ОДИНЖ. Книга I. Пособие по выживанию для Бессмертных…

– Вы запомнили номер? – Неуверенный женский голос снял оцепенение с толпы. Люди неуверенно озирались, кто-то подбирал оброненные вещи, некоторые пожимали плечами, но еще больше оказалось тех, кто молча ушел.

Прыщавый паренек радостно щерился во все тридцать два зуба, победно тряся смартфоном в бледной костлявой руке, воспаленные глаза с полопавшимися красными жилками напряженно следили, как растет индикатор загрузки. Высунув язык, он спешно набрал подпись, – «водила жжет, смотреть всем». Едва к нему двинулась тетка спросившая номер, – поспешно сунул смартфон в карман, развел руками, выпятив верхнюю губу и мотая головой на тонкой шейке.

Седенький старичок, в опрятном, хотя и поношенном костюме, неуверенно мялся, то порываясь подойти к телу на дороге, то возвращаясь на тротуар. Когда же убедился, кроме него такими проблемами никто не страдает, – буркнул под нос что-то вроде, – «приедут менты, а у них, кто рядом, тот и виноват, и»… Остаток фразы он деликатно прикрыл кашлем и, глядя исключительно под ноги, направился в сторону противоположную той, куда собирался вначале.

Водитель автобуса, матерясь вполголоса, высунулся из окошка, осторожно объезжая «препятствие», из салона неслись подбадривающие выкрики, предложения давить, да двигать скорее, – все опаздывают. Часть пассажиров честно пыталась выполнить гражданский долг. Один даже дождался ответа из полиции, но при словах автоответчика, – «будьте готовы назвать свои имя и фамилию», резко сбросил, воровато огляделся, выключил питание телефона, а еще пару секунд спустя расковырял корпус, вытащил батарею и зачем-то положил в карман. Помявшись с осиротевшим корпусом, вытащил обе сим карты, утер со лба выступивший холодный пот, и выдохнул с явным облегчением.

Толпа разбрелась по своим нуждам, новые волны прохожих бросали на дорогу скупые сочувствующие взгляды. Находились и те, кто раздраженно цедил сквозь зубы – «допился», лишь мимоходом бросая короткий взгляд и тут же прикипая к мерцающему экрану навороченного гаджета, где шла «настоящая» жизнь. А прочитав свежий пост, про сбитого молодого парня, качали головой, и ставили лайк под предложением «оторвать водило яйки».

Мир внезапно завертелся, закружил в дьявольском хороводе, раскрасив горизонт всеми оттенками боли. Тело вздрогнуло, дернулись закостеневшие пальцы и… Меня выкинуло. Пытаюсь вздохнуть, но нечем. Что я представляю собой вне тела? Чем я смотрю на него стороны? В ушах зашумело, невидимый желудок рванулся вверх, словно я падал, а не втягивался обратно. Шаг за шагом, клетка за клеткой, отвоевывая свой организм. Чувствуя, как вытесняю изнутри тягучее, липкое нечто, нехотя втягивающее холодные щупальца. Тьма, медленно покидающая каждую частичку тела, озаренную нестерпимой болью. Словно величайшее откровение жизни – в способности чувствовать… Чувствовать боль.

Танец на краю пропасти. Танго со смертью. Миг, растянутый страданием на целую вечность. Тело мелко дрожит, пронзаемое тысячами незримых иголок, мозг пылает, не в силах обработать сигналы вопящих нервов. А когда стало казаться, что весь мир сплошная зияющая рана, – пришла БОЛЬ…

… – вот так всегда. Насорят, намусорят, а убирать кому?

Правая рука неестественно вывернута, за нее дергают и тащат, голова безвольно раскачивается в такт рывкам, спину царапает горячий асфальт.

– Проходим милые дамы, проходим. Не акцентируем. Нет. Человечек не мертвый. Просто устал. Да. Если можно мертвецки упиться, то почему нельзя устать?

Беспокойные восклицания остались позади, в плечо уперлось препятствие. За кисть нетерпеливо дернули, словно гигантская рыба пробовала наживку, едва не оторвав руку. Спереди заворчало, протопали маленькие ножки, казалось, будто стальные тиски сдавили плечи и трясут моим телом, как марионеткой. Сквозь мутное марево выплыла нечеткая физиономия наставника, черные провалы внимательно всматриваются в лицо, крепкие руки несколько раз возвращали шатающееся тело в вертикальное положение, не дав растянуться на гранитных ступенях. Солнце прожигает слезящиеся глаза, бросает зайчики от зеркальных дверей. Убедившись, что кое-как стою на ногах, карлик уверенно потянул меня внутрь, зеркальные дверцы распахнулись, звякнул невидимый колокольчик, из проема потянуло прохладой и свежей выпечкой.

Я четко сделал пару шагов, отстранил руку наставника, будучи уверен, – могу идти сам. Но, едва твердые пальцы отпустили локоть, туловище дало опасный крен, по инерции прошлепал пару шагов, и с удивлением обнаружил, что голова намного обогнала ноги и отрыв растет… Под ноги ткнулось что-то твердое, хрустнуло, будто сухую ветку сломали, а я перешел в свободный, но короткий полет. Снова хруст, звон бьющейся посуды, состыковавшись лбом с деревянной перегородкой, я, наконец, мирно растянулся на обломках стула. Вместо ожидаемых звездочек в глазах плясали птички, смутными тенями порхали над головой, доносилось беспокойное щебетание. Спустя пару мгновений я начал различать отдельные фразы, птички неплохо чирикали по-русски.

– Чашечка горячего кофе, и он будет как новенький. – Поспешил успокоить «пернатых» Исра. Сверху донеслись охи и ахи, девицы в черно-белых фартучках размахивали изящными ручками, будто взлетали, обеспокоенно щебетали, как стайка воробьев.

– Можно без сахара. И без кофе. – Добавил Исра, наклонившись к лежавшему на полу подносу, где чудом устоял исходящий паром пластиковый стаканчик. Несшая его девица, замерла в той позе, в которой ее застал мой полет: руки вытянуты вперед, глаза на пол-лица, пол левым веком дергается одинокая жилка. – А, уже положили? Ничего страшного, терапевтический эффект хуже не станет. Отмывать сложнее… – Едва слышно добавил он. И уже громче, обращаясь к обширной аудитории:

– Ничто с утра не бодрит лучше, чем чашка горячего… крепкого кофе… – Ехидная улыбка расцвела на широком лице, пухлые пальчики лихо опрокинули стакан.

– Твоююю маааа-ть!

Официантки прыснули в разные стороны, я вскочил, хромая и неуклюже пытаясь содрать штанину с ошпаренной ноги.

– За что я люблю обтягивающие джинсы… – Промурлыкал Исра, с ехидной ухмылкой наблюдая, как бросив попытки оттянуть ткань от кожи, пытаюсь деревянными пальцами справиться с ремнем.

– Вот за что! – Победно ткнул толстый палец. Глаза девушек снова округлились, но уже по другой причине.

В спущенных штанах стояло двое. Первый – я, а вот второй… Один из процессов воскрешения, – кровь устремляется куда надо, и куда не очень. И частенько случается побочный эффект, совсем крохотный на фоне общего отходняка. Хотя… Судя по выпученным глазам, – не такой уж и крохотный. Скосив вниз глаза, я нервно сглотнул, избегая прямых взглядов, рванул в направлении уборной, спотыкаясь о сползающие штаны.

Мимо проплыл столик со сладкой парочкой. Крупный мужчина, черная футболка едва сходится на широченных плечах, спина вздулась рельефными буграми, натянув ткань до треска, выпуклые пластины груди гордо смотрят вперед. Сидит не в очень удобной позе, зато видны кубики пресса. Все напоказ. Очевидно, ради груди четвертого размера, напротив.

Подведенные глаза обладательницы четвертого размера мимолетно мазнули по моей дерганой фигуре, длиннющие ресницы затрепетали, словно крылья диковинной бабочки. Затем, взгляд с громким щелчком сфокусировался на уровне пояса, глаза проворачивались вслед за мной, как система автоматического наведения. Зрачки превратились в крохотные точки, едва заметные на фоне громадных глаз и распахнутого ротика, – я в очередной раз уронил штаны, снять было проще, чем натягивать на ходу. Да еще и молния разъезжалась, не в силах вместить мое раздутое эго.

Тренированная скала из мышц и самомнения, потеряв зрительный контакт спутницы, недоуменно обернула бритую голову, в глазах еще тлели угли презрения ко всем и вся, кто не жмет от груди двести кэгэ…

Угли как ветром сдуло.

Я, будто извиняясь, пожал плечами. Неловко улыбаясь осторожно просеменил мимо качка, ставшего заметно ниже. С него будто воздух выпустили: широкие плечи обвисли, грудь втянулась, а среди квадратиков пресса проклюнулся небольшой животик. Злые глазки мазнули по распахнутому ротику подружки, стыдливо убежали в сторону, вернулись, медленно наливаясь красным, в то время как кровь отлила от смертельно бледного лица, огромные кулачищи сжались до скрипа.

Я поспешно двинул дальше, невольно горбился, чувствуя между лопаток острый взгляд. Заветная дверь была на расстоянии протянутой руки, когда позади раздалось надсадное дыхание, скрипнул отодвигаемый стул.

Качок стоял, глядя исподлобья, как я неловко дергаю ручку, пытаясь открыть дверь не туда. Наконец, он решительно кивнул, сделал шаг в мою сторону, невольно сглатываю, – таким бы взглядом да камни дробить. Второй его шаг должен был стать не менее угрожающим и эффектным, но…

По залу пронесся трубный рев. Качок резко сел, втянув голову в плечи, медленно обернулся, крохотные поначалу глазки теперь едва умещались на бледном лице.

Исра, аккуратно сложил носовой платок, внимательно осмотрел результат, скептически хмыкнул, шмыгнул пару раз, с подвыванием зевнул, плямкая толстыми губами. Слезящиеся глаза вычленили замершего качка, пробежались по притихшему залу, напряженным лицам, кустистые брови удивленно взлетели вверх, словно что-то не так. Пухлая ладошка смачно впечаталась в лоб, взорвав повисшую тишину. За барной стойкой синхронно звякнули бутылки, посетители вздрогнули и вышли из оцепенения, разом уткнулись в тарелки, зал наполнился дружным чавканьем. Официантки вспомнили, что они-таки на работе, забегали между столиками. У качка громко клацнули зубы, задергался правый глаз.

– Савва! Я таки говорил, бордель кварталом выше! А ты заладил, – у меня де встроенный нафигатор, иду на запах. Говорил тебе, – ентимный процесс требует основательной подготовки. А ты, – всех девок разберут, скидывай скорее штанцы и уперед! Тьфу!

Карлик закатил глаза, демонстрируя вселенскую тоску и печаль, уронил голову на грудь, правая рука откинулась назад, едва не сбив официантку с тяжелым подносом. Зазвенела посуда, девушка напряглась, удерживая пизанскую башню из десятка грязных тарелок. Пухлая ладошка хлопала по фартучку, на ощупь, исследуя возникшее препятствие, толстые пальчики по очереди нащупали две округлости, что бурно и яростно вздымались под тонкой тканью. С неловким «упс», карлик резко обернулся, невинно затрепыхал густыми ресницами, под испепеляющим взглядом. Словно извиняясь, он запустил руку под раскачивающийся поднос, приняв часть веса на кисть, юркие пальцы, уткнулись в черный фартучек, аккурат под бурно вздымающимися холмами.

– И что в итоге! – Карлик резко вскинул свободную руку, привлекая внимание девичьих глаз, лучезарная улыбка едва не развалила широкое лицо надвое. – Он пытался стянуть штаны в свадебном салоне… похоронном бюро… А школа, Савва?!.

Брошенный карликом взгляд спалил, как я, справившись с коварной дверной ручкой, пытаюсь незаметно скользнуть внутрь. Качок снова подал признаки жизни, проявляя прямо-таки нездоровый интерес к моей персоне.

– Этот позор будет преследовать меня всю жизнь! Стоило на минуту отойти попи… Хм-м… водички попить. И что такого ты успел показать той страшной директрисе? У меня так и стоит перед глазами, как она бродит по коридору с глупой улыбкой, ловит встречных учителей, показывая руками, будто вот такенную рыбу поймала, хихикая словно идиотка. И во имя всех святых, скажи мне, где… а главное, при каких обстоятельствах ты потерял трусы!

Беря штурмом порожек из одной ступеньки, я умудрился споткнуться, вписаться в дверь плечом и треснуться головой о низкий проем, перед глазами заплясали веселые звездочки.

***

Дверь туалета, наконец, захлопнулась, напряженное лицо качка нехотя оторвалось от замершей ручки, угрюмый взгляд перебежал к Исре, ноги сделали осторожный шажок в сторону уборной, затем еще. И еще…

Задумчиво постукивая по губам большим пальцем левой руки, Исра рассеянно перебирал пальцами правой, будто большой мохнатый паук, поднимаясь по фартуку, пуговица за пуговицей, поднос медленно пошел вверх, башня из тарелок дала опасный крен.

– В похоронке вроде на тебе еще было исподнее… Да? – Не дождавшись ответа, он обернулся, успел рассмотреть накачанный затылок и запертую дверь, расстроенно обратился к официантке. – Куды он опять делся?

Девушка, что уже открыла хорошенький ротик, собираясь осадить карлика, подавилась заготовкой, застыла под его обиженным вопрошающим взглядом. Качок преодолел путь до заветной двери, сопел, дергая ручку. Гора мускулов вздрогнула, когда сзади раздался язвительный голос:

– Молодой человек, если у вас дело к известному заведению, то заявляю вполне авторитетно, – там занято. Хотя, если вы решили помочь моему бедному другу…

– В чем помочь?

Занесенный для могучего удара кулак застыл в сантиметре от двери, злые глазки подозрительно сверлят безмятежного карлика, что продолжал одной рукой поддерживать ходивший ходуном поднос. Хотя, часть окружающих, совершенно неоправданно, могла заявить, что именно его же рука и являлась причиной этих колебаний. На что сам карлик мог бы так же откровенно ответить, – это все брехня и злые домыслы, а виновата официантка. Именно ее отчаянные попытки сбросить ладошку карлика с груди, заставляли руку дергаться и толкать поднос. И рука в данном процессе была лишь следствием.

– Ему доктор запретил поднимать тяжести… – Сложив ладонь лодочкой у рта, прошептал Исра, так тихо, что навострила ушки даже глухая старушка в другом конце зала. Посетители… Ну или та их часть, что делала вид, будто заняты едой, теперь откровенно таращились на качка, тот нервно повел могучими плечами, попытался еще сильнее распрямить спину и выпятить внушительнее грудь. – Но с вашей-то комплекцией!

Качок напряг мускулатуру, демонстрируя огромный бицепс, мышцы, подобно сытым змеям, вспучились по всему телу, одежда трещала, едва не лопаясь. Бычья шея напряглась, растягивая толстую, но короткую золотую цепь, крохотный крестик выпорхнул из-за ворота футболки, безвольно повис. Последним усилием попытался напрячь голову, – крохотная жилка тряслась на взмокшем лбу, неуверенно пытаясь собраться в складку. Исра вежливо подождал, наблюдая, за сменяющими друг – друга гримасами, – лицо качка налилось дурной кровью, но узкий лоб остался девственно чист.

– Кхммм… – Кашлянул Исра в кулак, тщательно скрывая улыбку. – В общем, если поднатужитесь, то вдвоем может и поднимите его… хммм… Ну, вы понимаете…

– Чего сказал! – Маленькие глазки спрятались под надбровными дугами, злобно сверкали оттуда, как жерла пулеметов из дзота, пальцы угрожающе сжались в пудовые кулаки.

– Ну… Поднять. – Пошевелил пальцами в воздухе Исра, подбирая сравнение. – Глагол такой… описывающий действие. Ну, вот навроде, как вы бицепс качаете, только держа обеими руками, от уровня колен и до пояса.

Крохотная морщинка все-таки пролегла. Лицо стало черным от дурной крови, губы тряслись, когда он, заикаясь, проорал:

– Ты за кого меня держишь, сука! Я тебе не гомик какой-нибудь, не… Да не буду я ему хозяйство поднимать!

– Вообще-то, я имел в виду штаны. – Сконфуженно пробормотал Исра, обводя взглядом посетителей кафе.

Из дальнего угла донесся одинокий нервный смешок, и плотину прорвало, – со всех сторон сыпались смех, сдерживаемые улыбки, косые взгляды кололи накачанную спину, гигант вертелся, словно уж на сковородке.

– Они у него постоянно спадают. Но, если вы туда так рветесь ради его… Кхе-кхе…

Карлик прочистил горло, утер выступившие слезы, несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с силами, и честно постарался придать лицу более-менее серьезное выражение. Скорее менее.

– Право же, тем более странно, ведь вы пришли с такой красавицей. – Слишком серьезно произнес карлик, щерясь мгновенно преобразившейся блондинке.

Оказавшись, наконец, в центре внимания, она сменила отрешенно скучающий взгляд, на более подобающий для светской львицы, томно потянулась, едва не рухнув со стула.

– Или вы, – ее лучшая «подружка». – Карлик округлил глаза и прижал ладошки к губам. – И у вас спорный интерес к моему товарищу? Я надеюсь, вы хоть не подеретесь из-за него!

– Да! Нет!! Все не так было!!!

На качка было жалко смотреть. Гора мускулов обернулась к подруге за помощью, но та, бросив на поникшую фигуру беглый взгляд, брезгливо отвернулась, передернув плечиками, уткнулась в мерцающий экран телефона.

– Люся, да я вовсе не то хотел… Ты сама смотрела на его…

– Вот только не надо меня впутывать в этот бред. – Выставила ладошку блондинка, не переставая тыкать пальцем в экран. Пухлые губки выдули розовый пузырь, белые зубки раскусили, не дав лопнуть, челюсти пришли в яростное движение, вымещая злость на жвачке. – Даже если и взглянула, не бросилась следом, проверять… И что ты хотел доказать там внутри?

– Что я мужик. – Громко, но как-то не уверенно пробормотал он.

– Ночью надо было доказывать. – Окрысилась блондинка.

– Люся, ну я же тебе говорил, – добавки пробую новые… Побочный эффект. Зато мышечная масса растет в разы быстрее…

– Жаль, что больше ничего не растет. – Перебила блондинка, отбросив телефон, заглянула в пустую чашку, скривилась. Все посетители, карлик, и даже затисканная им официантка дружно водили глазами от двери к столику, словно наблюдая за теннисным матчем. – Тебе мало того, что есть? Ты с шестнадцати лет качался, чтобы кадрить девчонок, – и от них отбоя не было. Я уже год тебе скандалов не устраиваю, и знаешь почему?

Гора неуверенно вертит головой, пожимает могучими плечами.

– Ну, мы типа – любим друг – друга. Нет? Или нет, – доверяем…

– Да потому что единственное, на что ты еще влезаешь, – это твои долбанные тренажеры!!

Бокалы в баре жалобно звякнули. Под ухмылками приободрившихся мужчин, качок исходил потом, вертелся, бросая умоляющие взгляды на спутницу.

Веселый лысый толстячок за четвертым столиком, гордо выпятил верхнюю часть туловища, показывая, что у мужчины, все, что выше колен – это грудь. К нему льнула жердеподобная супруга, даже сидя, возвышавшаяся над мужем на целую голову. Поверх головы супруга она бросала победные взгляды на ослепительную блондинку, поглаживая заметно округлившийся живот, и кивая на сидевших напротив троих детей разногодок. Настал черед блондинки вертеться, нервно накручивая локон на длинный палец с идеальным маникюром.

– Да он не мужик, Люся. – Едва не плача промычал качок. – Я ж его двумя пальцами, как соплю перешибу…

– Стоп, стоп. – Влез карлик. – Если я все правильно понял, то вы, пошли за моим другом, с целью доказать своей девушке на нем, что вы – мужик? – Утвердительный кивок. Карлик, перевел недоуменный взгляд на блондинку, с удовольствием прошелся по стройным длинным ножкам в сетчатых колготках, нырнул за глубокий вырез. – На другом мужике доказывать… не на девушке. Хмм. То есть, у вас больше шансов стать мужиком с другим мужиком, чем с собственной девушкой. А он точно натурал?

Вопрос адресовался блондинке, но прежде, чем та успела открыть хорошенький ротик, качок, с яростным воплем, – «Убью, падла!» – ринулся на карлика.

– Внимание, – спойлер. – Подмигнул Исра, щелкнув пальцами.

Зал на мгновение заволокло легкой дымкой, а затем…

Дико заверещала официантка, с размаху залепив качку пощечину. Тот стоял с невероятно тупым выражением лица, покачиваясь под градом ударов, удивленно глядя на огромные ручищи, что вроде как ухватили наглого карлика…

Блондинка с трудом оторвала руки бойфренда от груди официантки, не забывая осыпать его тумаками и отборнейшей бранью.

Карлик невозмутимо сидел за их столиком, весело болтал ногами, потягивая диетическую колу через соломинку. Черные глаза лениво следили, как из подсобки выбежал грузчик Гриша, одним небрежным взмахом отправил в нокдаун и шкафоподобного качка, и тройку других посетителей мужского рода, пытавшихся разнять клубок раздора.

У Гриши был объемный пивной живот, кривые ноги, могучие длинные руки, врожденный такт и чувство локтя. Именно «с локтя» он тактично успокоил всю четверку, лишь по причине пролетарского невежества, не уделив должного внимания воплям качка о черном поясе, десантуре, десятом дане… И, стоило тому очутиться на полу, – о забытом на плите чайнике, не выключенном утюге, и больной бабушке, которая без него не может обойтись. Уже перед выходом, качок, двигающийся, аки гордый лев, на четвереньках, буркнул, – мол, им повезло, что он так спешит, а то бы он им показал… Что именно бы показал, осталось загадкой, ибо сей орел, выпучив глаза и щелкая клювом, вылетел через зеркальные створки от дружественного пинка Гришиного берца в накачанный зад.

– Первая ступень. Вторая ступень. Третья! – Радостно прокомментировал карлик перемещение накачанного копчика по порожку. – Пять секунд, – полет нормальный!

– Милый!! – Обогнув Гришу, следом выпорхнула блондинка.

– Балласт сброшен. – Хмыкнул Исра, потирая подбородок.

Золотые зрачки довольно созерцали недавнее поле битвы. Хотя, собственно, все интересное закончилось, только траншея из опрокинутых столов и стульев отмечала фарватер ледокола по имени Гриша. Женщины разбирали поверженных супругов, возникла короткая перебранка, – кто-то, под шумок, попытался стащить чужого, причем при полном согласии с его стороны.

Скрип несмазанных петель потонул в общей суматохе, – никто не обратил внимания на вынырнувшего из дверей парня. С мокрых волос стекает вода, влажная рубашка облепила широкие жилистые плечи, лицо красное, но без малейших следов крови на хмурой физиономии. Зеленые глаза удивленно обвели развороченный зал.

– Кажется, я что-то пропустил…

Глава 2.2. Один день из не жизни, не человека… «Равноценный обмен»

Удивленное выражение лица, как водой смыло, стоило взгляду упасть на горбатую фигуру за столиком, весело болтавшую коротенькими ножками в сантиметрах от пола.

В центре зала, среди осколков битой посуды, наворачивает бесполезные круги официантка, пустой поднос раскачивается в опущенной руке. Широко распахнутые глаза горят, высокая грудь яростно вздымается под съехавшим набок фартучком. Тонкие пальчики дернулись прикрыть распахнувшийся ворот, к безмерному разочарованию карлика. После короткой борьбы, нащупав вместо пуговиц огрызки ниток, раздраженно отдергивает руку, пальцы нервно теребят узкий поясок. Довольная улыбка карлика растет, – две спелые дыньки натянули лиф, последний крючок едва держится. Улыбка наставника выросла до опасных размеров, невольно задался вопросом, а если крючок не выдержит, – треснет ли широкое личико пополам?

Глаза официантки обескуражено метались от ползающих посетителей до тех счастливчиков, чей упитанный или не очень, тыл, уже мелькал за распахнутыми дверями кафе. Помимо двух официанток, укрывшихся за барной стойкой, посреди зала невозмутимо ковырялся вилкой в зубах утес Гриша.

Три дамы бальзаковского возраста никак не могли поделить двух мужчин, один из которых, вращая испуганными глазами за очочками в золотой оправе, что-то блеял, тщетно пытаясь вырваться из цепких пальцев, сразу двух заявивших на него права, дам. Жалкие оправдания, что он, – не женат, пацифист, буддист, фашист, гей, – вдовец, в конце-то концов! Привели к тому, что третья дама, бросив попытки поднять законного, но безвольного мужа, с отчаянным воплем, – «Милый, я тоже вдова!», – отрезала бедняге последний путь к отступлению.

Пока я бочком протискивался к дверям, официантка среагировала на движение и бодро ринулась навстречу. Распиравший ее внутренний огонь, требовал выхода, грозя разорвать на части.

– О, это губительное и всепоглощающее пламя, – тихо захихикал Исра, глядя, как его подопечному отрезают путь. – Для которого, увы, не подходит никто, из находившихся здесь, а жаль… – Провожая взглядом проплывающие мимо стройные ножки, карлик вздохнул, жалобно скривив физиономию. – Так не доставайся ж ты, – никем! Внимание, – обещанный спойлер.

– Тут такое было! Тут такое было!

Запричитала официантка, схватив меня за рукав, забытый поднос валяется на полу, острые каблуки безжалостно мнут пластиковое лоно. Фартучек пошел вверх, набирая больше воздуха, ткань предательски трещит… Стальной крючок со звоном отлетел в витрину, выпустив на волю два белоснежных мячика, розовые ореолы натянули край лифчика, запутавшись в черных кружевах, но ей уже было не до мелочей: хорошенький ротик приоткрылся, чтобы выпалить…

– Ты ушел. Качок за тобой, – доказать, что он мужик, но оказался и не мужик, а так, в опе – вжик. Его герла обвинила, что ты ему симпатичней, и вообще он по мужикам. А он, как давай доказывать обратное, – Машку за ляшку, Гришку за стрижку. Получил от первой по морде, от второго под зад. В это время начался мордо-бой, но участников быстро разняли их мордо-герлы. Вот! – Радостно протараторил наставник, прыгая на стуле.

Официанта мелко задрожала, красивое лицо исказила судорога, пошло красными пятнами. Невольно отступаю на пару шагов, крепко зажмуриваюсь, одним глазком подглядывая, как разъяренная фурия медленно поворачивается к Исре.