Тугие узлы отечественной истории. Книга вторая

Да, совершенно прав был сатирик Аркадий Аверченко, который в своем поучительном рассказе «Ложь» из сборника «Веселые устрицы» говорил: «Трудно понять китайцев и женщин…Женская ложь часто напоминает мне китайский корабль величиной с орех – масса терпения, хитрости – и все это совершенно бесцельно, безрезультатно, все гибнет от простого прикосновения». То-есть, общее у китайцев и женщин в интерпретации Аверченко – склонность и умение производить сложные, миниатюрные и очень хрупкие поделки из любого подручного материала, а в результате и ювелирная поделка, и женская ложь обращаются в пыль при соприкосновении «со свинцовыми мерзостями жизни». А настоящая ложь, да еще и из уст опытного, битого жизнью адвоката – вот она.

«Когда рассказчик пришел к Лязгову (адвокату – авт.) и был с ним наедине, тот рассказал ему: «вечер провел довольно беспутно: из Одессы приехала знакомая француженка, кафешантанная певица. С которой он обедал у Контана, в кабинете; после обеда катались на автомобиле, потом он был у нее в Гранд-отеле, а вечером завез ее в «Буфф», где и оставил. И когда жена – неудачная лгунья спросила у адвоката : «Где ты был сегодня?, он повернулся к ней и, подумав несколько секунд, ответил:

– Я был у Контана. Обедали. Один клиент из Одессы с женой-француженкой и я. Потом я заехал за моей доверительницей по Усачевскому делу, и мы разъезжали в ее автомобиле – она очень богатая –по делу об освобождении имения от описи.. Затем я был в Гранд-отеле у одного помещика, а вечером заехал на минуту в «Буфф» повидаться со знакомым. Вот и все.

Я улыбнулся про себя и подумал:

– Да. Вот это ложь!».

Как говорил в аналогичной ситуации напарник Шурика в фильме «Операция «Ы» – «Учись, студент!».

Супруги Розенберги, вне зависимости о степени их причастности к тайнам атомного проекта в США и СССР, свой вклад в дело обеспечения обороноспособности Советского Союза внесли, и он оказался очень весомым. Достаточно назвать лишь имена Альфреда Саранта (Филипп Георгиевич Старос) и Джоэла Барра (Иосиф Вениаминович Берг), внесших выдающийся, неоценимый вклад в становление и развитие советской микроэлектроники, в фактическое основание и невиданное по своим масштабам и темпам научно-производственное становление ее столицы, подмосковного города Зеленоград – и этого уже будет вполне достаточно.

Документальные материалы по истории советского атомного проекта на сегодня в значительной мере преданы гласности, и по ним легко можно установить степень реального вклада тех или иных источников советской разведки в обеспечение успеха советской атомной индустрии. Я имею в виду прежде всего трехтомник «Атомный проект СССР. Документы и материалы», изданный в 2000 году в Сарове РФЯЦ-ВНИИЭФ под общей редакцией Льва Дмитриевича Рябева – единственного ныне живущего бывшего заместителя Председателя Совета министров СССР, 6-го Министра среднего машиностроения СССР. Ценность этого издания несомненная, так как в нем систематизированы все рассекреченные документа по данной тематике, составлены подробнейшие именной и предметный указатели абсолютно по всем аспектам работы над этим проектом. Наряду с этим ширится и поток публикаций мемуарного характера, к которым я в целом отношусь с определенной долей скепсиса.

Так, сравнительно недавно (14 апреля 2017 года) в телепрограмме компании «Россия24» прошла передача под названием «Долгополов: Кто на самом деле передал СССР чертежи атомной бомбы?». В гостях у ведущей программы «Мнение» Эвелины Закамской побывал писатель, журналист, заместитель главного редактора «Российской газеты» Николай Долгополов. В анонсе программы отмечалось – является автором ряда биографий легендарных разведчиков, исследователь деятельности спецслужб, отлично знаком со знаковыми документам. Так с кем можно идти в разведку?». Поскольку Н.М.Долгополов – фигура в многочисленной компании расплодившихся за последние годы «нсториков разведки» очень известная, более того – в «Википедии» он характеризуется как «публицист, лично (!) близкий к Службе внешней разведки Российской Федерации», я с нескрываемым интересом посмотрел эту передачу. Из нее я почерпнул немало любопытного, в частности то, что во времена Е.М.Примакова в разведке существовала целая специальная программа для пресс-бюро ведомства под условным названием «Правда, правда, только правда», первоначально состоявшая аж из 11 пунктов!

Очень удивило меня то обстоятельство, что, оказывается, никакого интереса у сотрудников музея разведки 9или чекистского зала) к бесценным документальным материалам личного архива, относящимся к биографии Рудольфа Абеля (Фишера) и хранившихся у его приемной дочери – Лидии Борисовны Боярской, так и не было проявлено до самого недавнего времени. В остальном же подробный рассказ Долгополова меня совершенно не впечатлил, про того же «Персея» («Млада») – американского физика Теодора Холла как одного из предполагаемых главных источников документальной информации для советского атомного проекта понаписано много всякого-разного, как, впрочем, и о гораздо менее популярных чем он сам, физиках Себорере и Моррисоне.

Лично для меня гораздо более интересным был тот пассаж, в котором Долгополов рассказал о поручении Е.М.Примакова написать статью об Эймсе, которую «сумеют доставить адресату прямо в тюрьму». Закономерно возникает вопрос: «А на хрена вообще козе баян?». В чем потаенный смысл подобной достаточно невнятной затеи? Ну, хорошо, написал Н.Долгополов в газете «Труд» в 2000 году заметку под названием «В ЦРУ хотели бы забыть об Эймсе», которая в большей степени была посвящена не истории разоблачения Эймса, а рекламе изданной в российском издательстве «Терра» 550-страничной (!) совместной книги Дэвида Мерфи (ЦРУ) и С.А.Кондрашова (КГБ) под названием «Поле битвы – Берлин». В конце заметки помещен застенчивый вопрос Долгополова: «Эймс приговорен к пожизненному заключению. Есть ли у него, по-вашему, шансы на помилование?». Ответ Мэрфи на него недвусмысленен: «Очень в этом сомневаюсь… Мне бы вообще хотелось позабыть об Эймсе, и поскорее». Не уверен, что содержание подобных публикаций в российской прессе доставят хотя бы малейшую радость узнику федеральной тюрьмы строгого режима Алленвуд в штате Пенсильвания (США), в которую он помещен на пожизненное содержание…

Со слов Н.Долгополова известно, что темой истории разведки он начал заниматься в 1993 году. К этой работе, к документам разведки и к личному знакомству с ветеранами разведки он был допущен лично директором СВР Е.М.Примаковым. Куратором деятельности Долгополова стал Юрий Кобаладзе. Вот как описана эта история в СМИ (Мария Ракова, «Новые тайны советской разведки», 17,02.2017 «Сетевое издание агломерации «Большая Москва»). «Недавно вышла в свет книга «Легендарные разведчики» из молодогвардейской серии ЖЗЛ, повествующая о работе внешней разведки в годы Великой Отечественной. Однако и сам ее автор – личность, по-своему, легендарная. Заместитель главного редактора «Российской газеты», историк разведки, публицист, именно Николай Долгополов одним из первых приоткрыл для читателя постсоветской России завесу секретности над многими тайнами СВР».

«Николай Михайлович, с самого начала хочется спросить: что заставило вас в начале 90-х так неожиданно обратиться к теме разведки? Ведь до этого вы специализировались на совершенно другой тематике.

– Уверен, что если журналист замыкается на одной теме – будь то сельское хозяйство, транспорт, спорт…, этот выученный им назубок набор невольно заводит его в тупик. Поэтому всегда старался смотреть на наш с вами мир шире Специализируясь на международной тематике и спорте, очень любил писать о балете, о людях искусства. Но, как вы правильно сказали, тема разведки появилась совершенно неожиданно. Я уехал собкором в Париж из Советского Союза в 1987 году, а вернулся в Россию уже в конце 1992- го, став первым заместителем главного редактора «Комсомолки» Однажды главный редактор Владисла Фронин предложил: недавно открывшемуся пресс-бюбро СВР РФ нужен парень, который бы смог понять, что происходит в этой ранее неведомой миру Службе. Но этот журналист должен разбираться и в том, что происходит за рубежом, владеть языками, однако не иметь отношения к внешней разведке. Почему это обязательно должен был быть человек со стороны? Потому что тогдашний директор СВР Евгений Примаков был убежден: статьи о разведке должны писать не только чекисты. А и профессиональные журналисты с незатуманенным и независимым взглядом».