, прежде всего – себе!

Луковка с мольбой устремила свой стебелёк к лучам солнца. Пробудившееся желание вновь расцвести было настолько сильным, что две заботливые руки, навестив свою луковку на следующий день, обнаружили в цветочном горшке чудо. Они нашли цветок гиацинта, олицетворяющий для них чистоту младенческого сна и таящий в себе прекрасный дар природы.

ВЛЮБЛЁННАЯ ЗВЕЗДА

Однажды, на небе появилась маленькая звезда. Ей было очень холодно среди окружающей темноты. Вдруг она увидела яркое сияние и решила заговорить с ним:

– Кто ты? – спросила маленькая звезда.

– Я – мечта, такая же, как и ты, – ответило сияние.

– Но мы же – звёзды? – не поняла маленькая звезда.

– Да, но мы так прекрасны, что о нас нельзя не мечтать!

– А кто же о нас мечтает?

– Те, кто хочет согреться нашим сиянием, – самовлюблённо улыбнулась большая звезда.

Маленькая звезда ощутила ещё больший холод и спросила:

– Можно мне мечтать о тебе?

– Обо мне? – удивилась большая звезда.

– Я хочу согреться твоим сиянием, – робко ответила маленькая звезда.

– Зачем?! – еще больше изумилась большая звезда и даже слегка отстранилась, – Ты же – МЕЧТА! Ты должна сиять! О тебе должны мечтать!

– Но мне бесконечно холодно, – призналась маленькая звезда и с надеждой спросила, – А ты знаешь, как можно согреться?

Большая звезда задумалась, но всё-таки ответила:

– Для этого… нужно узнать… имя своей мечты.

Этот ответ воодушевил маленькую звезду, и она воскликнула:

– Я хочу, чтобы мою мечту звали также как тебя!

– Какой вздор! – ужаснулась большая звезда и сильнее отстранилась.

– Почему?

– Тебе будет больно.

– Но мне уже больно, – вымолвила маленькая звезда, содрогаясь от холода.

– Тебе больно потому, что ты хочешь узнать имя своей мечты.

– Я тебя не понимаю, – вымолвила маленькая звезда.

– Тебе всегда будет больно, пока ты будешь хотеть узнать имя своей мечты.

– Но почему?!! – взмолилась маленькая звезда.

– Потому, – ярче засияла большая звезда, – что у мечты… нет имени…

– Значит, меня никто никогда не согреет? Вздрогнула маленькая звезда.

– Ты странная, – произнесла большая звезда и как можно дальше отстранившись от неё. – Быть мечтой и чувствовать холод? Так не бывает…

Маленькая звезда задумалась:

– Наверное, я действительно странная. Видимо, я не настоящая звезда и моё сияние никого не способно согреть…

– Тебе виднее…

Когда большая звезда отстранилась от собеседницы подальше, та увидела другие звёзды и закричала:

– А зачем сияете вы?! Ведь ваше сияние никого не согревает!

Но ответом ей было лишь холодное молчание. Маленькая звезда почувствовала, как холод отнимает у неё силы, а её сияние тускнеет. Тогда маленькая звезда, желая согреться, собрала последние силы и ярко вспыхнула! Эта вспышка на секунду согрела её. Лишь секунду маленькая звезда чувствовала себя счастливой, ощущая тепло. Но у нее уже не осталось сил держаться на небе среди холодных звёзд, и она серебристым лучиком упала на землю, где кто-то о ней мечтал…

БИСКВИТНАЯ ЧАСТИЧКА РАДОСТИ

Осенним вечером за праздничным столом собрались близкие родственники. Они были приглашёнными на тридцатилетие сына хозяйки квартиры.

Прозвучали искренние поздравления, а холодные закуски и жаркое получили заслуженные комплименты. Но едва пышный торт разошёлся по блюдцам, как из розетки вылетел пучок искр, и свет погас в квартире. Это могло бы стать поводом к созданию романтической атмосферы, но пламя свечи задрожало в полумраке, лишь освещая путь засобиравшимся гостям. Почему-то вспомнили жившего здесь раньше электрика, и уходящие подсократили свои прощальные речи, поспешив закрыть за собой дверь.

На столе остался кусочек от бисквитного воплощения радости. Острым уголком он словно указывал гостям направление. Когда стихли звуки, и хозяева квартиры уснули, рядом с выключателем появился силуэт человека.

– Тут всё так элементарно! – возмущённым голосом произнёс он, касаясь неработающей клавиши, – но интересно, у кого здесь руки растут из нужного места?

Человек обвёл глазами комнату и остановил взгляд на кусочке торта.

– Да-а-а, – протянул он, не сводя глаз с нежного угощения, – а инструмента нет… Ну хотя бы от праздника что-то осталось… Значит, сегодня сын разменял четвёртый десяток?

Электрик сел во главе стола и хотел придвинуть к себе блюдце с тем, что осталось от сладкого угощения. И вдруг пропитанный кремом кусочек радости заговорил:

– Куда тянешься? Не для тебя!

Электрик молниеносно отдёрнул руку и настороженно посмотрел на масляную розу, из которой, как ему показалось, исходил звук голоса.

– Что, до сих пор не привык? – спросил его кусочек торта, – теперь ты можешь видеть и слышать то, что не дано живым.

– Значит, угощение тут лежит не для меня? – бесцветным голосом произнёс электрик. – Значит, меня здесь забыли? Прошло всего лишь пять месяцев…

– А ты вспомни, какими были твои последние слова, обращённые к жене: «Пожрать дашь, сволочь»?

– Я был пьян.

– Разве только в тот день? А сознательная жизнь? Или, вернее сказать, бессознательная?

– Я их любил!

Он стукнул кулаком по столу, но даже недопитый в бокалах компот не дрогнул.

– Видимо, они не чувствовали, – долетело с блюдца.

– А как же деньги, которые я носил домой?

– Наверно, этого мало…

– Я сам ходил в потёртых штанах и в своей студенческой шапке. Всё, чтобы дать сыну образование. Он у меня теперь умный, закончил магистратуру!

– Откуда ты об этом знаешь?

– Я ведь не глухой и не слепой.

– Но ты никогда не обсуждал с ним учёбу. Он думал, что тебе не интересно.

– Я им горжусь!

– … Но твой сын уже не узнает об этом.

Электрик надолго замолчал, а затем вновь остановил взгляд на кусочке торта. Если он и может произносить слова, то, наверно, должен говорить более приятные и даже сладкие речи, ведь он – бисквитная частичка радости!

– А ты откуда всё знаешь? Ты всего лишь кусок торта!

– Во мне мука и сахар из мешков, купленных ещё тобою, они помнят ваши скандалы.

– Скандалы? – махнул рукой электрик, – главное, что мешки купил я, и они до сих пор кормят мою семью.

– А ты покупал жене цветы?

– Это лишняя трата денег! Я покупал ей колбасу и ватрушки! Ватрушки она обожает!

– Ватрушки?

Своей усмешкой кусок торта заставил руки электрика задрожать.

– Они никогда ни в чём не нуждались, – привёл последний аргумент он. – Я любил их!!

– А ты говорил им об этом?

– А зачем мужику говорить об этом?! Из-за этих дурацких слов они вычеркнули меня из своей жизни?

Электрик закрыл лицо руками, а его бисквитный собеседник, выдержав долгую паузу, сказал:

– Я солгал… Ты однажды в гневе пнул мешок с мукою и…

– Значит то, что я услышал – это месть рассыпанной муки пьяному электрику?

– Да нет, просто не каждому куску торта выдаётся случай быть предназначенным для призрака.

– Значит, тебя всё-таки оставили для меня?!

– Да, твоя жена долго смотрела на бисквитную частичку радости и потом прошептала: «Это для тебя, мой родной…»

РИСУНОК НА ЗАМЁРЗШЕМ СТЕКЛЕ

Однажды вечером, когда улицы были наводнены транспортом, кто-то тёплым пальчиком нарисовал чертёнка на замёрзшем стекле автобуса. Чертёнок с интересом разглядывал людей, но только девушка с рыжими кудряшками заметила рисунок. Остальные пассажиры с серьёзными лицами смотрели в никуда, ведь все окна затянул плотный морозный узор. Пассажиры думали лишь о том, чтобы не закрылся железнодорожный переезд, и они побыстрее приехали домой. Холод на улице и влажный тёплый воздух внутри автобуса превратили транспортное средство в крохотный мирок на колёсах. Связью с миром за окном являлся лишь силуэт чертёнка, да и он постепенно затягивался белой корочкой льда.

Когда девушка с торчащими из-под шапки рыжими кудряшками надолго отвела свой взгляд от рисунка, чертёнок вдруг воскликнул:

– Ау! Взгляните на меня! Неужели никто не видит, что я исчезаю?

Но никто из пассажиров его не услышал.

– Спасите меня от наступающего льда! – повторил попытку нарисованный чертёнок.

– Тебя спасёт только чудо! – отозвалось одно из сидений, расположенных друг напротив друга.

– Зачем ты обнадёживаешь его? – ожила люминесцентная лампа. – Чудес не бывает!

Она светила очень тускло и говорила настолько тихо, что чертёнок даже проникся сочувствием. Ему показалось, что лампа горит последний рейс, а прожитая долгая жизнь дает ей право делать нерадостные выводы.

– Ты твердишь это со времени создания автобуса, – возразило сидение. – А я по-прежнему верю, что моё расположение здесь – уже чудесное обстоятельство. Пусть нарисованный думает о чуде!

Чертёнок устремил взгляд к девушке с рыжими кудряшками и сказал:

– Кажется, она была моей последней надеждой! Так долго смотрела на меня, но вот уже пять минут, как не отрывает глаз от своего блокнота.

– А какого чуда ты от неё ожидал? – спросило сидение.

– Даже не знаю…

В их разговор опять вмешалась лампа:

– О каких чудесах вы говорите? Вы забыли, где мы находимся? Это всего лишь автобус! Здесь ничего не происходит. В лучшем случае, могут лишь поменять маршрут. До сих пор чудо не помогло сидению выиграть ежесуточную игру.

– Игру? – удивился нарисованный чертёнок.

– Да, сидения играют, подсчитывая попы пассажиров! – разошлась лампа. – Выигрывает то сидение, на котором за сутки пригреется больше пассажиров! И наш друг ни разу не выиграл.

– Я верю в другое чудо! – вновь возразило сидение. – Я говорило о своём особом расположении: так вот, однажды сидящие напротив друг друга пассажиры прочитают в устремлённом на себя взгляде что-то особенное, и через годы будут помнить, что местом их первой встречи стал автобус!

Чертёнок посмотрел на парня и рыжеволосую девушку, сидящих напротив друг друга. Они лишь изредка поднимали взгляд и, встретившись глазами, тут же их отводили в сторону.

– Скорее я стану светить синим, чем эти двое влюбятся в автобусе, – фыркнула лампа и опасно замерцала.

Воцарившееся молчание нарушал лишь монотонный гул двигателя. Ледяная корочка исказила очертания чертёнка на стекле. Он ещё раз с надеждой взглянул на пассажирку с рыжими кудряшками. Но девушка даже не смотрела в свой блокнот и как будто пыталась разглядеть что-то сквозь замёрзшее стекло. Парень, сидящий напротив, украдкой разглядывал её, а потом принялся шуршать чем-то в пакете.

– А вы, правда, мечтаете засветить синим? – вдруг обратился к лампе чертёнок.

– Это чудо, которого никогда не будет! – отозвалась она, продолжая мерцать.

– А моё чудо произойдёт! – убеждённо заявило сидение. – И нарисованному тоже нужно верить…

– А какое чудо может спасти меня? – с надеждой взглянул на него чертёнок.

– Не в этой жизни, – проворчала лампа и на мгновение погасла.

Несколько пассажиров испуганно вздрогнули, а девушка с рыжими кудряшками вдруг побледнела и начала терять сознание. Парень, разглядывавший её, вмиг забыл о пакете и бросился на помощь пассажирке. Кто-то закричал, что её укачало, и чья-то рука с усилием отодвинула створку окна. Нарисованный чертёнок, лампа и сидение с интересом наблюдали за происходящим, и совсем забыли о своём споре. Морозный воздух оживил бледное личико девушки. Приоткрыв глаза, она увидела встревоженный взгляд пассажира напротив.

– Вот! Вот оно! – воскликнуло сидение.

– Ты о чём? – вновь загоревшись, не поняла лампа.

– Он об их взгляде! – заворожённым голосом произнёс чертёнок. – Кажется, эти пассажиры читают в глазах друг друга что-то особенное.

Лампа не поверила даже, когда водитель автобуса объявил остановку, и парень предложил девушке с рыжими кудряшками проводить её.

– Чудес не бывает! – кричала она. – Ни с кем!

– А я начну ждать чуда, пока от меня на стекле ещё остаётся хотя бы прозрачное пятнышко, – не слушал её нарисованный чертёнок.

Теперь его очертания больше напоминали несколько полупрозрачных полосок, хотя он продолжал с надеждой смотреть на девушку с блокнотом. Неожиданно блокнот распахнулся, и чертёнок увидел рисунок. На листе бумаги, словно в зеркале, он узнал себя!

– Теперь я стану жить там, – довольно прошептал чертёнок и слился с корочкой льда.

Крохотный мирок на колёсах остановился, двери распахнулись, и влетевший поток ветра устремился через весь салон к приоткрытой створке. Со сквозняком из пакета парня вырвался синий целлофановый мешочек и прилип к лампе. На несколько секунд она вспыхнула синим светом и от восторга погасла навсегда!

СНЕЖИНКА

Рано утром, когда луговые цветы раскрыли свои бутончики, приветствуя росу, с неба посыпались белые снежинки. Они налету превращались в холодные капли и, падая на цветы, сливались с росою. Летом – это было против всяких правил!! О таком чуде роса могла только мечтать, ведь лишь очень немногие капли росы могли слиться вместе. Эти избранные дольше всех наслаждались пребыванием на цветах и испарялись счастливыми, становясь частью облаков!

Одна росинка наблюдала за чудесным явлением с таким интересом, что поверила, будто среди холодных снежинок есть та, которая только для неё превратится в каплю. Она ждала, любуясь их симметричной красотою. И вот над ней закружилась лёгкая озорная снежинка.

– Ты так прекрасна, что я даже боюсь тебя представить каплей! – воскликнула росинка.

– Зачем мне становиться каплей? – Опустилась рядом с ней на лепесток чудная гостья.

– Тогда мы обретём счастье вдвоём!!

– Я не могу принадлежать кому-то, – не задумываясь, ответила снежинка, – я должна быть одна, ведь я нужна целому миру! Прости.

С потоком прохладного ветра она покинула росинку и закружилась в рое таких же снежинок. Она не признавала никого кроме холода создавшего её для этого огромного мира. Он восхищал её своим могуществом. О каком счастье могла говорить эта маленькая, чего-то ждущая росинка!! Зачем она миру, лежащая на крохотном цветке?

Снежинка заметила, что единомышленниц становилось меньше, это начинало беспокоить её. Раньше они заслоняли белой пеленою то, что встречалось на пути, но сейчас их хоровод казался скорей растерянным, чем дружным. Ветер, несущий их к Высокой цели, теперь просто бросал создания холода из стороны в сторону, словно потерял ориентир. И снежинка впервые задумалась. Но свой тревожный вопрос она не смогла задать никому. Её окружал только холод.

Неожиданно на пути снежинки повстречалась деревянная мельница. Скрипучими лопастями она приветствовала потоки ветра, но почему-то не выказывала при этом никакой радости.

– Скажи, ты для чего-то нужна этому миру? – Спросила её снежинка, примкнув к одной из лопастей.

– Да, – вздохнула мельница, – вернее, я так думала…

– А что же сейчас?

– Я верила, что нужна целому миру! Глядя на соседние мельницы, я стремилась быть лучше их и давала муки больше чем они. Но когда умер мельник, мои жернова остановились.

– А как же мир, которому ты нужна?

– Спроси лучше у маяка, он выше!.. Может быть и видел, где тот самый мир…

Более холодный поток ветра закружил снежинку и перенёс к маяку, одиноко возвышающемуся над морем. Солнце ещё не зашло, и погашенный фонарь не мог растопить хрупкую гостью.

– Скажи, ты нужен этому миру? – сразу спросила снежинка.

– Нужен, – таким же погасшим, как и его фонарь, голосом ответил маяк. – Но только ночью, когда мой свет указывает кораблям путь. А днём я гляжу вслед уходящим судам, и зависть трещинами разъедает мои стены.

– Но ты ведь выше их и видишь целый мир!

– О, нет, мир видят корабли, они ему нужнее…

Разочарование в голосе старого маяка настолько тронуло снежинку, что она едва не растаяла, задержавшись на стекле у фонаря. Но леденящий порыв ветра понёс её навстречу кораблям. Свободные и гордые они качались на волнах, как настоящие хозяева мира. Они казалось счастливыми от того, что нужны ему. Снежинка прилипла к раздутому парусу и спросила:

– Вы, правда, видели весь мир?

– Мы были у всех берегов этого мира, – величественно ответил корабль.

– Значит, только вы мне можете сказать: кто я для целого мира? Ведь я нужна ему!

– Даже мы не нужны всему миру, – снисходительно произнёс корабль. – Для него ты – всего лишь одна из снежинок, а вот для кого-то ты могла бы стать – целым миром!

Корабль унёс её к северным берегам, где снежинка до сих пор ждёт появления росы.

ОГНЕННАЯ ПЕРЛОВИЦА

Подземное озеро считалось сердцем высоких гор. Погружённое во мрак, тихое и прохладное оно было живым. Обитатели озера никогда не видели солнца, а правил ими слепой король – протей Гарт. Его многолетнее правление несло мир и спокойствие, но настал черёд передать корону наследнику. Подданных короля охватила тревога, ведь его сын – протей Ларс даже и слышать не хотел о троне!

Принц рано потерял мать и был отдан на воспитание тетушке – амбистоме Титли. Она, по своему глубокому убеждению, питалась только растительностью и вела затворнический образ жизни. Она поселилась там, где в озеро сквозь разлом скалы падал столп света. Солнце сделало её племянника особенным: его тело приобрело тёмно-вишнёвый оттенок, и он стал единственным протеем подземного королевства, обладающим зрением! Ларс ни под каким предлогом не желал возвращаться во мрак, и только весть о тяжёлой болезни отца заставила принца повиноваться.

– Хватит жевать водоросли у своей тётки! – закричал король в ответ на протест сына подумать о своём долге перед подданными. – Я живу последние дни, и скоро тебе предстоит принимать не лёгкие, но мудрые решения!

– Править другими – это зло! – Убеждённо заявил принц.

– Титли совсем задурачила тебе голову! «Не вижу зла, не слышу зла, не говорю зла» – что это за глупости?

– Вы забыли ещё одно, – осторожно заметил Ларс, – …не творю зла.

– О чём ты говоришь?

– Вы, пользуясь своей властью, месяц назад отослали пятерых слуг за целебными кораллами, зная, что морской воды мы не выносим. Они не посмели противиться, и погибли ради вас!

Уязвлённый король не сразу нашёл слова для ответа, и тишина холодной медузой накрыла участников беседы. Но после недолгого раздумья Гарт обернул речь сына против него же:

– А как ты расценишь собственное намерение? Твой отказ от трона спровоцирует смуту в королевстве. Это не зло?!

Ларс в замешательстве прижал свои кустистые жабры к голове и замолчал.

– Я … не знаю … как поступить, – тихо произнёс принц.

Выжидая, король призвал придворного советника. Получив дозволение, полупрозрачный рачок пропищал:

– Когда не находят ответа, тогда задают свой вопрос мифическому моллюску – огненной перловице! Её мудрость заставляет прозреть разум!

Король повелел сыну отправляться в дальний путь за пределы подземного озера и отыскать мифического моллюска.

– В текучих водах реки тебе потребуется помощь, – сказал отец. – Возьми с собой кузена аксолотля Далмация.

Произнесённое имя вызвало нервную дрожь в теле принца.

– Но ведь он сущий варвар!

– Такой проводник тебе и нужен, – спокойно заключил король и пожелал Ларсу удачи в пути.

Принц с несчастным видом поплыл к границам озера. С каким удовольствием он сейчас растянулся бы на песке, виляя хвостом и поднимаясь изредка к поверхности воды за глотком воздуха! Но его спокойная, размеренная жизнь осталась в прошлом!

Сын короля не видел кузена с детства и с трудом признал своего проводника. Далмаций всегда дразнил его, называя «бледным червём», и назло съедал самых лучших питомцев домашнего зоопарка. Ларс до сих пор оплакивал любимого трубочника, замученного кузеном – аксолотлем.

При встрече Далмаций первым делом продемонстрировал ему свою силу, до хруста сжав тонкие пальцы принца.

– Вижу, время манер тебе не прибавило, – отстранился от кузена Ларс.

Принц по-прежнему не считал решение отца правильным: не выдержит он долгого присутствия аксолотля рядом!

– А я надеялся увидеть нимб над твоей головой! – усмехнулся Далмаций и вдруг серьёзно добавил: – нам нужно заключить перемирие на время твоего путешествия.

– Ты знаешь?

На удивление, слухи опередили появление принца, и кузену не пришлось объяснять о цели их миссии. В укрытии под корягой они просидели до вечера и с наступлением темноты отправились в путь.

– Ты когда-нибудь видел огненную перловицу? – нарушил напряжённое безмолвие Ларс.

– Если ты надеешься, что мне известен путь, то я с радостью тебя разочарую.

– А тогда почему ты так уверенно плывёшь в этом направлении?

– Я плыву в жабий грот. В этой пупырчатой орде живёт саламандра Атра. Она самая древняя из тех, кого я знаю, и наверняка слышала об огненной перловице… А, как ты собирался отыскать мифического моллюска?

Принц был смущён, он только сейчас осознал, что в глубине души надеялся на помощь кузена, ведь дороги ему никто не указал.

– А ты хорошо знаешь саламандру? – вместо ответа спросил Ларс. – Говорят, она брызгает ядовитыми каплями в чужаков!

– Если я с тобою – её бояться не нужно.

Далмаций даже не взглянул на кузена и поплыл быстрее. Вскоре они оказались в мрачной пещере, где пахло плесенью. Едва головы протея и аксолотля показались над водою, бородавчатые комочки вдруг ожили и направили свои выпученные глаза на гостей. Принц внутренне сжался при виде такого количества жаб, но хозяйки грота даже не пытались на них нападать.

– Как же мы отыщем тут саламандру Атру? – осторожно спросил он.

– Легко! – усмехнулся аксолотль и махнул жабёнку, сидевшему ближе всех к воде. – Эй, ты! Любишь приключения?

– Да, – настороженно произнёс тот.

– Ты можешь войти в историю как храбрый посланник принца!

На секунду глаза жабёнка погрузились в голову, а затем он осторожно подобрался к воде.

– А что мне нужно сделать?

– О, это очень важная миссия! – таинственно заговорил Далмаций. – Нужно разыскать саламандру Атру и передать, что разговора с ней ожидает принц поземного озера Ларс!

– Вы принц?!

Жабёнок с раскрытым ртом уставился на аксолотля. Протей, с оскорблённым видом, гордо поднял голову и расправил украшающие её алые веточки жабр:

– Принц Ларс – это я!

Жабёнок неуклюже поклонился и поспешил выполнить возложенную на него миссию.

– А как же ядовитые капли? – спросил принц кузена.

– … Но я ведь не обещал ему, что приключения будут увлекательными, – отмахнулся аксолотль.

– Ты должен был его предупредить.

– Ещё чего! Тогда бы он ни за что её к нам не привёл.

– А если Атру просто громко позвать?

– Она старая, глухая и слепая на один глаз – мы бы её не докричались.

Принц умолк, недовольно виляя хвостом. Жабы не сводили с них глаз, и Ларсу показалось, что на него глядит огромное укоряющее око. Далмаций ничего подобного не чувствовал, он уже успел съесть несколько дафний и плавал кругами возле кузена. Терпение принца быстро иссякло, но едва он открыл рот, чтобы упрекнуть аксолотля, как в орде жаб возникло заметное оживление. Они внезапно начали прыгать в стороны, словно освобождая путь кому-то огромному, или этот кто-то просто раскидывал их, пробираясь к гостям. Вопреки ожиданиям, глянцево-чёрная саламандра, вдвое меньше протея, лениво выползла к воде и начала всматриваться единственным зрячим глазом в полумрак перед собой.

– Уважаемая Атра, – подобрал слово принц, – если мы потревожили ваш покой, то приносим вам свои глубокие извинения.

– Принцы так не говорят! – дребезжащим голосом оборвала его саламандра. – Чего вам от меня нужно?

– Мы ищем огненную перловицу, – сразу сказал Далмаций.

– Ааа, – протянула Атра будто вспоминая, где же она могла слышать это сочетание слов. – Принесите мне двадцать слизней.

Ларс хотел возмутиться, но кузен опередил его и пообещал от имени короля прислать сорок слизней, как только они достигнут намеченной цели.

– Чем быстрей мы отыщем древнего моллюска, тем быстрее у вас окажется желаемое вознаграждение, – заверил он её.

Саламандра согласилась рассказать о своей крёстной – амфиуме Зудре, видевшей огненную перловицу.

Ларс с озадаченным видом покидал жабий грот, и кузен не удержался от вопроса: