Я тебя найду…

– Ты не думай, что я зверь какой-то, – вдруг нарушил тишину Кир. – Но этот Рус… мне сразу как-то не зашёл… Я вспомнил тот день, когда мы нашего Руслана нашли и… ну не срослось у меня. Картинки не подошли друг к другу. Он искренним таким был. Душевным. С мужской печалью в глазах, – последнее с высокопарным тоном, Кир – актёрище. – У того Руса и взгляд был осмысленный, не жалкий…

– Не требующий понять и простить, – закончила за друга, понимая, что это почти мои мысли. – Ты точно не телепат?

– Точно, – рассмеялся Кир. – Короче! Этот экземпляр – не наша история. Мы найдём Руса, Кирюш. Правда. И он будет не каким попало и первым встречным-поперечным… А насчёт смерти, не смей накручивать. Дед сказал, что любого из них в этой жизни теперь тоже будет караулить смерть. Нам главное успеть первее неё… и убедить, что нам душа Руса нужнее!

***

– И куда дальше? – я угрюмо смотрела на дорогу.

 Мы выехали за город, стремительно темнело и теперь только свет фар оживлял картинку.

 Вообще от этого мира осталось странное, вязкое ощущение, будто от был по сравнению с нашим каким-то заплесневевшим, несвежим. Как позавчерашняя булка, рядом со свежеиспечённой. Даже эта трасса не навевала романтическо-приключенческих мыслей, дорога как дорога. И деревья неуютно голые. И ям нет – непривычно, стерильно.

– Валить отсюда нужно в новый мир, – пожал плечами Кир.

 Между нами висела ощутимая поэтичная тишина, какая бывает между близкими людьми. Я не могла говорить – устала. Кружилась голова и отчаянно путались мысли.

– Сейчас до Бабки Ёжки домчим…

– Как ты её уважительно, – нашла силы оценить шутку друга.

– А то, такой персонаж… – И Кир ухмыльнулся точно сытый кот. Мы привычным бегом перешли от ссоры к тишине в мире, а потом к смеху. Такие вот весёлые качели.

– Никогда не встречал провидца единого на все миры, включая наш. Это же… как бог!

– Скажешь тоже, – фыркнула, но смутно понимала, что Кир прав. Существо, которому не нужно быть отдельной личностью в каждом мире… Одна на все. Хочу сюда, хочу сюда… Это огромная сила. Власть… вседозволенность!

– Она… что-то вроде старой пиратки-контрабандистки, нелегальная таможня!

– Ага, – согласилась всё больше понимая, что Бабка Ёжка в сравнении с Марьей Ивановной – проказница и только. – Она таможит, а мы потом ловим её дружков? Верно?

– Абсолютно!

– Куда катится мир… – качнула головой, и тотчас прыснула: – Миры крутятся возле неё, и мы как колобки к ней сейчас прикатим!

Кир тоже похмыкал дурной шутке.

Минут через десять Кирилл свернул с трассы на просёлочную дорогу и поехал по таким буеракам, что я всерьёз испугалась за тачку. Однако, спустя какое-то время впереди замаячил свет, дорога стала ровнее, а потом и вовсе преобразилась во вполне приличную брусчатку.

 Кир притормозил перед стройным рядом дубов, которые как стражи росли прямо сквозь аккуратные плиточки, ломая их корнями.

– Мы к Марь Иванне,  – проорал он в открытое окно дубам.

– Русским духом пахнет!  – проворчал не то голос, не то ветер слишком мелодично прошелестел, а уставшая голова додумала.

– Иди к чёрту!  – ответил Кир и расхохотался, потому что дубы, вдруг, растворились, будто умело наведённая иллюзия и брусчатка показалась совсем ровной, не поломанной.

– Какого хрена?..  – изумилась я, высовывая голову из окна.

– Да то же самое, что у нас на полигоне. Банальная защита.

 Мы продолжили углубляться в лес, пока прямо перед нами на “тротуаре”, если можно представить его в такой местности, не возникла старушка. Очевидно, та самая Марь Иванна.

Я откинулась на спинку сиденья, будто только встречи с этой женщиной и ждала. И такая усталость накатила, хоть вой…

– Кир?  – взволнованно позвал меня Кирилл.

– Ага,  – выдохнула я и… опустошённо закрыла глаза.

– Да спит она!  – ворчал надо мной старушечий голос, но как-то глухо.  – Ну ты сам подумай, барбос, вы тут в чужих телах, да нелегально! Вам силы где брать? Ась? – кряхтела совсем рядом и словно назойливая муха, я даже попыталась отмахнуться, но к ужасу поняла, что не могу… и даже мысли стали вязкими и тягучими. – Вот тебе и ась! – продолжала бабка. – Клади на лавку!.. Да куда ты понёс?! Это я так, для красного словца, вон койка нормальная! – чертыхнулась негодующе. – Ты это, сам-то присядь! – пауза. – Легче дышится? – почти с участием. –  Ага! Ну у меня ж тут лаундж-зона, полный чил! – самодовольно покрехтела, повергнув в шок такими словечками из бабуленного рта. – Хех! МолодЕж! – хмыкнула. – Эт я блогеров смотрю, ага. Ну не всех, конечно, – бурухтела под нос, – что уж там, но да-а-а. Эт, я в эпоху битников… Ой, чего завалился-то? – в голосе мелькнули нотки удивления, но без грамма сочувствия. – Выглядишь львом, а на деле котёнок! – досадовала насмешливо. – Подъём! – брякнула так, что даже я хотела тотчас выполнить приказ, да только тело всё ещё меня не слушалось – будто песком было набито до веса неподъёмного.

– Уууу, вы прям мальки ребята… Так! – голос стал истончаться. – А ну-ка, потаскай её ещё малёх, – теперь совсем стих, исчез и наступила глубокая тишина. Такая вязкая, будто я очутилась в капсуле-чистого мрака. Не живительного, но и не губительного. Пока сон  не стал каким-то слишком реалистичным и ярким. Настолько настоящим, что почувствовала… что не одна. Горячее дыхание на моём лице, чуть шероховатые руки на моих бёдрах и вкус до боли знакомый… родной, от которого я пьянела.

– Рус? – распахнула глаза.

Я стояла, прижавшись спиной к деревянной стене, и тяжело возбужденно дышала. В полном одиночестве, в помещении больше всего напоминающем… баню?!

С недоумение обвела помещение взглядом. Как есть баня со скамейками на возвышение, только без утвари для парилки.

Отлепилась от стены, но меня пошатнуло от слабости в теле и чтобы не упасть, упёрлась в неё рукой, запоздало увидев возле ладони зеркало: запотевшее, на котором выведено:

«Выходи, когда будешь готова!»

Чёрт! Где я и что происходит?

Словно пьяная или укаченная наркотиками качалась, глаза слипались… и почему меня не покидало ощущение, что Рус где-то тут? Потому и выходить не спешила – не хотела. Мне казалось, что чувствую его…

– Рус?  – позвала, как делала это много раз. Тело напряглось в мучительном ожидании прикосновения знакомых рук, но брошенное слово растворилось в висящей тишина и меня окатило прохладой.

– Рус? – не сдавалась я. – Рус… – в отчаянии закрыла глаза.

И впервые за столько дней услышала:

– Кир? – едва слышный шелест, почти как слабы порыв воздуха, прощекотавшего ухо. Такой тихий, что я страшилась открыть глаза и испугать грезу.

– Руслан?..  – мой голос дрогнул, тело покрылось холодным потом, что в купе с горячим воздухом было чертовски приятно.

Вздрогнула, ощутив на животе его руки. Тёплые пальцы по очереди давили на кожу, будто перебирали клавишные, но мои мышцы пресса. Играли, нет-нет, подбираясь к границам неприличного, чувствительного, порой – смело, дерзко, волнительно.

Я не видела Руслана, но как и прежде: то на шее, то на ключице, то на скуле остались его поцелуи и очень трепетный – в макушку. Какой-то ненормально нежный, такой что меня охватило желание немедленно обернуться и поцеловать Руслана глубоко и жадно.

Но я так боялась, что это волшебство пропадёт: что ласки исчезнут; что я просто пьяна или сплю… потому молча принимала игру и молилась, чтобы эта сказка не закончилась. Чтобы Руся не исчез… Чтобы сон не растворился.

Ведь никогда Руслана не видела во сне! Он мне впервые приснился. Да и вообще его таким, волнующим меня, не помнила. Руслан со мной не заигрывал, не подкрадывался.

Мой Рус приходил, снимал пальто и потирая руки, велел: “Снимай трусы, женщина, пора заняться делом!” или: “Детка, я так устал, что нет сил на секс. Но если хочешь, запрыгивай, и покатайся на мне сама!”, – и мы хохотали как безумные, но всегда шли друг к другу.

Теперь я чувствовала настоящий флирт, химию и дикое покалывание кожи: ноющую боль, томление и пульсацию там, где не было его рук. Впервые я нестерпимо хотела ощутить его пальцы везде! Впервые, я наколялась желанием с отметкой “хочу до трясучки”. Потому льнула к нему, позволяла меня изучать, мять, гладить.

И наслаждалась тем, что Руслан становился всё осязаемее. Слышала его дыхание, ровное и уверенное: его полустоны. Чувствовала его жар кожей…

Моя спина была проводником – пропускала удары его сердца: томительно частые, глубокие, живые. Они зарождали во мне ответный неистовый бой и когда я уже была на грани запросить секса немедля, Руся кончиком язык коснулся основания моей шеи и я снова шепнула:

– Прошу, скажи, что ты живой?..

– Чувствуешь меня? – едва различимым шёпотом, прогнавшим по мне стайку мурашек и очередную волну желания.

– Да… – растворялась в его ласках. Я уже почти лежала на крепком стане Руслана, не в силах удерживать себя на ногах. Обвила рукой, придерживая за затылок и млела от нового в муже – пробуждению во мне такого острого желания.

– Живой… – обронила.

Рус издал смешок, который меня очаровал, как девчонку.

– Но откуда…

– А тебе всё расскажи.

Уверенный и дерзкий Руслан – моя ожившая мечта. Он не был таким даже в моменты игры, забавы, глупости. И сейчас искренне поражал – так поражал, так что в горле сохло, кончики пальцев нестерпимо горели от желания его коснуться, губы изнывали без внимания, а лоно… уже томилось в ожидании вторжения.

– Хочешь меня? – Руслан не бывал таким таинственным.

– Да, – закивала, едва оставаясь в сознании, и тотчас всхлипнула:  – Ах…

Рус никогда прежде не доводил до исступления лёгкими поглаживаниями, и уж тем более не шокировал бы…

А он скользнул рукой ниже. Остановился на самом чувствительном месте ровно на секунду, выбив из меня очередной стон нетерпения и удовольствия, а потом вернул руку на нейтральную территорию.

– Не смей дразнить, – почти захныкала, позорно ощутив, как мой сок с его пальцев оставляет следы на коже живота.

– Как? – насмешливый шёпот рокового Руслана. – Так? – повторил жест. И безумие внутри взорвалось!

Сущее безумие, будто проснулась та моя честь, что хотела: извращённо, жарко и долго. А Рус продолжал – вниз-вверх. Легко/невесомо, а потом сильно/глубоко. Раз за разом, и так по бесконечному кругу, пока не выйду из терпения.

– Прошу!.. – взмолила, не в силах этого терпеть и так от каждой наглой ласки качалась навстречу руке, ожидая того самого контрольного вторжения.

– Прекратить? – и вот опять коварное, почти дерзкое заигрывание.

– Ни за что… – поймала за запястье самую раздражающую в данный момент руку, и бесстыже положила на своё изнывающее лоно.

Рус хмыкнул, как-то натужно и сдавлено, и наконец его игры стали гораздо смелыми. Его руки больше дразнили – они откровенничали и ласкали. Так умело и проворно, что я не поверила в такие дарования своего мужа. Нет он и раньше был неплох, но сейчас… почему-то в такой пикантной обстановке наша игра обретала другие оттенки и эмоции – она была острее, ярче и взрывнее. Она была другая…

Рус играл на мне как на маэстро на фортепиано, нажимал точки, о которых и не подозревала. И откуда он о них узнал?! Теперь… Вопросы улетали в никуда, разбивались о стену дикого вожделения немедля получить желаемое. И я отзывалась, стонала, прогибалась, вздрагивала и молила закончить уже эту партию.

Тело пульсировало, было готово прямо сейчас взорваться, лишь продолжал нагнетать напряжение. Вот только я хотела сейчас! А Рус дерзкими движениями таких на удивление умелых пальцев то подгонял к заветной разрядке, то обрывал накал страсти и тотчас вновь дарил удовольствие. Я воспринимала это как вызов, но не знала, сколько ещё продержусь… чтобы не взвыть и потребовать дать мне мой ОРГАЗМ!

– Не забыла меня? –  усмехнулся на ухо и прикусил мочку греза-Рус. Нежно сжал мою грудь одной рукой, пальцами дразняще скользнул по соску, вызывая неугомонные мурашки, а потом опять стиснул грудь, только теперь с силой до приятной боли.

Пальцами другой уже давно хозяйничал во мне, заставляя всхлипывать и почти рычать: нагнетая оргазм, скользил, гладил… хрипло посмеиваясь надо мной… Я уже вскрикивала от каждого нового толчка – его движения стали жёстче, активнее и… Мне бы категорически не понравилось, прервись Руслан хотя бы на секунду, чтобы и в это раз спустить меня с крючка, так и не позволив  кончить.

Его пальцы были бесподобны – они творили блюз с моим телом. Блюз… такой интимно-пошлый. Мой… почти… первый. Первый таинственный, до последнего аккорда доигранный эротический танец, со всеми взлётами и падениями.

Теперь я блюз всегда буду ассоциировать с этим моментов!

Его пальцы танцевали, терзали и, успокаиваясь, медленно, тщательно перебирали “клавиши” на мне. Затрагивая такие точки, что я уже не контролировала себя:

– Хочу…

Рус обжёг мою шею поцелуем, крепче прижимая к себе, так будто мы должны были совсем срастись и больше не разлучаться. Его пальцы проиграли последний такт: острая боль от этой мысли пронзила тело. Я дёрнулась под властью озгазма, Рус прижал меня крепче к себе, продолжая стимулировать и окрашивать удовольствие более ярким цветом взрыва…

– Кир, ты в норме? – до отвращения знакомый голос вклинился в замутнённое блаженством сознание. – Кир, если проснулась, выходи, – и это был не сон! Не глюк! Голос Кира за дверью.

Но жаркий ком в животе продолжал растекаться, меня лихорадило: я содрогалась от разрядов, бегущих по телу.

– Ох-ре-не-ть! – бабахнул с присвистыванием совсем рядом со мной голос Кира.

Глава 7

POV Кира

Приятное ощущение после удовольствия как-то жестоко смазалось. Я сморгнула эротический сон\явь, пытаясь сообразить где я и что произошло.

Оказалось, стояла, прижавшись к деревянной стене, в помещении больше всего напоминающим… баню. Не было динамика диспетчера, и тот самый вклинившийся в мою эротическую фантазию голос и впрямь принадлежал КИРУ?!

Друг застыл на пороге бани и с изумлением на меня таращился тёмными медовыми глазами.

– Ай да Кира, – кривовато ухмыльнулся.

Меня стало душить возникшей галлюцинацией-воспоминанием. Мужчина, очень похожий на Руслана! Мы в лифте. Его поцелуи… его ласки… мои ответы…

Я непонимающе ещё раз обвела помещение взглядом. Жар от камней и запах горячего влажного дерева. Я была одна? В полном одиночестве… и до сих пор тяжело возбужденно дышала. Моя рука покоилась между ног…

И тогда я сотрясалась не от смеха, не то от нервного всхлипывания. ЧТО ЗА НАФИГ?! Я что… мастурбировала?

– Это был Руслан! – мои губы дрожали, я обессиленно стекла на пол, точно грузный мешок с картофелем. – Это был Рус,  – вторила утихающим голосом, понимая, что чертовски облажалась, приняв сон за реальность, но так цеплялась за образ мужа, что искала оправдание своему оргазму.

– Да лан, бывает, – присел рядом со мной на корточки Кир. И теперь смотрел жалеюще как-то, дружески и все понимающе.

Я жалобно всхлипнула:

– Трэш какой-то, – противно стало от собственного похотливого тела и непонятного порыва маструбировать не пойми где и не пойми с чего. У меня не было недоёба. Да, скучала, но не настолько, чтобы срочно нужно было себя удовлетворить-иначе-сдохну!

– Если ты оклемалась, – мягко брякнул Кир, продолжая меня нежно таранить взглядом, – нам пора…

– Я не одета… – запоздало прикрылась руками и подтянула колени, чтобы не светить интимными местами. – Тут… одежды нет!

– В следующей комнатке на лавке, – кивнула в сторону двери Кирилл. – Оденешься, я буду ждать снаружи бани.

– Так это реально баня? – нет, я глазам доверяла, просто не врубилась с какого перепугу тут оказалась.

– Ага, вот такой своеобразный метод восстановления сил, – хохотнул Климов, тоже мазнув глазами по помещению. – Ну об этом потом. Давай, мозги собирай, вставай… и… – короткая пауза, Кир мило улыбнулся той самой проказницей улыбкой после которой мне всегда хотелось его за щёки потрепать:

– Меня найдёшь. Разберёшься, тут недалеко.

Я кивнула, а только он вышел, перевела дух. Помыться бы, а то вся кожа влажная, липкая… Противно.

Банька имела печку, и не имела ничего похожего на тазики-веники-баки с водой, или что там бывает в таких местах?

Дождавшись, когда шаги и шум стихнут, открыла дверь и вышла в… ещё одну баньку, на этот раз совсем уже не жаркую, но зато со всеми вышеперечисленными атрибутами. Меня тут же обдало холодом. Зато на лавке лежал пушистый халат и даже имелось полотенце. Я поспешила смыть с себя пот, и даже кое-как прополоскала длинные волосы, которые от влажности собрались в комковатые волны.

Избушка на курьих ножках, видимо стала жертвой “Школы ремонта” и это было первое о чём я подумала, когда вышла из неприятной холодной бани, укутавшись в халат. Передо мной было идеально-круглое, будто искусственное озеро, берег которого украшали мраморные плитки, а по центру красовалась та самая избушка, только оформленная под китайскую палаточку. К избушке тянулся деревянный пирс.

Прям супер-романтика, мне бы так жить…

Я смело направилась в укрытие, холодный вечерний воздух во всю гулял под халатом и уже хотелось в тепло.

Кир обнаружился на пирсе. Видимо, ждал меня, чтобы проводить.

– Ну как отпустило? – он даже не пытался сделать вид, что ничего не видел, не слышал. Такт не его конёк.  – Стонала ты очень горячо.

– Горячо, – кивнула недовольно, кутаясь плотнее в халатик. Кир похмыкал, а потом меня в объятия загрёб, согревая собой:

– Надеюсь был мощный красочный оргазм…

Вот же неугомонный. Хотела возмутиться, но Кир ручищами обвил и я от благодарности, даже не смотря на его подколы, поёрзала, устраиваясь удобнее в тёплом капкане льва.

– Оргазм был! – буркнула в друга и тотчас сахарно улыбнулась мысли. А что я так переживаю, ну правда, разве с другими такого не бывало? Тем более фантазировал на тему мужа\властного-босса/подчинённую. – Имел лицо Руси, руки… так что… проехали.

– Тогда круто! – тихо обронил Кир. Мы пару секунд пообнимались, каждый в своих мыслях. – Лан, идём, – нарушил идиллию Кирилл и чуть отстранился: – Марь Иванна ждёт.

Марь Иванна оказалась симпатичнейшей женщиной, голос которой был куда старше лица. Длинные каштановые волосы блестели, здоровые и ухоженные. Руки оплетали множество браслетов чан лу, а длинное цветастое платье облегало худосочное тело. Мда… , видимо, Баба Яга тоже стала жертвой прокачки “Снимите это немедленно” или “На 10, что уж тут, на все 30, лет моложе”!

– Здравствуйте, Мария Ивановна, – кисло улыбнулась я, оглядывая жилище.

– Здрасте, – Марь Иванна растянула губы в улыбке. Голос был совсем, как у старушки. Разве что чуть более томный, чем привыкла слышать от почтенных старых леди. Больше всего Марь Иванна напоминала стареющую актрису или звезду эстрады. Эдакая София Ротару или лайма Вайкуле в загородном домике.

Вот только этот загородный домик/китайская палаточка оказалась на деле приличным коттеджем.

Просторная, красивая комната была и кухней, и гостиной, и столовой. По центру стоял огромный круглый стол из полированного дерева, на котором дымил самый настоящий самовар.

Баба Яга медленно, по-кошачьи ходила от одного места к другому, то подкидывая что-то в заварник, то расставляя чайные чашки, то поджигая и бросая в самовар какие-то веточки. По комнате распространялся густой цветочный аромат, который тут же выбил у меня почву из-под ног. Голова закружилась… Спасаясь от падения, я села на стул и ухватилась за край стола.

– Почему я отключилась?

– Слаба оказалась для таких прыжков, – Баба Яга-София Ротару пожала плечами и как ни в чём не бывало стала готовить чай. Вокруг неё клубился ароматный пар, вырывающийся из самовара, и лицо теряло очертания в сизо-белом облаке.  – И так тело душу не носит, а уж две… ооой…

На миг Марь Иванна показалась совсем молодой и очень красивой. Те же волосы, глаза, но гладкая прекрасная светящаяся кожа. Провидца мило улыбалась, неспешно наливая заварку в изящные стеклянные кружечки.

Я перевела взгляд на Кира, он вообще дар речи потерял.

– Ты как тут держишься? – шепнула ему.

Кир с загадочным молчанием вцепился в меня таким взглядом, что всё тело прострелило, будто но мне был  электро-стимулятор, и его кто-то врубил.

 Глаза Кирилла были тёмными, влажными и нереально красивыми, а у меня всё ещё ныли мышцы, и опять тянуло между ног.

Чертовщина какая-то!

И воспоминания о Русе нахлынули, только я почему-то его лица никак не могла рассмотреть – зато мой взгляд накрепко прилип к глазам Кира.

– Кое-как, – друг первым разорвал наш зрительный контакт и отвернулся.

Я нервно провела пальцами по влажным волосам, не зная, куда деть руки и как вообще скрыть волнение.

– Чаю, – Марь Иванна снова стала почти старушкой, закрыла самовар, села напротив нас. – Ну, рассказывайте, – продолжала мило улыбаться.

Чудесным образом в её руке появилась коричневая самокрутка, в другой коробок спичек. Марь Иванна чиркнула спичкой, подожгла кончик самокрутки и он стал тлеть, разгоняя запах не то лаванды с табаком, не то одной только лаванды, потому что я бы не сказала, что рядом кто-то курит.

 Марь Иванна глубоко и неспешно затягивалась, а потом выпускала дым, чуть заметно облизывая губы.

– Мы? Это вы расскажите, – немного озадачилась, не понимая почему Кир молчал. Сидел, уставившись в пол. – Кир, ты почему молчишь?

– А мы уже обсудили, что меня интересовало. Теперь твоя очередь.

– Да-да, – закивала Марь Иванна с блаженной улыбкой. – А ты вообще иди, милок… Тебе тоже банька не помешает, совсем бледный, глаза вон как горят, не лихорадка ли? – померещилась насмешка. София Ротару местного разлива протянула увешанную браслетами сухую руку с длинными пальцами, собираясь коснуться лба Кира, но я зачем-то её опередила. Моя ладонь с лёгким шлепком припечаталась к взмокшей коже друга. Кир даже поперхнулся – уставился на меня с удивлением, а Марь Иванна с лёгкой улыбкой покрутила браслеты, словно так и было задумано. Каменные шарики прошуршали, я отвлеклась и отняла ладонь от Кира.

– Здоров! Иди в баню! – велела я, слишком решительно.

– Ага, прогуляюсь, а то душновато тут, – засобирался Кирилл.

– Там не лучше, – знающе бросила вслед, а стоило двери закрыться, как старушечий голос проскрипел:

– Врёшь, там намного-намного лучше… – и похихикала. – Но, это не важно…

– Важно! – перебила я, и чтобы скрыть одолевающее меня волнение, сделала глоток горячего терпкого чаю. Сладковатого, как солодка, но на удивление вкусного. – Я видела там мужа.

– Мужа? – вскинула брови Марь Иванна. – В самом деле? – да она издевалась?! – Он же ж мёртвый, – беззлобно хихикнула и затянулась, выпуская дым в потолок.

Мамочки, как же эта женщина сама от себя кайфовала!..

– Впрочем, что ходить вокруг да около? – упёрла в меня торжествующий взгляд. С королевским величием сделала очередную затяжку:

– Ты пребывала в состоянии мощного, здорового транса,  – выпустила дым в сторону, – а твоё тело делало всё, чтобы максимально расслабиться и таким образом справиться со стрессом.

Прикинув, что я там делала, что получила и как себя сейчас ощущала, я бы не назвала это состояние “без стресса”. Как по мне, меня шандарахнуло жуткой правдой: Руся мёртв, зато я миленько мастурбирую, чтобы снять напряжение и отдохнуть.

– Моя банька – супер средство от всякой хвори, – лучезарно лыбилась Марь Иванна, – душевной или физической, – старушка-молодушка, положила самокрутку на пепельницу, которая стояла на краю стола, и сделала глоток чаю. – Путешествуя по мирам, вы теряете силы. Очень-очень много. Восстанавливают их выбросы окситоцина… дофамина… слышала о таком? – Марь Иванна провела кончиком пальца по краю чашечки, а хоть я смутно припоминала эти слова, отчаянно замотала головой.

– Тогда не засоряй свой мозг такими мелочами, но знай, добыть эти гормоны не трудно. Они легко вырабатываются во время… секса например, – усмехнулась хрипло, но на удивление приятно, и я уставилась на Марь Иванну, не понимая, почему она, блин, кажется такой странной, но милой.

– Но это так, цветочки по сравнению с банькой. Она просто крышу рвёт, да? – всепонимающе и даже уличающе продолжала “банщица”, я даже залилась краской, осознав, что бабка прекрасно знала, чем я там занималась.

– А вот прыжки по мирам, – лицо Баб Яги стало ужасно серьёзным и вмиг потеряло всю игривость. – Штука опасная. И без предварительной подзарядки – убийственная. Вам прежде чем сюда лезть, нужно было хорошенько подготовиться. Отдохнуть, поесть от души, потрахаться вволю. Да и физически, – она смерила меня скептическим взглядом, – силёнок поднабрать. А вы за один день иссохли, – досадливо цыкнула. – Ну ничего, – тотчас примирительно, – ты вроде хорошо отдохнула, теперь уже будешь знать, что случается, когда не в своём теле душа, так ведь?