Мой (не)любимый дракон

Не пронесло. Змей не захотел скрывать от будущего императора грех прелюбодеяния, и девушке пришлось с позором возвращаться домой. Надеюсь, отцу бедняжки достанет родительской мудрости и, напсиховавшись вволю, он не лишит дочь счастья, а согласится на ее брак с тем парнем.

– Как же я ее понимаю… И как же я ей сочувствую, – прошептала Ариэлла, с тоской глядя куда-то вдаль, сквозь нас. Словно мечтала подобно Майруэн вырваться из плена этого места и вернуться туда, где ее тоже кто-то ждал.

А меня… Меня, наверное, и не ждут. Да и чего ждать, если я вроде как рядом. Интересно, почувствовал Леша разницу между прежней и нынешней Аней? Как объяснил себе внезапные метаморфозы, произошедшие со мной?

Горько усмехнулась своим мыслям. Последнее, что может прийти ему в голову – это подозрение, что я застряла в другом мире в теле юной версии самой себя.

А мама с бабушкой? Заметили ли они, что я уже давно не я, а совсем другая Аня? Или, может, Фьяррочка у нас актриса первоклассная? Хотя родительское сердце так просто не обманешь.

Как же я по всем по ним скучаю…

Ариэлла Талврин, как и Майруэн, не рвалась в императрицы. Да и Гленда равнодушно относилась к перспективе стать правительницей. А вот невесты вроде Керис, Хелет и Майлоны спали и видели себя на императорском троне. И если последней двигало слепое обожание, то Керис и Хелет больше мечтали разделить со Скальде власть, нежели постель.

Мотивы и желания остальных невест пока оставались для меня неясными. Впрочем, я ими особо и не интересовалась.

Пока шла подготовка к следующему испытанию, о котором эссель Тьюлин, партизанка, старательно умалчивала (наверняка опять придумают что-нибудь грандиозно-эпатажное), его великолепию вменялось каждый день одаривать невест своим вниманием. До меня очередь пока не дошла, чему я была сказочно рада. Видать, не рвался Герхильд познакомиться со мной поближе. Что ж, и на том спасибо.

Жаль, пыточное рандеву рано или поздно все равно состоится, избежать его не получится. Как не получилось увильнуть от ритуальной проверки на сочетаемость с князем Темнодолья. На беду алиан, старейшины благоволили к Игрэйту и убедили, а может, заставили Герхильда позволить кузену провести обряд.

Хорошо хоть Скальде настоял на том, чтобы нас не привязывали к Хентебесиру любовными чарами. Я и так не могла отделаться от ощущения, что у меня весь мозг проспиртован магией, постоянно чувствуя психологический прессинг. Испытывать искусственно вызванные чувства еще и к Игрэйту? На это я не согласилась бы даже под самыми страшными пытками.

Ритуал провели в храме Претемной Праматери – роскошном здании из белого камня с серебряными прожилками. Внутреннее убранство святилища тоже впечатляло и поражало своей красотой. Стрельчатые своды утопали в полумраке. По витым колоннам струилось вечнозеленое растение с крупными нежно-розовыми цветами. Такими же розовыми, как и мрамор, которым были отделаны стены и пол храма. В них отражалось пламя сотен свечей и я, вспыхнувшая, что сорвавшаяся с неба комета, едва наши с Игрэйтом руки переплелись.

Прискорбное окончание ритуала. Мало того что тело Фьярры откликалось на магию Скальде, так еще и к силе князя Темнодолья равнодушным не осталось. Какая-то я универсальная алиана. И почему мне кажется, что это скорее плохо, чем хорошо?

Я видела, как разгорались узоры на телах других алиан. У кого-то серебряная вязь была почти неразличимой, блеклой, у кого-то проявлялась отчетливо-ярко. Я же, как назло, вся переливалась и искрилась, точно бенгальский огонь. Будто за руки меня держал не огненный, а ледяной дракон.

Как бы Фьярра не стала яблоком раздора для двоюродных братцев. А расхлебывать-то придется не ей, а мне.

После ритуала князь Темнодолья развил бурную деятельность: стал проявлять ко мне повышенное, столь раздражающее внимание. Подкарауливал в коридорах, желая пообщаться. Косил в мою сторону плотоядным взглядом во время вечерних трапез. Будто там жрать больше было нечего. Приглашал на танцы, зараза.

Несомненное достоинство Скальде – он не любил танцевать. И никогда не навязывался. Убедившись, что я чиста и невинна аки агнец, перестал до меня докапываться.

В Игрэйте же я видела целый букет недостатков. Прилипучий, занудный и глуповат в придачу. А еще его снедала зависть. Зависть к будущему императору. Не надо быть дипломированным психологом, чтобы понять: Хентебесир желал всего того, что было у Скальде. Предложи ему кто поменяться с кузеном местами, не раздумывая согласился бы.

Единственное, что мне нравилось в князе Темнодолья – это его свита. Вернее, один ее представитель, герцог Блейтиан Крейн. Двойник моего Леши и глава личной охраны его липучества.

Вот с кем я была не против проводить время – так это с Крейном. Убеждала себя, что Блейтиан не мой муж и внешность – всего лишь оболочка, столь приятная моему взгляду, а под ней может скрываться что угодно. И тем не менее не думать о нем не могла. Просто не получалось. Невольно искала встреч. Пока что, увы, безуспешно.

В общем, ситуация складывалась странная. Можно сказать, нетипичная. Образовался любовный, не треугольник даже, а целый квадрат. Во время вечерних застолий и танцев Игрэйт поедал взглядом меня, Скальде – его, а я украдкой любовалась герцогом. Всегда таким невозмутимым, сдержанным и… притягательным. Притягательным для меня.

Глядя на Крейна, я как будто переносилась к Леше. Домой, ко всему, что было мне дорого и привычно. Герцог стал той нитью, что связывала мою нынешнюю и прошлую жизнь. Жизнь, по которой я безумно скучала и к которой мечтала вернуться.

– Эсселин Сольвер!

Не успев переступить порог Карминовой столовой, в которой проходили наши с алианами трапезы, эссель Тьюлин направилась ко мне.

Мадам заявлялась каждое утро. Распахивала створки; громко стуча каблуками, пересекала зал и, окинув нас собственническим взглядом, словно мы были ее личной коллекцией дорогих фарфоровых кукол, оглашала имя смертницы, с которой у месье Герхильда должно было состояться свидание. И вот, кажется, явились по мою душу.

Отложив столовые приборы, я подняла на сваху глаза.

– Да?

– Сегодня, Фьярра, его великолепие встретится с вами. Вы уже наметили программу?

Угу, а заодно и завещание набросала. На случай, если не выживу после свидания. Я за пять минут общения со Скальде умудряюсь наговорить ему такого, что потом уже поздно язык прикусывать и рвать на себе волосы. А за несколько часов тет-а-тет… Боюсь, Фьярре будет просто не во что возвращаться. Меня сегодня же прикопают где-нибудь под припорошенным снегом кустиком. И поминай как звали.

– Эсселин Сольвер, так что же вы придумали? – выдернула меня из мира мрачных раздумий генеральша.

Чтобы что-нибудь придумать, надо об этом как минимум иногда думать. А я о рандеву с Герхильдом вообще не вспоминала, не желая лишний раз портить себе нервы. В отличие от других алиан, устраивавших несравненному нашему пафосные обеды и роскошные ужины с экзотическими яствами и обширной развлекательной программой, я даже смутно не представляла, чем и где мы с ним будем заниматься.

– Эсселин Сольвер…

– Прогулка, – ляпнула, лишь бы отвязалась. – Мне бы хотелось прогуляться с наследником по городу.

– Потрясающая идея! – язвительно прокомментировала Керис, едва не захлопав в ладоши. Вчера она развлекала тальдена тем, что целый день рисовала его портрет. Представляю, какую «радость» испытал Герхильд, часами позируя алиане. Жаль, обошлось без обнаженки. Я бы многое отдала за возможность увидеть выражение лица мага, когда эсселин Мадауг попросила бы его раздеться. – Его великолепие наверняка оценит твою оригинальность.

Оценит или не оценит – плевать! Мне просто интересно познакомиться с Хрустальным городом и его достопримечательностями. Что я там видела? Только ратушу да храм их Претемной Праматери. А так совмещу приятное с неприятным и совершенно неполезным. Или, скорее даже, бесполезным и вредным, но, увы, необходимым.

– Хорошо, я передам наследнику ваши пожелания, – не стала оспаривать эссель Тьюлин мой выбор.

– И да, – окликнула я уже нацелившуюся на выход сваху, – попросите его великолепие одеться поскромнее. Мне бы не хотелось привлекать внимание горожан.

Обернувшись, эссель Тьюлин вскинула кустистые брови, выражая недоумение. Как еще пальцем у виска не покрутила. Что-то проворчав себе под нос, наверняка снова посетовав на воспитание одной горе-алианы, отправилась к наследнику. Передавать мое волеизъявление.

А я, попросив Керис перестать лыбиться, пока рот не перекосило, вернулась к прерванному завтраку.

* * *

Если брать пример с невест, которые уже отстрелялись (то есть счастливо пережили свидание с Герхильдом), мне следовало сразу после завтрака возвращаться к себе. Купаться, наряжаться, драгоценностями обвешиваться. В общем, убить утро на всякие бесполезности.

Но такими глупостями я, понятное дело, заниматься не собиралась. Вчера, гуляя по замку, рассматривая картины в припыленных рамах и любопытства ради заглядывая в щелочки забрал расставленных вдоль стен доспехов (признаюсь, жуть как хотелось познакомиться с каким-нибудь привидением; мир-то магический, а значит, призраки у них просто обязаны водиться), я случайно забрела в библиотеку.

И тут же черной завистью позавидовала его великолепию и его будущей царевне. То есть ари-императрице. Не то чтобы я была книгоманкой, но в это место влюбилась сразу. С первого, второго и сотого взгляда. Переступив порог волшебной комнаты, этакой шкатулки с сокровищами, я вдруг почувствовала себя Белль из сказки о Красавице и Чудовище.

Потрясающее место! Огромный зал, залитый холодным зимним солнцем, в лучах которого танцевали крошечные пылинки. За высокими эркерными окнами, поделенными на квадраты светлой рамой, кружили снежинки, плавно опускаясь на убеленные дорожки парка и соскальзывая с ледяных, будто хрустальных, ветвей деревьев.

Я было ринулась к напольному глобусу высотой в два моих роста – к нему вела небольшая деревянная лесенка с резными узорами – но потом заметила широкий письменный стол с инкрустациями из слоновой (наверное) кости. В самом центре красовалась раскрытая книга, над страницами которой мерцала, словно голограмма из фильма, объемная картина: зеленая гуща леса, смыкавшаяся вокруг серебристой глади озера. А над ним, разливая по библиотеке трели, парили крошечные пестрокрылые птицы.

Перевернуть страницу я не решилась, побоялась, что сказочный мираж рассеется.

Стоило поднять взгляд, как закружилась голова, а дыхание снова перехватило от упоительного чувства детского восторга. Стены, которым, казалось, нет конца и края, представляли собой ломящиеся от книг стеллажи. Витые лестницы уводили на антресоли. Поблескивая золочеными перилами, обрамляли камин из серого камня, в темном зеве которого потрескивали поленья, пожираемые ненасытным пламенем.

Странно, что столь притягательное место пустовало. Ни единой души.

Что ж, мне же лучше.

Увы, не успела я дотронуться до кожаных корешков, по которым вились интригующие названия: «История Сумеречной империи», «Хроники Перевоплощенных», «Древние: Ледяные и Огненные», как в библиотеке материализовалась Мабли. Пришлось помахать ручкой мечте устроиться с парой-тройкой книг в глубоком мягком кресле и, вслушиваясь в мелодию огня, погрузиться в чтение.

– Ваша утонченность, вам нельзя здесь находиться, – с порога заявила служанка.

– Это почему же?

– Приказ эссель Блодейны, – стыдливо опустила глаза.

– Послушай, Мабли, – начала я вкрадчиво, борясь с желанием оттаскать служанку за волосы. Ну почему она перед чертовой ведьмой так пресмыкается! – Того, что я успела узнать и прочитать в замке князя, явно недостаточно, чтобы достойно сыграть роль Фьярры. Да меня могут подловить на любой мелочи! Взять хотя бы тот факт, что я даже не знаю, как алианы становятся алианами.

– А, ну это просто, – улыбнулась девушка, ненавязчиво пытаясь подцепить меня под руку и утащить в коридор. – В двенадцатилетнем возрасте все девочки из магических родов проходят особый ритуал, который и определяет, способны ли они в будущем принять силу тальдена. То же самое касается ледяных и огненных магов. Мальчиков испытывают, чтобы понять, способны ли они обращаться в драконов. Обычно даром перевоплощения наделяется первенец тальдена и алианы. Реже драконами становятся младшие сыновья.

Терпение, Аня, только терпение.

– Это я к примеру сказала, – процедила, закипая. Выдохнув, продолжила: – Мабли, пойми, мне нужно больше читать, больше узнавать об этом мире. Чтобы не попасть впросак. Или тебе напомнить, что случилось на озере?

– Хорошо, я спрошу у эссель Блодейны, – сдалась заговорщица и жалобно так попросила: – А сейчас, пожалуйста, пойдемте.

Не знаю, как Мабли связывалась с ведьмой, мобильных телефонов у них точно не было, но тем же вечером Блодейна дала добро. Только наказала «своим глазам и ушам» фильтровать выбираемую мной литературу. Видимо, боялась, как бы я не разузнала чего лишнего.

Именно до этого «лишнего» мне и требовалось поскорее добраться.

По примеру мачехи бедной Золушки я велела Мабли как следует отутюжить к свиданию платье, подобрать под него скромные украшения и непременно раздобыть такой же парфюм, как у Гленды, иначе никуда я с Герхильдом не поеду. Запах так себе, слишком приторный и резкий, но надо же было чем-то занять служанку.

Загрузив ее работой, я помчалась в библиотеку. Нахватала всякой мути о тальденах и алианах, о придворном этикете… Даже мемуары давно усопшего императора зачем-то прихватила. Не забыла также о маленьком томике, в котором говорилось что-то о классификации магов Адальфивы.

Я уже знала, что тальдены делятся на колдунов огненных и ледяных. Но есть ведь и другие одаренные. Та же Блодейна, из чего она черпает силу? Наверняка имеются ей подобные. Чтобы нейтрализовать ведьму, следовало понять, какой силой она обладает. Так сказать, обозначить диапазон ее возможностей. И тогда уже думать, как быть: продолжать играться в алиану и покорно плыть по течению или поднять бунт против стервы. Главное, не попасться с «запретной литературой» на глаза Мабли.

Только раскрыла заветный томик, как примчалась эта мерзавка. Якобы спросить, какие ее утонченность изволит надеть на свидание перчатки: сафьяновые коричневые или светло-серые бархатные с меховой каемкой.

К счастью, я успела запихнуть книгу в щель между спинкой кресла и сиденьем и схватила со столика, что стоял возле камина, одну из выбранных ранее книг. Те самые императорские мемуары. Раскрыла наугад посередине, а услышав вопрос про перчатки, с натянутой улыбкой сообщила:

– На твое усмотрение. Главное, чтобы были теплыми.

– О, – сунула свой длинный и чересчур любопытный нос в книгу эта Буратино, – решили начать с легенды об Арделии. Хороший выбор. Почитайте про нее обязательно. История, конечно, грустная, но такая лирическая. А песню Ллары – алианы, укравшей у Арделии возлюбленного – я даже наизусть выучила! И всегда, когда ее слышу, начинаю плакать.

– Обязательно почитаю, – заверила болтушку и проводила тяжелым взглядом.

Мабли ушла. Я собиралась поменять книги, когда вспомнила, что уже слышала это имя. Арделия. Не в ее ли честь названы бесценные чудо-цветики, за которые лишают конечностей?

Заинтригованная, стала шуршать страницами, ища начало грустной лирической истории. Взгляд зацепился за строки стиха, должно быть, той самой песни Ллары, о которой говорила Мабли. Слова – бусины старинного ожерелья, рассыпавшиеся по пожелтевшей бумаге. Каждое – крик души влюбленной женщины.

Влюбленной безответно.

По праву выбора лишилась я всего,По праву выбора живу воспоминаньями.С тобой навек душой и сердцем, и желаньями,В которых место для тебя лишь одного.Ты видишь ту, что отражается в глазах,Ее рука с твоей соприкоснулась искрами!И помыслы мои уже не станут чистыми…Но как мне пережить отчаянный свой страх?Любовь давно горчит в моей крови как яд,И пусть взаимной стать не суждено ей никогда,Я отдаю себя тебе на долгие года.Пусть даже этому подарку ты не рад.Я на коленях пред толпой и пред тобой,И пред невестою твоей, пусть смотрит мир на нас…Не отведу я и не спрячу глаз,И буду спорить до последнего с судьбой!Пусть не поймут меня родные, но любя,Я гордость по ветру свою пущу осколками.И слезы если будут, то недолгими.Ты от меня отрекся, но я выбрала тебя.

За спиной раздались тихие шаги, заставившие невольно вздрогнуть. Неужели Мабли вернулась? Или…

Я выпрямилась в кресле и обернулась.

Глава 14

– Не помешаю? – приветливо улыбнулась Ариэлла и опустилась на краешек соседнего кресла. Провела ладонями по серебристо-синему плотному шелку платья, расправляя несуществующие на юбке складки, и подняла на меня лучистые светло-карие глаза. – Я тут с его светлостью возле библиотеки столкнулась. Он искал тебя.

Вот ведь приклеился, как банный лист! Или, скорее, огрызок туалетной бумаги.

Эсселин Талврин была одной из трех счастливиц, не откликнувшихся на силу тальдена, поэтому не представляла для князя Темнодолья ни малейшего интереса. В отличие от несчастливой меня.

– Разве Игрэйту еще не доложили, что я сегодня встречаюсь с Герхильдом? – проворчала, нервно перелистнув страницу и чуть не выдернув песню Ллары из книги.

– Кажется, он потому тебя и искал. Был недоволен, что у тебя свидание со Скальде.

Ничего себе! Это что еще за собственнические замашки?!

– Волнуешься? – подалась вперед Ариэлла, заговорщицки заглядывая мне в глаза. Только с ней и с Глендой у меня завязались непринужденные дружеские отношения.

Правда, иногда даже наши безобидные разговоры ни о чем заводили меня в такие дебри, из которых я просто не знала, как выбраться. Мне катастрофически не хватало знаний об Адальфиве, что не могло укрыться от внимания алиан.

То, что все считали меня чудачкой – не беда. Вот только не хотелось прослыть еще и безмозглой дурочкой.

– А должна волноваться?

Юная княжна пожала плачами:

– Я волновалась. Хоть, признаюсь, проводить время с наследником мне понравилось. Думаю, кому-нибудь из нас он станет хорошим мужем. Если, конечно… – Девушка тряхнула каштановой копной, словно отгоняла от себя неприятные мысли, и поспешила сменить тему: – Что читаешь?

– Да так, историю какой-то там Арделии, – ответила я и тут же по вытянувшемуся от удивления лицу алианы поняла, что снова сморозила глупость.

– Какой-то там? Мы эту легенду впитываем с молоком матери! Это ведь часть нашей истории, Фьярра! Истории императорского рода. И ты, как возможная будущая императрица, просто обязана ее знать!

Ариэлла – хорошая и приятная в общении девушка. Но порой бывает слишком дотошна. А еще страх как любит поучать.

– Я рано потеряла матушку, а батюшка совершенно не занимался моим воспитанием, – не растерявшись, свалила всю вину за свое незнание на князя Ритерха.

Пусть думают, что Фьярра – необразованная провинциалка. Лунная долина – одно из самых удаленных княжеств Сумеречной империи. Откуда Ариэлле знать, чему нас, деревенских алиан, учат в сельской глубинке.

– Сочувствую, – смутилась подруга, а я аккуратно подтолкнула ее к интересующей меня теме:

– Так что там за легенда?

Некогда мне их сказки читать. Пусть лучше Ариэлла по-быстрому все объяснит и разжует, она это дело любит. А потом я под каким-нибудь предлогом избавлюсь от всезнайки и вернусь к «Классификации магов».

Княжна, казалось, только того и ждала. Оживилась, заулыбалась и принялась вдохновенно рассказывать:

– Это случилось более трех веков назад. В тысяча сто девятом году, если мне не изменяет память. Молодой император Валантен III искал ари. Ллара и Арделия обе стали его избранницами. Все были уверены, что Валантен выберет Ллару, ведь из явившихся на отбор невест она подходила ему лучше всех. Но император полюбил Арделию. Даже несмотря на то, что ее обручальный узор был еле заметен, а значит, она могла и не принять его силу.

Арделия ответила взаимностью, и Валантен объявил ее своей нареченной и будущей ари. Но Ллара, страстно любившая тальдена, не захотела так просто сдаваться. Явилась на брачный пир и воспользовалась правом Йели.

«Что еще за елки-палки?» – нервно подумала я, раздражаясь из-за того, что, чем больше узнавала, тем больше понимала, как много еще предстоит узнать.

Вслух же осторожно поинтересовалась, надеясь, что эсселин Талврин, увлекшись рассказом, не обратит внимания на очередной пробел в моих познаниях.

– Йели – это когда…

– …алиана, признанная идеально подходящей тальдену, оставляет за собой право выбора. Другими словами, не тальден выбирает алиану, а она его. – Девушка горько усмехнулась: – Право Йели – единственный из всех существовавших прежде и существующих ныне законов, который позволяет женщине решать, а мужчина не смеет пойти против ее воли. Ллара стала первой и единственной алианой, отважившейся воспользоваться правом Йели. Свою любовь к Валантену и желание быть с ним она облекла в песню-признание.

Отчаянна дама. Заявиться на чужую свадьбу и прилюдно потребовать себе жениха, которому сто лет не нужна… Мне бы выкинуть такой финт не позволило чувство собственного достоинства. Да и какой смысл быть с тем, кому ты безразлична?

– И что, император безропотно произвел рокировку? Я имею в виду, заменил одну невесту на другую. Даже не попытался бороться за свое счастье?

Ариэлла снисходительно улыбнулась:

– Валантен, как и Скальде, был Ледяным. Ледяные маги в большинстве своем вообще не способны любить, такова их природа. Если и испытывают чувства, особенно за них не держатся. А уж бороться… Да и не смог бы он нарушить древний закон. Старейшины не позволили бы.

– Да уж, грустная история.

– С трагическим концом, – тускло подхватила девушка. – В отличие от Валантена Арделия не смогла его забыть и отпустить. И жить тоже не захотела. Обезумев от горя, она убила себя прямо под окнами императорской спальни, в первую брачную ночь Ллары. На том месте, где пролилась кровь алианы, в годовщину ее смерти на колючем бесплодном кустарнике распустились ледяные цветы. С тех пор они растут в садах Ледяного Лога, и даже летом, по ночам, раскрываются их бутоны.

Наверное, мне следовало посочувствовать алианам, но вместо этого я испытала злость и раздражение. Злость на двух влюбленных дурочек и пофигиста-правителя.

Если Скальде, как утверждает Ариэлла, пошел в своего предка, то нафиг он такой вообще Фьярре нужен?! Тоже мне, сокровище хреново. А Арделия – дура в квадрате! Убивать себя из-за какого-то отмороженного, который, не колеблясь, от нее отказался?

Ни в отчаянном поступке одной, ни в фатальном решении другой не было смысла. Только глупые чувства.

– Думаешь, Ллара была счастлива со своим драгоценным императором?

Уловив в моем голосе нотки язвительности, Ариэлла хмыкнула:

– Очень в этом сомневаюсь. Валантен ее не любил и наверняка считал виновной в смерти той, к которой испытывал хоть какие-то чувства. – Алина перевела дыхание и печально завершила: – С тех пор и стали погибать ари, отторгая силу тальденов из императорского рода. Говорят, это проклятие Герхильдов. Потому я и не понимаю Хелет и Керис, которые так рвутся в правительницы. Ведь в итоге могут лишиться самого дорогого, что у них есть – жизни.

Не сразу до меня дошел смысл сказанного. А когда все-таки дошел, я чуть с кресла не выпрыгнула. Наплевав на осторожность, впилась в алиану взглядом и потребовала:

– А вот отсюда, пожалуйста, поподробней!

Несколько секунд Ариэлла сидела, не шевелясь, прямая, словно вязальный крючок проглотила, и обескураженно хлопала ресницами.

– Хочешь сказать, ты и о сокрушительной силе императорского рода ничего не слышала? – наконец отмерла она. – Фьярра, такое ощущение, что ты к нам с неба свалилась!

Угу, свалилась. Или, если быть точной, меня к вам сюда «свалили». Толком ничего не объяснили и отправили на невестины смотрины.

Интересно, каким местом Блодейна придумывала свой план? Явно не головой. Разве что у нее там вместо мозгов труха. Еще интересней, как скоро поймет Ариэлла, а с ней и все остальные, что алиана номер восемь не просто девушка со странностями, а фальшивка, вырванная из другого мира. Засланный казачок, задача которого нагреть место императрицы для одной сопливой трусихи.

Раньше я считала, что Фьярра боялась Герхильда – мужик-то действительно своеобразный, с кучей тараканов в голове, жирных таких, откормленных. Впрочем, у кого их нет… Потому и сбежала из Адальфивы. Но все оказалось намного прозаичней: хитропопой нашей просто отчаянно хотелось жить. Вот и удрала на Землю, в медовый месяц с моим Лешей.

Дальше шел долгий «пип», заглушавший поток ненормативной лексики, хлынувшей из моего сознания.

– Я же говорю, отец мной не занимался. Няньки с мамками относились к своей работе спустя рукава. И вот результат: что выросло, то выросло. – Я с мольбой воззрилась на алиану, нервно кусая и без того уже искусанные в волнении губы. – Ариэлла, миленькая, пожалуйста, расскажи! Я хочу знать, на что подписалась!