Батюшки святы. Духовники и старцы Киево-Печерской лавры ХIХ – ХХI веков

скачать книгу бесплатно


В 1896 году вся Россия трепетно и радостно ожидала открытия мощей великого угодника Божия, более двухсот лет нетленно почивавшего в Чернигове, – святителя Феодосия. 9 сентября состоялось открытие мощей Черниговского чудотворца. На предварительное переоблачение мощей святителя Феодосия по приглашению Черниговского владыки Антония ездил отец Алексий, как лицо опытное в обращении со святыми мощами.

С великим благоговением совершив их переоблачение, старец погрузился в молитву. И тут ему, как бы в тонком сне, предстало дивное видение. В великой славе предстал ему сам угодник Божий и сказал: «Спасибо тебе за то, что потрудился для меня. Поминай на проскомидии моих родителей иерея Никиту и Марию». – «Святитель Божий, – отвечал старец, – ты же сам прославлен». Тогда святитель объяснил причину своей просьбы: «Поминай их на проскомидии, она выше моей молитвы…» Видение закончилось. Не чувствуя себя достойным подобного откровения и не доверяя себе, старец, несмотря на поздний час, поспешил к владыке и, павши ему в ноги, поведал о бывшем с ним.

Внимательно выслушал архипастырь взволнованного старца и успокоил его, говоря: «Верю, что Господь устами святителя Феодосия поистине открыл тебе великую тайну безмерной Своей милости, даруемой Им людям через нас, недостойных пастырей, при совершении Божественной литургии и принесении Бескровной Жертвы. До времени умолчи о бывшем тебе видении, молись, как заповедал тебе угодник Божий, а там сам Господь имиже весть судьбами поможет тебе утвердиться в виденном». Нужно же сказать, что ни память народная, ни история не сохранили имен родителей святителя Феодосия. Однако прошло несколько лет, и в одном из самых древних киевских монастырей – Выдубицком – был найден синодик рода Углицких и в нем собственноручная запись святителя Феодосия, бывшего в том монастыре игуменом, имен его родителей: иерея Никиты и Марии.

Келья старца в Голосеевской пустыни была скромна. Она состояла из трех маленьких комнаток. Обстановка этих комнаток бедна. Несколько икон, из которых он почитал особенно одну – это икона Божией Матери, которой благословила его мать, диванчик, на котором принимал почетных гостей, перед диванчиком ничем не покрытый столик, на котором постоянно лежало Евангелие на церковнославянском языке больших размеров, этажерка для книг, стол для трапезы, кровать с постоянно поднятым матрацем, на которой отец Алексий, кажется, никогда не спал, медный умывальник с металлическим тазиком и несколько простых тумбочек – вот все, что составляло обстановку кельи отца Алексия.

Келейника у него не было. Старец сам себе во всем служил: сам носил дрова, сам топил печь и ставил самовар, сам подметал комнаты, только к концу жизни, когда отца Алексия начали оставлять силы и он стал болеть, ему прислуживал сначала живший в пустыни монах Азария, а потом наемный мальчик из соседнего села. Пища отца Алексия была скудна: он питался только тем, что ему приносили из трапезы, а в конце жизни и того не ел.

Приведем повествование воина первой мировой войны, посетившего старца в 1916 году, за год до его блаженной кончины. Из него явствует духовная высота старца, а вместе с этим его прозрения о судьбах России. Его описания рисуют нам домашнюю обстановку старца, в которой хранился избранник Божий. «Мы шли по длинному коридору, по сторонам которого были равноудаленные двери. Пред одной из них мы остановились. «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, помилуй нас!» – проговорил послушник. «Аминь!» – раздался приглушенный ответ.

Послушник отворил дверь, и я вошел в сени кельи, а затем и в самую келью. Не скрою: я волновался, сердце усиленно билось, и я с трудом справился с дыханием. Келья – маленькая комната, просто обставленная. Через деревянный пол шла полотняная дорожка до киота. На окнах глухие занавески. Пахнет кипарисом, воском, чабрецом, лампадным маслом. Сладостная тишина вошла мне в душу… «Идите, идите, раб Божий! Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа», – благословил меня старец. Я очнулся и с усердием поцеловал руку старца. Сняв руку с моей головы, старец подошел к окну и благословил мою семью, что меня очень обрадовало. Затем он пригласил меня в соседнюю комнату. То была комнатушка с изношенным деревянным полом и обветшалыми стенами. Слепая занавеска на единственном окне. В углу небольшой иконостас со старинными иконами, пред ними – лампада. Аналой, на нем Евангелие, крест, епитрахиль. Вплотную к стене топчан, покрытый старым одеялом, из-под которого виднелась солома – ложе старца. Я был пуст: ни одной мысли, ни одного вопроса. Я сидел и умиленно смотрел на старца, перекладывая фуражку из руки в руку.

«Что же, на войну идете, раб Божий? Идите, идите, Господь благословит вас. Четыре месяца быстро пробегут. Будете ранены, а потом возвратитесь домой. А как ваше имя?» Старец подошел к иконостасу и начал молиться. Я наконец пришел в себя и начал беседу: «Скажите, отец Алексий, ведь Россия победит своих врагов – не так ли? Недавно я получил письмо от генерала Духонина. Он пишет, что хотя Германия и ее союзники надломлены, но война будет долго длиться и будет тяжелой, пока мы принудим немцев положить оружие…»

Отец Алексий слегка качнул головой. Лицо его приняло сосредоточенное выражение. Взор старца ушел куда-то вдаль: «Что будет, что будет с Россией! Боже мой, Боже мой! Что война, война? Кровью зальется русская земля. Храмы поколеблются, кресты снесут с них, а мощи святых угодников в Днепр побросают! В зверей люди обратятся! Много изменников окружают Царя. Много прольется христианской крови». Старец встал, надел епитрахиль, подошел к иконостасу и стал молиться. Я слышал слова этой чудной молитвы. Повернувшись ко мне и положив руку на голову, старец с незабываемой любовью произнес: «Да благословит Господь раба Божия Николая на бранное дело. Спаси вас Господь!»

Я снова с большим усердием поцеловал руку старца, искренне просил у него прощения и разрешения по возвращении с войны снова навестить его. «Когда вернетесь, Господь позовет меня на Суд Свой», – проговорил старец и низко поклонился мне. Я ответил глубоким поклоном и вышел из кельи. Ровно через четыре месяца я, будучи на фронте, участвовал в боях. В одном из них, в атаке, был ранен. Отправленный в Киевский госпиталь, я быстро поправился. И вспомнил о старце. Знакомый епископ сообщил мне, что старец уже почил о Бозе».

Служение отца Алексия производило умиляющее впечатление. Особенно он воодушевленно читал акафист Божией Матери. Для совершения проскомидии для него было мало двух часов: так много он поминал. Во время поминовения на проскомидии он клал много земных поклонов. Светильничные молитвы отец Алексий прочитывал несколько раз. Во время произнесения иеродиаконом на просительной ектенье последнего прошения – «Христианския кончины живота нашего…» – старец падал ниц пред святым Престолом.

Несколько раз в году ездил батюшка и в Лавру для поклонения чудотворной иконе Божией Матери и святым мощам печерских угодников. Бывая в городе, отец Алексий каждый раз заезжал на Бессарабку и здесь, хоть на минутку, заходил в крытый рынок, где стоит большая икона святителя Николая, ставил перед иконою свечу, клал земной поклон и молился святителю о том, чтобы он сохранил Киев от голода, как он спасал от этого бедствия Миры Ликийские. Отец Алексий, живя в пустыни для Господа, избегал славы и возвышений. Когда ему предложили занять должность блюстителя Дальних Пещер, он отказался.

Будучи в последний год своей жизни больным, он не перестал принимать посетителей, при этом так говаривал: «Я мог бы уйти от этой суеты в богадельню и там совершенно успокоиться, но не могу я бросить этих страждущих людей, приходящих ко мне за помощью». Что особенно привлекало народ к старцу Алексию – это его ласковое, любовное обращение. Всех он встречал с радостной улыбкой, всем был рад. Встречая пришедшего к нему посетителя, он обыкновенно говаривал: «Пожалуйте, мое сокровище». Пришедшего он ласково расспросит о его жизни, будет от всей души сочувствовать его скорбям, несчастиям, возблагодарит Господа за радости пришедшего к нему незнакомого человека, осведомится о том, как его гость добрался до него, не обидел ли его кто в дороге, не взял ли лишнего извозчик, есть ли деньги на обратный путь. И если у гостя не оказывалось денег, отец Алексий сейчас же, не медля ни минуты, вручит ему достаточную сумму на обратный путь. Но часто он и не спрашивал своих посетителей о том, есть ли у них деньги или нет, а просто при прощании вручал уходящему посетителю три или пять рублей денег и говаривал: «На трамвай».

Духовные дети отца Алексия встречали в келье своего старца не одни ласковые речи, но и угощение. Старец любил угощать своих посетителей. Всех, кто только приходил к нему, он сажал за стол и поил чаем с булками, маслом и вареньем. Булки у батюшки были особенно вкусные, чай – особенно сладкий, так как он по своей щедрости клал в него весьма много этой сладости. Умилительно было видеть, как старец, рассадивши своих гостей по всем комнатам, сам суетился, угощал своих дорогих посетителей, приговаривая: «Кушайте, кушайте, пожалуйста, не стесняйтесь». Бывая в городе, батюшка приобретал там в большом количестве чай, сахар, булки.

Бывали у отца Алексия нуждающиеся лица из интеллигентных кругов, которые не только не могли просить себе помощи, но и стыдились взять предлагаемое. Батюшка, будучи не только чутким к чужой нужде, но вместе с тем и деликатным человеком, умел и таким лицам оказывать помощь. Со слезами на глазах эти люди благодарили дорогого батюшку. Не ограничиваясь милостынею, раздаваемою в келье, отец Алексий посылал нуждающимся деньги по почте, развозил к праздникам подарки по больницам, богадельням и тюрьмам. А сколько монашествующих и послушников ходили в одеждах, купленных на средства отца Алексия!

Пришел однажды к отцу Алексию один молодой человек и стал просить у него благословения на женитьбу. Отец Алексий не благословил его и отговаривал от этого шага. Юноша настаивал на своем. Тогда старец взял икону и благословил его, но сам внутренне молился о том, чтобы Господь не допустил этого брака. И что же? Благодаря каким-то обстоятельствам, свадьба была отложена на некоторое время, а потом случилось то, чего боялся старец: невеста неожиданно умерла.

Зашла однажды к отцу Алексию приехавшая из Харькова на богомолье в Киев одна интеллигентная дама с сыном гимназистом 4-го класса. После продолжительной беседы с матерью батюшка неожиданно обратился к сыну и говорит: «Слушайся, Митя, маму. Меня не школа учила, не гимназия, а родная мать. Если будешь слушаться маму, будешь как Иоасаф Белгородский». Дама была восхищена ласковою беседою отца Алексия, но особенно была поражена тем, что батюшка назвал неизвестное для него имя ее сына и предсказал ему великую будущность. Уходя, она дает отцу Алексию десять рублей и просит у него молитв. Отец Алексий принимает деньги, поспешно идет во внутреннюю комнату, берет там еще пять рублей и, имея в руке пятнадцать рублей, говорит: «Простите, не сердитесь на меня, возьмите все это: вам нечем будет за квартиру заплатить». Дама упала к ногам старца и со слезами благодарила его за любовь. Она действительно отдала отцу Алексию последние десять рублей и не имела, чем заплатить за квартиру.

Одна благочестивая женщина из города Енисейска Кубанской области в благодарность за молитвы и наставления отца Алексия послала ему по почте триста рублей денег. На другой день после отправки денег она сообщила об этом своей соседке. Та же, вместо похвалы благочестивой женщине, укорила ее: «Зачем было посылать такие большие деньги в монастырь, – сказала она, – монахи роскошно кушают и пропьют их». Женщина, пославшая деньги, пришла в смущение. Через некоторое время после этого разговора она получила повестку на триста рублей. Оказалось, что отец Алексий вернул деньги обратно с такой надписью на отрезном купоне: «Примите ради Господа эти деньги: монахи роскошно кушают и пропьют их».

Послушник Николай, проживавший в лаврских хуторах, решив поехать на Старый Афон, сложил необходимые вещи в сумку и отправился в Лавру за отпуском. Проходя мимо Голосеевской пустыни, он зашел к отцу Алексию взять благословение. Желая же скрыть от старца свое намерение, он спрятал сумку в кустах. Выходит из кельи отец Алексий и строго говорит Николаю: «Кого ты обманываешь? Куда сумку спрятал? Нет тебе благословения!» Когда же Николай стал просить у старца прощения, отец Алексий простил его и кротко сказал: «Скоро с Афона сюда будут приезжать». Эти слова отец Алексий говорил летом 1911 года, что и сбылось из-за смуты там «имябожников».

«Не могу умолчать о дивном проявлении прозорливости незабвенного старца Алексия по отношению ко мне, – пишет игуменья Евфалия. – В бытность свою в Киеве в 1907 году я, наслышавшись о высокой жизни иеромонаха Алексия, отправилась со своими спутниками в Голосеевскую пустынь, чтобы у этого источника живой воды утолить свою духовную жажду. Выйдя к нам, старец, ни разу не видавший меня, прямо обратился ко мне: «Игуменья Евфалия пришла». Я, удивленная его словами, возразила: «Нет, батюшка, я – не игуменья, я – рядовая монахиня». Но он снова повторил: «Игуменья Евфалия». После того он долго беседовал со мной, причем изложил предо мною всю мою прошедшую жизнь.

Через пять лет, когда я была казначеей монастыря, я снова приехала к нему. И на этот раз батюшка назвал меня игуменьей, несмотря на мое возражение, что я только казначея. В 1914 году предсказание батюшки исполнилось: я была назначена настоятельницей монастыря. Видя чудесным образом исполнившееся предсказание батюшки, я тотчас поспешила к нему, чтобы испросить у него святых молитв и благословение на предстоящий мне тяжелый путь. Благословляя меня, батюшка сказал: «Много, ох, много предстоит тебе испытать огорчений и скорбей, но да поможет тебе Царица Небесная». И на этот раз слова старца исполнились: много колючих терний встретила я на своем пути, и только помощь Царицы Небесной, по молитвам старца, укрепляет меня.

В беседе с батюшкой упомянула также о своей тетке, монахине. Тогда отец Алексий быстро сказал: «Скажи ей, чтобы готовилась к смерти». Я ответила: «Батюшка, она такая здоровая!» Но старец, не видавший и не знавший этой монахини, возразил: «Ты рассуждаешь так, а в Небесной канцелярии написано иначе. Пусть готовится». Это было сказано в сентябре 1907 года, а 31 декабря того же года упоминаемая монахиня умерла. Удивляясь дивной благодати, обитавшей в душе старца, – заключает свое письмо в Лавру игуменья Евфалия, – я благоговейно чту его память».

Старца Алексия довольно часто посещал студент Киевской Духовной Академии Александр Готовцев. Однажды перед Великим постом 1915 года он привел с собой к отцу Алексию своего друга Михаила Верченко, хорошо настроенного юношу, который намеревался принять монашество. Посмотревши на нового своего гостя, отец Алексий после, когда к нему пришел студент Готовцев один, сказал ему: «Михаил твой долго не проживет: он скоро умрет». Для Готовцева эти слова оказались неожиданными, и он не совсем поверил. Верченко был вполне здоровым, жизнерадостным, трудолюбивым молодым человеком. Но слова отца Алексия сбылись. Весною же 1915 года Михаил Верченко стал прибаливать. Летом у него открылась чахотка. Осенью из деревни он приехал в Киев лишь для того, чтобы отправиться в Крым для лечения. Вскоре Верченко отбыл в Ялту, где и скончался. Получивши эту горестную весть, студент Готовцев в тот же день отправился в Голосеевскую пустынь попросить прп. Алексия помолиться об упокоении новопреставленного раба Божия Михаила. Придя к старцу, Готовцев выжидал удобного момента, чтобы изложить свою просьбу. Вдруг отец Алексий обращается к нему и говорит: «Я должен сообщить тебе новость». – «Какую?» – «Твой Михаил умер». Студент был поражен.

Откуда же мог узнать отец Алексий о смерти Верченко? Сам старец вывел из затруднения пораженного студента. «В день Сретения Господня, 2 февраля, часа в четыре ночи окончил я свое вечернее правило, – начал говорить батюшка, – и присел на диван отдохнуть. Вдруг вижу, входит в мою комнату Михаил в студенческой форме и, обращаясь ко мне, говорит: „Батюшка, помолитесь обо мне Господу: я умираю, и моя душа уже начинает проходить мытарства. Почему Вы меня не постригли в монашество?“ После этого он скрылся. Я очень жалею, что я его тайно не постриг в монашество. Это можно было сделать, так как я знал, что он скоро умрет: от него дышало смертью».

Бывали отцу Алексию явления из загробного мира и раньше этого случая. Когда он был еще ризничим Великой церкви Лавры, в лаврской типографии работал хороший наборщик – молодой человек по имени Иоанн. Отец Алексий, как духовник Иоанна, советовал ему в Петров пост поговеть, поисповедаться и ко дню ангела приобщиться. Иоанн не послушался, а дал обещание отцу Алексию поговеть в Успенский пост. Но не пришлось ему исполнить своего обещания. Вскорости после дня своего ангела он пошел на Днепр купаться и там утонул. Отец Алексий помолился за него после смерти, а потом и забыл о нем.

Через некоторое время, в воскресенье после утрени, батюшка, зашедши к себе в келью, сел отдохнуть. Вдруг слышится стук, открывается дверь, и в комнату, где сидел старец, входит Иоанн. Отец Алексий вскочил со стула, на котором сидел. «Разреши меня, – обратился Иоанн к батюшке, – а то я связан: соблудил и, не покаявшись, утонул». Отец Алексий сейчас же накинул епитрахиль и прочитал над Иоанном разрешительную молитву. Видение исчезло. Через некоторое время, по молитвам отца Алексия, который хотел узнать, имело ли значение разрешение, снова явился Иоанн и сказал, что теперь ему легче.

Отец Алексий предвидел будущее, видел настоящее душевное настроение людей, постигал их прошедшую жизнь. Но свою прозорливость батюшка не проявлял бесцельно, при всяком удобном и неудобном случае. Прозорливость свою отец Алексий обнаруживал большей частью тогда, когда хотел поддержать слабого человека или вразумить заблудшего, или обличить грешника, или предупредить об опасности. Вот несколько случаев духовных уроков старца.

Семейство К-ых, состоящее из отца, матери и нескольких детей, прогуливаясь по Голосеевскому лесу, зашло в пустынь. Набожная мать предложила мужу и детям зайти к отцу Алексию за благословением и наставлением. Батюшка, выйдя из кельи, сказал им: «Идите чай пить». Все отправились в монастырскую гостиницу. Уселись за стол. Вдруг приходит отец Алексий, ставит пред матерью семейства банку варенья и говорит: «Ешь сама, но мужу не давай, ешь сама». Все были поражены этим поступком отца Алексия. Но в чем крылась его причина? Оказывается, эта женщина была несчастна в семейной жизни. Муж наносил ей много оскорблений, и особенно он обижал ее тем, что приобретал для себя отдельно хорошую пищу и ел ее на глазах жены и своих детей, но никому ничего не давал. Поступок старца вразумил бессердечного мужа, он почувствовал свою вину и изменил свое отношение к жене и детям.

Летом 1912 года навестили отца Алексия несколько молодых людей. Вдруг к одному из них подходит старец, надевает на его голову свою монашескую шапочку и говорит: «Самуил, моя шапочка водки не пьет, и ты больше не будешь пить». Друзья молодого человека были удивлены прозорливостью отца Алексия, который узнал тайный грех неизвестного ему юноши и назвал его по имени.

Подобных случаев прозорливости прп. Алексия было бесчисленное количество, так что их нет возможности и перечислить. Скажем только, что основанием прозорливости преподобного старца был ни обычный духовный опыт, ни знание людей, но – благодать Святаго Духа.

4 ноября 1915 года скончался высокопреосвященный Флавиан, митрополит Киевский, духовный сын отца Алексия. Старец за два дня до смерти владыки-митрополита был вызван из Голосеевской пустыни в Лавру для предсмертной духовной беседы. Здесь старец поисповедывал последний раз своего высокопреосвященного духовного сына и прочитал над ним отходную молитву. По словам отца Алексия, во время его беседы с митрополитом Флавианом последний сказал батюшке: «Не надолго расстаемся: скоро опять увидимся». Отец Алексий понял эти слова владыки как предсказание о своей скорой кончине. И действительно после смерти митрополита Флавиана батюшка недолго жил – он не прожил даже полутора лет. Сердце его стало плохо работать, от этого распухли ноги и ему трудно было стоять.