Поговорим о детях. Причём начистоту

Последствия этого узаконенного страха (по сути – деспотизма) катастрофические. Человек, которому запрещают работать – изгой для общества. Он не может вносить свою лепту в жизнь общества. Он – никто. Его убеждают, что он НЕ НУЖЕН, что мир обойдется без него. Нет более надежного способа сделать человека асоциальным. Молодежная преступность, наркомания, семейные конфликты с детьми, все формы молодежного протеста против общества – реальные итоги того, что до двадцати лет мы держим детей в нахлебниках под видом заботы.

Я знаю родителей, которые, едва сводя концы с концами, очень боятся увидеть деньги в руках своих взрослых уже детей. Они боятся, что деньги сделают детей БЕЗДУХОВНЫМИ. Это – самый нелепый из мифов о воспитании.

Почему мы отождествляем с духовностью апатию к деньгам и неспособность их иметь? Почему богатство мы отождествляем с бездуховностью? Только потому, что НЕ УМЕЕМ зарабатывать деньги. Наш протест против богатства – лицемерие. Тот, кто научился иметь деньги, никогда не пожелает никому «нищей духовности», потому что рад своей свободе и новым возможностям. Если, конечно, он не преступник. Но преступники в нормальном бизнесе встречаются гораздо реже, чем среди нищих: их бизнес долго не живет. Если, конечно, они не правители …

Хм. А вот умею ли я сам зарабатывать деньги?

Ну конечно, умею. И это чистая правда.

Вот только я вспоминаю то, что когда-то читал. Дословно не помню, поэтому перескажу.

Первоклассника спросили:

–Умеешь играть в шахматы?

–Умею.

Гроссмейстера спросили:

–Умеешь играть в шахматы?

И получили ответ:

–Умею.

Вот такая вот история. Два одинаковых ответа—и два совершенно разных смысла.

И я понимаю… Может, в зарабатывании денег я уже не первоклассник, но и, прямо скажем, не гроссмейстер.

Можно ли награждать деньгами успехи в учебе и работу по дому? НУЖНО. Вижу возмущенную реакцию: «ЧТО-О-О!?» Ну, как хотите, а я решил, что мне будет лучше, если моим детям будет хорошо. И установил с детьми деловые отношения, смоделировав честный обмен продуктов труда на деньги. И решилось сразу много проблем. Дети стали САМИ заниматься практической учебой и добиваться УМЕНИЙ, которые никогда не достигаются в школьной программе. В доме увеличился порядок. Мы избавились от необходимости постоянно заставлять, напоминать и давать, что повысило общее настроение. У детей появилась возможность иметь СВОИ деньги и меньше зависеть от нас. Кстати, изрядную часть этих денег тратят на подарки нам же, и это приятно. Дети на деле участвуют в реальной экономической модели жизни, осваивая договорные отношения. Наше взаимодоверие повысилось, и увеличилось ПАРТНЕРСТВО. И жизнь улучшилась. Теперь, по прошествии лет, я могу доверять детям и уверен, что мою денежную помощь они ценят так, как надо.

Теперь я точно знаю: предлагать чужому человеку работу, которую может с пользой для себя сделать сын, – свинство по отношению к сыну. Пусть дети усвоят: любой успех достоин награды. Такова реальная жизнь.

Непривычно звучит всё вышесказанное. Но звучит разумно. А ваше мнение, читатели?

Первое. Считая, что детей мы ОБЯЗАНЫ СОДЕРЖАТЬ до совершеннолетия, мы до самого совершеннолетия невольно обучаем их иждивенчеству и зависимости. Мы запрещаем им УЗНАТЬ, что значит материальная самостоятельность. И тем роем себе яму. Но что делать, если детям негде работать? Самое простое: станьте их работодателем. Пусть возмущаются родственники. Вы посмеетесь последним.

Второе. Мы любим дарить ПОДАРКИ. Это здорово – дарить друзьям от души хорошие вещи! Но с детьми, оказывается, все может быть не так просто.

Вот Ваш ребенок-шестиклассник. И вот два варианта Вашей заботы о нем.

1) Вы, договорившись, учитываете его работу по дому и успехи в саморазвитии и к празднику выдаете всю сумму, прибавив к ней премию от себя лично.

2) Вы покупаете ему подарки и дарите на праздник, потратив столько же денег.

Первый вариант а) предпочтет любой нормальный человек; б) он успеет сделать массу полезного для себя по собственному желанию; в) он усвоит принцип награждения результата; г) он будет счастлив, получив СВОИ деньги; д) возрастет его доверие к Вам.

Второй вариант: только кратковременное удовлетворение и большой стимул совершенствовать искусство вымогательства и халявы.

Тут есть и ещё одна огромная разница: в первом случае Вы повышаете свободу и независимость человека, а во втором показываете ему, что ОН ЗАВИСИМ ОТ ВАС.

Подарок подарку рознь. У нас часто получается: вот возьми, это все – тебе, но знай, что за это ты МНЕ обязан. Не забывай, какой я хороший! Помни, что живешь за мой счет, на всем готовом, и за это слушайся меня, люби меня.

Не согласны? А откуда же тогда бесконечные: «У тебя совесть есть? Я тебе все отдаю. Я все для тебя делаю. Я работаю, чтобы ты был одет и накормлен! И вот мне за это благодарность!» Это же обычный иск о неплатеже. Оказывается, мы считаем детей своими ДОЛЖНИКАМИ. Давая им и даря им, мы, преисполненные умиления и согреваемые своей щедростью, ВЫДАЕМ ИМ ВЕКСЕЛЬ, копию которого аккуратненько подшиваем и храним ВСЮ ЖИЗНЬ. Мы пытаемся купить их душу, их права и свободу, КУПИТЬ ИХ ЛЮБОВЬ.

Так, Николай, достаточно. Мне нужно подумать над прочитанным. Да и другим нужно дать высказаться.

Родители должны поощрять детей работать, даже если они могут их полностью обеспечить. Старая поговорка гласит: «Истинную ценность денег не понять, пока их не заработать». Если ребенок самостоятельно зарабатывает, то он начинает на деле понимать ценность денег, которые не растут на деревьях.

**************************************************************************************

Вам нужно изучить законы о детском труде и все правила о работе несовершеннолетних.

Хм. Вот о законах лучше поговорим в следующей главе. А пока подумаем над прочитанным ранее.

Вы подумали? Я тоже подумал.

Спрашивать о сделанных вами выводах не буду. Вы люди умные, и сами великолепно разберётесь. И о своих собственных выводах я тоже промолчу.

А сейчас мы вместе помозгуем вот о чём.

Есть страны богатые. А есть—бедные страны.

Почему так получается?

Ага, понял. Вам лично это неинтересно. Судя по выражению вашего лица, это вам совершенно ни к чему. Ведь ваша страна богата. И какое вам лично дело до каких-то там бедных стран?

Человечество платит огромную цену за бедность. Годы жизни, потерянные из-за младенческой и детской смертности, болезней, которые можно было предотвратить, и из-за общего низкого уровня продолжительности жизни, складываются в чудовищные цифры.

Человечество платит огромную цену за бедность… А ведь это страшная правда, о которой далеко не каждый знает. И тем более думает.

Половина населения Земли имеет доход менее 2 долл. в день.

А вот вам ещё информация для размышления.

Разрыв между бедными и богатыми на нашей планете сегодня достиг рекордной величины и продолжает расти.

Разрыв между бедными и богатыми людьми… Разрыва между бедными и богатыми странами… И разрыв между бедными и богатыми детьми… Чем это чревато?

Ну, умные люди понимают… Прочим же втолковать трудно. Может, они на слово поверят? Что это очень рискованно и крайне опасно.

Нынешний всё возрастающий разрыв между богатыми и бедными странами=всё возрастающая вероятность грядущей мировой бойни. Которая переплюнет обе вместе взятые мировые войны.

Но почему одни страны богатеют, а другие—беднеют?

Давайте для начала вспомним, как нынешние богатые страны разбогатели.

Многие современные люди железобетонно уверены, что нынешним богатым странам помог разбогатеть свободный рынок. Правда ли это?

Ну разумеется, нет. Просто потому, что никакого «свободного рынка» не существует. И никогда не существовало.

Свободного рынка не существует. Любой рынок имеет определенные правила и рамки, которые ограничивают свободу выбора. Если с виду рынок представляется свободным, это только потому, что мы всецело принимаем лежащие в его основе установления, так что даже не замечаем их. Не существует объективного способа определить, насколько рынок «свободен». «Свободный рынок» – понятие политическое. Традиционное заявление рыночных экономистов, что они стремятся защитить рынок от политизированного вмешательства правительства, несостоятельно. Правительство так или иначе всегда вовлечено в происходящее на рынке, и экономисты-«рыночники» столь же политически ангажированы, как и все остальные. Преодолеть миф об объективном существовании «свободного рынка» – первый шаг к пониманию капитализма.

В 1819 году на обсуждение британского парламента был вынесен новый законопроект, регламентирующий детский труд: Акт о регулировании труда на бумагопрядильных фабриках. По современным меркам, предложенный закон был удивительно «скромен». Он запрещал принимать на работу маленьких детей – то есть, тех, кому еще не исполнилось девяти лет. При этом детям постарше (в возрасте от десяти до шестнадцати лет) по-прежнему разрешалось работать, но количество рабочих часов для них сокращалось до двенадцати в день (да, с детишками начали обходиться очень мягко). Новые правила относились только к бумагопрядильным фабрикам, которые, по общему мнению, славились особенным пренебрежением к здоровью рабочих.

Предложение вызвало большую полемику. Противники видели в нем нарушение незыблемости свободы заключения договора и, тем самым, подрывание самих основ свободного рынка. Обсуждая законопроект, некоторые члены палаты лордов высказывались против на том основании, что «труд должен быть свободным». Их аргумент гласил: дети хотят работать (и им нужна работа), а владельцы фабрик хотят принимать их на работу, так что же в этом плохого?

Сегодня даже самым горячим сторонникам свободного рынка в Британии и других богатых странах и в голову не придет снова включить детский труд в пакет требований либерализации рынка, которой они так жаждут. Однако до конца XIX – начала XX века, когда в Европе и Северной Америке были введены первые серьезные ограничения на использование детского труда, многие уважаемые люди рассматривали регулирование детского труда как противоречащее принципам свободного рынка.

При таком подходе «свобода» рынка так же субъективна, как для влюбленного красота его возлюбленной. Если вы считаете, что дети должны быть лишены необходимости работать, и это их право важнее, чем право владельцев фабрик нанимать того, кого они считают наиболее выгодным нанимать, то вы не станете усматривать в запрете на детский труд нарушение свободы рынка рабочей силы. Если же вы уверены в обратном, то будете наблюдать «несвободный» рынок, скованный неоправданным государственным регулированием.

Нет нужды возвращаться на два века назад, чтобы увидеть, как ограничения, которые мы принимаем как само собой разумеющиеся (и воспринимаем как несущественные «возмущения на поверхности» свободного рынка), на первых порах подвергались жесткой критике за подрыв основ свободной конкуренции. Когда несколько десятилетий назад появились экологические нормы (например, ограничения на выхлопные газы и промышленные выбросы в атмосферу), многие восприняли их в штыки как серьезные нарушения нашей свободы выбора. Противники этих норм задавали вопрос: если люди хотят ездить на машинах, которые загрязняют воздух, или если фабрики считают более грязное производство более прибыльным, с какой стати правительство должно препятствовать им в осуществлении выбора? Сегодня большинство людей воспринимает эти ограничения как естественные. Они убеждены, что действия, наносящие вред другим, пусть даже непреднамеренный (такой, как загрязнение окружающей среды), необходимо сдерживать. Многие также понимают, что бережное расходование энергетических ресурсов – разумно, поскольку далеко не все из этих ресурсов возобновимы. Да и влияние человека на климатические изменения тоже нелишне было бы снизить.

Если степень свободы одного и того же рынка различными людьми оценивается по-разному, то значит, объективного способа оценить, насколько свободен этот рынок, не существует. Иными словами, свободный рынок – это иллюзия. Если некоторые рынки с виду кажутся свободными, то только потому, что мы всецело одобряем ограничения, на которых они базируются, и поэтому эти ограничения становятся для нас незаметны.

Мы замечаем предписание, когда не разделяем стоящих за ним моральных ценностей. Введение в XIX веке федеральным правительством США высоких тарифов, ограничивших свободу торговли, возмутило рабовладельцев, которые, в то же время, не видели ничего дурного в свободной торговле людьми. У тех, кто был убежден, что люди могут являться собственностью, запрет на торговлю рабами вызывал такие же возражения, как ограничение торговли промышленными товарами.

Перечитал я вот эти слова умного человека и ещё раз убедился в своём мнении. Что апологеты так называемого свободного рынка просто вешают всем лапшу на уши. Мне такое украшение на ушах не нравится. А вам, читатель?

Итак, нынешние богатые страны стали богатыми вовсе не из-за свободного рынка. А за счёт чего же тогда?

У вас нет ответа, читатель?

Человечество забыло, как богатели многие страны, а ведь прошло всего 50 лет.

Давайте, дорогой читатель, вместе почитаем о том, как богатели Англия (выросшая в гигантскую Британскую империю) и США.

Развитие капитализма в странах Западной Европы и их колониях в XIX веке часто связывают с распространением свободной торговли и свободного рынка. Принято считать, что правительства этих государств не облагали налогами и никак не ограничивали международную торговлю (называемую свободной торговлей) и вообще не вмешивались в функционирование рынка (свободного рынка). Подобное положение вещей привело к тому, что этим странам удалось развить капитализм. Принято также считать, что Великобритания и США лидировали среди других государств, потому что первыми приняли свободный рынок и свободную торговлю.

Это утверждение слишком далеко от истины. Правительство играло ведущую роль на начальном этапе развития капитализма как в Великобритании, так и в США и других странах Западной Европы.

**************************************************************************************

Вмешательство со стороны правительства Великобритании было усилено в 1721 году, когда Роберт Уолпол, первый премьер-министр этой страны, начал амбициозную и широкомасштабную программу развития производства. Она обеспечивала таможенную защиту и субсидии (особенно для поощрения экспорта) для «стратегически важных» отраслей промышленности. Отчасти благодаря программе Уолпола во второй половине XVIII века Великобритания начала продвигаться вперед. К 1770 году она настолько явно опережала другие страны, что Адам Смит не видел необходимости в протекционизме и других формах государственного вмешательства для помощи британским производителям. Тем не менее прошло почти столетие со времени выхода книги Смита, прежде чем Великобритания полностью перешла на свободную торговлю (это случилось в 1860 году), когда ее промышленное превосходство стало бесспорным. В то время на нее приходилось 20 процентов общемирового объема обрабатывающей промышленности (по состоянию на 1860 год) и 46 процентов торговли промышленными товарами (по состоянию на 1870 год), несмотря на то что население страны составляло всего 2,5 процента населения всего земного шара; для сравнения, сегодня соответствующие показатели для Китая составляют 15 и 14 процентов, хотя в этой стране проживает 19 процентов населения Земли.

*************************************************************************************

В США ситуация развивалась еще более интересно. До провозглашения независимости британских колоний в Северной Америке развитие промышленности там намеренно подавлялось. Есть данные, что, услышав о первых попытках американских колонистов заняться производством, Уильям Питт-старший, британский премьер-министр с 1766-го по 1768 год, сказал, что «Они не должны получить разрешение даже на производство гвоздей для подков».

После обретения независимости многие американцы стали утверждать, что их страна должна развивать промышленность, если она хочет стать наравне с Великобританией и Францией. Возглавил это движение не кто иной, как первый в истории министр финансов США Александр Гамильтон (именно его портрет вы видите на десятидолларовой банкноте). В 1791 году в обращенном к конгрессу «Докладе о мануфактурах» Гамильтон заявил, что правительство такой экономически отсталой страны, как США, обязано защищать и взращивать свою промышленность с первых дней, чтобы противостоять превосходящим иностранным конкурентам, пока собственное производство не вырастет; это называется принципом поддержки новых отраслей промышленности. Гамильтон предложил использовать таможенные пошлины и другие меры, чтобы помочь молодым отраслям промышленности, а также субсидии и государственные инвестиции в инфраструктуру (особенно в строительство каналов), патентный закон для поощрения новых изобретений и меры по развитию банковской системы.

Вот так вот, ребята. Такие дела. США раньше представляли из себя экономически отсталую страну. Проще говоря, бедную и неразвитую.

А потом набрала такую мощь, которая позволила диктовать условия чуть ли не всему миру.

Значит, и нынешние бедные страны тоже могут стать богатыми.

Признаю, это бывает трудно.

Ведь всегда выгоднее и проще купить Windows, – чем разработать свой. Выгоднее закупить продукты за нефть, чем пойти на колоссальнейшие затраты по подъему своего сельского хозяйства. Выгоднее просто купить готовый трактор на западе, чем заниматься сложнейшим и дорогостоящим развитием своего машиностроения. Выгоднее вырезать завод на металл и отравить за границу. Это деньги, и сейчас. Чем многолетние затраты на запуск этого завода. Это затраты с неизвестным результатом с точки зрения прибыли. В результате имеем нищую страну, живущую за счет постепенной продажи самой себя на экспорт. Она жива только до тех пор, пока есть что продавать.

Есть над чем подумать, читатель, верно? А вот вам ещё кое-что о том, как разбогатела Британия.

Протекционистские принципы, по которым развивалась Британия:

1. Всегда поощрять импорт производственных мощностей, а не готовых товаров.

2. Заботливо развивать свои производственные мощности и защищать их.

3. Импортировать только сырьё и сельскохозяйственные продукты, и экспортировать только промышленные товары.

4. Направлять любые излишки производительных мощностей на колонизацию и на подчинение варварских наций.

5. Закрепить за метрополией исключительное право снабжения колоний и подчинённых стран промышленными товарами, в обмен получать на привилегированных условиях их сырьё и, особенно, их колониальные продукты.

6. Проявлять особую заботу о мореплавании; о торговле между метрополией и колониями; поощрять рыбную ловлю в морях посредством премий; и играть как можно более активную роль в международном мореплавании.

7.Этими способами установить морское превосходство, и с его помощью расширить международную коммерцию, постоянно увеличивая свои колониальные владения.

8. Давать другим странам свободу торговли с колониями и в мореплавании только в том случае, когда можно выиграть этим больше, чем потерять.

9. Давать взаимные мореплавательные привилегии только в том случае, если преимущество от их введения окажется на стороне Англии, или если таким образом иностранные государства могут быть удержаны от введения ограничений, которые бы дали преимущество им.

10. Давать концессии иностранным независимым государствам на ввоз сельскохозяйственных продуктов только в том случае, если таким образом можно получить от них концессии для вывоза английский промышленных товаров.

11. В тех случаях, когда такие концессии не могут быть получены соглашениями, достигнуть цели контрабандной торговлей.

12. Вступать в войны и заключать союзы, уделяя исключительное внимание своим коммерческим, морским и колониальным интересам. Получать выгоду в них как от своих врагов, так и от своих союзников. От врагов путём препятствия их коммерции на море, от союзников путём разрушения их производителей через субсидии, которые выплачиваются в форме промышленных английских товаров.

Это интересно. А как вели себя части Британской империи, позднее ставшие самостоятельными?

С первых лет основания Австралия и Новая Зеландия вели крайне протекционистскую политику, защищаясь от своей «родительницы» Англии.

Ну вот не понимаю, а чего этого они свободную торговлю не захотели? Ведь есть же примеры. Монголия, например.

В Монголии почти вся промышленность была уничтожена внезапным внедрением свободной торговли в начале 1990-х годов.

Полвека усилий на строительство промышленности было уничтожено всего за четыре года, с 1991 по 1995. Почти во всех промышленных секторах физический объем производства упал на 90 % после того, как в 1991 году страна открылась для свободной международной торговли.

**************************************************************************************

Деиндустриализация и развал государства породили в Монголии высокий уровень безработицы. Многим людям пришлось вернуться к образу жизни своих предков—кочевому пастушеству.

**********************************************************************************

Монголия стала лучшей «ученицей» Всемирного банка среди бывших коммунистических стран. Она полностью открыла экономику чуть ли не в один день и следовала всем советам Всемирного банка и МВФ: минимизировала роль государства и предоставила рынку возможность позаботиться обо всем остальном. Предполагалось, что Монголия займет место в глобальной экономике, специализируясь в области, где у нее есть сравнительное преимущество. Однако будучи промышленной страной, она деградировала до уровня пастушеской.

А вот вам ещё пример. Африка.

В 1960–1970-х годах доход на душу населения в Африке южнее Сахары увеличивался солидными темпами. При величине около 1,6% он был далек от темпов роста Восточной Азии (5–6%) или даже Латинской Америки (около 3%) в тот же период. Однако и к таким результатам нельзя относиться пренебрежительно. Он выигрывает по сравнению с показателями 1–1,5%, которых достигали нынешние развитые страны во времена, которые назывались – ни больше, ни меньше – их «промышленной революцией» (около 1820–1913 годов).

*************************************************************************************

С 1980-х годов экономический рост Африки вдруг резко упал.

А что такое там произошло?

Всё просто—началась «свободная торговля».

С конца 1970-х годов (начиная с Сенегала в 1979 году), субсахарские африканские страны были вынуждены принять политику свободного рынка и свободной торговли на условиях, навязанных им так называемыми «программами структурной стабилизации» Всемирного банка и МВФ (и богатых стран, которые в конечном счете контролируют деятельность этих организаций). Вопреки общепринятой точке зрения, эти меры вовсе не идут на пользу экономическому развитию.

Внезапно выставив едва оперившихся производителей на арену международной конкуренции, эти программы привели к краху того немногого, что смогли наработать небольшие промышленные сектора этих стран за 1960–1970-е годы. Таким образом, вынужденные снова полагаться на экспорт основных видов сырья, таких как какао, кофе и медь, африканские страны по-прежнему страдали от резких колебаний цен и от использования отсталых производственных технологий, которые связаны с добычей большинства этих видов сырья.

И что же получилось такое, граждане? Специалисты—МВФ и Всемирный банк и прочие—выделили Африке лекарство. Свободную торговлю. И это лекарство должно было помочь африканским странам резко улучшить своё состояние.

Увы, улучшения не произошло. Наоборот, пошло резкое ухудшение.

Здравый смысл говорит, что причина в лекарстве.

А «специалисты» говорят (или точнее, орут), что нет. Причина совсем в другом. В «структурных факторах»!!!

Пресловутые «структурные факторы» – это пустые оправдания, которые выпячиваются экономистами-рыночниками. Видя, что поддерживаемые ими меры не приносят положительных результатов, они вынуждены были предложить иные объяснения застою в Африке (или регрессу, если не считать последние несколько лет резкого подъема, вызванного сырьевым бумом, который уже подходит к концу). Они не в состоянии представить себе, что такие «правильные» рыночные программы могут потерпеть неудачу. Неслучайно, что «структурные факторы» стали приводить в качестве главного объяснения плохих экономических показателей в Африке лишь после того, как в начале 1980-х годов от успехов не осталось и следа.