Бросая кости: Легенды Сансара-Фелл

Валерия Тарабрина

Бросая кости: Легенды Сансара-Фелл

Живущая между мирами

Первые лучи солнца скользили по мраморным шпилям Верхнего города, превращая их в розовые иглы. Белый камень блистал холодным светом, как заточенный нож. Где-то за витражами дворцов аристократы в шелковых перчатках обсуждали её розы – те самые, живые, что цвели на балконе дома у Разломной улицы – в месте, где мраморная кладка уступает побитому рыжему кирпичу и где мир аристократов Мэрии и шумный Рынок пересекаются.

– Какая… вульгарная жизненность, – брезгливо морщился старый герцог, вспоминая про розы, который он заметил вчера на прогулке, пока его дочь, графиня Виолетта, украдкой прижимала сорванный лепесток к губам. Её пальцы дрожали – будто она впервые касалась чего-то настоящего. И, боясь потерять свое сокровище, она прятала лепесток между страницами книги, убирая её под подушку и проваливаясь в сон, пока позволяло время.

А внизу, на Рынке, где ещё висел сизый туман, толстый торговец рыбой тыкал грязным пальцем вверх:

– Ну и зачем тебе эта красота, учёная? – кричал он, щурясь. – Не продашь, не съешь. Хоть бы петрушку сажала! Эй, шпана, а ну отошли от лавки! – крикнул мужчина, отвлекаясь: на углу у мясной лавки дрались два мальчишки за кость с остатками мяса, а старуха-гадалка смеялась, предсказывая им скорую смерть.

Воздух пах жареным хлебом, гниющими фруктами и едкой гарью из кузницы. В переулке кричал ослик, запряжённый в телегу с водой – его хозяин торопился напоить аристократических коней до восхода. Над балконом с розами кружили вороны, их когти оставляли кровавые царапины на мраморе. Они дрались за опавшие лепестки, пока Лорелей сжимала в руке последний бутон – тот пульсировал, как живое сердце.

– Ну, да, – тихо говорила она с улыбкой, – не съесть, но можно и продать – в Мэрии ни у кого не найдешь живых цветов. Жаль, что их не енят, а лишь отвергают… Хм, может попробовать добавить лепестки в утренний чай?

И вдруг – розы начали истекать кровью. Пусть это было внезапно, но Лорелей не растерялась – она лишь крепче сжала бутон, пока тот не стек ручейками между её пальцев.

Алые капли падали на пол, образуя густую блестящую лужу. Это не было метафорой. Розы, выращенные из семян сокровищницы древнего храма, всегда знали больше, чем она. Они чувствовали письмо из Академии на столе. Чувствовали Тьму за её плечом.

В фонтане с лунным светом плавало что-то черное, и кто-то пустил слух, что это была мертвая птица – слуги подхватили слух и шептались, что это дурной знак.

Где-то в глубине белых улиц звенели серебряные колокольчики – будили Виолетту, которая закуталась в одеяло, не желая вставать. Ей ждет аристократическая рутина, которую девушка как могла откладывала, позволяя странствиям во снах пленить себя ещё на несколько минут… Хотя стойте. Какой сегодня день?

У не приём ли в Академию?..

Три резких стука в дверь. В чёрном зеркале тень с ножницами пошевелилась – её движение повторил силуэт за дверью. Лорелей вздохнула. Она давно поняла: в мире, где даже красота должна быть искусственной, правда всегда будет хрупкой…

…и всегда будет стоить крови.

Город просыпался, как всегда: Верхний – в молчании, Рынок – в грохоте, а Лорелей стояла на балконе, чувствуя, как новый день несёт с собой неотвратимые перемены.

– Иду, – ответила она, бросая взгляд на зеркало, – испугался гостя? Однажды так ко мне постучится сама госпожа Смерть… или я к ней, – проговорила девушка и, взяв рядом с умывальником влажное полотенца, вытерла им окровавленную руку. Не смотря на знаки, предостерегающие её об опасности, Лорелей смело прошла вперед и, протянув руку, открыла дверь…

– Эй, учёная! Тебе гонец принёс целую пачку бумажек с печатями, но я его прогнала. Решила, что тебе нужна помощь получше!

Айрин, её подруга с Рынка, ввалилась в комнату, размахивая свёртком с круассанами (украденными, конечно – иных она не воспринимала, если только не готовила их с Лорелей). Её рыжие волосы пахли дымом и корицей – как всегда, когда она проведа ночь в таверне «Последний глоток». Но сегодня в её ухмылке была тревога.

– Смотри-ка, твои розы опять чудеса творят, – Айрин присела на корточки, тыкая в кровавую лужу. – Напоминают гранатовый сок. Только… живее. Уфф!

Лорелей хотела засмеяться, но в окно донёсся крик торговца рыбой: – Эй, Айрин! Скажи своей учёной – пусть хоть горшки с землёй нам оставит! А то вдруг её цветы тут без неё помирать начнут?

На рынке засмеялись. Но смех был слишком громким – будто пытался заглушить что-то важное. Даже вороны замолчали, уставившись на дом.

– Весь Рынок только о тебе и гудит, – проговорила искательница приключений, почесывая руку, – ты ж нам как своя. А рыночных в Академии не приглашают.

"Рыночные"… Так в пренебрежении называют аристократы всех тех, кто с утра до ночи (и наоборот) торгует за стенами Верхней части города Мэрии. Они – не более чем грязь под ногтями. Ничтожные люди, способные только выполнять грязную работу и поедать всякие отбросы. Среди них нет благородных и умных, воспитанных и чистых (во всех смыслах) особей – только тугодумная чернь.

Лорелей знала, что это – глупость. Её дом находился между двумя мирами – и она принадлежала каждому их них и вместе с тем никакому. Это позволяло ей лучше узнать обе стороны медали. Да, жители Рынка не отличаются манерами и изысканностью, но зато у них добрые души – на Рынке принято защищать своих. Аристократы живут в роскоши, но в их душах та пустота, которую находишь в персохшем много столетий назад колодце. Вот и выбирай, что тебе важнее: красота или сплоченность? Конечно, можно найти и другие стороны: на Рынке бывает опасно, и часто случаются нападения ради пропитания или наживы. А аристократы хорошо обучены… Везде свои плюсы и минусы.

Лорелей вздохнула.

– Они прислали письмо так внезапно. Я едва закончила школу, а тут это требование явиться в Академию, "мы Вас уже зачислили".

– То есть… ты вообще больше на Рынок не вернешься? – Айрин развернула шелестящую бумагу и достала оттуда помятые круассаны, между тем не сводя с подруги глаз.

– Вернусь. Я просто должна получить образование, чтобы наконец пробить себе дорогу к знаниям, к которым я стремилась всю жизнь: к истории Первых Героев, истории Сансары-Фелл в целом… Рынок даст мне легенды и сказания, Академия подтвердит их или опровергнет их трактатами ученых. Так что не переживай – давай лучше выпьем кофе и обсудим, что мне сделать с розами.

Около двери замерла, прячась ото всех, та самая юная графиня Виолетта. В её безупречно белой перчатке был зажат ещё один лепесток – на этот раз сорванный тайком с окна на первом этаже. Она не понимала, зачем ей это. Просто…

Просто завтра в городе не будет алых роз. И что-то внутри неё кричало, что это неправильно.

Услышав, как её зовут, девушка вздрогнула и отбежала к фонтану. Там она заметила чёрным лепесток – его вчера отобрал её отец и выкинул в… нет, не воду – фонтан был полон жидкого лунного света. Девушка опстила в него руку и выловила черную лодочку – и в её руке лепесток вновь стал прежним. Виолетта прижала его к груди и убежала прочь.

– Ладно, собирай свои свитки, – Айрин швырнула Лорелей мешок для вещей. – Академия ждёт свою новую звёздочку. Но смотри… – она вдруг потрогала стену, где годами оставался след от чернильного пятна. – Если эти мраморные засранцы тебя обидят – ты пиши. Я приду. Даже если придётся весь их блестящий рай в рыбий жир размазать.

Лорелей кивнула.

Когда сумки были собраны, Лорелей подошла к балкону. Вороны, почуяв движение, взметнулись в небо, оставляя после себя лишь несколько чёрных перьев, кружащихся в воздухе. Она протянула руку к последнему цветущему кусту – и резко дёрнула его из горшка вместе с корнями.

– Эй, что ты… – начала Айрин, но замолчала, увидев выражение лица подруги.

Лорелей шагнула к открытому окну и громко крикнула вниз:

– Для Рынка! Ловите!

И бросила куст вниз, прямо в толпу. Люди вскрикнули, расступились – но через мгновение десятки рук потянулись к упавшему растению. Торговец рыбой первым подхватил его, осторожно, как новорождённого.

– Мы… мы их поливать будем, – пробормотал он, и в его голосе не было привычной насмешки.

В этот момент Лорелей заметила движение у колонн напротив. Графиня Виолетта стояла в тени, сжав в руках веер так, что костяные пластинки трещали. Их взгляды встретились – и аристократка, нарушив все правила, сделала шаг вперёд.

– Они умрут без вас, – прошептала Виолетта. Это не было обвинением. Это было переживанием – таким же искренним и живым, как эти самые розы.

Лорелей улыбнулась и достала из складок платья маленький флакон с зелёным раствором и последний оставшийся крохотный кустик с розой, который изначально откладывала, чтобы забрать с собой. Сложив в бумажный пакет, она присвистнула и показала жестом на Виолетту. Черный ворон подлетел к ней и, резко захватившись лапками за ручки пакета, пролетел недалко от графини и кинул находку к ней в руки. Девушка выронила свой веер, ловя более ценный для неё подарок.

– Каждое полнолуние – три капли на корни. Секрет моих исследований. Теперь ваш. На Рынке розы проживут – там есть земля. В Верхнем городе… с этим сложнее.

Виолетта замерла, будто ей предложили подержать живую гранату. Но затем резко, но бережно пржала пакет к себе и подняла глаза на Лорелей – она хочет отплатить ей за такой дар.

– Они вас ненавидят, – сказала графиня. – В Академии. Потому что вы открываете путь в забытую историю…

– А вы? – спросила Лорелей. – Благоволите или так же меня презираете, юная графиня Вандерблум?

Виолетта не ответила. Она уже отступала назад, к своим мраморным залам, крепко прижимая подарок ученой к груди. Но в её глазах горело что-то новое – может быть, стыд. Может быть, надежда.

Айрин присвистнула:

– Ну всё, теперь ты точно легенда. Дворянке секреты шепчешь, рынку цветы даришь… Что дальше? Мэрию захватишь?

Лорелей взглянула на опустевший дом. На чёрное зеркало. На пятно от чернил, которое Айрин однажды оставила ей на одной из стен.

– Дальше – правда, – сказала она, сжимая ладонь. – Я докопаюсь до неё, чего бы мне этого ни стоило!

Когда они вышли на улицу, оказалось, что Рынок уже начал своё неловкое прощание.

– Вот, держи, – торговец рыбой сунул ей в руки свёрток с мясистыми копчёными речными удавами, едва она ступила за порог. – А то эти доходяги в корсетах и тебя голодом заморят! Это… ну… не голодай там, в ихних мраморных джунглях!

– Береги сердце!.. – прокряхтела старуха-гадалка, заливаясь скрипучим смехом.

– От неё и слова доброго не услышишь, – фыркнула Айрин, – а тут эвона как! Ах, пожелание из себя выжала!

Айрин засмеялась так, что где-то в Верхнем городе кто-то дёрнул занавеску. Лорелей же расплылась в скромной улыбке. Она знала: ни Рынок, ни аристократы не скажут «не уезжай» прямо. Но копчёные удавы, треснувший голос гадалки и тёплое пятно от чернил на стене – это было их прощание. Их «возвращайся».

Теперь путь лежал в мир холодного мрамора и застывших улыбок. Но Лорелей уже сжимала в кармане флакон с чернилами – такие же синие, как плащ, оставленный на плече Виолетты, пытающейся вернуться домой с живыми цветами.

Правда ждала. И они были готовы.

Добро пожаловать в Академию

Лорелей открыла глаза, и первое, что она увидела – странные блики на потолке. Солнечные лучи, проникая сквозь магические витражи окна, рисовали на стенах причудливые узоры, напоминающие руны. Она резко села на кровати, охваченная внезапной паникой – где она? Почему не слышен гул Рынка? Потом воспоминания хлынули волной: вчерашняя церемония посвящения, таинственное зеркало, выбравшее для нее факультет… "Лунное Пламя". Она действительно поступила в легендарную Академию "Элирион".

Пальцы непроизвольно потянулись к маленькому зеркальцу, подарку бабушки. Лорелей помнила, как смеялись над ней в школе Верхнего города, когда она рассказывала, что видит в нем что-то еще. "Фантазерка", "выдумщица" – эти слова преследовали ее все детство. Но именно эта "выдумка" помогла ей стать лучшей ученицей, ведь она могла видеть ответы раньше, чем задавали вопросы.

И сейчас в зеркальце она видела блики – отражение её вчерашнего дня, когда проходил обряд посвящения…

Зал Звезд поразил ее с первого взгляда. Купол, на котором настоящие созвездия медленно перемещались по небу, колонны, покрытые древними письменами, и в центре – огромное зеркало в серебряной оправе. "Зерцало Судеб", как объяснил Архимаг Элдрин. Его голос, низкий и бархатистый, заставил всех первокурсников замереть:

– Магия выбирает вас так же, как вы выбираете ее. Факультет – это не просто место обучения – это отражение вашей души!..

Лорелей чувствовала на себе десятки взглядов, когда подходила к зеркалу. Она знала этих студентов – многие были из знатных семей Верхнего города, те, кто смотрел на нее свысока. "Она вроде дочь аптекаря, которого повесили?", "выскочка с Разломной улицы!" – шептались за ее спиной.

Но когда она встала перед зеркалом, все затихли. Ее отражение сначала было обычным, но вдруг… исчезло. На секунду. А когда вернулось, в глубине стекла мелькнула тень с серебряными глазами. Лорелей услышала вздохи удивления и даже чей-то испуганный возглас.

– Интересно… – пробормотал Архимаг, и в его глазах вспыхнул неподдельный интерес. – Факультет "Лунного Пламени" получает редкого ученика.

Над ее головой вспыхнул символ – полумесяц, охваченный голубым пламенем. Лорелей почувствовала, как десятки глаз впиваются в нее – некоторые с восхищением, большинство же – с завистью. Особенно яростно сверкали глаза высокой брюнетки из семьи древнего рода Вальдемар – Миранды, которая считала себя первой ученицей их курса.

– Кажется, – Лорелей тяжело выдохнула, сидя на остели в своей комнате, – во время вчерашнего пира я выпила слишком много странных коктейлей – это не выпивка с Рыночной таверны…

Комната в общежитии оказалась уютнее, чем она ожидала. Высокая кровать с балдахином, письменный стол у окна, книжные полки… Лорелей осторожно разложила свои вещи: тщательно упакованные зелья, любимые книги (некоторые – с ее пометками на полях, которые учителя в старой школе называли "ересью"), небольшой деревянный футляр с перьями и немного одежды.

Но когда она поставила на стол свое зеркальце, сердце заколотилось чаще. Оно… дрожало? Нет, это, наверное, просто свет. Лорелей наклонилась ближе.

– Кто ты? Ты – то отражение, что пошло за мной? – прошептала она, чувствуя себя глупо.

И тогда случилось нечто странное. Ее отражение… улыбнулось? Нет, это точно не игра света. Лорелей резко отпрянула, когда в глубине стекла мелькнуло что-то, напоминающее руку. В этот момент раздался стук в дверь. Девушка опустила зеркальце на стол и подошла к двери, приоткрывая её и вглядываясь в фигуру знакомой, хоть и незванной гостьи.

Алисия Вейн оказалась не такой, как Лорелей представляла старосту. Вместо надменной знатной девицы перед ней стояла высокая девушка с умными серыми глазами, в которых читалась усталость и… понимание? Какие-то мягкие черты её характера сразу читались в одном только взгляде – и это Лорелей заметила ещё вчера. Потому она жестом пригласила девушку в комнату, вновь бросив странный взгляд на зеркало – именно к нему подошла гостья.

– Ты видела что-то в зеркале, да? – прямо спросила Алисия, заметив как то было опущено. – Не бойся. На нашем факультете это… обычное дело.

Она улыбнулась, и Лорелей почувствовала неожиданное облегчение. Наконец-то кто-то, кто не считает ее сумасшедшей…

– Пойдем, покажу тебе Академию. Ты должна понять одно – здесь те, кто тебя не знал, будут завидовать твоему дару. Те, кто знал – бояться его. А ты… ты должна научиться его контролировать. Это то, что я говорю по личному опыту, – Алисия улыбнулась. – Хочешь, мы начнем с моего любимого места здесь? Думаю, тебе оно тоже понравится.

Алисия была права – библиотека Академии поразила Лорелей до глубины души. Книги здесь буквально парили в воздухе, перестраиваясь в причудливые узоры. Один фолиант, покрытый синей кожей, даже попытался последовать за ней, но Алисия ловко поймала его.

– Это "Основы сновидческой магии". Похоже, он уже выбрал тебя, – усмехнулась староста. – На нашем факультете так часто бывает.

Когда они проходили мимо группы студентов "Алого Вихря", Лорелей услышала шепот:

– Это та самая, которую зеркало испугалось?

– Говорят, она видит то, чего не видят другие…

Она гордо подняла подбородок. Пусть говорят. В школе Верхнего города она научилась не обращать внимания на пересуды.

Алисия помогла заполучит формуляр, а с ним – и первые учебники.

– Должна сказать, учеба здесь – то ещё испытание. Но я верю, ты справишься! – продолжала она поддерживать Лорелей, когда они покидали Бибилиотеку.

Алисия распахнула дубовую дверь с витражными стеклами, и Лорелей замерла на пороге. Золотистый свет, просачивающийся сквозь цветные стекла, рисовал на каменном полу причудливые узоры, напоминающие древние руны. Воздух здесь пах пергаментом и чем-то неуловимо знакомым – как будто бабушкиными сушеными травами, смешанными с запахом грозы.

"Начнем с главного," – голос Алисии зазвучал по-новому, обретая торжественность. Она провела ладонью вдоль стены, и каменная кладка ожила – серые плиты расступились, открывая скрытый проход. Лорелей почувствовала, как по спине пробежали мурашки, когда шагнула в узкий коридор, где стены излучали мягкое бирюзовое свечение.

Они вышли на круглую площадку под открытым небом, где вместо привычных телескопов стояли странные конструкции из зеркал и серебряных нитей. "Здесь учатся читать прошлое," – Алисия дотронулась до ближайшего аппарата, и зеркальная поверхность заколебалась, как вода. – "Но знание – опасный дар. Некоторые отражения… цепляются."

Лорелей невольно шагнула ближе. В дрожащей поверхности мелькнул образ – она узнала свою старую комнату, но что-то было не так… Книги на полках переворачивали страницы сами по себе, а в углу стояла… она сама? Только глаза у той Лорелей были совершенно пустыми.

– Не смотри слишком долго, – Алисия резко закрыла зеркало черным бархатом. – Особенно тебе это… опасно.

Они выходили через арку, увитую живыми лозами, когда Лорелей заметила – листья на мгновение свернулись, будто испугавшись чего-то… или кого-то.

Спускаясь по винтовой лестнице, Лорелей вдруг почувствовала, как ступени под ногами изменили текстуру – из прохладного камня превратились во что-то теплое, почти живое.

– Это Переход, – объяснила Алисия, не оборачиваясь. – Он реагирует на твое состояние. Боишься – станет скользким, злишься – обожжет. Это учит нас держать эмоции под контролем.

Лорелей сосредоточилась на дыхании, как учила бабушка. Камень под ногами заструился, приобретая перламутровый оттенок. Где-то внизу зазвучала тихая музыка – будто кто-то перебирал струны невидимой арфы.

– Необычно… – впервые за экскурсию Алисия выглядела искренне удивленной. – Видишь ли, обычно новички заставляют его пылать или покрываться инеем. Ты… уравновешенная. Неожиданно. Давно не видела таких сдержанных новичков, хе-хе! Сейчас спустимся в Сад – не теряй и там своё самообладание.

Дверь в сад была сделана из матового стекла, в котором Лорелей увидела искаженные силуэты – будто кто-то стоял по ту сторону, прижавшись к поверхности.

– Не обращай внимания, – Алисия толкнула дверь, и силуэты рассыпались на сотни бабочек, выпорхнувших в сад.

Здесь все было не так, как в обычных садах. Деревья были необычайно ветвистыми и полностью увешены цветущими лианами и покрыты пушистыми листьями, фонтаны изливали не воду, а жидкий свет, а цветы… Цветы пели. Тихо, на грани слышимости, но Лорелей различала мелодию – ту самую, что звучала в Переходе.

– Этот сад выращивает твои мысли, – Алисия остановилась у куста, где среди листьев поблескивали хрустальные бутоны. – Вот, прикоснись!

Лорелей осторожно коснулась ближайшего цветка. Хрусталь раскрылся, выпустив облачко серебристого дыма, в котором заплясали образы – она увидела себя маленькой, сидящей на кухне с бабушкой, затем школьный класс, где дети смеялись над ней… И последний образ – сегодняшнее утро, когда зеркало показало что-то, чего не должно было показывать.

– Интересно… – прошептала Алисия. – Обычно у новичков цветы показывают страхи или мечты. А у тебя… воспоминания. Живые… Знаешь, я слышала, что у тебя росли живые цветы… Это правда? Они совсем не магические?

– Правда. Просто красивые живые розы.

– Розы живые, твои воспоминания живые… И ты сама какая-то "живая", – староста слабо улыбнулась, – прости, ерунду какую-то мелю. Идем – ы наверняка проголодалась, да? Сад тебе ещё успеет надоесть на уроках ~…

По пути в столовую они прошли через галерею, где висели портреты бывших архимагов. Глаза на картинах следили за Лорелей, а когда она проходила мимо самого старого портрета – седобородого старика с посохом – он вдруг подмигнул ей.

Трапезная оказалась огромным залом с высокими сводами, где вместо люстр плавали живые светлячки, собранные в светящиеся шары. Столы сами пододвигались к входящим, а еда… Еда появлялась на тарелках, как только о ней подумаешь.

– Не советую думать о сладком в первый раз, – предупредила Алисия, когда перед Лорелей материализовался кусок шоколадного торта. – Кухня любит пошутить.

Торт вдруг фыркнул и рассыпался на сотни крошечных летучих мышей, которые с писком разлетелись под потолок. Лорелей не смогла сдержать смех.

– Приятно видеть, что ты наконец расслабилась, – улыбнулась Алисия, и в этот момент Лорелей заметила – тень старосты на стене двигалась не синхронно с ней. Она делала какие-то странные знаки руками… Но когда Лорелей моргнула, все вернулось в норму.

На обратном пути Алисия неожиданно остановилась перед узкой черной дверью без ручки.

–Технически, мне не следовало бы тебе этого показывать, – ее голос стал тише. – Но учитывая твои… способности, ты должна знать.

Она провела пальцем по специальному узору на стене, и дверь бесшумно отъехала в сторону, открыв темный проход. Холодный ветерок донес запах… затхлости? Нет, скорее времени. Как в бабушкином сундуке, где хранились древние гримуары.

– Это вход в Башню Архимага. Никогда не заходи сюда одна. Даже если позовут. Даже если будет казаться, что это я зову, – глаза Алисии стали темными-темными, – здесь живут… запретные знания. И они голодны.

Дверь захлопнулась сама собой, когда они отошли, и Лорелей поклялась себе, что слышала за ней тихий вздох разочарования.

Когда они вернулись к комнате Лорелей, луна уже высоко стояла в небе, окрашивая коридоры в серебристый цвет.

– Завтра твой первый урок, – сказала староста, поправляя серебряный значок на мантии. – Вот тебе последний совет – сегодня ночью, если зеркало заговорит… не отвечай.

Дверь закрылась, оставив Лорелей наедине с тысячей новых вопросов и… странным чувством. Как будто Академия – это огромный живой организм, и она только что стала его крошечной, но важной частичкой.

А на столе зеркальце под покрывалом… дышало. Тихо-тихо, но Лорелей это видела. Или ей казалось?

Перед сном Лорелей разложила на столе учебники. Ее пальцы дрожали, когда она открывала "Основы сновидческой магии". Первая же страница заворожила ее:

"Тот, кто видит сквозь иллюзии, должен быть осторожен – ибо граница между реальностью и сном тоньше, чем лезвие ножа…"

Она вздрогнула, когда в комнате внезапно похолодало. Зеркальце на столе… запотело изнутри? Лорелей медленно подошла к нему и провела пальцем по поверхности. В запотевшем стекле проступили слова:

"Они наблюдают."

Сердце бешено заколотилось. Лорелей резко накрыла зеркало тканью и отступила. Завтра начинались настоящие уроки. А значит – начиналось ее настоящее испытание.