Боксер 4: Назад в СССР

Бабушкин сместился и вдруг расстрелял мою защиту довольно неплохой двойкой. «Гляди-ка, пьяница пьяницей, а руки еще что-то помнят!» – мелькнуло у меня в голове. Ну что же. Времени в раунде не так уж и много, а значит, пора приступать к главному. Я резко вошел в клинч, лишив противника возможности проявлять инициативу. «С-с-сука», прошипел мне в ухо Бабушкин, и по этой его реакции я понял, что такой ход был для него неожиданностью. Тем лучше.

Я продержал его в клинче несколько секунд, и, выходя из него так же неожиданно, как и входил, как будто бы случайно наступил ему на носок, не убирая несколько секунд ногу. Помимо того, что это само по себе было, скажем так, не очень приятно, я добился этим главного – лишил его мобильности. А мобильность была главной «короночкой» Бабушкина, вечно летавшего по площадке, как выпущенный из рук сдувающийся шарик. На какую-то секунду мой сосед по комнате растерялся – а именно этого мне и было надо.

Одним жестким ударом я сбил его перчатки, а другим, не давая ему опомниться, тут же крепко зарядил в подбородок и одновременно сошел с его носка. Честно сказать, я не особенно-то вкладывался в этот удар, но и этого минимального усилия хватило, чтобы Бабушкин потерял равновесие и, не удержавшись на ногах, рухнул с размаху прямо на свою пятую точку.

– Слышь, ты че за беспредел творишь! – возопил он и тут же вскочил. Конечно, нокдаун был легким, но все равно он занял какое-то время, и пока Бабушкин поднимался на ноги, время нашего с ним раунда закончилось. Тут он сделал еще одну ошибку – вскочил из нокдауна сразу. Эх дурак… вестибулярка Дениса, выдержавшая за последнее время столько испытаний, подвела. Ноги Дениса заплясали переваленными макаронинами и он завалился на канаты.

– Стоп! – крикнул Григорий Семенович. – По итогам раунда Бабушкин – минус один балл.

Смотреть на Дениса в этот момент было грустно и смешно одновременно. Его и растерянное, и злое лицо выражало крайнюю степень несправедливости, которую ему только что пришлось пережить. Мне оставалось только лишь развести руками. А не надо выключаться из боя во время клинча, это любой боксер знает! Хотел грязи на ринге – получите распишитесь!

– Ну что, Бабушкин, будешь продолжать с другими партнерами? – спросил Григорий Семенович.

– Я с этим продолжу, – зло пробурчал Бабушкин, указывая на меня. – Мне другого не надо.

– Нет-нет, с Мишей закончили, – возразил тренер. – По правилам каждый раунд нужно работать с новым соперником. Ну так что, будешь продолжать с другими или нет?

Бабушкин раздраженно махнул рукой, так что сложно было понять, согласен ли он на дальнейшие спарринги. «Ничего, дружок, можешь раздражаться сколько тебе угодно», – подумал я. «А заодно запомнишь, что прилетать может не только от тебя, но и к тебе. Как говорится, в эту игру могут играть двое. Не такой уж ты и король, как выяснилось в деле».

В принципе, у него еще оставался вариант последовать примеру Левы и, передохнув, вернуться сюда, чтобы попробовать добрать недостающие баллы. Вообще говоря, Бабушкин был бойцом достаточно высокого уровня. Но по дорожке пошел неправильной, все таки такой талант, как у его корешка из ЦСКА, это один га миллион.

Но, хотя Денис и был серьезно ослаблен своим образом жизни, все-таки основные навыки у него пока еще сохранялись. Поэтому я был уверен, что остальных ребят он легко перебоксирует – все же не зря именно на него возлагались многие надежды, касающиеся различных соревнований. Правда, из-за своего, скажем так, легкомысленного отношения к тренировкам и неизбежной плохой физической формы он уже сейчас задышал тяжело. Мало того – он с трудом стоял на ногах! Какой уж тут бокс…

Баллов ему серьезно не хватало и до начала спаррингов. А теперь он ушел в еще более глубокий «минус». Впереди предстояло еще несколько поединков, где он мог их добрать, и если бы он собрался с силами, сконцентрировался, упорядочил дыхание, то теоретически у него был шанс выровнять ситуацию. Но он отреагировал на произошедшее по-своему: снял с себя перчатки, зло швырнул их на пол и вылез из ринга.

– Эй, Бабушкин, ты куда? Пропустишь же соревнования-то! – закричали ему вслед тренеры. Но он в ответ только раздраженно махнул рукой.

Проходя мимо меня, Бабушкин зыркнул на меня так, что у меня мурашки по коже пробежали. Что ж, все понятно. Мальчик обиделся на несправедливую судьбу и меня лично, как ее воплощение. Ну, как говорится, на обиженных воду возят. Хотя вообще Денис, не упускавший случая лишний раз напомнить, какой он взрослый, в этот раз вел себя как капризный ребенок, которому не купили вожделенное мороженое. Не знаю, может, он думал, что кредит доверия к нему автоматически перерастет в подсуживание других участников в его пользу? Но это так не работает, и уж в его-то годы пора бы такие вещи понимать. А теперь он, видите ли, отказывается участвовать там, где может проиграть.

«Зря ты, парень, показываешь свою принципиальность направо и налево», – подумал я. «Тем более, что это на самом деле никакая не принципиальность, а просто дешевый выпендреж. Так ведь можно в скором времени оказаться не только за рингом, но и где-нибудь под забором. Хотя это, конечно, твое личное дело». Впрочем, на восстановление у него все-таки оставалось примерно полчаса. Кто его знает, может, еще передумает и вернется? А может быть, даже закатим с ним реванш. Как красная девица, ей-богу: то хочу, то не хочу…

– Во дает, конечно! – прокомментировал кто-то из динамовцев. – Привык, что ему все легко с рук сходит.

– А ты бы не привык? – резонно спросил еще один воспитанник. – Это дело такое… оно любого затягивает.

– Любого, да не любого, – возразил первый. – Затягивает, конечно, но это все равно уже как-то чересчур.

Тем временем уход потенциального чемпиона никак не повлиял на дальнейший ход тестирования. Все продолжало идти своим чередом, я оставался на ринге и спарринговал с разными динамовцами. Должен сказать, что такой подход – когда приходится постоянно приноравливаться к новым партнерам – очень сильно закаляет. Если хотя бы периодически не устраивать себе таких испытаний – можно утратить гибкость и способность молниеносно оценивать ситуацию и подбирать тактику боя, исходя из конкретных обстоятельств. А зацикленность на одном и том же погубила не один десяток хороших бойцов.

Судя по тому, как шел спарринг, лично я излишней зацикленностью не страдал. Может, меня воодушевила победа над Бабушкиным, а может, я сумел максимально собраться и выдать все, на что был способен, но, так или иначе, по результатам спаррингов я заработал целых девять баллов из десяти возможных. Один балл все-таки улетел в копилку Шпалы. Здесь, должен честно признаться, я не учел его значительного прогресса. До того, как он попал в «Динамо», Шпала был ужасно неуклюжим и кривым. А здесь он начал развиваться буквально семимильными шагами. Тренеры поняли, как использовать его корявость в виде преимущества на ринге. Я не придал этому должного значения, и в результате мне не хватило выделенной минуты раунда, чтобы приспособиться к его нестандартности. В то время как сам Шпала за счет своих длиннющих рук сумел на протяжении всего боя продержать меня на дистанции. Мне даже прилетела пара увесистых плюх, что уже стало для меня совсем редким событием.

Но в целом я все-таки ощутил, что набрал весьма недурственную форму. Да, конечно, некоторые динамовцы попросту слились, боксируя в спаррингах в полруки: у них и без этого было все в порядке с баллами, и они выполняли задачу-минимум – продержаться, не получив урона. Но и мой уровень бокса прогрессировал. Постоянные упорные тренировки давали о себе знать.

Отработав все десять раундов, я, вполне удовлетворенный результатом, присел на лавку. После такого адреналина нужно было перевести дух и вернуться в реальность. Вдруг со стороны входной двери я услышал какой-то приглушенный голос:

– Миша! Миша! Иди сюда!

Я оглянулся. В дверях стояла наша вахтерша и отчаянно жестикулировала, пытаясь дозваться меня и при этом не привлечь внимания тренеров. Я подошел к ней.

– Что случилось, баб Лида? – тихонько спросил я ее.

– Идем скорей! Там девка твоя звонит! – заговорщицки сообщила она.

Вот это задор у нашей бабульки! И не лень же было ради этого сюда переться! В ее возрасте это уже, прямо скажем, не ближний свет. Только интересно, кто же именно мне звонит-то? Мне самому становилось смешно, когда я размышлял на эту тему, но со стороны выходило, что в настоящий момент у меня в столице образовалось уже как минимум три девушки, которые могли позвонить мне или, скажем, встретиться где-нибудь со мной наедине. Был бы я года на два-три постарше, меня уже можно было бы считать этаким казановой. Впрочем, со всеми тремя барышнями у меня в любом случае пока еще ничего не заходило дальше кокетливых намеков.

Но все-таки кто же мне может звонить? Да еще во время утренней тренировки, которая для каждого спортсмена – самое святое, что может быть по утрам. «Наверное, Ленка», – решил я. «Ей, похоже, вообще по фигу на любые правила и условности». Кстати говоря, может быть, именно это меня в ней и привлекает?

Однако когда я дошел до поста вахтерши и взял телефонную трубку, то неожиданно услышал в ней голос Яны.

– Привет, Миш! – радостно защебетала она. – Ну все, я договорилась! Правда, не совсем о том месте, о котором ты просил, но я тебя уверяю, будет ничуть не хуже!

– Это как? Что за место? – не понял я. – Надеюсь, не в чистом поле предлагаешь нам отмечать?

– Сам ты чисто поле! – хихикнула Яна. – Нет. Просто понимаешь, с базой не получилось – там у них по датам все расписано, и несовершеннолетних никто не пустит… Зато я взяла у родителей ключи от их дачи. Я там была, как ты понимаешь, и все там знаю. Там очень хорошо, такие живописные места, прямо здорово! И да, еще искупаться можно!

– Хм, – задумался я. – Охотно тебе верю, что там здорово, но не опасаешься ли ты приглашать на родительскую дачу незнакомых людей?

– Людей? – вдруг насторожилась Яна и выдала: – А что, и девки какие-нибудь тоже будут?

Ага, не сдержалась все-таки! Прорвались ее истинные стремления. Ну и ладно, пусть. Пока что я никак не буду на это реагировать. Надо для начала развязаться с Ленкой и… и что-нибудь решить уже, наконец.

– Девки? – переспросил я максимально равнодушным голосом. – Нет, не планировал. Ты лучше расскажи, где эта дача-то находится? Как туда добираться?

– Ой, там удобно, туда из Москвы прямой автобус идет, и ехать где-то около часа всего, – сказала Яна. – Я только номер сейчас не помню, ну созвонимся еще, я уточню у родителей и тебе скажу. Что тебе приготовить?

Вот это вопрос. Давненько никто не интересовался моими кулинарными предпочтениями, да и сам я как-то привык обходиться тем, что имеется в наличии, а потому и был застигнут врасплох. Брякнув Яне названия нескольких блюд, которые всплыли в памяти как лакомства из моего прошлого детства, я спешно попрощался с ней и поспешил в зал. Все-таки девушки девушками, а тренировка еще на закончилась, и мое отсутствие могло негативно сказаться на количестве полученных мной баллов.

Возвращаясь длинными лестницами и коридорами, я старался успокоить свое дыхание. Выходить на бой запыхавшимся и утомленным – это не дело, Бабушкин это только что убедительно доказал. Но надо же, как все интересно складывается! В принципе, дача – это действительно лучше, чем любая база отдыха. По крайней мере, на даче над тобой нет никакого начальства, и ничьи правила вроде «после 23 часов не шуметь» не работают. Конечно, наверняка ее родители предупредят нас по поводу возможных беспорядков, но мы ведь и не собираемся устраивать там шалман. Зато будем чувствовать себя посвободнее – а что еще нужно в пятнадцать-то лет?

«Но все-таки она спросила о девках», – удовлетворенно подумал я. «Значит, не отступается от своих планов на меня». Что ни говори, а это было приятно. Я еще не решил, хочу ли я каких-то серьезных отношений с Яной, но в любом случае когда симпатичная девушка проявляет к тебе симпатию – это вдохновляет. К тому же это позволяло надеяться, что и празднование пройдет на высшем уровне. А там уже и с остальным разберемся.

Как оказалось, я успел как раз вовремя: когда я вернулся в зал, наступала моя очередь выступать. На этот раз меня ожидал реванш-спарринг со Шпалой, поэтому ответственность спарринга, что называется, запредельная. Ситуация была сложная: Шпале не хватало очков, причем нехватка эта была критической. Собственно, его судьбу мог решить всего лишь один балл. И так получилось, что именно я помог ему этот балл и получить.

– Ну что, Мишань, – заговорил со мной Шпала каким-то отстраненно-нервным голосом, – покажем им настоящий бокс? Ты же тоже хочешь на соревнования?

– Ага, покажем, – отозвался я, параллельно соображая, что за странные вопросы он мне задает. – А что до соревнований – думаю, здесь нет ни одного человека, который не хочет на них попасть.

Мой ответ был, конечно, формальным, но и его вопрос, прямо скажем, дурацкий. У Шпалы, видимо, эмоции зашкаливали, вот и выдал какую-то ерунду. Беда была в другом: своими репликами он немного сбил меня с толку, и вместо внутренней подготовки к предстоящему спаррингу я был вынужден отвлекаться на перебрасывание репликами.

– Бокс! – объявил Григорий Семенович.

В этот раз я решил продержать соперника на расстоянии как можно дольше, по сути используя преимущество Шпалы против него самого. Иногда даже одного этого приема оказывалось достаточно для победы: человек начинал пытаться прорвать защиту, подойти то с одной стороны, то с другой. Если ему это не удавалось, то он начинал нервничать, впустую тратить свою энергию и допускать роковые ошибки. Последний раз я применил такую тактику с Димой-дембелем. Но Шпала, как мне показалось, тоже подходил для этого приема: уж слишком он нервничал перед спаррингом и слишком верил в свое превосходство на дисьанции. Значит, именно на этом можно было и сыграть. Ну а там уж действовать по ситуации: возможно, появится необходимость зафиксировать свой успех несколькими ударами – опять же, с разных сторон, окончательно дезориентировав пацана.

Но, как стали потом говорить в двадцать первом веке, что-то пошло не так. Уж не знаю: то ли я слишком отвлекся на разговор с Яной (а потом и со Шпалой) и позволил себе чересчур расслабиться, то ли в целом был как-то рассеян, но… Шпала, которого я старался держать на дистанции, сумел обойти мою защиту и пробить мне пару раз так, что я, хоть и удержался на ногах, но противостоять дальше не сумел. В результате ему был начислен балл, а с меня этот самый балл, разумеется, был списан. Что и было оглашено при итоговом подсчете наших очков тренерами.

С одной стороны, я был рад за товарища, который теперь мог не переживать и спокойно отбираться на соревнования. С другой стороны, моя судьба в этом плане волновала меня все-таки сильнее. А вот она как раз находилась в подвешенном состоянии.

Но почему же моя тактика не сработала? Я поймал себя на мысли, что Шпала совершенно неудобен мне стилистически. Вот бывают боксеры – и классом выше, в зале пашут больше, но у каждого есть свой криптонит. Огорчения огорчениями, но из любой ситуации нужно извлекать посильную пользу.

Наконец подсчет завершился, и тренеры снова построили нас в шеренгу.

– Ну что, товарищи бойцы, – торжественно начал Григорий Семенович. – Я вас искренне поздравляю! Сегодня было достаточно серьезное испытание, но вы с ним достойно справились. Теперь нам предстоят дальнейшие этапы совершенствования нашего боксерского мастерства!

Вот умеет же человек сказать вроде бы и официально, но шутливо, и вместо отторжения уже приевшейся казенщины вызвать только улыбку! Жаль, что некоторые понимают это как развязность и вседозволенность.

– А что, разве еще осталось, что совершенствовать? – пошутил кто-то из воспитанников.

Григорий Семенович строго посмотрел в сторону шутника. Помолчав, он сказал максимально серьезным голосом:

– Запомните. Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни с кем даже в шутку не произносите ничего подобного! Совершенствовать всегда есть что и куда. Даже самые великие спортсмены без раздумий назовут вам свои слабые стороны, которые они хотели бы улучшить. Ну или, по крайней мере, что-то новое, чем они не владеют, но очень хотят изучить. А когда вы начинаете отпускать хохмочки по поводу своей гениальности, вы настраиваете себя таким образом, что вроде бы можно уже ничего не делать, а просто почивать на лаврах. Да вы оглянуться не успеете, как окажетесь с таким подходом в самом низу!

В шеренге начались какие-то переговоры полушепотом. По-моему, ребята вспомнили о примере Бабушкина.

– Я понимаю, что вы это все только в шутку, – сказал тренер. – Но шутить тоже надо с умом. Иначе вы сами не заметите, как шутки будут становиться все менее смешными и все более похожими на установки, которые вы себе даете. А к чему такие установки приводят, я уже сказал. Так что давайте договоримся, что на тему собственного совершенства больше юморить не будем. Договорились?

Динамовцы закивали головами.

– Ну вот и прекрасно. На чем я остановился? Ах, да. В начале следующей недели, – продолжил тренер, – мы с вами поедем в Сокольнический парк Москвы.

– Это с конями, что ли, боксировать будем? – спросил воодушевленный Шпала.

– Именно, – кивнул Григорий Семенович. – И с конями, и еще со Спартака ребята приедут.

Глава 6

Следующий день для нас, динамовцев, начался с пробежки. В ожидании тренера мы собрались на улице, и мои приятели, которых я уже известил о грядущем праздновании на Янкиной даче, засыпали меня вопросами.

– А что за дача-то? – спрашивал Шпала. – Там хоть купнуться можно будет? Есть какая-нибудь речка или хотя бы пруд?

Вот еще бы знать! Я сам на этой даче не был ни разу, а по телефону расспрашивать об этом было некогда, нужно было решить более важные вопросы.

– Если можно будет, то искупаемся, – ответил я. – Я сам там буду в первый раз. Но Янка обещала, что там все на уровне. Может, и водоем какой-нибудь отыщется.

– Что с собой-то будем брать? – деловито осведомился Лева. – Я так понял, провизию везем из города. Значит, надо составить список.

А вот это мысль здравая. В суматохе я как-то и не подумал о том, что все наши сборы хорошо бы упорядочить. А то припремся на место каждый с сумкой картошки – и что нам потом делать в этом картофельном раю?

– Давайте я все запишу, – запасливый Сеня вытащил листок бумажки и карандаш. – У меня почерк разборчивый, – пояснил он в ответ на вопрошающие взгляды.

Мы начали наперебой предлагать, что нам необходимо приобрести для праздника. Овощи и фрукты для салатов, какой-нибудь кусок мяса для первого и второго, хлеб, колбасу и сыр для закусок, лимонад… Список получился не то чтобы очень большим, но все равно существовал риск не найти все за один раз – в этом времени еще и слыхом не слыхивали про универсальные супермаркеты, в которых всегда всего полно, были бы только деньги. Было решено отправиться по магазинам всем вместе – один «гонец» всегда может что-нибудь забыть или перепутать. На дачу поедем, опять же, все вместе и заранее – там всей компанией и приготовим праздничный стол. Когда готовкой занимаются всем коллективом, все получается довольно быстро и весело.

– А выпить чего-нибудь возьмем? – задал кто-то провокационный вопрос. Честно говоря, именно этого вопроса я опасался сильнее всего, и именно он волновал пацанов больше всех остальных. С высоты прожитой прошлой жизни я прекрасно понимал, что алкоголь в таком возрасте ничем хорошим не заканчивается. С ним и во взрослые-то года шутки плохи, а уж опьянение, помноженное на гормональную безбашенность, иногда может привести к таким последствиям, что всю жизнь придется их разгребать. А у нас, между прочим, на носу были важные соревнования. Ну и потом, мы все-таки будем находиться на чужой даче, и если мы начнем ее крушить – во-первых, это будет некрасиво, во-вторых, нам потом мощно прилетит. А поручиться за то, что все наши ребята под градусом будут мальчиками-паиньками, я уж точно никак не мог.

Я задумался, как мне ответить на вопрос об алкоголе, и никак не мог найти подходящего ответа. По счастью, перебил тему следующим вопросом:

– Слушай, Мишань, а эта твоя Яна симпатичная? К общению открытая? А то знал я одну, – он захихикал.

Никогда не понимал, как отвечать на такие вопросы. Вкусы у всех разные, и девчонки всем нравятся тоже разные. И вообще, этот вопрос меня как-то… задел, что ли. Лева банально не допер, что за человек меня пригласил, а я совершенно забыл, что мой нынешний товарищ пытался закрутить с Яной шуры муры в лагере.

– Приедем на дачу – сам и увидишь, – уклончиво ответил я.

– А она свободная? – не унимался Лева.

– Вот сам у нее и спросишь, – буркнул я. Мне почему-то было неприятно выслушивать подобные вопросы про Яну. Может быть, я уже начал отчасти воспринимать ее своей? Хотя с чего бы вдруг такое? Мало ли кто мне будет глазки строить. Да и сам я еще не решил, хочу я с ней чего-то серьезного или нет. Наверное, в этом и было все дело: я действительно терпеть не могу, когда кто-то пытается опередить мои решения и устроить все по-своему. Хотя сейчас-то мне обвинять Леву было не в чем: никто же не знал, что Яна ко мне клеится изо всех сил.

К моему облегчению, неудобные расспросы прервал появившийся тренер.

– Ну что, как говорится, физкультпривет! – весело крикнул Григорий Семенович, выйдя на улицу и ведя руками велосипед. – Значит, так. Сейчас я поеду чуть впереди, вы побежите за мной. Смотрите на меня, чтобы не сбиться с маршрута – вы его, конечно, все хорошо знаете, но все-таки. Не волнуйтесь, рекордов по скорости я ставить не собираюсь, у нас с вами другая специальность. Ну что, готовы?

Пацаны нестройно замычали «Да» и закивали головами. Григорий Семенович кивнул, оседлал свой велосипед и поехал – действительно, не очень быстро. «А „Динамо“ бежит? – Все бегут!» – вспомнился мне диалог из популярной советской комедии, и я невольно улыбнулся. Как все же по-новому воспринимаются давно знакомые цитаты, когда оказываешься в другой обстановке – а главное, в том времени, в котором они были еще свежими и не затасканными.

Неподалеку от себя я увидел бегущего Бабушкина. С него лились такие реки пота, как будто он второй час бежал на сорокаградусной жаре, да еще и после дождя. Я еще утром про себя отметил, что он проснулся раньше всех, сделал зарядку, чисто побрился, а вместо привычных утренних «полтишков» выпил натощак стакан воды. В общем, внезапно продемонстрировал образ жизни спортсмена, а не пьяницы. Со стороны это смотрелось весьма забавно, учитывая его прошлые выкрутасы. Видимо, поражение в спаррингах настолько сильно дало ему по голове, что он неожиданно решил взяться за ум. Вот только не поздновато ли? Нет, конечно, для того, чтобы жизнь в целом не полетела в тартарары, как раз самое время. Но он же рассчитывал на участие в соревнованиях и вообще на успешную спортивную карьеру. А вот тут уже никакой уверенности в успехе быть не могло. Впрочем, это, конечно, его личное дело. Пусть его – живет, как хочет.