Ричард I Львиное Сердце. Повелитель Анжуйской империи

В то время король Генри Старший передал герцогство Аквитанское сыну Ричарду по воле его матери. Затем в воскресенье после Пятидесятницы в церкви Сен-Илер-де-Пуатье [Святого Илария Пиктавийского. – В.У.], согласно обычаю, он был посажен в кресло аббата[53]. Епископы Бертрам Бордоский и Жан Пуатевинский подали ему копье со штандартом, а процессия затянула: «O princeps egregie!»[54] – позаимствованный у святого Марциала респонсорий… Спустя некоторое время Ричард вступил в Лимож, город встретил его процессией, ему надели перстень святой Валерии[55], и все провозгласили его новым герцогом[56].

Пожалование герцогского титула Ричарду было лишь формальностью – такой же, как возведение его старшего брата в сан короля Англии. Законной носительницей титула оставалась Алиенора, а вся реальная власть в Аквитании по-прежнему находилась в руках Генри II. Именно он именовался в хартиях герцогом Аквитанским, а Ричарда чаще называли младшим титулом – графом де Пуатье.

В феврале 1173 года Ричард в своем новом статусе, сопровождаемый матерью, прибыл в Клермон-Ферран, столицу Оверни. Там Генри II собрал под разными предлогами весь цвет европейской знати. Умберто III граф Савойский приехал для обсуждения деталей помолвки своей наследницы Алисы с младшим сыном повелителя Анжуйской империи. Альфонсо II Целомудренный король Арагона и Реймон V граф Тулузский явились, чтобы просить Генри II выступить третейским судьей в их давнем споре о том, кому должны приносить оммаж Сердань, Фуа и Каркассон. В качестве наследника английской короны в Клермон-Ферран прибыл также и Анри Молодой Король.

Генри II пригласил всех собравшихся, а также Санчо VI Мудрого короля Наварры на большой съезд в Лимож. Там 25 февраля 1173 года в торжественной обстановке Реймон V принес оммаж за графство Тулузское сначала Генри II, затем его старшему сыну и наследнику Анри Молодому Королю, и в заключение – своему непосредственному, хоть и номинальному сеньору Ричарду герцогу Аквитанским.

Это масштабное собрание было задумано для достижения сразу нескольких важных целей. Во-первых, Генри II на какое-то время уладил конфликт с Реймоном V. Фактически он отказался от прямых притязаний на графство Тулузское, так как согласился, чтобы оно находилось в вассальной зависимости от Анжуйской империи.

Во-вторых, ему настоятельно требовалось любым способом загладить свой колоссальный просчет, допущенный вольно или невольно, ибо над ним довлело обвинение, вызвавшее потрясение по всей Европе. Мало кто сомневался, что именно по наущению Генри II его придворные рыцари в конце 1170 года убили Томаса Бекета архиепископа Кентерберийского. Прелата, открыто противопоставившего себя королю, зарубили прямо на ступенях, ведущих к алтарю собора в Кентербери. Чтобы заставить злые языки умолкнуть, Генри II необходимо было продемонстрировать, что он по-прежнему пользуется уважением высшей знати Европы, которая доверяет ему и прислушивается к его решениям.

И, наконец, третья причина также была сугубо пропагандистской. Генри хотел, чтобы его главный соперник – Луи VII король Франции – воочию убедился в единстве большой анжуйской семьи и в готовности союзных ей соседей поддержать ее. Спектакль удался на славу, высокий престиж повелителя Анжуйской империи был безоговорочно признан всеми.

Однако ни устроитель этого действа, ни зрители не могли знать, что торжество Старого Короля подходит к концу, и члены столь сплоченного клана вскоре вцепятся в глотки друг другу как злейшие враги. Наступало смутное время.

* * *

Не успела еще завершиться церемония принесения оммажа, как Реймон V граф Тулузский испросил у Генри II личную аудиенцию. Уединившись с королем, он сообщил ему, что имеет неоспоримые свидетельства заговора, который Алиенора с сыновьями составила против своего мужа. Знавший толк в интригах граф логично полагал, что любые трения между Анжу и Аквитанией будут ему на пользу.

Удар был силен, но нельзя сказать, что Генри II не ожидал чего-либо подобного. Раздражение и враждебность в семейных отношениях нарастали уже давно, и подогревала их авторитарная политика самого короля. Наделяя своих сыновей титулами, он проигнорировал, к примеру, интересы младшего сына Жана[57], справедливо полагая, что пятилетнему несмышленышу рановато обзаводиться собственными владениями. Отец еще пошутил, дав мальчику забавное, как ему казалось, прозвище – Безземельный.

Забегая вперед, надо признать, что, данное шутки ради, оно оказалось пророческим. Когда ребенок вырос и стал королем Англии Джоном, он не только бездарно разбазарил континентальные владения Анжуйской империи, но и постепенно терял власть над английскими землями. В конце концов восставшие английские бароны вынудили его подписать унизительную Великую хартию вольностей, ограничивавшую королевскую власть.

Однако вполне рациональное пренебрежение, проявленное к младшему отпрыску, стало миной, подведенной под семейное согласие. Как оказалось, именно в нем таились истоки конфликта, расколовшего Анжуйский дом. После помолвки отец невесты безземельного принца, Умберто граф Савойский, поинтересовался у Генри II, какое обеспечение король полагает необходимым дать ее будущему супругу, чтобы привести его фактический статус в соответствие с высоким происхождением. Генри пообещал передать Жану три замка – Шинон, Лудан и Мирбо.

Этот вроде бы невинный жест взбесил Анри Молодого Короля – тот хоть и носил в отличие от брата несколько громких титулов, но обладал ими чисто формально. Никаких материальных благ в его руках сосредоточено не было, всем единолично распоряжался отец. Обидой Молодого Короля не преминул воспользоваться Луи VII, который пристально следил за обстановкой в Анжуйской империи и использовал шанс внести разлад в семью своего соперника, получив тем самым серьезные политические выгоды. Анри был женат на его дочери Маргарите, и король Франции постарался настроить сына против отца мягко, по-родственному. Тесть с зятем встретились на нормандской границе. Луи VII не пришлось приложить много усилий, чтобы убедить Молодого Короля в его неотъемлемом праве потребовать от Генри II хотя бы части тех владений, титулами которых он номинально пользовался. Естественно, отец наотрез отказал сыну, и с этого момента между ними началась открытая вражда. Взаимная неприязнь доходила до того, что они не могли встретиться даже ненадолго, чтобы между ними не разразилась ссора.

Когда Генри II узнал от графа Тулузского о заговоре, он покинул Лимож под предлогом охоты, приказав привести свои замки в состояние боевой готовности. Король направился на север, забрав с собой старшего сына. Но ночью в Шиноне, пока отец спал, Анри сбежал ко двору Луи VII. Генри II никак не думал, что сын столь дерзко и открыто выступит против него, и был по-своему прав – в одиночку Молодой Король не нашел бы в себе достаточно мужества выступить против могущественного повелителя Анжуйской империи. Просчитался Генри потому, что до поры до времени не понимал, кто в действительности является главной пружиной мятежа.

Несмотря на то что граф Тулузский предупреждал его об участии в заговоре Алиеноры Аквитанской, король не придал этому должного значения, поэтому оставил Ричарда и его брата Жоффруа на попечении матери. Он не верил в то, что жена может открыто пойти против мужа. Это неудивительно – даже многоученый хронист Ральф де Дисето не смог найти в истории ни одного такого прецедента, хотя отыскал более тридцати случаев, когда дети восставали против своих отцов.

Генри II не учел, что властная и гордая Алиенора в первую очередь была герцогиней Аквитанской, а уже во вторую – супругой графа Анжуйского и короля Англии. Именно Алиенора поощряла бунт Анри Молодого Короля. Именно она послала Ричарда и Жоффруа присоединиться к их брату при французском дворе, в то время как сама призвала пуатевинцев к оружию.

* * *

Для современников также не было никакой тайны в том, кто в действительности являлся движущей силой заговора. В первую очередь это была Алиенора, во вторую – Луи VII. Возмущенный прежде всего столь откровенным пренебрежением брачными узами, Ротру де Бомонт архиепископ Руанский возлагал всю вину в конфликте на неверную супругу. Он подозревал, что его красноречия будет недостаточно для увещевания герцогини Аквитанской, поэтому поручил составить письмо к ней известного богослова и поэта Пьера де Блуа.

Поскольку супружеская пара становится единой плотью, то необходимо, чтобы союз тел сопровождался единством духа и подчинением по согласию. Женщина, не подчиняющаяся мужу, нарушает законы природы, заповедь Апостола и установление Евангелия: «Муж есть глава жены» [Еф. 5:23]. Женщина создана из мужчины, соединена с мужем, подчинена власти мужа. Поэтому мы все горько плачем о распространенной и прискорбной жалобе на то, что вы, будучи благоразумнейшей женщиной, оставили мужа. Одна половина разлучается с другой, тело не служит голове. Мало того, намного хуже, что вы позволяете детям владыки короля и вашим восстать против отца, как мог бы справедливо сказать пророк: «Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня» [Ис. 1:2]. О, если бы перед наступлением последнего часа наших дней, говорит другой пророк, земля закрыла бы наши лица, чтобы не видели мы этих грехов![58] Мы знаем, что, если вы не вернетесь к своему мужу, то будете причиной всеобщего бедствия. И то, что сейчас единственно ваша вина, обратится во всеобщий ущерб. Поэтому возвратитесь, блистательная королева, к своему мужу и нашему владыке, так как вашим примирением страдающие обретут умиротворение, а с вашим возвращением вернется ко всем радость. Если наши молитвы не повлияют на вас, то пусть обеспокоят по крайней мере скорбь народа, угрожающие церкви притеснения и запустение королевства. Ибо или правда лжет, или «всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет» [Лк. 11:17]… Мы не можем пренебречь законностью. Либо вы вернетесь к своему мужу, либо мы будем связаны каноническим правом и добьемся церковного осуждения; мы заявляем это с неохотой, но если вы не раскаетесь, то мы с болью и слезами сделаем это[59].

В отличие от высокопоставленного прелата хронисты – тоже, между прочим, лица духовного звания – обвиняли в раздоре не только могущественную герцогиню, но и не менее могущественного короля. В своем труде Gesta Henrici Роджер из Хаудена возложил главную ответственность как раз на Луи VII. Однако при этом он не решился покрывать ни Алиенору, ни ее влиятельнейшего советника, дядю по матери Рауля де Шательро сеньора де Фай-ла-Винёз, вовлеченного во все интриги племянницы.

Вдохновителями этой гнусной измены выступили Луи король Франции, а также, как говорили некоторые, сама Алиенора королева Англии и Рауль де Фай. Вышеупомянутая королева при этом держала в то время опеку над своими сыновьями Ричардом герцогом Аквитанским и Жоффруа графом Бретонским. Она отправила их во Францию к Молодому Королю, их брату, чтобы они противостояли королю – своему отцу[60].

Другой английский хронист, монах-бенедиктинец Джервейз Кентерберийский, выступил со своими обвинениями более откровенно и прямолинейно. Он не стал прибегать к фигурам умолчания, не ссылался на слухи, а прямо заявил о виновности Алиеноры, хотя и признал за ней немалые достоинства.

Молодой Король не только решился прекословить [отцу], но даже не спросив разрешения у отца, ночью бежал. Его братья Ричард и Жоффруа также бежали. Сама королева Алиенора, сменив свое женское платье [на мужское], скрылась, но была схвачена и помещена под строгий арест. Как было сказано, на самом деле все это было устроено ее хитростью и организовано ее советами. Ибо она была весьма мудрой женщиной, знатного рода, но отличалась непостоянством[61].

Единодушие современников не оставляет места для сомнений в том, что инициатива заговора исходила от Алиеноры Аквитанской. Да и кто другой, кроме любимой матери, мог заставить пятнадцатилетнего Ричарда восстать против отца? Только она обладала таким влиянием на юного графа де Пуатье, которому этот мятеж совершенно не был нужен и который был вовлечен в него ради чужих интересов. Но зачем на открытое восстание решилась сама Алиенора?

Мнения по этому поводу ходили разные. Одни говорили, что до крайности ее довели супружеские измены Генри II, кульминацией которых стало открытое сожительство короля с Розамундой де Клиффорд. Но на истинный мотив это похоже мало: зачем было ждать так долго, если прелюбодейная связь началась, скорее всего, еще в 1166 году? Другие считали, что мятеж возник из-за политических, а не личных мотивов – в своей непомерной гордыне Алиенора не стерпела, что муж вольно или невольно отодвинул ее на второй план. Впрочем, и такое толкование весьма сомнительно и также не объясняет, почему королева решила взбунтоваться именно в 1173 году.

На самом деле, она была крайне недовольна наметившейся тенденцией к потере Аквитанией независимости. Ее возмущала та легкость, с которой король оставил притязания на графство Тулузское и самочинно признал его вассалитет. Если уж на то пошло, это было прерогативой Алиеноры как герцогини в своем праве – отказываться или нет от земель, на которые именно она, а вовсе не ее муж – граф Анжуйский, имела неоспоримое право.

Оммаж, принесенный в Лиможе Реймоном V графом Тулузским, стал несомненным триумфом Генри II, но столь же бесспорным проигрышем Алиеноры, которая усмотрела в этом шаге лишь попытку лишить ее части потенциальных владений. А клятва верности, принесенная Реймоном не только герцогу Аквитанскому, но и Молодому Королю как номинальному повелителю Англии и наследнику Анжуйской империи, со всей очевидностью продемонстрировала желание Генри II уничтожить остатки независимости Аквитании.

Ни гордой Алиеноре, ни заносчивой пуатевинской знати такой поворот событий понравиться не мог. Список сеньоров, поддержавших мятеж, был весьма внушителен: Гийом Тайфер граф д’Ангулем, Жоффруа и Ги де Лузиньяны, их кузен Жоффруа де Ранкон сеньор де Тайбур, Гийом IV де Ларшевек сеньор де Партене. К комплоту сразу же примкнул советник королевы Рауль де Шательро сеньор де Фай-ла-Винёз. Единственным, кто воздержался от выступления против Генри II, был сильно пострадавший от войск короля Англии в 1168 году Жоффруа IV виконт де Туар.

* * *

Послушный воле матери, весной 1173 года Ричард прибыл к великолепному двору, который Луи VII держал в Париже. Присутствие графа де Пуатье в столице Франции означало, что он сделал выбор, приняв сторону Алиеноры и братьев Анри и Жоффруа против своего отца. Таким образом, Ричард перешагнул линию, отделявшую мирную жизнь от того, что поэт назвал «войной без любви» – la guerre senz amur.

Вас и сына разделил смертной ненависти ядПо ее вине в земле много рыцарей лежат.Кони бродят – седоки больше их не тяготят.Много сломанных щитов, много рассеченных лат.Зря инвеститурой той вы задумали украстьВолю сына своего – отобрали силы часть.Править доле он не мог, пошатнулась его власть.Без любви война. И Бог был ее готов проклясть[62]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Издатель Itinerarium Уильям Стаббс взял эту фразу в кавычки, предполагая, что она представляет собой цитату. Однако ее источник мне найти не удалось. Предположительно, она имеет какое-то отношение к римскому императору Титу Флавию Веспасиану, с которым по щедрости сравнивается Ричард.

2

Itinerarium peregrinorum et gesta regis Ricardi // Chronicles and Memorials of the Reign of Richard I. Vol. I / Ed. by W. Stubbs. London, 1864. P. 143.

3

Beha ed-Din. The Life of Saladin. London, 1897. P. 242, 249.

4

Ibn-Alatyr. Extrait de la Chronique Intitulée Kamel-Altevarykh / Recueil des historiens des croisades: Historiens orientaux. T. II. Paris, 1887. P. 43.

5

Ambroise. L’Estorie de la Guerre Sainte / Ed. par Gaston Paris. Paris, 1897. Col. 328–329 (12224–12256).

6

Poetra Nova of Geoffrey of Vinsauf / Transl. by M. Nims. Toronto, 1967. P. 28.

7

The Political Songs of England from the Reign of John to that of Edward II / Ed. by T. Wright. London, 1839. P. 128.

8

Chronica Albrici Monachi Trium Fontium // Monumenta Germaniae Historica / Ed. by G. Pertz. Vol. 23. Leipzig, 1925. P. 869.

9

Vita Edwardi Secundi / Ed. and transl. by W. Childs. Oxford, 2005. P. 68.

10

Polydore Vergil. Urbinatis Anglica Historia. Liber XIV. 1649. P. 340.

11

Speed J. The History of Great Britaine under the Conquests of Ye Romans, Saxons, Danes and Normans. London, 1614. P. 473.

12

Гийом (Вильгельм) Бастард (1027/1028–1087) – с 1035 г. герцог Нормандский под именем Гийома II, с 1066 г. король Англии под именем Уильяма I Завоевателя. Автор является принципиальным противником устоявшейся традиции «латинизировать» имена европейских монархов – Генрих, Иоанн, Людовик и т. д. – вне зависимости от их реального произношения и национальной принадлежности носителей.

13

Daniel S. The Collection of the History of England. London, 1621. P. 107.

14

Джеймс (Яков) I Стюарт (1566–1625) – король Шотландии с 1567 г. и первый король Англии из династии Стюартов с 1603 по 1625 г.

15

Creighton L. Life of Edward the Black Prince. London, 1877. P. 185.

16

Baker R. A Chronicle of the Kings of England from the Times of Romans Government, unto the Death of King James. London, 1684. P. 67.

17

Как правило, даже в научной отечественной литературе английские титулы переводятся безо всякого внимания к их оригинальному написанию – герцог Малборо, граф Уилтшир. Однако такой упрощенный подход в корне не верен. Ведь по-английски они пишутся как Duke of Marlboro и Earl of Wiltshire. Частица of, соответствующая французской de, подчеркивает принадлежность указанного владения к титулу и требует перевода либо как «граф Уилтширский», либо как «граф Уилтшира». Подобная тонкость была бы не столь существенна, если бы у англичан параллельно не использовалась и другая форма титулообразования, где имя собственное не обозначало названия владения, а представляло собой просто-напросто фамилию носителя. Естественно, частичка of там отсутствовала, а в этом случае и перевод должен быть иным: Earl Rivers – граф Риверс или Lord Clifford – лорд Клиффорд. Встречаются и более сложные случаи, например: Lord Mortimer of Wigmore – или соответственно лорд Мортимер Уигморский в русской интерпретации.

Похожим правилам, несомненно, должны подчиняться и переводы прозвищ. К примеру, John of Gaunt – Джон Гонтский, но Henry Bolingbroke – Генри Болингброк. Помимо прочего, непонятно почему у нас принято смягчать в английских именах букву «л», которая в английском языке всегда твердая – Мальборо, Кромвель, Вудвиль. На самом деле они Малборо, Кромвелл и Вудвилл.

18

Churchill W. Divi Britannici: Being a Remark Upon the Lives of all the Kings of this Isle, from the Year of the World 2855 unto the year of Grace 1660. London, 1675. P. 215–216.

19

Rapin P. Historie d’Angleterre. T. I. 1740. P. 230.

20

Hume D. The History of England from the Invasion of Julius Caesar to the Abdication of James the Second, 1688. Vol. I. Boston, 1740. P. 391.

21

Gibbon D. The History of the Decline and Fall of the Roman Empire. Vol. VI. London, 1906. P. 350–351.

22

Itinerarium peregrinorum et gesta regis Ricardi // Chronicles and Memorials of the Reign of Richard I. Vol. I / Ed. by W. Stubbs. London, 1864. P. xvii.

23

Markowski M. Richard Lionheart: bad king, bad crusader? // Journal of Medieval History. Vol. 23. No. 4. 1997. P. 363, 364.

24

Воинственный король (лат.).

25

Prestwich J.O. Richsrd Coeur de Lion: Rex Bellicosus // Accademia Nazionale dei Lincei. Vol. 253. 1981. P 15.

26

Gillingham J. Richard the Lionheart. New York, 1978. P. 285.

27

France J. Western Warfare in the Age of the Crusades 1000–1300. London, 1999. P. 142–143.

28

Brundage J.A. Richard Lion Heart. New York, 1974. P. 258, 263.

29

Ambroise. L’Estorie de la Guerre Sainte / Ed. par Gaston Paris. Paris, 1897. Col. 62 (2309–2314).

30

Giraldus Cambrensis. Topographia Hibernica // Giraldi Cambrensis Opera / Ed. by J.F. Dimock. Vol. V. London, 1867. P. 195–196.

31

Шарль (Карл) II Лысый (823–877) – первый король Западно-Франкского королевства (с 843 г.), король Швабии (831–833 гг.), Аквитании (839–843, 848–854 гг.), Лотарингии (с 869 г.), Прованса (с 875 г.), Италии (с 876 г.), император Запада (с 875 г.) из династии Каролингов.

32

Giraldus Cambrensis. De principis instructione liber // Giraldi Cambrensis Opera / Ed. by G.F. Warner. Vol. VIII. London, 1891. P. 301–302.

33

На самом деле впервые родовое имя Плантагенета принял только Ричард 3-й герцог Йоркский в 1460 г. Его предки из Анжуйской династии получили это наименование от историков лишь постфактум.

34

Трубадуры (оксит. trobador, фр. troubadour) – сочинители и исполнители окситанской лирической поэзии. В Северной Франции их называли труверами (фр. trouvère).

35

Giraldus Cambrensis Gemma ecclesiastica // Giraldus Cambrensis Opera. Vol. II / Ed. by J.S. Brewer. London, 1862. P. 216–217.

36

Newburgh W. Historia rerum Anglicanum // Chronicles of the Reigns of Stephen, Henry II, and Richard I. Vol. I / Ed. by R. Howlett. London, 1884. P. 93.

37

Бернар де Фонтен (1091–1153) – богослов, мистик, аббат цистерцианского аббатства Клерво, наставник Бернардо Паганелли, ставшего впоследствии папой Евгением III. Причислен к лику святых в 1174 г., почитается католической церковью как Учитель Церкви.

38

Термин «крестовый поход» появился гораздо позже, вероятно, в XVII в. Современники войн за Святую землю и Гроб Господень использовали другие определения – «странствование», «паломничество» и др.

39

Используя привычное уху имя Ричарда, необходимо помнить, что по происхождению мальчик был анжуйцем, как и вся его семья, а следовательно, назван он был на французский манер – Ришаром.

40

Жиронда – эстуарий рек Гаронна и Дордонь, выходящий в Бискайский залив.

41

Rooney C. An Annotated Translation of the Letters of John of Salisbury: Letters 107–135. Chicago, 1943. P 50.

42

Malmesbury W. Gesta regum Anglorum. Vol. II / Ed. by T.D. Hardy. London, 1840. P. 670.

43

«Песня об удачливой любви», перевод со старопровансальского А.Г. Наймана.

44

Lewis C.S. The Allegory of Love: a Study in Medieval Tradition. London, 1938. P. 3–4.

45

Куртуазная любовь (оксит. fin’amor, фр. amour courtois, англ. courtly love) – средневековая европейская концепция любви, получившая распространение, как считается, в среде знати, особенно Южной Франции. Сам термин был введен Гастоном Пари в 1833 г. на основе устной традиции.

46

Andreae Capellani regii Francorum De amore libri tres. / Ed. by E. Trojel. Havniae, 1892. P. 290.

47

Имя Розамунда созвучно латинскому выражению «Роза мира» (Rosa Mundi).

48

Diceto R. Radulfi de Diceto decani Lundoniensis opera Historica. Vol. I / Ed. by W. Stubbs. London, 1876. P. 293.

49