скачать книгу бесплатно
Осенний полонез. Сборник рассказов. Лирика, драма, ирония, юмор
Валерий Ивашковец
Рассказы объединены в циклы. “Что наша жизнь» – истории от лирических ( “Осенний полонез”) до сатирических (“Знамение или дерьмократическое ЧП”), а то и с политическим уклоном ( “Дядька Микита-революционер”). Касаются и событий “лихих 90-х”. Например, “Рэкетир”. На цикл “Американцы провели исследования и установили” натолкнули сомнительные научные труды. Здесь ирония часто переходит в серьёзные ситуации. Скажем, “Жертва науки”, “Коварный рост” и другие. “Поучительные истории” – в сюжете обыгрывается смысл некоей пословицы. Так, “Не всякое лыко в строку”: пошутил начальник над именем подчинённого и подпортил жизнь человеку. Или “Чужая сторона – мачеха, родная – мать” о русском пареньке, попытавшемся найти счастье в США. Цикл “Рассказы анекдотические” разбит на несколько частей, названия которых говорят сами за себя: “О чиновнике Непущате”, “О Дураках и Умниках”, “О мифах”, “Удивительная страна” – где анекдотическая ситуация часто имеет политическую подоплёку.
Валерий Ивашковец
Осенний полонез. Сборник рассказов. Лирика, драма, ирония, юмор
Что наша жизнь
Осенний полонез
(лирический рассказ)
Слетает лист к земле осенней
И солнце хмурится вдали,
Но вдруг сверкнёт лучом мгновенье,
Мгновенье яркое – любви…
Заканчивалось лето…
Природа медленно, но неумолимо увядала, укрываясь бледностью пожухлой травы, багрянцем загрустивших деревьев и густой сединой утренних туманов. Чаще досаждал острый холодный ветер. По серому небу с далёкого севера яростными толпами неслись грязно-синие тучи, с которыми пытались состязаться только вороньи стаи, а ледяные капли дождя всё назойливее выбивали на асфальте свои монотонные ритмы.
Саша Орлов, молодой мужчина, сотрудник коммерческой фирмы, возвращался с работы и с особенным чувством поглядывал на изменения в природе, которые настойчиво проявлялись в этом небольшом скверике, пересекающим его дорогу к дому. Старые тополя выглядели исполинами, раздетыми донага, а аллея между ними казалась тёмной фантастической полоской. Газоны, укрытые опавшей листвой, источали смесь противоречивых запахов, в которых преобладали сырость и горьковатая терпкость.
После окончания института прошло несколько лет…
Настоящая жизнь Сашу устраивала полностью. Его профессия была для него и работой, и хобби. Даже дома, в однокомнатной квартире, где он после ранней смерти родителей жил один, ждал собственный рабочий инструмент – компьютер. В фирме он считался успешным специалистом, получал хорошую зарплату и уверенно двигался вверх по служебной лестнице.
Глядя на унылое солнце, которое нагло пытались закрыть лохматые тучи, на поникшие деревья, почерневшие кусты и газоны Саша почувствовал настойчивую тоску. Если быть справедливым, то она появилась давно, а особенно остро проявилась этой весной. Летняя суета, отпуск, рабочие проблемы приглушили возникшие ощущения.
И вот конец лета…
Как человек, привыкший размышлять, он пытался понять причину такого тягостного настроения. Осень?… Но особо сентиментальным себя не считал… как будто. Одиночество?… Откуда ему взяться, если у него есть надёжный друг – компьютер. Были и другие не менее осязаемые, к тому же одушевлённые, друзья-товарищи. Может женщины?… Они тоже имелись, вот и сегодня, вечером, должна прийти Лида, давняя подружка-любовница, правда, замужняя…
С Лидой познакомились в троллейбусе зимой, несколько лет назад. Народу тогда в салон набилось под завязку. Озабоченная молодая женщина, в строгом тёмном пальто и аккуратной шляпке с вуалью, оказалась прижатой к Сашиной груди. Она мужественно переносила давку, только хмурила свои тонкие, умело подкрашенные брови и плотнее сжимала блестящие от помады губы. Из карих глаз, правда, острыми стрелами выскакивали искорки недовольства, когда людская масса безжалостно уплотнялась после очередного пополнения. Но женщина стойко и молча переносила неудобства, упираясь руками в Сашу.
От такой неожиданной близости красивой женщины в шляпке чеховских времён, пьянящих ароматов её духов, молодой человек почувствовал нарастающее волнение, даже голова закружилась…
Отсутствие родителей и маниакальная увлечённость компьютером не способствовали развитию у Орлова естественного для его возраста интереса к женщинам. Да и внешность у него была заурядная, что-то от старшеклассника-отличника, или начинающего учёного-аспиранта: серая шляпа, тёмные, в массивной оправе очки, строгий прямой нос над бесцветными губами и неизменное серое драповое пальто, которое он носил ещё со студенческой поры. Не наградил Бог и ростом: чуть выше среднего, но физически был крепок, так как физкультуру и спорт уважал всегда.
Саша упирался спиной в стенку троллейбуса, поэтому на него неумолимо наваливалась только шляпка с вуалью, давление с боков было не в счёт. И, когда её лицо уже было в миллиметрах от его носа, и их дыхание сливалось в одно, он пошёл на мужественный джентльменский поступок. Крутанулся ужом и поставил женщину на своё место, упёрся руками в стенку и всю нагрузку принял на себя, образовав вокруг симпатичной спутницы маленькую, но свободную зону. Она достойно оценила поступок парня, мило впервые улыбнулась и с благодарностью промолвила:
– Вы очень любезны, молодой человек…
И тут Орлова, не замеченного до сих пор в умении много и остроумно говорить, прорвало. Он мастерски рассказал несколько анекдотов про поездки в общественном транспорте, привёл в качестве примера курьёзный случай из своей практики, перекинулся репликами с толстой бабёнкой, умостившей свои телеса на его затылке, и вызвал-таки смех у очаровательной незнакомки. Они разговорились… Оказалось, что выходят на одной остановке, и парень, естественно, продолжил свои благородные деяния, помогая женщине достойно покинуть слишком уж гостеприимный транспорт.
Лида была замужем. Кроме мужа, имела двоих детей дошкольного возраста и дачу, как довесок к домашним хлопотам. Нигде не работала, и это давало ей относительную свободу, которой она умело пользовалась, заводя время от времени грешные связи с разнообразными по возрасту и темпераменту мужчинами. Эти щекотливые подробности своей жизни она, естественно, от Саши утаила.
В тот день настроение у парня было настолько приподнятое, что он, не раздумывая, пригласил Лиду на чай, не удивился, что та легко согласилась. Опомнился только, когда она легла после лёгкого ужина и горячего душа к нему в постель. От такой лёгкости в доступности её тела, у Саши где-то в глубине души проскочило сомнение в правильности происходящего, но дальнейший ход событий отбросил прочь всякие колебания.
Вот так он обзавёлся любовницей. Лида много не требовала. Её устраивали короткие встречи на Сашиной квартире, его недорогие подарки к праздникам и отсутствие всяких претензий к её замужеству. К Орлову она относилась как необходимому и важному элементу своей жизни, в которой обязательно, кроме мужа, должен быть ещё поклонник-любовник, тем более молодой (Лиде было за тридцать). Это поднимало жизненный тонус, льстило, повышало авторитет среди подруг, от которых она не очень скрывала свои увлечения.
К такому положению вещей вскоре привык и Саша, поглощённый работой и компьютером. Была ли это любовь?… Может что-то и мелькнуло в начале, но со временем опустилось до банальной привычки.
И, вот, конец лета… Стылое дыхание осени…
Вместе с жёлтым листком, слетевшим с клёна и мягко ударившим Орлова в щеку, откуда-то зазвучала музыка! Ничего подобного он до этого не слышал. Неосознанно остановился прислушиваясь… Мимо проковылял седой старик с палкой; прошла, громко переговариваясь, парочка студентов, спешили другие прохожие; а Саша стоял и слушал… Мелодия то летела ввысь, то падала замирая, то рокотала, вынимая душу из тела, разрывая её на части и вновь собирая по кусочкам в некое новое целое! Иногда звуки плакали такой тоской и страданием, что глаза у Саши начинали непроизвольно влажнеть, отчего он моргал веками и крепче сжимал губы.
Когда смолкли последние аккорды, он глубоко вздохнул и обнаружил, что перед его глазами, в нескольких метрах впереди, виднеется девичий профиль. Пышные, распущенные ниже плеч чёрные волосы, прямой лоб, маленький носик и пухлые губы на фоне осеннего пейзажа казались нарисованными искусным художником. Саша даже вздрогнул и помотал головой, словно отгоняя наваждение. Но что это?… До него не сразу дошло, что девушка сидела в инвалидной коляске! Её ноги укрывал тёмный плед, а лицо было крайне сосредоточенным и излучало особое воодушевление, какое можно увидеть в церкви у молящихся людей. Она даже слегка шевелила губами, словно читала молитву.
Невероятная музыка и необычная девушка, в сочетании с осенним настроением, создали в душе парня сумятицу чувств, которая требовала какого-то выхода. Не осознавая своих действий, он направился к коляске.
– Простите… Я, наверное, Вам помешаю…
– Нет-нет! Не беспокойтесь! – глянули виновато бездонные печальные глаза, цвет которых был пока не ясен. – Я Вас слушаю…
– Эта музыка… Очевидно, Вы тоже её слушали?… Не подскажите её название и автора?
– О… Это невероятный полонез композитора с непростой судьбой…
Грудной голос был таким мягким и мелодичным, что в нём Саше послышались отзвуки умолкнувшего полонеза. Она говорила размерено, восторженно, не прерываясь, словно боясь, что её остановят и не выслушают до конца. А он невольно наслаждался этим голосовым колокольчиком и не перебивал его звона. Наконец, она спохватилась:
– Что это я разговорилась! Простите, пожалуйста…
– Ну что Вы – так занимательно! А как Ваше имя? – механически спросил Саша, находясь под впечатлением услышанного.
– Катя…
– Какое чудесное имя… – продолжая рассматривать её лицо, задумчиво проговорил он.
А лицо было красиво, нет – прекрасно! Ему показалось, что в нём нет ни одного изъяна, всё гармонично, строго и просто: пышные волосы окаймляли прямой лоб, естественной ширины полоски бровей, большие глаза с длинными ресницами, маленький, слегка вздёрнутый носик и пухлые губы над аккуратненьким подбородком… Но коляска?… Пока парень разбирался со своими сложными ощущениями, и мучительно соображал, как продолжить беседу, к ним подошла пожилая, строгая женщина. Она сердито, тяжёлым взглядом осмотрела незнакомца, молча сзади взялась за ручки коляски и покатила девушку по дорожке. Катя успела виновато пожать плечами и прикрыть глаза на прощание. Орлов в растерянности остался на месте…
Теперь-то он припомнил, что не раз видел эту коляску с девушкой, но почему-то не обращал не неё никакого внимания. Наверное, настроение было не подходящее? Но, скорее всего, срабатывала психология здорового человека, который чувствует себя не совсем удобно, при виде больного, ущербного и отводит взгляд в сторону… Так и девичьей красоты не заметил!
После этой встречи, Саша стал задерживаться в сквере, надеясь вновь увидеть Катю. Для него было понятно, что девушка попала в сложную, скорее трагическую, ситуацию. И это понимание волновало его ещё больше, чем её прекрасный образ. Ему остро захотелось познакомиться с девушкой поближе и, возможно, чем-то ей помочь. Его старания увенчались успехом – они снова встретились…
Настало время коротких, насыщенных искренними чувствами встреч, которые, как и их финал, остались в памяти, душе, сердце Орлова “на всю оставшуюся жизнь”.
Катя оказалась не только красивой, но и очень интересной, с тонкой, поэтической натурой – она писала стихи! К поэзии он относился нейтрально, как к чему-то для него не совсем понятному и недоступному. То, что Катя наделена таким даром, его поразило. Оказалось, что поэзия – это так здорово! Привыкший к математической точности и логике, Саша удивился, что нелогичность, необычность образов и сравнений, присущая поэзии, может так трогать ум и сердце.
Вертелось в голове желание узнать хоть что-то о Катиной прошлой жизни. Однако он проявил такт и не стал расспрашивать девушку о её горе, отодвинув этот неприятный момент, и вёл себя так, как будто не замечал инвалидной коляски. Его захватило в ней всё: простая, не показная, девичья красота, своеобразный внутренний мир и особое вдохновение, с которым девушка читала свои стихи, рассказывала о прочитанных книгах, своих впечатлениях и мыслях.
Чтобы лучше видеть лицо девушки, он опускался на корточки перед её ногами, подпирал подбородок ладонями, тонул в ясных глазах и слушал…
Туман осенний опустился
На изумрудный шёлк травы,
Мне этой ночью сон приснился:
Я по росе бегу и – ты…
В своих стихах, которые она с удовольствием, запросто, без присущего в таких случаях смущения, читала малознакомому человеку, она ходила, бегала, прыгала, летала… Словно наслаждалась тем, что было сейчас недоступно.
…Лечу душой,
Машу рукой,
Ногами в небо упираюсь!
Вокруг простор,
В глазах восторг –
Я этим миром упиваюсь!…
Лаская слух, восторженно летели ввысь звуки серебряного колокольчика. Лицо её светилось, волосы пушил ветерок, она подавалась вперёд и, казалось, вот-вот поднимется и… побежит! В такие мгновенья Катя была особенно привлекательна, и, глядя на блеск её глаз, Саша восхищённо улыбался: готов был слушать её голос вечно! Они так увлекались друг другом, что не обращали внимание на прохожих, любопытных и не очень. Сухая, прагматичная душа программиста словно окунулась в озеро новых ощущений, чувств и как губка впитывала их целиком. Даже природа радовалась: тучки в панике разбегались и сквозь голые ветки проскакивали ласковые лучи заходящего солнца, а ветер замирал, стараясь не мешать зарождающейся любви. Но…
Их встречи заканчивались одинаково – с приходом строгой пожилой женщины, которую звали тётя Эмма. Она была дальней родственницей Кати и ухаживала за племянницей, в частности, вывозила её на прогулку. Куда подевались более близкие родные, Саша спрашивать не спешил. Почему тётя отнеслась к нему настороженно, даже враждебно, понял позднее.
Несмотря на такую недружественную предрасположенность тёти, Саша решился однажды проводить Катю до самого дома, который располагался рядом; ненавязчиво помог закатить коляску в лифт и, попрощавшись, медленно, глубоко задумавшись направился домой. От него не скрылось, что девушка в эти минуты замкнулась в себе и практически не разговаривала. Её словно подменили. Глаза померкли, лоб укрыли непривычные мелкие борозды, концы губ опустились вниз… И только позднее он осознал, что такой естественный для парня поступок, как проводить свою девушку домой, доставляет ей только страдания! Не мог он понять, что ощущение своей убогости, беспомощности в этом унизительном процессе доставки домой в инвалидной коляске в присутствии молодого, здорового, небезразличного ей мужчины – для Кати было пыткой и моральной, и физической.
После такого стресса, она не появлялась несколько дней. Саша волновался, но зайти к ней в дом почему-то не решался. Что-то удерживало его: может враждебность тёти, может природная скромность, может малое время знакомства…
Чем приглушить мне эту боль,
Какой слезой утешить душу,
Какой водой разбавить соль,
Что разъедает всё и сушит?…
С поволокой в синих глазах (такими они виделись парню впервые) читала Катя очередные строфы. Ему даже показалось, что красота её сегодня не та: лицо посерело, губы стали тоньше с морщинками по краям, волосы не пушились, а только блестели холодом в лучах заходящего солнца. Вдруг, опустив голову, она попросила голосом, чужим, охрипшим:
Не провожай меня больше, пожалуйста…
– Катя! – взяв её руки в свои ладони, пытаясь заглянуть в самую глубину глаз, пересохшими от волнения губами прошептал Саша. – Ты не должна… Понимаешь, не должна обращать внимания на своё нынешнее… положение, потому что его не замечаю я… И это главное, потому что ты… я… – Он опустил глаза, непроизвольно прижался губами к ладоням её сложенных рук и замолчал… Она высвободила одну руку, нежно погладила его голову и начала рассказывать…
Случилось это давно, ещё в детстве. Играла она с малышами на детской площадке. Один мальчик был к Катюше не равнодушен и постоянно её занимал: то за косички дёрнет, то сзади ущипнёт, то толкнёт. Такая своеобразная детская любовь привела к беде. Мальчик шутя толкнул девочку с горки, она неловко упала на спину и повредила позвоночник. Долгое лечение результатов не дало… Дальнейшая её жизнь превратилась в постоянную борьбу и с собой, и со своей судьбой. В конце концов, освоив самостоятельно школьную программу, она увлеклась поэзией. Собиралась печататься. Однако, жизнь подкинула новые испытания…
Отец занимался бизнесом и довольно успешно. Мама работала в его фирме менеджером по рекламе. Так их вдвоём и застрелили наёмные убийцы. С тех пор за ней ухаживает двоюродная тётя Эмма (родных тёть и дядь не оказалось: так сложилась жизнь). От отца досталась только большая, четырёхкомнатная квартира, остальное куда-то подевалось после долгих, непонятных судов…
– Так и живу в одиночестве. Стихи да музыка только и выручают. И теперь ты… Наверное, ненадолго… – глядя ласково, с нескрываемым чувством тоски закончила Катя грустный рассказ.
Саша сжал крепче её ладонь.
– Я не оставлю тебя… Если ты, конечно, не возражаешь?
– Неужели я тебе нравлюсь? Такая…
– Ты… прекрасна, ты… лучше всех остальных и ходить ты ещё будешь. Я где-то читал или видел по телевидению о таком чудесном выздоровлении. Человеческий организм далеко не познан до конца и может такие преподносить сюрпризы! – Всё более разгораясь, захватываясь своими доводами, говорил Саша.
Девушка слушала его и грустно улыбалась. В этот миг зазвучала музыка. Она неслась из открытого окна – это был знакомый полонез! Они оба встрепенулись, посмотрели пристально друг на друга и замерли, очарованные трогательными звуками…
Воздух ещё колыхался от умолкнувшей мелодии, когда появилась тётя Эмма. Она возникла так неожиданно, что Саше даже показалось, будто женщина вышла из-за кустов, что росли вдоль аллеи. Угрюмо махнув головой в знак приветствия, она традиционно молча взяла коляску и покатила её по дорожке. Такое грубое отношение к их встречам уже давно раздражало Орлова, а сейчас тем более. Однако, он сдержался, лишь крепче сжал зубы и остался на месте. Катя, не оборачиваясь, махнула ему рукой…
Этот момент он вспоминал потом часто наяву, в тяжких снах, в болезненном бреду… Почему не пошёл? Почему послушался Катю? Неужели злой огонёк в глазах тётки остановил? Если бы он знал, что это будет их последняя встреча…
Несколько дней она не появлялась. В тот вечерний час он нервно вышагивал по аллее, собираясь пойти к ней домой. Красная полоска заката навевала что-то недоброе и тоскливо мигала среди просветов облаков, подкрашенных алым оттенком. Ветер уныло и разочаровано, будто ему что-то не хватало, гонял несколько листочков по асфальту. Недалеко прогуливался примелькавшийся седой старичок с палкой. Поравнявшись с Сашей, он неожиданно остановился, глубоко вздохнул и сердито сказал:
– Видел я, что ты возле неё увивался. Все вы, хахали, одинаковые, когда что-то нужно! А какая красавица была! Хоть и без ног…
– Что значит – была? – осипшим голосом пролепетал Саша.
– Ну вот, я так и знал, – искривился старик в горькой усмешке, – ты даже не знаешь, что нет больше твоей ухажёрки! Эх ты…
Махнув безнадёжно рукой, отвернув взгляд, дед похромал дальше…
– Постойте… – беззвучно зашевелились губы парня, который не мог сдвинуться с места: в глазах потемнело, а в висках гулко застучал массивный молот.
Так он простоял некоторое время. Пришёл в себя и решительно направился к Катиному дому. Торопливо взбежал по лестнице и только на секунду замер у её двери. На звонки и стуки никто не отвечал. Наконец, открылась дверь соседней квартиры и из неё выглянула полная, в длинном домашнем халате, женщина с настороженным лицом.
– Нету её дома, – внимательно разглядывая Сашу, сердито сказала она. – Не успела похоронить человека, как уже забегалась бумаги на квартиру оформлять! Хоть бы сорок дней выждала для приличия да отметила как положено, – с горечью выговаривала соседка.
Саша облизал высохшие губы.
– Будьте добры, расскажите, что произошло с Катей? Всё так быстро и неожиданно…
– Вот-вот, неожиданно! Эмка говорит, что всё из-за вас, молодой человек. Я вас приметила, когда вы помогали с коляской…
– Как из-за меня?! – вскрикнул Саша.
– Эмка говорит, что любовь Катю сгубила. Не поверила она вам, мужику при ногах и руках, разочаровалась и наглоталась таблеток снотворного!
– Не… может быть… – занемевшими губами прошептал парень. – В последний раз мы расстались так хорошо, Катя была особенно весёлой…
– Вот и мы, соседи, думаем, что не может быть… – понизала голос женщина, глянула в сторону лестницы и собралась уходить, но Саша остановил её:
Где её похоронили? – откашлявшись прохрипел он.
Видя, что парень неравнодушен и искренне переживает случившееся, соседка смилостивилась и пригласила к себе. Здесь она дала волю своим чувствам: рассказала всё, что думает о неожиданной смерти Кати, которую в подъезде любили все; объяснила, как найти могилку на пригородном кладбище.
– Могла б и на лучшем схоронить! – гневно говорила женщина, неодобрительно отзываясь о тёте Эмме. – В тот вечер, перед Катиной кончиной, Эмка особенно разоралась на бедную дивчину – мне через стенку хорошо слышно, – рассказывала соседка. – Я так поняла, что скандал разгорелся из-за тебя, – перешла женщина на “ты”. – Не нравилось ей, что ты за Катей ухаживал, боялась, я так думаю, что женишься на бедолаге и квартира не достанется Эмке!
– Квартира?… Вы думаете тётка… из-за квартиры? – выдавливал из себя Саша страшные слова.
