скачать книгу бесплатно
– К сожалению, это не доказуемо, – прискорбно констатировала женщина, – но мы-то, соседи, знаем эту тварь: она и не на такое способна!
– Надо обязательно заявить в милицию! – гневом загорелись глаза у парня.
– Не торопись, пробовали… Там уверили, что улик нет, а экспертиза следов насильственной смерти не нашла…
– Неужели зло не наказуемо…
– Такая жизнь… – печально покачала головой участливая женщина.
Разговор явно иссяк, и парень заторопился уходить, но соседка остановила его, о чём-то задумалась, а потом решительно сказала:
– Ладно уж, вижу, нравилась тебе Катя, может у вас и любовь намечалась… Возьми вот…
И она вытащила из ящика стола аккуратную общую тетрадь.
– Может грех это, – пояснила она, – но на поминках подняла я эту тетрадь из-под стола, упала неверное. Посмотрела – стихи… Думаю, возьму на память: кому они теперь нужны? Но, похоже, тебе они будут в радость…
– Спасибо… – с благодарностью прошептал Саша и с особым трепетом, прикасаясь бережно, словно к чему-то хрупкому, взял тетрадь в свои руки.
На следующий день, купив огромный букет алых роз, нашёл кладбище и свежую могилку. На деревянном кресте были неровно выписаны бледной краской её имя и фамилия…
Стоял долго…
Слёз не было, только обручем перехватило горло и тисками сжало сердце. Он не замечал, как находили тучи, усиливался ветер, обрывая последние листья с примостившейся недалеко берёзки, и уже накрапывал дождь.
Плохо помнил, как потом очутился на аллее знакомого сквера. Из заторможенного состояния вывело прикосновение руки и знакомый голос Лиды.
– Куда ты подевался, котёнок? Так же нельзя, дорогой! – неестественно громко сыпались укоряющие слова любовницы. – Предупредил бы что ли, объяснил…
И Лида замялась: на неё смотрели холодные, непонимающие глаза, в глубине которых проскакивала… мука.
– Что с тобой? – опешила подруга. – У тебя что-то случилось?
– Да! – резко ответил он, хотел ещё что-то добавить, но… зазвучала музыка!
В такт ей рванул ветер, деревья скорбно закачались и с неба, усиливаясь, посыпалась морось. В этот раз мелодия рыдала, клокотала от безысходности, била по векам ледяными градинками и обжигала холодом лицо. Порывом ветра сорвало шляпу. Не обратив на это внимание, он отвернулся от Лиды, закрыл глаза обеими ладонями и побежал прочь. Из тьмы на него смотрели печальные Катины глаза, а в голове звучали строчки из её тетради:
…Если случится мне уйти
В далёкий, вечный путь небесный,
Ты не печалься и прости
Под звуки музыки чудесной…
Они напомнят о любви,
Несостоявшейся, но нежной!
Ты иногда меня зови
И я приду
к тебе
как прежде…
Капли дождя, растаявшие градинки и слёзы, смешавшись, тонкими струйками стекали по щекам. Саше казалось, что вместе с ним кончину его первой любви оплакивает эта ранняя осень со всей своей грустью и тоской! Он бежал всё быстрее и быстрее, не выбирая дороги. А в след ему, обиженно сжав губки, с осуждающим взглядом смотрела Лида. Её аккуратную головку украшала шляпка с вуалью…
Жертва науки
С некоторых пор Вася Мухин проникся уважением к науке!…
В школе он ни способностями, ни знаниями особо не блистал, поэтому ко всему учёному относился с опаской, в лучшем случае нейтрально, как к чему-то непонятному и недоступному его непритязательному уму.
Родители Васи были вечными пролетариями и на многое не претендовали, зарабатывая на проживание повседневным, тяжким трудом рабочих. И Вася после школы устроился разнорабочим, или “принеси-подай”, на стройке жилого дома. Был он парнем невысокого роста, но кряжистым, с удивительно рыжими вьющимися волосами, простецким веснушчатым лицом и чистыми, наивными глазами. В бригаде сразу же оценили непорочную простоту парня и не преминули этим воспользоваться.
– Ты в армии служил? – закуривая сигарету, хитро прищуривая бесцветные глаза, спросил как-то во время перерыва старший прораб Степаныч, поудобнее усаживаясь за широким деревянным столом.
Бригада дружно расположилась под навесом, который специально соорудили как укрытие от различных погодных неприятностей и, естественно, как место для еды. В данный момент готовились к обеду. Природа благоволила: летнее солнце пряталось за облаками, а с севера поддувал прохладный лёгкий ветерок.
На поставленный вопрос Мухин округлил глаза и слегка искривил губы:
– Да… нет. Не взяли из-за плоскостопия…
– Плохо! – сплюнул прораб. – На стройке, между прочим, по-хорошему, должно быть, как в армии. – Степаныч глубоко затянулся, мастерски выпустил колечко дыма, подморгнул сотоварищам и продолжил: – Команды старшего по званию должны выполняться однозначно и беспрекословно! А иначе можем такое построить, что оно развалится как песочный домик, или такое сотворить, что травму не совместимую с жизнью получить, согласен?
– Я… и так всё выполняю… – замялся Васька.
– Тут ты врёшь, браток! – пряча ухмылку, снова затянулся Степаныч. – Я говорил тебе, когда кирпичи подаёшь, на Галину Захаровну не заглядываться?
– Я… она сама вертится перед глазами… Но я стараюсь отворачиваться! – увереннее стал защищаться Мухин.
Тут надо пояснить, кто такая Галина Захаровна.
Внешне она выглядела как жгучая брюнетка с тонкой талией, стройными, беспокойными, удлинёнными высокими каблуками ножками и томным взглядом зелёных глаз. Но главной достопримечательностью девушки была джинсовая мини-юбка! Она-то, матерчатая, и вводила в разнообразное психическое и телесное томление лиц мужского пола.
Галине Захаровне было всего двадцать лет, и работала она на стройке в качестве секретаря-курьера: такая хитрая должность, за которой закрепили бумажную переписку. Работа для видной девушки была не обременительна (бумаги на стройке частной фирмы практически отсутствовали, больше общались на словах) и скорее символична, что отражало статус Гали как кандидата в любовницы хозяина строительной фирмы. Её непыльный труд был подготовительным этапом к этой почётной и многообещающей должности.
Галина Захаровна появлялась к концу рабочего дня на блестящем “Вольво” с громоздким водителем Петей и вызывала всеобщее оживление. Как правило, трудовой процесс в этот момент резко замедлялся. Девушка отличалась умеренной болтливостью и с удовольствием внимала повышенному вниманию мужчин-строителей к своей персоне. Переговорив с прорабом, сделав пометки в своём деловом блокноте, который она изящно доставала из чёрной, модной сумочки, Галина Захаровна грациозно усаживалась в иномарку и, махнув на прощанье украшенной лаковыми ноготками ручкой, уезжала. Вся бригада с восхищением смотрела ей в след.
– Так вот, дорогуша, – продолжал наставлять молодого строителя-бойца Сепаныч, – женские обнажённые ножки под мини-юбкой, как компетентно установили американские учёные, очень вредно действуют на мужскую психику и, как следствие, соблюдение правил техники безопасности. Американцы, между прочим, зазря денег на ветер не бросают. Говорят, они на эти исследования ухлопали уйму зелёных! Потому как дело серьёзное, ребята, – уже обратился прораб ко всем. – Ихняя статистика подсчитала, что от коротких юбок ежегодно гибнут тысячи здоровых, в расцвете сил мужиков. Гибнут зазря и всюду: убиваются в авариях на дорогах, тонут на мели, падают с мостов и небоскрёбов, не говоря уже о трагедиях на стройплощадках. Прям пошесть какая-то. А наука – это вам не шуточки! Посему, если не хочешь неприятностей со здоровьем, на Захаровну не заглядывайся, – менторски посмотрел Степаныч на порозовевшего парня. – Отсюда мой приказ: как только появляется её “Вольво”, бросай общение с кирпичами и начинай носить раствор двумя вёдрами туда-сюда, туда-сюда… Пока баба не уедет, ясно?
– Может как-то по-другому?… – нахмурил наивные глаза Васька.
– По-другому нельзя, так как ношение тяжестей забивает мужскую тягу к женскому полу! – Под всеобщий хохот закончил прораб, делая очень серьёзное лицо и энергично втаптывая в землю окурок.
В тот же день, к вечеру, как всегда прибыла Галина Захаровна. Пока Вольво парковался, Степаныч многозначительно посмотрел на Ваську и мотнул головой в сторону желоба с раствором. Мухин, ощутив подступающее волнение, понятливо кивнул, взял лопату, два ведра и принялся нагружать их жидким бетоном. Сам же прораб поспешил встретить очаровательного курьера.
Летнее солнце клонилось к горизонту. Лёгкий ветерок ласкал волосы девушки, а тени придавали её лицу особый, загадочный оттенок. На фоне строительного пейзажа и людей в робах, в своей коронной юбочке, она выглядела цветком на длинной веточке среди унылой серости.
Рабочие замедлили трудовой ритм и со смешливыми искорками в глазах стали наблюдать за разворачивающимся действом. Отводя глаза в сторону от манящего зрелища, Васька закончил наполнение вёдер, энергично поднял их и направился к строящейся стене здания. Дойдя до угла, он развернулся и с опущенной головой пошёл в обратную сторону… к противоположному углу.
Одарив Степаныча ослепительной, с оттенком лёгкой снисходительности, улыбкой, Галина Захаровна начала обычный деловой разговор. При этом она поглядывала в сторону стройки и, естественно, обратила внимание на странные перемещения Мухина.
– Что это он делает? – показала она тоненьким пальчиком в сторону страдальца.
– Вёдра с раствором тягает, – невозмутимо ответил Степаныч, пряча огонёк в глазах.
– И… долго… он так? – участливо поинтересовалась ответственный курьер.
– Пока не переборет себя!
– Извините… переборет от чего? – боясь показаться непонятливой, слегка смутившись, переспросила Галя.
– От тяги!
– ??
– К вашей восхитительной особе, уважаемая Галина Захаровна.
– К моей? – искренне удивилась девушка.
Нет, она знала, какими глазами смотрят на неё мужчины вообще, а эти трудяги, в частности. Знала, что равнодушных здесь быть не должно. Но чтобы так оригинально бороться со своими естественными чувствами!…
Мухин тем временем продолжал свой марафон. Он был достаточно вынослив и крепок, так как с детства привык к физическому труду. Из-под намокшей от пота тельняшки выглядывали вздувшиеся бугры мышц, а опущенное вниз лицо, усеянное веснушками под рыжими кудрями, оставалось сосредоточенным и выглядело по-своему красивым.
Галина Захаровна более внимательно осмотрела оригинала и с ноткой сочувствия обратилась к прорабу:
– Может хватит ему… того… бороться: тяжело ведь! Остановите его, если можно…
– Сделаем! – бодро ответил Степаныч и направился к исполнительному работнику.
Ещё издалека крикнул:
– Шабаш, боец, отставить! Прекращай тягомотину. Будем думать – уже подействовало!
Но у Мухина видать пошёл сбой в затылочной части головы, которая, в частности, отвечает в человеческом организме за двигательные процессы, и он никак не мог остановиться.
– Ты чё? – подошёл ближе прораб и стал сердиться. – Заклинило, что ли?
И тут произошло то, что можно с некоторой вероятностью посчитать, как подтверждение выводам американских учёных о небезопасном влиянии мини-юбок, косвенном, конечно.
Мухин наконец-то услышал начальника, подошёл к нему вплотную, вскинул голову с разгорячённым взглядом и… выпустил из рук оба вёдра. Раздался крик! Так кричат львы, когда их на рога подымают африканские буйволы, или медведи, попавшие в охотничьи капканы…
Одно из вёдер, расплескав бетон, устойчиво задержалось на правой ступне Степаныча! От невыносимой боли он не устоял на левой ноге и сел на землю, со стонами и небоскрёбными матами пытаясь вытащить пострадавшую ногу. На помощь начальнику кинулись рабочие. Васька же стоял на месте, не до конца осознавая, что произошло.
Вскоре Степаныча отнесли под укрытие и оказали первую медицинскую помощь: намазали йодом синюшную конечность и наложили твёрдую повязку. Включился в процесс и опомнившийся Васька: он поил начальника водой, держал под мышки и всё извинялся. Только теперь в его глазах прыгали смешливые бесенята, а на губах мелькала еле заметная виноватая улыбка. Помогала и Галина Захаровна: она вызвала по мобильному телефону “Скорую помощь” и настойчиво советовала наложить на голову прораба холодный компресс. В суматохе никто не заметил, что они с Васькой нет-нет да и переглядывались…
Не успела умолкнуть сирена “Скорой”, отвозя пострадавшего на лечение, как на джипе явился сам хозяин строительной фирмы. Это было нечто округлённое, с реденькими волосиками вокруг арбузной лысины и картофельным носом, одетое в очень дорогой костюм. Галина Захаровна первая, не акцентируя на роли Мухина в несчастном случае, мягко объяснила ситуацию. Хозяин блестел где-то в районе груди девушки своей макушкой, постоянно вытирал её пахучим платком, пучил белесые глаза и натужно дул губы: о чём-то усердно соображал…
Здоровье Степаныча его волновало меньше всего. Главное – отсутствие руководителя и распорядителя работ на стройке, то есть прораба. В данный момент, когда работа была в самом разгаре и не терпела задержек, это было очень некстати.
– Собери-ка, Галя, работничков ко мне! – наконец разомкнул губы хозяин.
Трудовой народ оперативно собрался вокруг “круглого” и приготовился слушать.
– Кто сможет заменить прораба? Нам скоро сдавать объект и останавливаться нельзя ни на день! – отдуваясь, пояснил он. – С зарплатой не обижу, при условии качественного руководства.
Рабочие притихли, замялись, поглядывая друг на друга.
– Я могу… – вышел из толпы Васька, плотно сжав губы.
В его облике проскакивала решимость и отчаянная смелость. При этом он бросал твёрдые взгляды на Галину Захаровну.
“Круглый” ещё больше выпучил глаза, подозрительно осмотрел Мухина и сказал, как отрезал:
– Молод, конечно, но похоже, прыткий! Справишься… Прошу, – вскинул он голову в сторону строителей, – подчиняться сему молодцу! А я завтра лично проверю, как будешь рулить! – хозяин положил на плечо Васьки мягкую потную ладонь, а затем стремительно для его колобковой комплекции направился к машине.
На ходу крикнул:
– Галя! Загляни ко мне завтра по утру…
Заурчал двигатель и хозяин укатил, а рабочие ещё с минуту оставались в оцепенении, из которого их вывел прорезавшийся командный голос нового прораба:
– За работу, ребята!
На удивление всей бригады, Мухин оказался смышлёным и поворотливым парнем. Будучи до этого судьбоносного момента на подхвате, он, однако, примечал и наматывал на свой пробивающийся ус то, как работал Степаныч. Поэтому довольно быстро освоился на прорабском месте, и когда приехал хозяин с инспекцией, то, несмотря на скверное расположение духа, остался доволен увиденным. Да и рабочие вынуждены были признать, что казавшийся наивным простачком парень настойчив, обладает организаторскими способностями, знает дело и, что не менее важно, не зазнаётся!
Почему-то два дня не появлялась Галина Захаровна. А на третий день вместо неё прибыла другая секретарь-курьер. В отличие от Захаровны, девица была чрезмерно разукрашена и одета не в юбку, а в облегающие джинсы. К тому же она была крашеной блондинкой с короткими пухлыми ногами в босоножках на сверхдлинном каблуке.
“Вероятно, у хозяина изменился вкус”, – решили строители, с разочарованием поглядывая на очередного кандидата в любовницы. Нового курьера звали Аллой Эммануиловной, и она выглядела юной, слегка напуганной девочкой: очевидно, была не совсем готова к доставшейся должности. Эммануиловна коротко пообщалась с Васькой и постаралась скорее исчезнуть.
– Что с Галиной Захаровной? – поинтересовались работяги у Мухина.
В ответ Васька, было, смутился, но быстро принял начальственный вид и, пожимая плечами, пряча посветлевшие глаза, философски ответил:
– Хозяйские пути, как и пути Господни, неисповедимы… Айда, ребята, работать!
Через неделю появился Степаныч, но в почётной должности разнорабочего: не захотел хозяин менять молодого прораба на старого! Степаныч, конечно, приуныл, собрался рассчитываться, но потом подумал, что Васька сам споткнётся в новом для себя деле, и тогда вновь придёт черёд бывшего прораба.
Вскоре в бригаду просочились слухи, прояснившие исчезновение Галины Захаровны. Заартачилась она, не захотела быть любовницей “круглого”, отчего и получила расчёт!
– Рискованная деваха! – похвалил Захаровну Степаныч во время обеда. – А могла бы далеко пойти…
– Да уж! – хихикнул кто-то. – С горой сала в постель!
Раздался всеобщий хохот, вызвавший улыбку даже у всегда серьёзного Мухина.
