скачать книгу бесплатно
– Ну вот видишь! Всё у тебя хорошо!
– Угу…
Соня не узнала, собирался ли отец сказать ей что-то ещё, потому что в этот момент в трубке появился новый голос:
– Ту! Ту-у-у!.. Ну еда же горит, ну ты где?
– Иду! – выкрикнул отец мимо трубки и тут же продолжил в динамик: – Дочь, пора бежать. А то без меня пожар, потоп и землетрясение.
– Да-да, конечно. Пока, пап.
– Пока, дочь. И запомни, прошлое осталось в прошлом. Оно не вернётся. Да?
– Угу. Пока.
Отец повесил трубку, не попрощавшись во второй раз. И телефон тут же коротко взвизгнул вибрацией. Это ведь была неправда, что прошлое остаётся в прошлом. Иногда оно всё же протягивает холодные костлявые руки и хватает за глотку, не давая вздохнуть. Прошлое пишет письма на хрупкой старой бумаге. Прошлое совершает звонки с номеров, давно исчезнувших из телефонных книг. Прошлое смотрит с забытых фотографий в пыльных альбомах. И как оказалось, прошлое пишет в социальных сетях. Печатает чужими руками: «Привет, как дела?», и ставит смайлики.
Соня отбросила телефон, словно он превратился в мохнатого паука, пригревшегося на ладони.
Преображение
К следующему утру раздражение Дарьи никуда не делось. Только теперь оно было направлено не на старуху, занявшуюся вдруг самодеятельностью, и не на неизвестную «китаяночку», а на цель поближе. Ей казалось, что Степан собирается чересчур медленно, обязательный утренний кофе пьёт чересчур громко, да и вообще ведёт себя так, будто нарочно пытается досадить. Но хуже всего было даже не это.
– Какого хрена она тебе не отвечает, Стёпа? – порыкивала девушка, вышагивая взад и вперёд по однокомнатной квартире, как тигр по клетке. – Вы с ней встречались же, ну?!
– Встречались… – вяло отвечал парень. – И что?
– Это у тебя надо спросить… Всё, давай, иди работу ищи! Просидел вчера весь день за игрульками.
Парень закатил глаз и горестно всплеснул руками.
– Слушай, ну какие игрульки? Я вчера весь день по собеседованиям мотался. Присел поиграть прямо перед твоим приходом. Ну не берут меня! Опыта мало, образование не то… за нормальные деньги не устроиться!
Дарья, собиравшаяся было отправиться в комнату, рывком развернулась. Молодой человек отпрянул к входной двери. Девушке не потребовалось даже ничего говорить. В её прищуренных глазах вспыхнула такая ненависть, что он, высокий и плечистый, показался вдруг самому себе слабым и маленьким, беспомощным, как кролик.
– Ладно, я иду, иду, чего ты сразу…
Дарья отправилась в комнату, не прощаясь. Входная дверь хлопнула, когда она уселась за подобие туалетного столика, собранного из письменного стола, настольной лампы без плафона и принесённого из прихожей мутноватого квадратного зеркала.
– Засранец! – прошипела она и тяжело вздохнула. – Скорее бы всё это кончилось уже!
Несколько раз глубоко вздохнув, успокаивая нервы, Дарья принялась за работу. В первую очередь она пристально осмотрела своё лицо, невыразительное и блёклое, бледнокожее, испорченное несколькими воспалёнными угрями – платой за обилие косметики. Придавила ободком жёсткие, пережжёные краской волосы, хотя в этом и не было необходимости, ведь на лицо они всё равно не падали, торчали в разные стороны, как солома. Потом девушка открыла выдвижной ящик и в задумчивости уставилась на его содержимое. На всё то, что Степан называл барахлом. Всё то, что она сама называла магией. Ещё одной магией.
Она принялась за дело уверенно – сказывался богатый опыт. Если рука набита, то ничего сложного в этом нет. Выровнять тон и текстуру кожи, спрятать угри и замазать бледные веснушки, рассыпавшиеся по носу и щекам – одно средство. Сделаться немного темнее, придав смуглость, свойственную людям южных кровей – другое. Не забыть про шею и верхнюю часть груди, чтобы не возникало бросающегося в глаза контраста. Затем приходит черёд теней. Для этого нужно знать анатомию, но совсем немного, буквально по верхам: выделить скулы, сделать щёки визуально менее округлыми. Несколько штрихов на крыльях носа – и из славянского курносого он превращается в тонкий, чуть длинноватый и куда более подходящий новому облику. Контур губ поддаётся корректировке ничуть не сложнее, несколько минут работы – и данные природой, тонкие и бескровные, они превращаются в чувственные, полные и тёмные, будто налитые кровью. Тени на нижних и верхних веках заставляют глаза выглядеть больше, а взгляд делают томным и пронзительным. Цвет радужки легко меняется линзами, превращающими водянисто-голубой окрас в тёмно-карий. Вот с этим ей повезло, если бы радужка от природы была тёмной, то сделать глаза светлыми было бы куда сложнее.
Пристально оглядев своё отражение, Дарья усмехнулась. Прочистив горло, она произнесла, пробуя разные тембры и интонации:
– Я вижу, вижу… Кхм… Я вижу! Вижу! Так… Я… ви-и-ижу! Нормально.
Завершил образ тяжёлый парик. Тёмные волнистые локоны легли на плечи, одновременно придавая её облику загадочности и делая лицо ещё более худым и вытянутым. В сочетании с массивным «золотым» ожерельем это будет смотреться как надо. Она скинула халатик из искусственного шёлка с вышивкой, пародирующей азиатский рисунок, и направилась к шкафу. Лифчик с эффектом пуш-ап увеличил грудь, а кофточка с глубоким вырезом удачно её подчеркнула. Юбку Дарья на всякий случай также подобрала подходящую – длинную, из тонкой летящей ткани. Просто если придётся встать перед клиенткой во весь рост.
К десяти утра она уже была готова. Плотные шторы погрузили комнату в таинственный полумрак, а купленная на китайском сайте гирлянда с тонкими свечами через дешёвую веб-камеру должна была производить впечатление настоящих свечей, при этом не чадя и не нагревая воздух. На всякий случай выждав ещё несколько минут и как раз успев перекурить, Дарья запустила программу для видеосвязи и позвонила клиентке.
Когда на экране возникло лицо немолодой женщины, девушка уже была полностью в образе. Она расслабленно откинулась на спинку компьютерного кресла, прикрыла глаза и сплела унизанные массивными перстнями с фианитом пальцы.
– Здра-а-авствуйте, Ага-а-ата… – залебезила толстушка на экране, изгибаясь в подобострастном поклоне.
Дарья помолчала некоторое время. Её взгляд цепко ощупывал лицо собеседницы, определяя, в каком та находится настроении. Интуиция работала на полную, в голове уже выстраивался примерный план беседы.
– Здравствуйте, Надюша, – наконец, снизошла Дарья-Агата до ответа. – Рассказывайте, как ваши успехи?
Полная женщина едва уловимо нахмурилась, и девушка среагировала на опережение:
– Впрочем, не утруждайте себя. Я вижу. Вижу и так.
– Ч… Что вы видите, Агата?
Дарья позволила лёгкой улыбке чуть тронуть уголки её губ.
– Что мы недооценили вашу соперницу, Надюша. Мы думали, что на её стороне только молодость и наглость, но… – она подняла руку и тут же уронила её на колено, словно не имела сил держать в воздухе.
– Но? – задохнулась клиентка.
– Но всё не так просто. Она беспринципна. Она зла. И она не чурается плохих методов, – Дарья сделал паузу и наклонилась к камере, следя, чтобы свечи отбросили глубокие тени вокруг её глаз. – Очень плохих.
– О господи мои!
Клиентка несколько раз перекрестилась лихорадочными движениями и закатила глаза, силясь разглядеть небо через серый потолок. Возможно, так лишь показалось Дарье, но в глазах у неё даже блеснули слёзы. Девушка позволила своей мнительной жертве недолго помариноваться в собственном страхе. Давить было нельзя. Лучше пусть сама себя накрутит.
– Порча! – наконец, процедила она замогильным голосом. – Порча на вас и очень сильный приворот на вашего мужа.
Надежда охнула и слёзы уже по-настоящему брызнули из её глаз. Она закрыла лицо ладонями, закачалась на стуле и, кажется, зашептала молитву.
– Она же к нам домой приходи-ила-а-а! – провыла женщина. – Что же падлюка-то така-а-ая! Бо-о-оже…
И она зашлась в рыданиях, искренних и горьких. Дарья скорчила сочувствующее лицо и постаралась говорить как можно проникновеннее, низким грудным голосом:
– Ну, ну. Сейчас не время раскисать, Надюша. С порчей она совсем недавно обращалась к ведунье, так что у нас есть ещё время. Я вовремя всё разглядела. Ещё пара дней – и было бы поздно. Но сейчас вас ещё можно спасти. Вы слышите меня, Надя?
Женщина с трудом взяла себя в руки и кивнула.
– Да, Агата. Простите. Просто я так нервничаю, так переживаю! Я же люблю его, понимаете? А он… он…
– Ничего, ничего. Он вас тоже любит, это я ясно вижу. Но защититься от приворота не так-то просто. Тем более, что ваш муж и не знает о нём. Вы ведь держите слово? Ничего ему не говорите?
– Нет, что вы… Я всё делаю по вашим инструкциям. Просто так тяжело всё в себе держать…
Надежда снова собралась заплакать, а этого допускать было нельзя. Дарья-Агата быстро проговорила, пока женщина не принялась истерить по-крупному:
– За любовь нужно бороться! Это наша женская участь. Так что давайте начнём. У вас есть дома соль?
– Соль? А, да, конечно…
– Несите!
Женщина послушно унеслась в сторону кухни. Дарье захотелось было расслабиться и выйти на мгновение из образа, но она сдержалась. Девушка уже нарывалась на ситуацию, когда клиенты вели видеозапись разговора, и нарочно отходили от камер, чтобы понаблюдать, как она ведёт себя в одиночестве. Поэтому она приложила кончики пальцев обеих рук ко лбу и зашептала какую-то белиберду, хмуря густо подведённые брови.
– Вот! Агата?
Дарья медленно отняла руки от головы и открыла глаза.
– Всё лучше, чем я думала, – проговорила она. – Ваша оппонентка обратилась не к самой опытной ведьме. Так что из-за порчи ничего страшного пока не случилось. Ставьте соль перед камерой.
Надежда послушно придвинула банку к крохотному окуляру. Банка была весёленькая, вся в красных зайчиках, жующих синюю морковь. Дарья-Агата протянула руку и зашептала, запрокинув голову:
– Змея подколодная, тварь хладокровая! Нет у тебя силы! Нет у тебя власти! Как песок просыпается, как вода утекает, как ветер уносится! Забери всю погань, что желала Надежде, да переживи втрое!
Заученные, пришедшие из смутных детских воспоминаний фразы закончились, так что дальше Дарья просто артикулировала непонятные сочетания звуков, ещё сильнее понизив голос. Через несколько минут она почувствовала, что достаточно. Важно было не перегнуть палку, превращая таинство в цирк.
– Всё… – она снова откинулась на спинку стула, и тусклый свет электросвечей весьма кстати заставил её кожу выглядеть бледной, обескровленной. – Эту соль кладите себе в еду неделю. И мужу тоже, это ослабит приворот. Через неделю бросьте в банку сгоревшую спичку и кофейную гущу, потом выкиньте в мусоропровод. Когда будете выбрасывать, прошепчите три раза: «Песок, вода и ветер».
– Песок, вода и ветер, – эхом повторила Надежда, прижимая к груди заветную баночку. – И всё? Олежка ко мне вернётся?
– Если повезёт – да, – подарила клиентке малую толику надежды ведьма. – Но этого я гарантировать не могу. Порчу мы точно снимем, а вот приворот… Приворот давно сделан был. Укрепился на вашем Олежке, пустил корни в душу.
– Ясно… – женщина поникла.
– Не отчаивайтесь. Мы только начали.
Дарья-Агата демонстративно поглядела на массивные часы, тяготящие левую руку.
– Простите, Надюша. Меня ждут и другие люди. Если что-то случится – вы знаете, как со мной связаться, да?
– Да, Агата, спасибо вам огромное! Вы так за меня боретесь…
– Людям надо помогать! – произнесла Дарья с улыбкой и мягко подтолкнула женщину в нужном направлении: – Все мы что-то даём друг другу…
– Ах да! – спохватилась Надежда. – Сегодня…
– Как обычно. И за соль – половину обычного.
– Конечно, конечно! Спасибо ещё раз… Вы мне так…
– Простите, Надюша, надо бежать. Удачи! Благословляю вас!
Дарья щелчком отключила связь, убедилась, что Надежда отключилась, и расхохоталась, далеко запрокинув голову.
– Ну и дура, твою мать, господи! Какая же дура!
Коротко брякнул мобильный – пришла смс об упавших на электронный кошелёк тридцати тысячах. Дура или нет – оплату Надежда никогда не задерживала.
*
Отец перезвонил в обед. Сам, что случалось с ним в последние годы всё реже. Соня, как раз направлявшаяся в кафе на обеденный перерыв, почувствовала, что сердце у неё забилось, а к горлу от беспокойства и смутного предчувствия подкатила тошнота. То Степан напишет, то отец позвонит… Отойдя на край тротуара, она встала вплотную к старому зданию, чтобы не мешать прохожим. Некоторое время девушка задумчиво глядела на вибрирующую в руке трубку, после чего медленно, нехотя смахнула вправо, принимая вызов.
– Да, пап, – проговорила она.
– Привет, Соня. Не отвлекаю?
Отец говорил сухо и сосредоточенно, отстранённо. Словно думал о другом. Впрочем, он всегда думал о другом. Даже когда мама спрашивала, любит ли он её, перед самым разводом.
И, словно подслушав эту мысль и торопясь её опровергнуть, отец торопливо произнёс:
– Ты прости, что вчера так получилось. Ну, с разговором. Время неудачное было, правда. В общем, хочешь сегодня встретиться? После работы. Поговорим нормально.
Соня замешкалась.
– Пап, я сегодня…
– Наташа с маленьким уедут. Уже уехали. Её родителей проведать. Вернуться только в субботу. А у меня выходной.
Соня, уже начавшая было путь вниз по улице в сторону ближайшего кафе, снова шагнула в сторону и привалилась спиной к стене. Ещё вчера ей и самой хотелось увидеться с отцом, обсудить с ним всё. А сегодня… сегодня было уже поздно. Желание прошло.
– Пап, я… – девушка сглотнула. – Не знаю даже. Честно.
Отец тяжело вздохнул.
– Ну, если надумаешь – я тебя жду. Позвони только заранее, чтобы я к чаю чего-нибудь купил, ладно?
– Ладно, пап.
Он явно почувствовал, что дочь закрылась от него, спряталась в своей раковине, к которой привыкла за прошедшие годы. Которую он сам и помог создать.
– Я люблю тебя, Соня.
Девушка вздрогнула. Такого он не говорил уже минимум год, с момента рождения второго ребёнка, которого молодая отцова жена упорно называла «первенец». Мальчик же. Девочки в этом вопросе не в счёт.
Она открыла рот, не зная, отвечать ли, но отец сам нашёл способ выйти из неловкого положения.
– Ладно, бежать пора. Пока, Соня. Заходи вечером, я буду ждать.
Девушка промолчала и на этот раз. Отцу снова пришлось действовать первым – вздохнув, он повесил трубку. Соня отлепилась от стены и пошла в кафе.
В «Граблях» в это время дня было достаточно многолюдно, но битком забитым заведение назвать язык не поворачивался. Девушка быстро прошлась с подносом вдоль стоек с едой, почти не глядя набирая какую-то снедь, привычно махнула над терминалом мобильником, расплачиваясь. Села она на втором этаже у окна – на своём любимом месте, откуда было видно денно и нощно суетливую Пятницкую.
Соня некоторое время полюбовалась разномастным народом, спешащим по горбатым булыжникам мостовой. Пробежала мимо стайка студентов. Прошмыгнули курьеры в ярких плащах, торопливо крутя педали складных велосипедов. Вразвалочку прошествовала дородная смуглая дама в сопровождении целого выводка крикливых детей.
Соня смотрела, но не видела. Она жевала пищу, но не ощущала вкуса. Её мысли были далеко от того места, где она находилась. Далеко во времени и пространстве. В прошлом, которое, вопреки всему, вовсе не желало оставаться позади, а, напротив, становилось всё более настойчивым.
