Боксер 7: Назад в СССР

– Да что ты говоришь! – с издевательской интонацией отозвался Тамерлан. – А что же он хотел, по-твоему, с такими записками? Предложить дружить домами всю жизнь? Это у них так делается, да?

– Я не об этом, – отмахнулся я. – Просто, понимаешь, у них так принято делать перед боем, ну, чтобы разогреться, что ли… Короче, для нас это – хамство и оскорбление, а для них – ну, что-то вроде игры, или вступления к бою. В общем, не обращай внимания.

– Ага, – все так же злобно кивнул Тамерлан. – «Не обращай»! Я ему сейчас так не обращу… Ты-то, скажи мне, с какого перепуга за него вступаешься, а? Ты вообще-то должен быть сейчас на моей стороне, а не за буржуев сражаться!

– Я и есть на твоей стороне, – поспешил заверить его я. – И ни за каких буржуев я не сражаюсь, а совсем даже наоборот – пытаюсь уберечь тебя от неприятностей.

– Смотри, как бы эти неприятности на тебя не обрушились, – с недоброй интонацией произнес Тамерлан, рефлекторно разминая кулаки. – Вообще-то тех, кто начинает мне мешать, я долго без внимания не оставляю. И они потом очень сильно об этом жалеют.

– И учти, – поспешил перебить его я, пока зарождающийся конфликт не перешел в массовую драку, – Если ты его хоть пальцем тронешь, то он вполне может побежать и пожаловаться своему тренеру, а тот доведет все это дело до уровня организаторов чемпионата, и тебя могут мало того, что вышибить с соревнований – вообще есть шансы в полицию загреметь.

– Чего? – у Тамерлана полезли глаза на лоб от изумления. – Он чего, еще и стукач, что ли? Или, вернее, получается, они все там стукачи? Если два пацана между собой что-то выясняют, другим там вообще делать нечего, а уж стучать – это последнее дело!

– Да по-другому у них все, Тамерлан, – продолжал уговаривать я. – Это не значит, что кто-то плохой, а кто-то хороший. Я же говорю – другая культура, другое воспитание. Ну вот скажи – ты что, хочешь, чтобы тебя сегодня же или завтра сняли с соревнований и с позором отправили домой?

– Нормально! – еще сильнее возмутился Тамерлан. – То есть, получается, он тут может выпендриваться как ему заблагорассудится, а домой отправить надо меня? Отличная у них логика, ничего не скажешь!

– Логика у них простая, – терпеливо продолжал объяснять я. – Боксер пожаловался, что другой боксер полез с ним драться, и, допустим, нанес какие-то травмы – пусть даже совсем легкие. Этого, согласись, вполне достаточно, чтобы объявить такое поведение неспортивным и дисквалифицировать этого боксера. А что он там тебе наплел – на это вообще никто обращать внимания не станет. Ну сказал что-то и сказал, за слова, знаешь ли, наказания нигде не предусмотрено.

– Извращенцы они какие-то все, – сказал Тамерлан, поглядывая на своего обидчика. – Его бы к нам во двор вечерком – я бы посмотрел, какое наказание и за что ему было бы предусмотрено. Думаю, там бы он таким борзым не был, в момент бы вся дурь куда-то испарилась. И слиться бы никуда не позволили, а уж если бы настучал кому-то – так до конца жизни ходил бы и оглядывался.

– Воспитание у них другое, – повторил я с улыбкой, – я же говорю, они иначе на все смотрят.

– Воспитание, – недовольно пробурчал Тамерлан, отходя. – Как балаболом и позорной тряпкой быть – вот все их воспитание… Ладно, хрен с ним, пусть живет. Еще не хватало из-за какого-то придурка чемпионат пропускать.

Кажется, опасность миновала – мне удалось убедить его в том, что на рожон лезть не стоит. Одновременно с этим я, сам того не желая, сумел произвести довольно сильное впечатление на остальных пацанов. Еще бы – обычный советский школьник не только разрулил серьезный (а по сути, международный) конфликт, но и обнаружил превосходное знание английского языка, которым в то время и среди взрослых-то могли похвастаться разве что единицы.

– Слушай, а ты откуда так хорошо английский знаешь? – удивленно спросили меня пацаны. – Прямо сам как иностранец балакаешь!

– Да так, – уклончиво ответил я, – в школе английский был.

– Так у многих был, – возразил один из боксеров, – у меня вот, например, тоже. Только я сейчас кроме «хау ду ю ду» вряд ли что вспомню. Ну «Хеллоу» еще.

– Ну я старался учить, – улыбнулся я, – мне интересно было. И вот, видите, пригодилось.

По счастью, такое объяснение их удовлетворило.

Англичане поняли, что устроить треш-перебранку с советскими боксерами у них не получится. Конечно, они не очень понимали, почему – ведь до этого момента везде, где бы они ни оказывались, эта затея прокатывала и служила хорошим толчком для последующих боев. Но, видимо, они тоже решили смириться с этим как с частью непонятной для них советской культуры. Впрочем, некоторые из них еще предпринимали несмелые попытки изменить ситуацию – уходя, то и дело оглядывались, корчили карикатурные рожи и выкрикивали какие-то нечленораздельные фразы. Однако никого этим спровоцировать не получилось.

Дождавшись, пока англичане скроются за дверями своего корпуса, я повернулся к нашим боксерам. Мне подумалось, что в этот момент было бы неплохо хотя бы попытаться настроить их на нужный лад.

– Пацаны, – обратился я к ним и сразу почувствовал, как все внимание устремилось на меня. – У нас с вами, как видите, довольно сложная задача. Мы выступаем против иностранцев и фактически должны заставить всех – и зрителей, и участников чемпионата – поверить в то, что советская школа бокса самая передовая и вообще лучшая в мире!

– А что, это разве и так непонятно? – хмыкнул кто-то.

– Знаешь, пословица есть – «всяк кулик свое болото хвалит», – ответил я, внимательно посмотрев на автора вопроса. – Каждый ведь думает, что именно у них самая лучшая школа, и ни за что не хочет верить, что какая-то другая может их в чем-то обойти. Поэтому то, что мы сейчас здесь наблюдали по отношению к себе, неизбежно будет и дальше.

– Ну и чего нам теперь, утереться и терпеть, что ли? – раздался недовольный голос Славика Калганова. – У меня, знаешь ли, тоже гордость есть!

– А никто не говорит, что нужно утираться, – возразил я. – Но и лезть в мордобой по каждому поводу тоже не стоит. А вот что нам точно стоит сделать – так это поднажать на подготовку к выступлениям на чемпионате. Нам нужно заставить их нас уважать, а уважать нас они начнут только тогда, когда мы им покажем, чего стоим на ринге. А все эти коридорные перебранки в этом смысле ничего не стоят.

– Так к выступлению мы и так, и так готовимся, – возразил один из боксеров.

– Естественно, – согласно кивнул я. – Но я говорю про наш моральный настрой, что ли. Помните, как у мушкетеров – один за всех и все за одного! Вот и нам сейчас надо держаться друг за друга, а все распри между собой отложить на потом.

Моя речь подействовала. Во всяком случае, никаких возражений или даже сомнений ни от кого не последовало, и боксеры, воодушевленные, потянулись в сторону своего зала. Я тоже отправился было вместе с ними, но тут Тамерлан отозвал меня в сторонку.

– Слушай, – как бы не решаясь признать собственную неправоту, заговорил он. – Я хотел сказать… Ну, в общем, спасибо тебе, что вмешался. Я бы, наверное, на эмоциях сейчас мог очень серьезных дров наломать.

– Да все нормально, – ответил я, – просто надо иметь в виду, что они рассуждают по-другому.

– Понятное дело, – кивнул он, – просто я когда завожусь, то мне уже не до размышлений. Короче, спасибо тебе еще раз!

Пока мы разговаривали с Тамерланом, к зданию стали подъезжать и другие автобусы с иностранцами. Мы не могли не отметить, что внешне все они довольно сильно отличались от советских спортсменов. Во-первых, каждая группа боксеров была одета в форму какого-нибудь бренда спортивной одежды. Во-вторых, экипировка у них тоже была фирменной, новенькой и уже точно они не испытывали ни в чем нужды – во всяком случае, вопросы вроде «в чем нам сегодня выходить на ринг» у них вряд ли могли возникнуть. Вообще, в то время зарубежные коллеги выглядели для нас как небожители, люди из другой вселенной. Я-то на них уже насмотрелся в прошлой жизни, а вот Тамерлан глазел на эту толпу, открыв рот от изумления.

Впрочем, были среди них и те ребята, которые, хоть и приехали издалека, но были во многом похожи на нас. Это были боксеры из стран социалистического лагеря. Их одежда и снаряжение выглядели поскромнее, да и сами они, похоже, тоже были немало удивлены внешним видом западных гостей. Что ж, теперь всем нам предстояло познакомиться и, как говорится, найти общие точки соприкосновения. В конце концов, все мы занимались одним делом и стремились к одному и тому же.

Тем временем наступило время обеда, и тренер выстроил нас в коридоре, чтобы организованно идти в столовую. Честно говоря, это было как нельзя вовремя: к этому моменту я уже проголодался, к тому же мне не терпелось сравнить свои давние впечатления от зарубежных столовых и кафе с нынешними. Конечно, с сервисом двадцать первого века сравнивать было бессмысленно даже здешний уровень, но все-таки когда я жил в этом времени в первый раз, я и помыслить не мог, что когда-нибудь окажусь за границей. Так что увидеть своими глазами то, о чем в те годы знал только понаслышке, мне было крайне любопытно.

Но если я хотел именно сравнить, то для остальных ребят продолжались открытия. Свои места нам искать не пришлось: мы без труда разглядели на нескольких столах таблички с надписью на двух языках: «СССР – USSR». Это уже было событием: пацаны едва ли не впервые почувствовали себя важными представителями своей страны на международном уровне. Уже одно это ощущение, пожалуй, стоило того, чтобы выдержать тяжелые тренировки и приехать сюда!

Но что больше всего поразило наших боксеров, так это то, что никому не пришлось стоять ни в каких очередях за блюдами и толкаться локтями, чтобы успеть урвать лучший кусок хлеба или мяса. Все столы были заранее накрыты, и нам оставалось только рассесться и приступить к трапезе.

– Ты посмотри, как все разложили! – восхищенно протянул Славик. – И глянь, на всех столах все одинаково, как по линеечке! Прямо как в ресторане!

– А ты когда-то по ресторанам ходил, что ли? – хохотнул его сосед.

– Да нет, ну не ходил, конечно, – смутился белорус. – Но в фильмах видел, и рассказывали… Нет, ну согласись, красиво же все сделано!

– Красиво, – согласно кивнул сосед. – И вкусно, кстати!

Однако сосредоточиться на еде в этот раз у нас не получилось. Буквально через пару минут после начала нашего обеда к нам за стол подсел какой-то парень.

– Слушайте, пацаны, – начал он заговорщицким тоном, параллельно с опаской оглядываясь по сторонам. – Давайте знакомиться, что ли.

– Ну давай, – ответил Тамерлан, разглядывая нового гостя. – А ты кто такой? Вроде одет не по-нашему, а по-русски вон как чисто шпаришь.

– Меня зовут Денис, – представился гость. – И я знаю некоторых пацанов из советской сборной, если не верите, можете поспрашивать. А одет я не по-нашему, потому что живу здесь, в ГДР. И выступаю за местную сборную. Родители уехали, понимаешь, и меня с собой, естественно, взяли, ну вот я здесь и…

– Понятно, – кивнул Тамерлан. – Ну а от нас-то ты чего хочешь? Ты же ведь явно не погоду обсудить к нам присел.

«Да, а этот Тамерлан парень-то неглупый!» – подумалось мне. «Во всяком случае, в наблюдательности и сообразительности ему точно не откажешь».

– Это ты верно заметил, – Денис вроде бы засмеялся, но это получилось у него как-то нарочито и неестественно, как будто он изо всех сил пытался нам понравиться и сойти за своего. – В общем, пацаны, хочу вам предложить одно дело.

– Какое еще дело? – насторожился Славик.

– Интересное! – Денис многозначительно поднял палец вверх. – И выгодное, кстати. Короче, подзаработать хотите?

– Ты что нам, работу хочешь предложить? – внезапно улыбнулся Калганов, сраженный неожиданностью такого предложения, да еще и в спортивной столовой.

– Ну это как посмотреть, – хитро усмехнулся в ответ Денис. – Не то чтобы работу – трудовой книжки, конечно, я вам не заведу. Да и заработок, если быть точным… в общем, вы скорее крупно сэкономите. Но, как говорят специалисты в области финансов, сэкономленные деньги – это заработанные деньги. Так что можно сказать, что и заработаете.

– Ишь какой умный! – заметил Тамерлан. – Как будто сам не боксер, а банкир какой-нибудь. Ты теневой делец, что ли? Миллионами тут ворочаешь?

– Да ну что ты! – замахал руками Денис. – Что за странные представления! Ну честное слово, ты еще картинки с буржуями, стоящими ногой на мешке с долларами, вспомни. У меня все проще. Хочешь жить – умей вертеться, знаете такую пословицу? А хорошо жить хочет каждый. И я ни за что не поверю, что вам тоже не хочется ну хотя бы иметь красивую одежду, чтоб девчонки головы сворачивали.

Вид нашего нового знакомого, как, наверное, сказали бы в следующем веке, излучал ауру успешности и обеспеченности. К тому же он знал, на что делать упор – какой подросток откажется, чтобы на него засматривались девчонки? Разумеется, это не могло не произвести впечатления на советских подростков. И хотя было понятно, что речь идет о чем-то не вполне легальном – ну или, во всяком случае, о том, что точно не стоит афишировать – соблазн одеться так же все-таки перевесил.

– Ну допустим, – помедлив и окинув взглядом всех нас, протянул Тамерлан.

– Тогда смотрите, – Денис перешел на совсем уж тихий тон и нагнулся к нам, чтобы его предложения никто, кроме нас, не смог услышать. – Есть вариант перекупить разного барахлишка за недорого. Шмотье фирменное, хорошее. Вы как вообще?

– Эммм, ну мы… – протянул Славик Калганов.

– Что «ну мы»? – с улыбкой переспросил Денис. – Ты не уверен, хочешь ли ходить в хороших шмотках?

– Не знаю, – признался Славик. – Вообще хочу, конечно. Но как-то все это, знаешь ли…

– Как? – Денис выгнул брови с таким удивленным видом, как будто он предлагал лекарство заболевшему человеку, а тот сомневался, хочет он лечиться или нет.

– Ну а вдруг нас тренер поймает за этим делом? – засомневался Калганов. – Или не поймает, а в вещах эти шмотки найдет? И что тогда?

– А у вас что, ежедневный обыск, что ли? – внезапно развеселился Денис. – Вот прям вечерняя поверка, становись, сумки наизнанку по очереди?

– Да ну нет, конечно, – смутился Славик.

– Ну а раз нет, так чего ты тогда боишься-то? – Денис продолжал сохранять удивленное лицо, как бы не понимая, как можно не хотеть совершенно естественных и очевидных вещей.

– Слушай, да кончай ты пререкаться, – вмешался один из боксеров, обращаясь к Славику. – Денис хорошее дело предлагает. Когда еще такая возможность будет хороших тряпок прикупить?

– Вот именно, – поддакнул Денис, подняв указательный палец вверх. – Учтите, что в Союзе те же самые товары встанут вам в несколько раз дороже. Да еще нужно будет найти надежного человека, чтобы самому во что-нибудь не вляпаться. Да и то не факт, что обойдется, даже с надежным. А здесь я предлагаю стопроцентный вариант. Выгодно, быстро, безопасно! Ну? Чего вы сомневаетесь-то?

Конечно, эти сомнения имели под собой рациональные основания. Советскому гражданину в те времена попасться на подпольной покупке или продаже импортных товаров могло означать, что перечеркнута не только вся его профессиональная карьера, но, вполне возможно, и жизнь – потому что получить за такие «деяния» тюремный срок было как нечего делать. Но западные спортсмены в своей фирменной одежде выглядели настолько эффектно (да и Денис от них, можно сказать, в этом нисколько не отставал), а желание покрасоваться перед восторженными сверстницами было настолько велико, что все эти сомнения Славика Калганова были скорее формальностями. Что-то вроде правила этикета, смысл которого давно уже все позабыли, но соблюдать его в приличном обществе все-таки надо.

Тамерлан обвел всех глазами и, не увидев ни от кого явного несогласия, произнес, обращаясь к Денису:

– Мы согласны. Что нужно делать?

Глава 4

Сразу после обеда Денис пригласил нас к себе в номер, где мы и должны были познакомиться с ассортиментом его товара. И здесь нас ждал еще один сюрприз. Оказалось, что в номер к нему пришел немецкий друг, который, однако, неплохо говорил по-русски. У меня, по правде сказать, сразу зародилось ощущение, что что-то здесь не так. Конечно, немец, живущий в ГДР и уж тем более общающийся с советским боксером, вполне мог выучить русский язык, но… Слишком уж скользким казался этот Денис. Даже не столько он сам, сколько вся ситуация в целом. «Хотя», – мелькнуло у меня в голове, «я вот почему-то совсем не удивлюсь, если вдруг окажется, что этот Денис – вовсе никакой не боксер».

– Ребята, – по-деловому произнес Денис, когда мы переступили порог его номера и закрыли за собой дверь, – это Ульрих, мой партнер.

Мне сразу вспомнилась реклама из не очень далекого будущего: «Я не халявщик, Леня, я партнер!». Мы вежливо кивнули в знак приветствия, Ульрих сделал то же самое.

– Ульрих, – обратился к нему Денис, – ребята хотят посмотреть шмотки. Покажи им наш ассортимент.

«Лексикон-то какой», – снова подумал я. «Ассортимент… Явно паренек занимается этими продажами давно и плотно».

Партнер Дениса снова кивнул и достал откуда-то огромную сумку, доверху набитую вещами. Быстро, но при этом ловко и аккуратно, как это делают на рынке опытные продавцы, Ульрих разложил на кровати товар, и тут я увидел, как глаза у советских боксеров становятся едва ли не больше их же кулаков. И, надо сказать, было от чего! Среди предлагаемых к покупке вещей были спортивные костюмы самых разных фирм, в том числе предел мечтаний – настоящий, фирменный «Адидас». Впрочем, другого тогда мы и не знали – времена дешевых азиатских подделок под дорогие бренды наступят все-таки чуть позже. А пока мы, гости из СССР, молча глазели на фирменные вещи и сглатывали слюну, впервые в жизни видя прямо перед собой то, что до этого удавалось разглядеть лишь на полуразмытых фотографиях.

– Слушай, а где ты все это добро раздобыл, – спросил я у немца, чтобы как-то заполнить затянувшуюся паузу и заодно «прощупать» нашего нового знакомого. Адидас, конечно, адидасом, но влипать в подозрительные компании мне тоже не хотелось.

– Да у меня мать здесь в магазине работает, – невозмутимо пожал плечами Ульрих. – Вот я у нее на складе и беру. Помогаю, так сказать, с реализацией.

Я внимательно посмотрел на него. Вроде бы на совсем уж откровенное вранье похоже не было. Кто его знает, может, и действительно мать в магазине…

– И как ты предлагаешь с тобой расплачиваться? – спросил я Ульриха. – Советские рубли здесь, я так подозреваю, не в ходу?

– Не в ходу, – улыбнулся Ульрих. – Поэтому я предлагаю вам заодно и поменять ваши советские рубли на марки.

Все-таки предчувствие меня не обмануло. Если человек не просто перепродает одежду, но еще и занимается обменом валюты вне банковских отделений и обменников – значит, здесь точно как минимум «серая» схема, а то и полностью черная. Надо бы вести себя с этими предпринимателями поосторожнее.

– И по какому же курсу? – поинтересовался я.

– Да очень простой курс, – все с той же невозмутимостью ответил мне Ульрих и с улыбкой добавил: – один рубль – одна марка. Согласись, так удобнее считать, да?

– Ага, – кивнул я, – Удобнее некуда просто!

Из прошлой жизни я помнил настоящий курс немецкой марки. Поскольку курс валюты, как и остальные цены, в Советском Союзе был величиной постоянной, то все, что касается этих цифр, запоминалось крепко и надолго. Поэтому я прекрасно помнил, что один рубль стоил ровно 2,47 немецких марок. Таким образом, хитромудрый Ульрих выгадывал на своем обмене разницу примерно в два с половиной раза!

«Да, нехилый бизнес организовали здесь наши ребятки!» – подумал я. «Ульрих этот небось за пару лет такой торговли на свой собственный легальный магазин заработать может. А может, и уже заработал – для отвода глаз. А основной доход продолжает грести здесь».

– Ну что? – повернулся я к остальным ребятам. Все-таки предложение адресовывалось не только мне одному. – Что думаете, пацаны?

– Ну что, – пожал плечами Славик. – Надо брать, я считаю. Я не знаю, правда, насколько тут цены…

– Да дороговато, конечно, для нас-то, – перебил его Тамерлан. – Хотя для них это наверняка дешево, но у нас цены другие. Просто ты подумай – где ты еще такие вещи сможешь купить? А у фарцовщиков они будут стоить раза в три дороже. А так мы сейчас приоденемся и домой приедем уже как фирмачи!

– Слушайте, – снова подал голос Славик и нерешительно почесал в затылке. – А может, раз такое дело, купим побольше этих самых немецких марок? А чего – привезем домой, там продадим, еще и денег заработаем… Ну а часть себе оставим как сувенир… Представьте только – к вам гости приходят, а вы заграничные деньги показываете! Фирмачи!

Ой, Славик-Славик! Святая наивность. Он, видимо, искренне верил, что такими «престижными» покупками можно хвалиться перед всеми направо и налево. Я-то, в отличие от него, хорошо помнил, чем грозят такие «сувениры» в чемодане. Валюта, таможня… Перед глазами тут же поплыли воспоминания: вот я собираю чемодан в гостиничном номере, вот я прохожу таможенный контроль на границе, а вот у меня невесть откуда обнаруживается незадекларированная иностранная валюта и в результате мне оказывается закрыт путь на престижные международные соревнования. И лишь чуть позже до меня дойдет, что за все это время доступ к моему чемодану имели только я и мой ближайший дружбан, с которым мы жили в одном номере. И который многие годы спустя захочет вышвырнуть меня из моего спортивного зала, а когда ему не удастся этого сделать легально – своими руками отправит меня на тот свет. То есть, получается, сюда, обратно…

Я встряхнул головой и вернулся в реальность, где перевозбужденный открывающимися коммерческими перспективами Славик Калганов продолжал уговаривать нас купить валюту и привезти ее в Советский Союз.

– Да вы же поймите, пацаны, – возбужденно повторял он, – это же, считай, заработок на пустом месте! Нам ничего и делать-то особенного не придется! Просто здесь возьмем, а там сдадим, вот и все!

– Слава, – мягко предупредил его я, – а ты знаешь, что за контрабанду валюты предусмотрена ответственность? Ты понимаешь, проще говоря, что за эти вот марки мы все можем сесть, причем надолго? И будет нам вместо боксерского ринга в лучшем случае лагерная самодеятельность.

– Ой, да хватит тебе, – отмахнулся Славик. – Что ты бурчишь, как старый дед! Ты сам подумай – мы спортсмены, едем с чемпионата, может, даже кто-то из нас и чемпионом станет – кому надо нас досматривать? Да нас на руках носить будут, как только мы там появимся!

– Ну да, – подхватил я, – или даже на машинах возить. Таких, знаешь, с синей мигалочкой на крыше.

– Скажешь тоже, – фыркнул Тамерлан. – Где ты тут преступников-то нашел?

– Я и не искал, – спокойно ответил я. – Я просто говорю, что везти в Союз валюту – немного, как бы тебе объяснить, незаконно. И вряд ли ребята в синей форме согласятся «войти в положение» или сделать исключение только потому, что мы боксёры. Или никто из вас никогда в жизни не слышал про контрабандистов?

– Каких еще контрабандистов, – беспечно махнул рукой Славик. – Ты «Бриллиантовую руку», что ли, пересмотрел?

– Самых обычных контрабандистов. Которые валюту нелегально возят, – терпеливо объяснил я. – И которые совсем не похожи на Папанова с Мироновым.

– Ну так они мешками да чемоданами возят-то, – возразил белорус. Мы же не собираемся миллионы везти – да нам и не на что их брать, прямо скажем. Так, немного, для себя и небольшого приработка… И потом, это же не кирпичи какие-нибудь. Несколько бумажек рассовать по разным местам – никто даже не заметит. Главное – самому потом не забыть, куда засунул – вот где настоящая проблема. Чего ты панику-то поднимаешь?

Объяснять ему, «чего я», было бессмысленно. Я помнил по себе – подростковый оптимизм, когда для тебя не существует никаких препятствий, а те, что есть, кажутся незначительными – это такая штука, которая с возрастом проходит сама. А пока что отговаривать людей, которые воспринимают серьезное по тогдашним законам преступление как интересное приключение, было занятием неблагодарным. Хотя, кажется, какие-то зерна сомнения в некоторых боксеров мне заронить все-таки удалось.

– Слушай, а может, Мишка прав? – нерешительно спросил один из пацанов, переводя взгляд со шмоток на Славика и обратно. – Как-то не хотелось бы из самолета – и сразу в ментовку попадать. А потом еще за решетку.

– Во, еще один паникер, – рассмеялся Славик. – Ребята, вы чего, всерьез себя какими-то криминальными королями возомнили? Думаете, за вами охотятся спецслужбы всех стран мира? Мы просто немного подзаработаем, и все!

– С этого все и начинается, – справедливо заметил я. – Криминальных королей как раз поймать намного сложнее, на то они и короли.

– Да брось ты, что ли, – снова махнул рукой Славка. – Честное слово, детективов тебе лучше поменьше смотреть и читать.