Наследие предков. Том 1. Горы будут молчать

– Что, ребята, не признали?

Крепкий водитель и стиляга синхронно обернулись назад и недоуменно вперили глаза в пассажирку. На лицах мужчин читалась напряженная интеллектуальная работа, которая, впрочем, оказалась тщетной для идентификации личности гостьи. Короткие густые черные волосы, широкие скулы, тонкий нос, восточный разрез глаз и крупные белоснежные зубы, сильно контрастирующие с шоколадным загаром – незнакомка была явно хороша собой.

– Нет, определенно, я бы запомнил, – первым начал контакт общительный хипстер, у которого шрам на правой щеке уже окончательно зажил, оставив глубокую борозду.

– А я вот все задавалась вопросом, из какого же ты тейпа, Игорек? – глумливо промолвила пассажирка, уставив исподлобья на обалдевшего собеседника хитрые черные глаза.

У Игоря даже затряслась нижняя челюсть, потому как видеть покойников живьем ему приходилось лишь однажды.

– Что ты так смутился? Или такой меньше нравлюсь? – не унималась девушка, у которой начинался истерический хохот при виде недоуменных лиц мужчин.

– Инна, как же….

Задняя дверь внедорожника вдруг резко распахнулась, и в салон забрался полковник Субботин с пакетом мороженого.

– Ну что, узнали капитана Ланецкую, оболтусы? – шутливо поприветствовал полковник подчиненных.

– Вот, Иса, цена твоей нерасторопности: десятки операций и полгода восстановления, – полковник стрельнул взглядом на бадик девушки.

– Да, да, Инна, не удивляйся. Он присматривал за тобой с момента нашей первой встречи и пулю словил в щеку, будучи за рулем серой «Мазды», возле особняка Аркаши Розенблата.

– Иса, значит. А я все гадала, Аслан или Зелимхан, – снова съехидничала девушка. – А с пулеметом был, конечно же, ты! Если не ошибаюсь, Мерином кличут?

Инна с интересом посмотрела на водителя, выкручивающего руль внедорожника и мельком поглядывающего на нее в зеркало. Хипстер тем временем стал пунцового цвета и отвернулся к окну.

– А ты, смотрю, все обо всех уже знаешь? – удивился полковник, протягивая мороженое девушке.

– Вы уж на ребят всех собак не вешайте, Александр Иванович! Все же один раз им удалось спасти меня от смерти, – сжалилась бывшая следовательница над сконфуженным хипстером и мрачным мордоворотом, которым несколько месяцев назад не удалось предотвратить аварию со «смертельным» для нее исходом.

– Зато я теперь я стала восточной красавицей и к тому же сантиметров на пять выше ростом, – улыбнулась девушка, вспоминая, что не так давно снятые аппараты Илизарова, помимо основной своей цели послужили и косметическим средством, добавившим к длине ее модельных ног лишние сантиметры.

– Ладно, проехали, кто старое помянет… – с неизменной улыбкой произнес полковник Субботин. – А сейчас я хотел бы вам всем кое-кого показать.

Через пару часов внедорожник подрулил к забору небольшого деревенского домика в подмосковной деревне. Сквозь деревянную изгородь был виден широкий стол под раскидистой яблоней, за которым сидел бледный изможденный мужчина лет сорока и пил чай. Заметив подъехавшую машину, мужчина занервничал и начал звать жену. На крик из дома выбежала худенькая женщина в белом платке. Инна сразу же узнала Галину, которая решительно подошла к калитке, не выпуская из рук кухонного ножа, и стала ждать появления гостей.

– Вот дела, так это ж капитан! – не выдержал Мерин, увидев командира за столом. – Товарищ полковник, разрешите?

– Да, конечно, пошли.

Галина, увидев Володю, вся затряслась и разрыдалась, а тот едва обняв ее, несколькими прыжками достиг стола и сгреб в охапку ничего непонимающего бывшего командира. Глеб, не вполне осознавая происходящее, растерянно смотрел то на Мерина, то на остальных гостей, то на жену.

– Глебушка, ну что, узнал Володьку? Ты смотри, а он изменился, но ведь ни капли не постарел с тех пор, как и ты! – причитала Галина, рассаживая гостей за стол.

– Что значит, не постарел? – спросила Инна шепотом у Александра Ивановича.

– Вот такой странный эффект у того места, где нам удалось побывать. Позже расскажу, – так же тихо ответил полковник, не отрывая глаз от растерянного капитана.

Когда начали пить чай, Александр Иванович вдруг оживился:

– Глеб, а ты помнишь, паренька, внука погибшего шейха в том ауле в Чечне?

Глеб насторожился, посерьезнел и опустил взгляд. Через несколько секунд прошептал:

– Да, Иса кажется, его Исой звали.

– А теперь догадайся, кто сейчас с тобой пьет чай, – улыбающийся полковник перевел взгляд на молодого стройного кавказца за столом.

Капитан Куренной растерянно посмотрел на гостя, потом на полковника, закрыл глаза и погрузился в воспоминания, пытаясь связать их обрывки с событиями последних лет в закрытом учреждении, которые пролетели в его памяти, словно мрачный затянувшийся сон.

Пока все вспоминали и шутили, Инна сквозь темные очки периодически посматривала на Галину, понимая, что о себе не стоит напоминать. Этой семье и так нервных потрясений хватит с лихвой на целую вечность. Неожиданно Галина прервала разговор, пронзительно посмотрела на полковника Субботина и спросила:

– Александр Иванович, а та следовательница, Инна, она действительно погибла?

– А в этом есть сомнения? Вы же на похоронах были.

– Просто мне мой духовник, схиигумен Никита, сказал, что Инна мне поможет, но и я должна буду помочь ей. Действительно, я наконец получила то, о чем мечтала последние годы – муж живой вернулся, а вот ей помочь не смогла ничем, только молилась за нее. Хотя за упокой ее души я молиться не могу. Мне не вериться, что она погибла. И старец сказал, что мертвой ее не видит, но и прежней Инны тоже больше нет. Я не знаю, что и думать!

В голове Инны вдруг пронеслись мрачные картины воспоминаний об ужасающей реальности комы, когда образы Галины и пропавшего спецназовца только и давали какое-то облегчение от нескончаемых страданий. Это и был самый настоящий ад, а эти едва знакомые люди, можно сказать, своими молитвами и выдернули ее оттуда. Инна опустила лицо, из-под темных очков градом полились слезы. Не в силах более сдерживать себя, она выскочила из-за стола, коротко выдавив «извините», и исчезла за калиткой.

Галина долго смотрела на полковника, потом прошептала: «Она?». Получив утвердительный кивок, женщина побледнела и побежала вслед за гостьей.

Расходиться стали только за полночь, вдоволь обсудив все наболевшие темы. На обратном пути Инна начала расспрашивать полковника про Глеба.

Как оказалось, капитан Куренной после выписки из больницы, получил пенсию по инвалидности и отправился на покой в подмосковную деревеньку вместе с супругой, которая за все эти годы неведения наконец обрела долгожданного мужа живым и благоразумно не задавала лишних вопросов. Галине отдали его совершенной развалиной: ни обслужить себя толком не мог, ни вспомнить все с ним случившееся. Супруга возила его несколько месяцев по старцам. Те вздыхали, понимая, сколько натерпелся воин за все эти годы, отчитывали его, молились. Потихоньку жизнь стала возвращаться в Глеба и он начал приходить в себя. Для возвращения к нормальной жизни, конечно, должно было пройти много времени, но тем не менее Глеб стал делать разительные шаги в своем восстановлении.

– Александр Иванович, а почему Глеба так долго держали в больнице? Что с ним такое случилось? – Инна, наконец, перешла к самой сути.

– Да не уверены мы были в первый год наблюдения, что в теле Глеба находиться только его личность.

– Вы имеете в виду кодировку, о которой рассказывали?

– Нет, Инна, намного хуже и сложнее. Я имею в виду ситуацию, когда в родном теле осознанно живет совсем чужая личность.

– Как паразит?

– Нет, паразиты заинтересованы в нормальном функционировании донора, а здесь личность донора вообще не интересует нового хозяина тела, разве что для сохранения коммуникативных функций с прежним окружением. Так сказать, чтобы изменения были не совсем уж разительны для окружающих.

– А как такое возможно, ну чтобы одна личность заместилась иной?

– Для этого нужен или сильнейший стресс, или существенное изменение в функционировании всех систем организма, то есть полная разбалансировка. Когда волевые и энергетические структуры перестают контролировать тонкие тела, и сознание более не воспринимает их в совокупности как свои.

– А при каких условиях это возможно?

– Можно это проделать или в условиях специальной лаборатории, коих на всей земле считанные единицы, и все они, как правило, засекречены, или же при прохождении тела сквозь пространственно-временные ускорители, в которых и довелось побывать всем нам несколько лет назад. Не торопи события, Инн, ввести тебя в курс дела просто так не получится, ведь много базовых условий придется принять на веру, так как здоровое материалистическое мировосприятие не позволит сразу глубоко осознать эти факты. Для этого нужно время. А возвращаясь к твоему первоначальному вопросу, могу немного удовлетворить любопытство: первоначально со спецоперации в 2001 году вернулся вовсе не Глеб Куренной. Точнее тело было его, а вот личность нет. Того, кого мы надеялись найти в теле Глеба, не проявлял себя более года, затаившись где-то в глубинных пластах подсознания капитана. Приходилось долго путешествовать в лабиринтах его внутреннего мира, благо, что он был не особо сложный.

Полковник усмехнулся и продолжил:

– Нашел я все-таки мерзавца, правда, ничего сделать с ним не смог, тот просто покинул тело. В октябре 2002 года, через год после злополучных событий, Глеб находился в нашем институте. Многочасовой поход в недра психики Глеба, наконец-то, увенчался успехом. В закоулках внутреннего мира обнаружился лазутчик, и это был не кто иной, как Гюнтер фон Гроссхейм. Да, Инна, тот самый, кто забрал у вас спецназовца Колю Святого, и тот, кто убил Гену. Все пошло не так, как хотелось бы нам. Аппарат, синхронизирующий мозговую активность трех человек – меня, Глеба и еще одного врача, страхующего меня при погружении в подсознание пациента – сыграл с нами злую шутку. Личность лазутчика, словно загнанная в угол крыса, начала искать выход из западни. Как вода, выбивающая наиболее слабое место в плотине, душа Гюнтера прорвала все защитные механизмы второго врача и обрела в его теле новое временное прибежище. Когда я пришел в себя, было уже поздно, врач словно испарился из кабинета. По запасному ходу он покинул здание института. Вечером в лесу в нескольких километрах мы нашли его обезображенный труп. Над телом был совершен древний магический ритуал переселения души. Энергия, выделяемая при убийстве тела, служила топливом для насильственного перевоплощения. Вокруг было полно женских следов. Судя по всему, очередным земным пристанищем Гроссхейма стала первая, попавшаяся на глаза, молодая неизвестная особа. Нового облика врага мы не знали, считать информацию с пространства не удавалось, так как все следы в информационном поле были затерты. С тех пор начался длительный период ожидания. И вот в линейном отделе полиции вдруг оказывается Коля Святой, единственный выбравшийся самостоятельно с того света спецназовец. Остальных, к слову сказать, пришлось вызволять. Но об этом после. Гроссхейм упустить такой возможности не мог. В этот раз он появился в своем привычном теле, ни одна камера не смогла его запечатлеть. Поэтому и надобность в изоляции Глеба пропала.

Иннина логика, находящаяся под волевым нажимом и до сего момента не бунтовавшая против поступающей информации, а принимающая все по факту без разбора, в конце концов дала сбой и запротестовала:

– Ничего не поняла, Александр Иванович, этот Гроссхейм покинул же тело Глеба еще в 2002 году…

Не дав закончить мысль, предугадывая вопрос, полковник сразу же перешел к ответу:

– Все верно, Инна Валерьевна, только вот все «ключи от старого дома» у Гроссхейма остались, плюс все закоулки внутреннего пространства Глеба были изучены вдоль и поперек.

– Что значит «ключи»?

– Кодировка психики, Инна. После однажды проделанной работы по проникновению в чужие внутренние глубины, все пароли доступа к так называемым «дверям» и «воротам» остаются в памяти навсегда. Все эти годы мы потратили на смену «замков», «шифров» и «паролей», изменение «ландшафта» и «планировки» пространства, и это, поверь, была колоссальная работа.

– А Глеб когда-нибудь сможет вернуться к прежней работе?

– Нет, однозначно, нет. Хорошо бы ему вернуться просто к нормальной человеческой жизни, о чем-то другом и мечтать не приходится.

– А почему именно Глеб стал жертвой этого Гроссхейма, и зачем ему сейчас понадобился Николай?

– Я тебе уже приводил пример с загнанной крысой. Некто атаман Самохвалов, «заклятый друг» истинного арийца еще со времен Великой Отечественной, сорвал все планы Гюнтеру после проникновения его в недра Кавказских гор в 2001 году. Тому ничего не оставалось, как попытаться скрыться в ином измерении, да только и там его уже давно поджидали самохваловские головорезы, для которых последние полвека пограничные области с «тем миром» стали вотчиной, граница между измерениями бдительно охранялась атаманом с казаками. Гроссхейму пришлось пытаться выбраться обратно, а тут уже подоспели мы с отрядом спецназа. Но демон все-таки нашел выход обратно в лице командира отряда капитана Куренного, который одним из первых попал «по ту сторону» вместе с Колей Святым. Коля оказался не по зубам Гюнтеру, пробраться к нему вовнутрь было непосильной задачей даже для этой темной твари. А вот растерянный капитан оказался вполне доступен, чем непременно и воспользовался мерзавец. Расчет был верен: заподозрить в вернувшемся командире подмену у бойцов бы вряд ли чутья хватило. Ну, а я-то, тертый калач, быстро понял, что к чему и оприходовал капитана. Что касается интереса к Колиной персоне, то следует учесть тот факт, что каким-то непонятным образом ему удалось выбраться из иного пространства самому, не зная ни карты местности, ни законов того мира, ни расположения входов-выходов. Что самое интересное, выбрался Колька возле одного из самых секретных подземных бункеров в центре Москвы, а не как вся остальная группа в горах Гиндукуш. Представь себе ценность подобного экземпляра для потенциального противника Родины. Да Гроссхейм в лепешку расшибется ради таких данных!

– Кто же он такой, этот Гроссхейм? И почему он не совладал с Колей?

Александр Иванович вкратце выдал информацию об арктическом блондине с ледяным нечеловеческим взором, которую он когда-то сообщил Семёнычу, Альберту и иным соратникам, а потом добавил:

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но первые фотографии этого человека, хотя термин «человек» здесь вряд ли уместен, датируются девятнадцатым веком. Но это только потому, что ранее не было фотоаппаратуры. Наш хороший друг Семёныч за последние годы переворошил кучу старинных архивов тайных обществ, орденов и прочих закрытых надгосударственных структур. Так вот сведения об этом персонаже известны чуть ли не с античных времен, возникая и исчезая в различных странах и континентах. Имена и образы разнятся, но всегда он упоминается в очень мрачном контексте: после него остаются лишь трупы и темные пятна в истории. А вот Коленька, видимо, не зря заслужил прозвище Святой!

– Это потому что он молился постоянно?

– Да. Непрестанной Иисусовой молитвой, широко известной в аскетической практике православных монахов. Даже если не верить во все эти религиозные предрассудки, подобная практика является превосходным средством успокоения и стабилизации психики, плюс постоянная внутренняя бдительность и концентрация не позволяют ничему чуждому проникнуть внутрь вопреки собственной воле. Вот Коля и миновал все потусторонние препоны в одиночку, да и вылез в столице на белый свет.

– А где он сейчас, товарищ полковник? – вмешался в разговор Иса.

– Выкрали Кольку. Не успели мы буквально на час. Вот госпожа Ланецкая теперь и подключится к его поискам. Завтра введу в курс дела.

– Я теперь не Ланецкая, товарищ полковник, а капитан Федеральной службы безопасности Адашева Дина Ильясовна, если верить служебному удостоверению и паспорту, – усмехнулась девушка, рассматривая новые документы, – уроженка Набережных Челнов, тридцати четырех лет от роду, не замужем и на зависть всем провинциалам имею постоянную регистрацию в городе Зеленограде.

Глава 8. На страже Родины

8 сентября 2015 года, Московская область

Ранним утром на обширной территории некогда секретного оборонного предприятия в Подмосковье началось некоторое оживление. Нескончаемая череда железнодорожных переездов, заборов, котельных, цехов, увитая ржавыми оковами труб теплотрассы, представляла собой вполне заурядную и привычную для обывательского взора картину былого величия советской индустриальной системы, из которой, словно крохобор из вчерашней заварки, нынешние собственники пытались всеми силами выжать последнее. Территория предприятия только с первого взгляда имела вид ржавеющего загибающегося гиганта грозного советского ВПК.

С конца 1980-х годов действительно все производственные мощности были перемещены куда-то за Урал, но что ввозилось обратно, практически никому из верхов КГБ и Минобороны не было доподлинно известно. Уходящие вглубь нескончаемых цехов железнодорожные ветки позволяли вне поля зрения досужих глаз осуществлять масштабные погрузочно-разгрузочные работы на протяжении нескольких лет. Что именно было создано в результате на территории оборонного завода, так и осталось загадкой для строителей. Курировался масштабный проект с неприметным названием «Можайск-19» Управлением строительства военных объектов КГБ СССР и уже на стадии разработки был обвешан грифами «Совершенно секретно» и «Особой важности».

Несколько подведенных линий электроснабжения, автономная электростанция, подземная железная дорога, система фильтрации воздуха, огромные склады – чего только не было сокрыто в недрах тайного бункера. По замыслу проектировщиков бункер представлял собой автономный центр функционирования для высшего командного состава, одновременно являясь и запасным командным пунктом для ракетных войск стратегического назначения. Противорадиационная и противохимическая защита вместе со стратегическим запасом продовольствия позволили бы на случай ядерной войны десятилетиями функционировать бункеру.

Однако в начавшейся перестроечной неразберихе, предшествующей развалу страны, когда все власть имущие пытались, как можно более надежно прикрыть тылы для неизбежного отступления, группа офицеров КГБ начала процедуру глобальной передислокации, имевшую кодовое название «Схрон». Сверхсекретные архивы, различные оборонные разработки, всевозможные опытные образцы всего на свете – от медицинских препаратов и приборов до систем наведения баллистических ракет – все это тщательно и планомерно складировалось в железнодорожные вагоны и со всех уголков необъятной Родины свозилось в «Можайск-19», где исчезало в необъятных подземных хранилищах.

Когда же Союз приказал долго жить и в некогда мощнейшую спецслужбу мира изо всех щелей полезли прозападные крысы в поисках всех доселе неизвестных секретов почившего гиганта, то никаких документов и даже намеков о строительстве объекта найти не удалось. Странным образом исчезли несколько высших офицеров госбезопасности, которые были сопричастны к возведению бункера. Одним словом, в девяностые годы о спецобъекте не осталось даже воспоминаний. Да и не до того было в то время органам.

Ржавел себе заводик за колючей проволокой да ржавел. Но тайная жизнь бункера не утихала ни на минуту. Жизнеобеспечением объекта занимались все те же несколько офицеров госбезопасности, используя в основном подземные коммуникации для проникновения внутрь.

К началу нулевых востребованность спецобъекта возросла, на воротах КПП появилась вывеска ЗАО НПП «Сатурн», началась какая-то небольшая внешняя активность: взад-вперед шныряли машины, иногда по ветке подходили небольшие составы.

Когда черная «Ауди» подъехала к заводской территории и покатила по неширокой асфальтированной дороге среди соснового леса, полковник Субботин, сидевший за рулем, шутливо заметил:

– Дина Ильясовна, а сколько вы насчитали камер видеонаблюдения от шоссе до нашего штаба?

– Да вроде три, если считать от ворот.

– Семь. Вот сейчас мы последнюю проехали, – усмехнулся полковник, указав пальцем на металлическую конструкцию чуть в стороне от дороги. – И примерно такая же картина на всех подъездах к объекту.

Въезжающие машины двигались по сложному маршруту между производственных цехов, окончательно теряясь в одном из них. Далее скрытый от внешнего наблюдения маршрут движения сотрудников предприятия приобретал вертикальный вектор – лифт опускался в толщу бетонного бункера на сотни метров.

– А лифт-то у вас допотопный! – несмотря на удивление от увиденного, саркастическая сущность девушки все же проступила наружу, когда за ее спиной со зловещим скрежетом закрылись створки бронированных дверей лифта, на некоторое время оставив их вместе с полковником Субботиным в закрытом металлическом саркофаге с не самым лучшим освещением.

– Зато на века! – ностальгически улыбнулся Александр Иванович, постучав щелбаном по стальному листу боковой стенки кабины. – И вам, Дина Ильясовна, следует знать, что термин «допотопный» в нашем специфическом контексте часто используется в прямом смысле этого слова.

– Уже давно поняла, – смиренно промолвила девушка, внимание которой вдруг резко переключилось с придирчивой оценки «совкового» антуража на резанувшие слух ее новые имя и отчество.

Первое впечатление о новом месте работы поменялось, когда Дина вошла в оборудованный по последнему слову техники просторный зал с пестрящим множеством мониторов. За десятком столов располагались незнакомые ей люди, среди которых было две женщины. Все были одеты по гражданке в деловом стиле. Представив неширокой общественности нового сотрудника, Александр Иванович показал Дине ее новое рабочее место.

Девушка сразу же отметила, что атмосфера в подземелье была просто великолепной. Несмотря на искусственное освещение, в зале было множество зелени, а воздух вдобавок ко всему искусственно озонировался. Живописные виды из окон заменяли голографические экраны, на которых в недолгие периоды отсутствия рабочей информации оживали картины живой природы с расслабляющей ненавязчивой музыкой. Вполне приличная рабочая атмосфера, и уж точно не чета предыдущему кабинету в следственном управлении.

Полковник Субботин отвел Дину в одно из помещений бесконечного подземного коридора, где располагался архив. Стеллажей с ящиками было такое количество, что у новой сотрудницы даже задергался глаз от нерадостных перспектив поиска необходимых файлов. Позже она успокоилась, узнав, что система поиска необходимых документов была отлично оптимизирована: в компьютерной базе по поисковому запросу выдавалась ссылка на место хранения бумажных носителей информации, если они не были оцифрованы.

Как сразу выяснилось, предыдущая работа с розыском пропавших без вести, сыграла в судьбе Инны злую шутку, словно кармическая проблема, никак не желающая исчезнуть из ее реальности. Девушке было досадно от того, что глобальные перемены в жизни, как-то: смена персональных данных, места работы, окружения и внешности – кардинально не отразились на сфере приложения ее талантов, ей снова придется ковыряться в бесконечных материалах по пропавшим без вести, правда, с одним непростым «но». Категория дел была существенно сужена за счет отсева непрофильного контингента, то есть в разработку принимались лишь дела, тем или иным образом связанные с обеспечением безопасности государства. Поэтому пропажа обычных с точки зрения государственного интереса людей не принималась во внимание, не говоря уж об исчезновениях всякого рода забулдыг, маргиналов и гастарбайтеров.

Громадным плюсом в работе был прямой доступ к весьма обширным базам данных всех интересующих служб и ведомств, что невообразимо облегчало определенные этапы работы. Самой же главной отличительной особенностью новой служебной деятельности было отсутствие необходимости соблюдения всех процессуальных процедур и формальностей для последующей передачи дела в судебные инстанции. А все потому, что нынешняя служба осуществляла контрольные функции в сфере деятельности настолько специфической и секретной, что выявленные противоправные действия третьих лиц, создающие угрозу безопасности на данном уровне, приводили, как правило, к бесследному исчезновению данных лиц из существующей реальности. А при подобных раскладах соблюдение формальных процедур как-то нецелесообразно, если не сказать более – нелепо. Основными же критериями качества проделанной работы являются скорость выявления и адекватность реагирования на возникающую проблему.

Углубившись с головой в тонны макулатуры, Дина с интересом обнаружила копии нескольких своих «висяковых» дел в местном архиве. В основном, это были дела по пропаже бывших военнослужащих, физически здоровых, среднего возраста, вполне себе устоявшихся в жизни. На памяти Дины несколько таких субъектов спустя определенное время обнаруживались с полной потерей памяти, бредущие, как правило, по железнодорожным путям. Лечение в отечественных домах скорби с пугающей неизбежностью вело лишь к постановке набившего оскомину врачам-психиатрам диагноза «ретроградная амнезия» и никоим образом не способствовало восстановлению памяти о событиях, предшествовавших пережитой психотравмирующей ситуации.