Наследие предков. Том 1. Горы будут молчать

Как позже пояснил полковник Субботин, некоторые вернувшиеся люди были его вынужденными пациентами по причине случайного свидетельствования событий и лиц, которые созерцать было уж никак нельзя. Просто люди оказались не в том месте и не в то время. Данные индивидуумы в большинстве своем не теряли воспоминаний о социальных контактах и своем прошлом. Но попадались и «чужие» подопытные, в крови которых обнаруживались следы мощных психотропных препаратов. В последнем случае надежд на восстановление воспоминаний у них не питал никто.

Полковник сразу же обозначил Дине новые возможные способы получения информации в виде использования помощи экстрасенсов, предоставив данные для связи с некоторыми из них. Уже по собственному опыту зная о паранормальных способностях самого полковника, Дина удивилась такому неожиданному аспекту в получении сведений. На что Александр Иванович рассказал о различной чувствительности у разных людей не только по глубине и масштабам получаемой информации, но и по различным аспектам событий. Кто-то из них четко видел картину произошедшего события, кто-то улавливал причинно-следственные связи, кто-то чувствовал психологическое состояние участников и их побудительные мотивы. То, что не было доступно одному, восполняли другие, которые в свою очередь, пользовались поддержкой и защитой высокопоставленного коллеги по данному изящному ремеслу, так сказать, «старшему брату», как его за глаза называли многие экстрасенсы.

Ознакомительный экскурс по новому фронту работ закончился у Дины к восьми вечера.

Александр Иванович заглянул в архив, где она, обложившись горами папок и фотографий, просматривала компьютерную базу как раз по самому животрепещущему делу – исчезновению сотрудника специального подразделения ГРУ ГШ младшего лейтенанта Николая Новичихина, со дня повторного исчезновения которого из стен линейного отдела полиции прошло уже около года.

– Товарищ полковник, неужели его никто не искал до сих пор?

– Искали. И по горячим следам пытались настичь фургон, по всем камерам Москвы его вели, но не успели. Чуть позже, как ты помнишь, этот фургон с бойцами Мерин превратил в решето, окончательно оборвав все ниточки к похищенному Кольке. Потом новые дела на голову обрушились, не до этого стало. В нашей стране я его не вижу и не видел. Местные экстрасенсы тоже ничего конкретного не сообщают.

– А что наши ясновидцы говорят?

– Сама и расспросишь. У тебя есть пара месяцев, чтобы окончательно окрепнуть и все досконально изучить. Транспорт всегда в твоем распоряжении.

Дина вышла в один из ангаров, нажала на брелок сигнализации. В углу крякнул и мигнул в знак приветствия черный «Фольксваген-Тигуан». Данное средство передвижения вполне устроило новую владелицу, да и первая за долгие месяцы самостоятельная поездка за рулем вызывала неописуемый восторг.

Поколесив по городу, Дина остановилась рядом с тихим кафе с открытой верандой и залипла в планшете, проглатывая сайт за сайтом, посвященные объединению «Поиск», отыскивая контактные данные его руководителей. На один из указанных на сайте телефонов ответил грубый мужской голос. Дина под предлогом передачи интересных данных назначила встречу на следующий день в том же самом кафе, где находилась сейчас. По счастливой случайности руководитель объединения только что вернулся из очередной экспедиции и находился в столице.

На следующий день на летнюю веранду зашли двое мужчин в бейсболках и майках цвета хаки. Оглянувшись по сторонам, они заметили машущую рукой из-за стола брюнетку в джинсовой куртке и темных очках.

Ожидая увидеть перед собой весьма специфических персон с уехавшей «крышей» на фоне поиска НЛО, Дина была приятно удивлена, так как мужчины оказались вполне приличные, спокойные и интеллигентные. Один из них, назвавшийся Дмитрием, представлял собой толстого лысоватого увальня с усами и в круглых очках. Его спутника звали Роман. Сутуловатый, с короткой светлой бородой и ясным проникновенным взором, он как раз и был руководителем и идейным вдохновителем организации.

После недолгой прелюдии мужчины перешли к делу и перевели внимание на личность Дины, определяя истоки ее заинтересованности в области загадок и тайн. Дама не стала играть роль сексуально неудовлетворенной домохозяйки, похищенной пришельцами, и сразу же показала служебное удостоверение капитана ФСБ. После чего Роман спокойно встал со стула и начал собираться, а Дмитрий расстроенно сказал:

– Девушка, могли бы сразу сказать, а не тратить свое и наше время. Если что интересует, вызывайте повесткой как обычно.

Дина сразу поняла, что взаимоотношения «конторы» и «Поиска» далеко не самые радужные, и экспромтом переиграла пьесу:

– Мужчины, я не в курсе ваших трений с нашим ведомством, но я здесь не по служебной необходимости, а по личным вопросам.

Выходя из-за столика «искатели» чуть ли не хором выпалили:

– Разговора не будет! – и поспешили к выходу.

Дина встала со стула, сделала пару шагов вдогонку, пытаясь что-то сказать в спину уходящим, но левую ногу свело судорогой, и девушка чуть не грохнулась на пол. От боли и негодования капитан ФСБ громко выругалась на все заведение и рухнула в кресло, отчаянно массируя незажившую до конца ногу.

Когда мужчины вышли на улицу и проходили мимо живой изгороди у столика Дины, та в последней попытке наладить контакт крикнула:

– Я знакомая Саши и Нади Стрельцовых, я о них хотела поговорить.

«Поисковики» застыли на месте, переглянулись и поплелись обратно.

Усевшись на свои места, Дмитрий с Романом попросили официантку принести чаю и начали общение уже в другом тоне, хотя и не скрывая скептицизма и явной подозрительности.

Беседа затянулась на пару часов. Дина в меру подробно рассказала об известных ей аспектах исчезновения супружеской пары и затронула тему пропавших военнослужащих в Чечне, на что после длительной паузы Роман нехотя ответил:

– После обнародования этого документа о двигателе самолета, мы достаточно уже пострадали от ваших коллег. Шерстили всех и вся.

– Да и Бориса Залмановича убили тоже из-за этого, – с грустью пробурчал вспотевший увалень Дмитрий, протирая очки носовым платком.

– Не из-за этого! – резко оборвала Дина. – Это уже дело прошлое, и Минобороны всегда найдет способ прикрыть себе задницу, сославшись на подложные сведения и клевету. А вот смерть господина Хейфеца стала следствием совершенно иных сведений, случайно или намеренно попавших к нему в архив.

– А что вы знаете о Хейфеце? – насторожился бородатый руководитель «Поиска».

– Не так уж и много. Знаю, что у него оставались схемы подземных коммуникаций некоторых горных хребтов на территории нашей страны.

После этой фразы главный уфолог страны насупился и погрустнел. По всему было видно, что ему было неприятно говорить на эту тему. Диалог продлился еще незначительное время, в итоге собеседники расстались достаточно тепло. Смело, без явных недомолвок раскрывая карты, Дина наладила вполне доверительный контакт с весьма информированными собеседниками. Но все равно у капитанши оставалось чувство, что у мужчин, имевший весьма богатый опыт общения с «конторскими», наверняка, осталось много интересных сведений, припрятанных до лучших времен.

Череда рабочих будней вихрем закружила нового аналитика отдела «Зет». В основном все рабочее время Дина проводила в изучении базы по пропавшим без вести лицам, производя отсев профильной категории, то есть лиц, причастных к государственной тайне, секретным разработкам и новым технологиям. Работа проходила в архиве с редкими перерывами на кофе и обед. Квартиру Дина снимала в столице, недалеко от МКАД, дорога на службу и обратно занимала не так уж много времени. Вечера, как правило, девушка проводила в бассейне или тренажерном зале фитнес-центра по пути домой.

Ну а дома после легкого ужина предстоял полуночный сеанс поиска нужной информации по закрытым форумам и сайтам. Лишь изредка позванивал вечерами Иса, превратившись в одночасье из общительного хипстера в стеснительного зануду. «Родина не велит!» – успокаивала себя Дина, потому что была уверена в том, что если уж прежнее обличье пришлось по вкусу молодому кавказцу, то современный восточный «стайл» ее внешности, должен был вообще выбить все «пробки» в его голове.

В один из таких вечеров при выходе из фитнес-центра на сотовый позвонил помощник руководителя «Поиска» увалень Дмитрий, будучи в изрядном подпитии. Мужчина в развязном тоне начал нести всякую ахинею про то, что в похищении Саши и Нади виновата сама Дина, да и Хейфеца убили из-за таких, как она, любопытных чекистов, которые под видом невинных овечек затесались в отару, а потом погубили своих доброжелателей. Дине после тяжелой тренировки вовсе не хотелось слушать пьяные бредни конспиролога, и она уже намерилась повесить трубку, но тут в пьяном бреду Дмитрий проронил фразу: «… Фауст вот тоже в друзья набивался, я его свел с Борисом, а через неделю Хейфеца убили. А этот урод исчез, как сквозь землю провалился». Далее последовала пьяная истерика с высмаркиванием в телефонную трубку. Но Дина, наконец-таки, получила хоть какую-то новую зацепку в деле.

Весь следующий день Дина набирала телефон Дмитрия, но безрезультатно. Позвонив, в конце концов, идейному вдохновителю и руководителю «Поиска» Роману, она узнала, что и тот не владеет информацией о местонахождении своего соратника. К вечеру Роман позвонил сам и сообщил, что Дмитрий найден мертвым в своей квартире в центре Москвы.

Дина, потеряв массу времени и нервов в вечерних пробках, прибыла по указанному Романом адресу уже в сумерках. На пороге квартиры в только что отреставрированной «сталинке» толпились несколько полицейских, очевидно беседовавших с соседями. Дина, показав удостоверение, аккуратно прошла в квартиру.

В заваленном хламом и давно не убиравшемся помещении стоял неприятный затхлый запах. Огромное количество книг, карт, журналов стопками лежали на столах, полках, полу. В комнате на большом столе находились два широкоформатных монитора и куча бумаг вокруг. Дина обвела взглядом комнату и осторожно прошла на кухню, где работал криминалист, выявляя отпечатки пальцев на предметах вокруг.

От увиденного в центре кухни девушку чуть не вывернуло наизнанку, благо, что закалка с прежнего места службы не позволила рвотному рефлексу обнародовать содержимое желудка. В окровавленном кресле с высокими подлокотниками рядом с обеденным столом лежало разрубленное надвое тело Дмитрия. Хотя узнать в этих кусках мяса знакомого увальня девушке удалось не сразу. Голова была расколота от темени вдоль по позвоночнику до самого живота так, что половинки тела развалились через подлокотники в противоположные стороны. Причем тело было рассечено вместе со спинкой кресла. Все вокруг было залито запекшейся кровью. В непроветриваемом помещении стоял ужасный запах. Перед трупом на обеденном столе в луже крови лежал сотовый телефон Дмитрия в силиконовом чехле.

Дина, изо всех сил справляясь с подступающей дурнотой, на цыпочках выскочила в спальню, где полицейский опрашивал бледного, как лист бумаги, Романа. Тот, увидев Дину, тут же подскочил к ней, жалостливо смотря на нее грустными, как у бассет-хаунда, глазами, очевидно желая что-то рассказать. Молоденький лейтенант, поинтересовавшись личностью гостьи, ретировался в другую комнату к коллегам. Дина же, желая как можно быстрее покинуть злополучную квартиру, велела Роману скорее управиться с операми и спускаться к ней в машину.

К тому времени, когда главный в стране исследователь непознанного спустился во двор, прикатила «труповозка», рассеяв толпу зевак перед подъездом. Присев на лавочке во дворе дома, капитанша окликнула Романа и сразу же попросила закурить.

– Я не курю, – растеряно и грустно промолвил бородатый «поисковик» и плюхнулся на скамейку, обреченно потупив взгляд.

– Что ж вы все не курите?! Здоровый образ жизни до добра не доводит, – озлобленно прошипела капитанша. – Ну что, господин Черняев, так и будем дальше играть в ничего не ведающих искателей острых ощущений, пока вас всех не покрошат на шаурму?

– А что вы от меня хотите услышать? – не ожидавший такого тона от собеседницы ответил оторопевший Роман.

– Пока вы все молчите о том, что вам стало известно от Хейфеца, то ни я и никто иной вам не поможет, не защитит. Мне звонил вчера Дмитрий, пьяный в дымину.

– Что он вам сказал? – выпучив глаза, выпалил Роман.

– Да обвинял во всех смертных грехах, а потом обмолвился про какого-то Фауста, который якобы затесался к вам в доверие, но оказался предателем.

Роман долгое время молчал, но потом решился и тихо произнес:

– Дина, можно ли будет обеспечить безопасность моих близких? Я вас очень прошу! Я сам человек одинокий – ни жены, ни детей – мне-то терять нечего, но со мной работают несколько преданных мне и общему делу людей, и многие из них в курсе про наши отношения с Хейфецом. Я боюсь, что их ждет участь Дмитрия.

– Идемте в машину, Роман. Из меня самой защитница никудышная, – грустно усмехнулась девушка. – От этих ребят и отряд СОБРа весьма сомнительное прикрытие.

На конспиративной квартире в спальном районе столицы в ожидании обещанной капитаном Адашевой встречи к полуночи собрались начальник отдела «Зет» полковник Субботин и консультант-аналитик отдела полковник Белостоков.

Войдя в комнату первым и увидев Субботина, руководитель объединения «Поиск» Роман Черняев оторопел и «завис» на несколько секунд в попытке осмыслить воспоминания об их встрече после шумихи с обломком двигателя самолета. Но полковник моментально разрядил обстановку, легко и непринужденно переведя первые минуты беседы на легкий лад. Дина изложила события последних суток и свои догадки по делу, Роман все еще был насторожен, ожидая подвоха от чекистов.

– Роман, ты можешь объяснить, почему активных членов вашей организации планомерно нейтрализуют при попытках выйти на связь с представителями органов? – спросил Субботин.

Главный конспиролог и мистик страны долго молчал, а потом заговорил:

– Многие крупные исследовательские проекты «Поиска» последние лет пятнадцать полностью спонсировал наш меценат олигарх Беркович. Он сам вышел на нас еще в конце девяностых под видом заинтересованного энтузиаста и охотно предложил взять на себя материальные расходы наших экспедиций. О таком подарке судьбы мы могли только мечтать. На его деньги мы и понаделали наших открытий, снимали передачи, печатали книги. Через несколько лет Беркович привел к нам молодого и мотивированного соратника Андрея Смирнова по прозвищу Фауст. Что он за фрукт мы так и не поняли, но он проявлял незаурядный интерес к наследию «Аненербе». Свои каналы получения информации он не раскрывал, говорил, что через сотрудников Госархива добывал сведения, но была ли это правда, неизвестно. Материалы он отдавал на обработку нашим специалистам. Благо, что у нас с лихвой хватает энтузиастов-исследователей – лингвисты, химики, металлурги, физики, историки – кого только нет. Был у нас еще один тайный меценат и одновременно источник информации Борис Хейфец, который обладал исключительными возможностями в сфере добычи информации. Но о нем знали только самые проверенные соратники.

– Да, про Борю Скупердяя и его хакерские навыки в определенных кругах слагали легенды! – подтвердил Александр Иванович.

– Так вот, от Бориса мы дважды получали перехваченные обрывки интереснейших материалов про системы подземных коммуникаций по России и частично схемы тоннелей под Москвой. И если коммуникации Москвы – это явно творчество какого-то энтузиаста двадцатого века, так как указаны все тоннели метрополитена семидесятых годов, то вот обрывки карты подземной инфраструктуры страны содержали надписи на санскрите и рукописные комментарии по-немецки. Да и листы карт нам достались только с изображением части Кавказского хребта и вот совсем недавно Северного Урала.

После этой фразы Семёныч явно напрягся и мельком посмотрел на Субботина. Начальник отдела «Зет» тоже посерьезнел и на полуслове прервал рассказчика:

– В каком году материалы по Кавказу попали к вам, Роман?

– Кажется в 2000. Хотя нет, весной 2001 года. Да точно. Смирнов сразу тогда хотел снаряжать экспедицию, но на карте была обозначена территория горного хребта в районе Чечни, Дагестана и Грузии. В то время там шли боевые действия и, естественно, никакое любопытство не пересилило бы инстинкта самосохранения.

– А с кем еще общался Фауст? Были ли у него какие-нибудь отношения с людьми вроде Берковича?

– Да мы ничего толком не знали то ли это были криминальные связи, то ли подвязки с какими-то охранными структурами, но эти контакты он имел точно. Очень хитрый, умный, увлекающийся, энергичный, он всегда приходил на помощь, когда кому-нибудь что-то нужно было – или денег занять, или подвезти куда.

– А почему Дмитрий называл Фауста предателем? – вмешалась в диалог Дина.

– Незадолго до смерти Бориса он нам передал копию старинной карты подземной инфраструктуры Северного и Полярного Урала. За помощью в расшифровке надписей на санскрите мы обратились к очень редкому специалисту в области древних языков Семену Ильичу Запрудскому.

– Что?! – вскинулся полковник Субботин. – Кто и когда на него вышел?

– Да как раз Дмитрий ездил к нему в маленький городок где-то в Московской области. Он затворником жил и ни с кем не общался. Еле уговорили его взглянуть на карту, а тот даже побелел, когда ее увидел. У старика шок был, все расспрашивал, где нам удалось ее достать. Помогать в переводе надписей он категорически отказался и вообще всячески отговаривал Дмитрия от исследования этого документа. Тогда нам показалось, что старик из ума выжил.

– Роман, а Фаусту было известно о контактах с Запрудским?

– Нет, через неделю после того, как Андрей узнал про вторую карту, убили Борю Хейфеца. Все были очень напуганы, притихли, с Фаустом контакты не поддерживали, потому что были подозрения насчет чистоты его намерений. Но ФСБ при расследовании вообще не было известно о контактах Хейфеца с «Поиском». Видать без этого Борис был популярен у «конторы». Потом все вроде утихло. А вот месяца три назад старик Запрудский попадает в реанимацию. Дмитрий ездил проведать его, и тот подтвердил, что к нему наведывались насчет карты. Там вообще какая-то мутная история оказалась, тянущаяся еще с советских времен и каким-то образом связанная с его былой научной деятельностью.

Сотрудники ФСБ погрузились в гробовое молчание. Полковник Субботин позвонил по телефону и отдал несколько распоряжений для обеспечения обещанной защиты Романа и его товарищей. Дине велено было доставить Романа по определенному адресу, а самой ехать домой отсыпаться.

Утро на основной базе спецотдела ФСБ «Зет» объекте «Можайск-19» началось очень напряженно. Субботин беспрерывно висел на телефоне, связываясь то с региональными управлениями ФСБ, то с кем-то из агентуры и отдавая распоряжения оперативному составу отдела.

Прибыв на службу к восьми утра, Дина застала полковника Белостокова в архиве на ее рабочем месте с кучей папок.

– Доброе утро, Андрей Семёнович!

– Привет, Дина! Ты-то как раз мне и нужна. Давай-ка поройся в папках. Нужен 1966 год. Проект «Крот».

Минут через десять Дина отдала объемный картонный короб Семёнычу и тот пулей вылетел из архива. Почти сразу и саму капитаншу вызвал к себе в кабинет Субботин. Рядом с кабинетом толпились почти все старшие офицеры отдела.

Полковник, резко раскрыв дверь, сухо скомандовал:

– Белостоков, Адашева, Шмелёв срочно собираемся! Хамсутдинов, отряди трех человек для группы прикрытия. Выдвигаемся немедленно.

– Товарищ полковник, а куда мы направляемся, если это не секрет, конечно? – вкрадчиво поинтересовалась Дина.

– Чуяло мое сердце: вчерашнее убийство поисковика – только начало предстоящей бойни. На Лубянке с утра объявился странный монах из богом забытого закрытого городка и сообщил дежурному, что имеет информацию о секретном промышленном объекте, который был официально расформирован еще в конце восьмидесятых. Требует к себе начальство, мол, информация очень важная. А городок это как раз тот, где последние годы жизни доживал лингвист Запрудский.

Дине еще не удалось связать все эпизоды последних дней в единую картину, но и расспрашивать более начальство она не решилась.

Глава 9. Старик

4 апреля 2016 года, Московская область

Отец Серафим проснулся, как обычно, до зари, покряхтел, поворочался и набрался решимости встать из-под тонкого латанного-перелатанного цветастого одеяла в холодный полумрак нетопленной избы. Тощей рукой сгреб назад спутанную прядь волос с глаз на проплешину, аккуратно осенил крестным знамением бренные телеса пред иконами и засуетился средь скудной утвари своей кельи, коей именовалась его убогая избушка на самой окраине частного сектора забытого богом безликого серенького городишки где-то в Подмосковье.

Название городка ни о чем никому не скажет, поэтому его можно было бы смело назвать Долбопропащенском, Богозабытском или Тленском – на выбор читателя. Городишко был когда-то промышленный, а так как градообразующие предприятия с развалом Союза не замедлили повторить судьбинушку страны, то все рабочее население оказалось не у дел. Те, кто были помоложе и пошустрей, перебрались в Москву, благо было недалече. А менее расторопные и инертные граждане предпочли планомерно и неумолимо спиваться. Хотя были и альтернативные варианты развития судьбы патриотов городка, как, например, промышлять разворовыванием металлоконструкций старых заводов с помощью автогена и сдачи их во вторчермет. Но это было хлопотно, да и тяжеловато. С оставшимся населением Тленск не тянул даже на большое село, но тем не менее сохранил гордый статус города. В общем, дыра была еще та.

С начала девяностых годов с повсеместным подъемом религиозного сознания в новой России матушка-церковь не обделила своим вниманием и приснопамятный городишко, начав строительство храма на месте бывшего ДК. Строительство шло крайне тяжело и долго, пожертвований было кот наплакал. Да и батюшки не приживались в Тленске надолго, потому как у духовенства назначение в этот городок почиталось чем-то вроде ссылки. Но и по прибытии туда опальные священники все как один начинали молить о помиловании и проситься в более благополучные места. Их понять тоже можно: кругом алкаши, наркоманы, драки, грабежи, воровство. Храм весь сырой, отопление никудышное, из прихожанок три старухи, с их нищенских пенсий и шли пожертвования.

Единственным подспорьем к скудному жалованью батюшек было отпевание усопших горожан. Уж что-что, а мёрли тленцы регулярно, потому как старому поколению было уже по возрасту положено, а молодые не уступали им из-за масштабов злоупотребления спиртным и наркотиками. Загубленная с советских времен местным химическим предприятием экология уже не бралась в расчет, так как онкологические заболевания не поспевали губить горожан – их твердо опережал зеленый змий.

Вот такое расчудесное место и досталось очередному прибывшему ссыльному попу отцу Серафиму. Новый батюшка был из монахов и явно не от мира сего. Сухонький, сутулый, плюгавенький, с редкой седой бороденкой и впалыми глазами, он тараторил себе под нос совершенно неразборчиво и тихо, часто разговаривал сам с собой, но что самое тягостное, был очень требовательный и дотошный в плане исполнения церковных правил. Если же он видел какую-то несправедливость или нарушение устава, то делал замечание, жаловался, писал кляузы. До ссылки в Тленск, он был занудным и несносным насельником N-ого монастыря, исполняя обязанности эконома. И вот, когда церковное руководство подыскивало в очередной раз кандидата на служение в Тленск, игумен того монастыря, где подвизался отец Серафим, не упустил возможность избавиться от надоедливого иеромонаха, предложив благочинному самую подходящую кандидатуру для настоятельства тленского храма.

Отец Серафим, восприняв ссылку как волю Божию, очень быстро вписался в местный колорит и на удовольствие местных бабок надолго остался окормлять немногочисленную паству. Бабки поговаривали, что батюшка прозорлив и юродствует. Но так как измерительных приборов для определения уровня духовности пока не придумали, оставим те высказывания на совести бабок. Единственно, что бросалось в глаза при знакомстве с отцом Серафимом – это совершенное пренебрежение материальными благами: подрясник весь заштопанный, кирзовые сапоги худые, жил в самой затрапезной лачуге с печным отоплением, которым он почти и не пользовался. В общем, батюшка разительно отличался даже от провинциальных священников, не говоря уже о столичных. Никто и подумать не мог, что юродствующий и кажущийся полуграмотным чернец в прошлой жизни был кандидатом физических наук и доцентом в столичном техническом ВУЗе. Но сейчас не об этом.

В тот пасмурный апрельский день отцу Серафиму нужно было после службы пособоровать старого помирающего прихожанина Запрудского Семёна Ильича, в далекие шестидесятые годы прошлого века откомандированного в здешние края на секретное предприятие. В конце восьмидесятых то предприятие вывезли в неизвестном направлении вместе с трудовым коллективом, а Семён Ильич досрочно вышел на пенсию по болезни и остался в Тленске. Родных у него не было, он вел затворнический образ жизни, а с началом девяностых неотлучно прибился к церкви, постоянно помогая меняющимся настоятелям по хозяйству.