скачать книгу бесплатно
Босые ноги ощутили привычную податливость песка вместо жестких камней брусчатки, и Кармела понемногу начала успокаиваться. Вглядевшись в темноту, она поняла, что оказалась на пляже. Уловив шелест волн, пошла к морю, загребая ногами теплый песок и с удовольствием чувствуя, что он точно такой же, как в Теокуилько.
Наконец показалась луна и осветила всё вокруг мягким таинственным светом. Кармела огляделась.
Прямо перед ней в сторону открытого моря уходила дрожащая на колеблющейся воде лунная дорожка. Это была настолько знакомая картина, что девушке на мгновение показалось, что она вернулась домой.
Кармела опустила чемоданчик на песок, быстро сбросила платье и побежала к воде. Море бережно подхватило ее тело и принялось мягко ласкать и целовать его тысячами поцелуев, от которых исчезали усталость и мрачные мысли. Ощущение принадлежности необъятной и бездонной морской стихии захватило ее и наполнило необъяснимой уверенностью в том, что всё так или иначе образуется, всё будет хорошо.
…На берегу Кармела разыскала шезлонг под сложенным тентом и удобно устроилась в нем. Обхватив руками чемоданчик, она принялась разглядывать тайнопись созвездий, мерцающих прямо над ней. Они выглядели точно так же, как и сутки назад – в их тайных знаках ничего не изменилось, а это означало, что ничего не изменилось и в ее планах!
Море серебрилось в лунном свете и вполголоса разговаривало с прибрежной галькой, а тихий бриз нежно гладил по щекам, легко перебирая пряди волос и убаюкивая беззвучными рассказами о морских далях… «Где-то далеко-далеко есть другие страны и другие люди, есть страна, в которой живет солнце, и другая – где живет счастье…»
«Завтра я обязательно найду работу! А все деньги буду передавать с Серхио… или с кем-нибудь еще». Лишь за этим и стоило идти на бензоколонку. Только за этим. И тихий ветер гладил лицо, а волны шептались с берегом, пока Кармела, засыпая, размышляла и уплывала куда-то далеко, но никак не могла уплыть, словно лодка, привязанная к берегу…
«Пойду работать уборщицей… Только уборщицей!» – в одну секунду обрывки сонных размышлений сложились наконец-то в такое простое и логичное решение, что Кармела удивилась, как этого не произошло раньше. Дремота рассеялась, мысли стали ясными, острыми и быстрыми и, сорвавшись с места, понеслись вдогонку друг другу. До рассвета она на разные лады раскладывала эту замечательную идею, словно музыкальную партию, и каждый раз идея звучала всё стройнее и привлекательнее, превращаясь в праздничный ликующий хор.
«Как здорово! Если работать по ночам, то можно немного поспать прямо там же, а утром уходить к морю. Значит, до сезона дождей можно обойтись без жилья. Да и наряжаться, обуваться там ведь тоже не нужно…» Она мысленно обращалась к невидимому собеседнику, словно ища у того поддержки. «Это простой, честный труд, за который мне не будет стыдно; кроме того, чистота нужна всем – значит, нужны и уборщицы… Решено!»
Она еще раз искупалась в море, расцветающем под утренними лучами, надела ненавистные туфли, улыбаясь, подняла подбородок и пошла навстречу новой жизни!
…Днем опять пришлось разуться – даже ее терпеливая натура не могла вынести такой средневековой пытки.
Уборщиц нигде не требовалось. Совсем.
В организациях, заведениях и конторах все места были заняты. Хозяева же частных домов, случалось, окинув ее долгим и красноречивым взглядом, жестами приглашали зайти, но… Кармела с тоской понимала: увы, сеньорам требуется вовсе не уборщица. Еще явственнее это понимали хозяйские жены, и девушке приходилось уходить ни с чем, остро чувствуя спиной горячие взгляды хозяев и ледяные – хозяек.
Стемнело. Обессилевшая от усталости, голода и нескончаемой череды отказов, Кармела вернулась к морю. Тяжело опустившись на мокрый камень, погрузила в воду гудящие ноги… Раны защипало от соленой воды, и девушка прикусила губу, едва сдержав тихий вскрик.
Боль усилила закипающую в ней какую-то ожесточенную, отчаянную решимость. «Обойду каждый дом, город вроде не такой большой, а дальше… будет видно. Но домой не вернусь!» И сквозь эту решимость, сквозь это ожесточение боль в стертых ногах казалась не такой острой.
Глава 5
Лаура
На утро третьего дня Кармела оказалась в каком-то странном мире, где всё, что ее окружало, вдруг стало разговаривать с ней на языке еды. Дома вызывали лишь мысль о том, что в них есть кухни, на которых хозяйки готовят вкусный завтрак. Море – в нем водятся рыба и… креветки! Горячий песок заставлял вспомнить о горячей сковороде, на которой жарятся тортильяс…
Кружилась голова, мысли текли как-то вяло и путано… Обоняние обострилось до предела.
С двадцати песо, заработанных ею позавчера на площади, Кармела собиралась начать копить деньги для отправки домой. Но сейчас это решение уже не казалось ей правильным. Двадцать песо – это слишком мало, чтобы отправить их отцу, но зато четверти этой суммы, наверное, вполне достаточно, чтобы купить себе один такос? Всего один такос и всё! И больше она не будет даже думать о еде. Сейчас она найдет какую-нибудь таверну, где продают такосы и… Дальше она не могла рассуждать, потому что рот наполнился слюной, а в желудке возникли спазмы.
Кармела не смогла бы объяснить, почему она пошла именно направо. Может быть, случайно, а может быть, именно оттуда ветерок доносил едва уловимый запах еды. За пляжем начиналась портовая зона, а на краю пляжа, там, где заканчивался песок и начинался асфальт, располагалась таверна. Кармелу охватила некоторая робость, когда она издали увидела кирпичное здание с огромной надписью, причудливо выведенной неоновыми трубками – «LAURA».
Заведение явно не походило на дешевую забегаловку, а стало быть, и цены там, наверное, могли быть выше, но Кармелу это уже не могло остановить. Такос, свернутый из двух больших тортильяс с начинкой из невозможно вкусно пахнущих креветок, заполнил все ее мысли. Сколько бы он ни стоил – она в любом случае его купит и съест…
Девушка уже протянула руку, чтобы толкнуть разноцветную стеклянную дверь, как вдруг замерла, сначала даже не поняв, почему. Справа от нее висела привязанная к вкрученному в деревянный косяк кольцу плотная картонка с короткой надписью: Es necesario fregar – 500 peso[18 - Требуется мойщица посуды – 500 песо (исп.).].
Мысль о еде в мгновение ока отошла на второй план. Кармела медленно и внимательно перечитала объявление еще раз. Расправила плечи, выпрямила спину, толкнула дверь и решительно подошла к стойке.
– Здравствуйте, сеньор, – она слегка поклонилась. – Вам… нужна посудомойка?
Как ни старалась Кармела не выдать своего волнения, ее голос дрогнул. Но усатый бармен не обратил на это никакого внимания. Он лишь утвердительно кивнул головой и скрылся во внутреннем помещении, расположенном за стойкой, на которой остались скомканное полотенце и пара бокалов – один кристально прозрачный, словно искрящийся от падающих на него сквозь раскрытое окно косых лучей едва показавшегося над горизонтом солнца, а второй тусклый, еще не протертый.
Девушка невольно оглянулась: изнутри заведение показалось ей еще более роскошным, чем снаружи.
…Отливающая черным блеском барная стойка, батарея красивых бутылок на витрине, окутанный паром блестящий агрегат с ручками, зеркала в рост человека, салфеточницы причудливой формы, шелест вентиляторов, шум немногочисленных посетителей…
Кармела невольно посмотрела на пол. Потертый пластик был еще влажным после уборки.
«Уборщица у них есть. У них, наверное, и посудомойка есть, а объявление снять забыли», – подумала Кармела и вздохнула. На глаза навернулись слезы – она столько раз обретала и теряла надежду получить работу, что просто устала от этого. Неужели ей опять не повезет?
Блестящий агрегат распространял аромат свежего кофе, но даже он не мог перебить доносящихся из кухонного помещения умопомрачительных запахов. От этих прекрасных ароматов у нее потемнело в глазах. Кармела вся перешла в обоняние и уже не замечала всего того, что еще мгновение назад казалось ей таким интересным…
Однако вскоре Кармела очнулась от наваждения; ей стало вдруг стыдно, что она так зависит от собственного чрева. Глубоко вздохнув, она принялась горячо молиться Святой Деве, Иисусу и своей Святой, чтобы надпись на картонке не оказалась устаревшей.
Наконец откуда-то из недр ресторанчика, дробно выстукивая тонкими каблучками, вышла холеная женщина средних лет. Она обладала чуть надменной ухоженной красотой, отличающей дам, желающих всегда и во всем оставаться хозяйками положения. Идеально прямая спина зрительно делала ее выше; еще несколько сантиметров роста добавляли ей царственность жестов и особая проницательность взгляда искусно подкрашенных глаз. В результате собеседникам Лауры – даже тем, кто на самом деле был выше ее на целую голову, – неизменно казалось, что они глядят на нее снизу вверх, словно школьники на учительницу и оттого боятся произнести что-нибудь нелепое. Однако тому, кому удавалось заглянуть глубже ее царственного облика, открывался добрейшей души человек…
Сложив руки на груди, Лаура молча рассматривала Кармелу; в подведенных глазах сквозило изумление и плохо скрываемое любопытство.
– Меня зовут Лаура Эрнандес, – спокойно сказала женщина, но прозвучало это так, словно она напомнила о своем царственном титуле.
Кармела молча кивнула – она не знала, как себя вести, чтобы понравиться хозяйке и получить работу, а поэтому стояла молча, боясь произнести лишнее слово.
Но хозяйка ничего и не спрашивала. Она так же молча смотрела на стоящую перед ней смущенную девушку, стараясь понять, что заставило ее этим ранним утром просить работу в ресторане.
Она была первой за месяц соискательницей места с такой зарплатой.
«Что же привело сюда эту симпатичную девчушку? – размышляла рестораторша. – Сильная нужда? Ссора с родственниками? Страх?»
Она внимательно рассматривала неожиданную посетительницу, но никак не могла взять в толк, каким ветром ее занесло.
Впрочем, нет – Лаура не могла обманывать саму себя – эту девушку нельзя было назвать всего лишь симпатичной: она была по-настоящему красива, но, похоже, еще не подозревала об этом.
Пауза затягивалась; Кармела переминалась с ноги на ногу, съежившись под пристальным взглядом хозяйки, а та не могла решить, стоит ли пробовать еще раз…
И не лучше ли наконец отремонтировать посудомоечную машину?
…Долго на этом месте никто не задерживался. Работа нелегкая, а платить больше сейчас, когда ее муженек Хорхе практически не занимается делами, нет никакой возможности…
Впрочем, почему бы и не попробовать? Несправедливо, конечно, что получать она будет лишь эти жалкие пятьсот песо. Но, с другой стороны, не вечно же так будет продолжаться. – Хорхе когда-нибудь образумится, и дела снова пойдут на лад. А это значит, что можно будет повысить зарплату своим работникам, пока они все не разбежались…
Наконец она прервала затянувшееся молчание. Не всё ли равно, что привело сюда этого ребенка? Главное, что теперь у них есть посудомойка!
– Как тебя зовут?
– Кармела… Кармела Гальегос.
Лаура улыбнулась доброй улыбкой и, еще не до конца веря своему счастью, повела ее для начала на кухню, по пути выслушивая бесхитростный рассказ. Кармела же не могла поверить своему счастью и лишь боялась, что ее благодетельница почему-то передумает.
– …а еще мне негде жить, – пожаловалась девушка.
– Что-нибудь придумаем, – ободряюще отозвалась Лаура, мысленно перебирая ресторанные закутки, в которые можно будет втолкнуть раскладушку.
– А еще… я не девочка на одну ночь! – внезапно вырвалось у Кармелы. Выпалив это и тут же поняв, насколько неуместно такое заявление в адрес Лауры, она остановилась, а на ее щеках стали медленно проступать два красных пятна.
Но Лаура даже не улыбнулась в ответ на горячность Кармелы, а посмотрела ей в глаза так мягко и спокойно, что девушка тут же вспомнила ласковый взгляд матери…
– Это правильно. Ты молодец. Но здесь тебе ничего не грозит. Я сама буду следить за этим… Девочки на панели сходят с ума от этого кошмара, – вздохнула женщина. – Сначала Луис тебя накормит, а потом я покажу, где ты будешь работать.
«А она вовсе не строгая, – удивленно подумала Кармела. – Она добрая… Спасибо тебе, Пресвятая Дева. Спасибо за всё».
«Пусть только попробует!» – в свою очередь подумала Лаура, имея в виду своего благоверного, в котором расчетливость и деловая хватка удивительным образом уживались с какой-то наивной, почти детской верой в сказку. От него жди любого сюрприза – если Хорхе чем-то или кем-то (случалось и такое) увлекался, у него пропадало ощущение реальности. Вот и сейчас: дела идут черт знает как, а Хорхе опять всё сбросил на нее, укатив в Мехико на концерт какой-то заокеанской певички!
Ну как взрослый, разумный мужчина может быть таким легкомысленным?!
Лаура хорошо помнит, каким он вернулся из города в тот день, когда увидел в Веракрусе афишу с анонсом единственного концерта той певички в Мехико. Она еще удивилась, как он машину не разбил и сам цел остался. Хорхе смотрел жене прямо в лицо, но не видел ее – Лаура могла поклясться Девой Марией! Конечно, Хорхе тут же сообщил, что ему срочно нужно в Мехико: он непременно должен попасть на этот концерт – он не умел скрывать свои желания. И бесполезно пытаться уговорить его заняться делами… Что уж тут поделаешь – такой у нее муж! Большой ребенок.
Лаура досадливо поморщилась, но детская непосредственность ее большого усатого мужа вызывала у нее наряду с внешне недовольной гримаской немного снисходительной нежности внутри…
Посудомойная являла собой маленькое и тесное помещение. Но у Кармелы эта крохотная комнатушка, почти полностью занятая чанами и столами, вызвала настоящий восторг – отныне это было ее личное и собственное рабочее место! Как море у отца и плантация у матери. Оно казалось девушке уютным убежищем и вселяло в ее сердце спокойную уверенность в завтрашнем дне. А также и во всех последующих.
– Спать будешь здесь же. – Лаура несколько секунд с сомнением разглядывала узкое пространство между стеной и занимавшей почти треть комнаты сломанной посудомоечной машиной, но всё же кивнула головой. – Я скажу Хосе, чтобы поставил раскладушку.
…Этот монструозный агрегат, рассчитанный по мощности на три таких таверны, Хорхе купил почти шесть лет назад.
Однажды ему в голову пришла отличная идея – как избавиться от мойщиц посуды. Все хозяева заведений на побережье им платили мало – шестьсот-семьсот песо в месяц. Таков был негласный уговор. Но и «человеческий материал» за такие деньги был также «соответствующий». К тому же Хорхе и не располагал лишними средствами, чтобы повышать зарплату своим работникам. Он предпочитал вкладывать деньги в «модернизацию и автоматизацию производства».
Эту фразу он услышал по телевизору, когда министр экономики говорил что-то о промышленности страны в целом, но Хорхе подумал, что модернизировать и автоматизировать его «Лауру» было бы тоже очень неплохо. И тут же сообразил, с чего можно начать: уволить Марию, которая мыла посуду меньше месяца, но уже была замечена пьяной, а затем купить и установить посудомоечную машину. Вернее, сначала купить и установить, а уже потом уволить Марию, но это детали.
Он был так воодушевлен этой идеей, что купил самый лучший агрегат – немецкого производства! Управляться с машиной вменили в обязанность официанткам.
Красивый заморский аппарат работал исправно, и Хорхе был доволен – главным образом тем, что успешно осуществил свой замысел. Он любил добиваться успеха и всегда стремился к нему, как спринтер на самой короткой дистанции. Длинные дистанции ему не нравились.
…Когда полгода назад машина вышла из строя, оказалось, что починить ее несложно (опытных механиков в порту хватает), но для ремонта необходимы детали, которые выпускают только в Германии. Хорхе схватил калькулятор и понял, что дешевле снова нанять посудомойщицу, и… тут же потерял всякий интерес к проблеме «модернизации и автоматизации». Машину накрыли полиэтиленом, Лаура повесила на входную дверь объявление, и… опять началась «текучка кадров», о которой за эти годы хозяева заведения успели забыть.
Посудомойщицы сменялись одна за другой, не успев порой проработать и месяца: кто-то из них бил слишком много посуды, кто-то припрятывал между чанами бутылочку пульке и периодически прикладывался к ней, а кто-то уходил сам, посчитав, что семьсот песо за такую грязную работу – не слишком высокая плата. А когда Хорхе неожиданно увлекся этой певичкой и вообще бросил заниматься делами, Лаура вынуждена была снизить оплату до пятисот песо, и… к ним перестали приходить в поисках работы даже пьющие…
Пару недель пришлось привлекать официанток, которые громко возмущались, да и посуду мыли кое-как, и Лаура с ужасом думала – что будет, когда они вовсе откажутся от такого приработка. Придется либо самой вставать к чанам, либо закрывать заведение… Святая Дева Мария помогла и Лауре, хотя та и не просила ее об этом – Кармела появилась очень вовремя!
Девушка же, разумеется, считала точно так же, с той лишь разницей, что бесконечно возносила благодарственные молитвы!
«Все деньги можно отсылать родителям – питаться я, наверное, смогу чем-нибудь и здесь, – размышляла новая работница. – И нарядная одежда тут не нужна, и обувь… И жить я буду тоже здесь!» По всему выходило, что у семьи теперь появились дополнительные пятьсот песо в месяц.
Первоначальное решение искать работу уборщицы теперь казалось ей непродуманным и даже курьезным… Кармела с легкой улыбкой оглядела пустые чаны, словно уверенный в победе полководец свое войско накануне сражения.
Отец будет ею гордится.
Глава 6
Хорхе
Услышав знакомый кашляющий звук мотора (двигатель у машины Хорхе был не в лучшем состоянии, чем их бизнес), Лаура заторопилась к воротам.
Муженек бережно доставал из багажника картонную коробку с синими полосами и надписью «Panasonic». Увидев жену, он на мгновение замер, но потом вздохнул, захлопнул багажник, взял коробку под мышку и направился к дому.
– Привет, querida![19 - Дорогая (исп.).] – Хорхе, едва касаясь, провел рукой по щеке и шее жены. – Как дела?
Лаура поймала его ладонь и, прижав ее к щеке, заглянула в глаза мужу. Она сразу поняла, что его очень мало интересуют как дела заведения, так и ее личные.
– Как съездил? Ты продлил лицензию? Всё нормально, я надеюсь? – тем не менее спросила она, хотя и с некоторой подозрительностью в голосе.
Хорхе не ответил – он смотрел куда-то в пространство и слегка поглаживал верх зажатой под мышкой коробки.
– Как концерт? Тебе понравилось? – Она переменила тему, но результат был тем же.
– Надеюсь, это новый кассовый аппарат? – Отчаянная попытка вернуть Хорхе к действительности была заранее обречена: то, что находилось внутри, судя по упаковке, с аппаратом не имело ничего общего.
– М-м-м… Почти… – Он заторопился, словно вспомнив о чем-то важном, но вряд ли это были повседневные заботы их бизнеса.
– Ты знаешь… Мы взяли новую посудомойку! – крикнула вслед Лаура. – Ты не хочешь поговорить с ней?
Хорхе, не оглядываясь, махнул рукой, что могло означать «потом», «я занят» и «я тебе доверяю, пусть работает».
…Плакать и расслабляться Лаура себе не позволяла и в более трудных ситуациях, но сейчас удержаться от слез было очень нелегко. Хорхе не видел ее! Он смотрел ей прямо в лицо, но не сумел прочесть в нем абсолютно ничего! А ведь раньше он понимал ее с полуслова, полувзгляда! Лаура чувствовала: что-то произошло, но что? И в то же время она понимала, что спрашивать об этом самого Хорхе было совершенно бесполезно. Что он может ей ответить? Что его querida не занимает теперь все его мысли, что появилось нечто, с чем он не может справиться?
Так оно и было. Но почему так случилось? Он не сумел бы ей объяснить, а она – понять.
…Да, это была его идея – открыть ресторан на границе промышленной и туристической зон; он всегда умел найти выгоду даже там, где другие искали долго и не находили. Нужны были деньги – он нашел и деньги! Правда, для этого пришлось жениться на Лауре, но он нисколько не жалеет, что его семейная жизнь сложилась именно так. Он может даже утверждать, что влюбился в свою жену и любит ее до сих пор – иначе почему ему всегда так тревожно, когда он остается ночевать в Мехико или в Монтеррее, когда ездит туда по делам и не может обернуться за день?
Деньги на ресторан дал отец Лауры, владелец сети винных магазинов Pe?a[20 - «Теплая компания» (исп.).]. Хорхе купил здание, расположенное именно там, где, по его расчетам, была самая высокая «проходимость» и туристов, и портовых рабочих.
Здание было построено сто пятьдесят лет назад, но Хорхе знал толк в кирпичной кладке – прежде чем сделать покупку, он лично исследовал стены и убедился, что постройка простоит еще столько же. На ремонт ушла уйма денег, но оно того стоило.
Открытую веранду, предназначавшуюся в основном для туристов, Хорхе закрыл красивым тентом, защищающим от солнца, но не закрывающим вида на пляж, море и полосу прибоя. Там располагались легкие столики и плетеные кресла; а чтобы у разгоряченных посетителей не возникало желания выходить не в двери, Лаура обставила веранду по периметру… большими кактусами в разноцветных горшках.
Внутри же помещения Хорхе поставил столики попроще и покрепче, чтобы не шатались от ударов кружек с пивом и крепких кулаков портовых рабочих. Хорхе самому по молодости приходилось работать в порту, и он хорошо понимал, чего хочет после смены уставший грузчик или разнорабочий. Ему совершенно не нужны красоты побережья, прозрачная голубая вода и яхты, скользящие по зеркалу залива. Ему нужно почувствовать вокруг себя прочные и надежные стены. Пусть это и не стены его родного дома, но после двух-трех стаканчиков он об этом забудет, расслабится и наконец отдохнет. И, если захочет, врежет со всего размаха по столу кулаком – просто для того, чтобы привлечь внимание официантки.
Серьезных драк или потасовок между местными в «Лауре» не бывает. Правда, пока туда не зайдут матросы…
Тогда жди чего угодно.
…Хорхе предполагал назвать свой ресторан «Apollo», рассчитывая, что советско-американское сотрудничество в космосе продлится долго и такое название привлечет немало туристов. А миловидные официантки будут рассказывать им басни о том, как прямо напротив ресторана стояло советское судно «Космонавт Юрий Гагарин» (на самом деле его стоянка располагалась намного ближе к порту) и вся команда, включая капитана, ежедневно приходила в ресторан к нему, к Хорхе!
Затем можно было бы и о сувенирной продукции подумать, да и в меню что-то из русской кухни включить – например, тонкие и широкие тортильяс из пшеничной муки, которые русские пекут на масле и совсем без перца чили.
Словом, планов было много… Но теща потребовала, чтобы заведение назвали именем ее дочери. Мог ли он отказаться? Мог, конечно. Но тогда пришлось бы отказаться и от идеи открыть ресторан. Да и от брака с Лаурой тоже.
Он не отказался ни от чего. В конце концов, «Лаура» – это красиво и благозвучно, хоть и постоянно напоминает о том, кто истинный хозяин семейного бизнеса Эрнандесов, но уж гораздо лучше, чем дурацкое название «Сомбреро», которым наградил свою забегаловку Мигель. Мало того, этот выскочка и построил-то ее в форме мексиканской шляпы. В центре у него кухня, а под полями сомбреро, которые служат тентом, расположены столики… Надо же додуматься!
А друзьям Хорхе предпочитал говорить, что назвал заведение в честь обожаемой супруги и никогда даже не рассматривал каких-либо других вариантов. «Как не рассматривал и других вариантов в выборе супруги», – неизменно добавлял он, если Лаура находилась поблизости. Дальше согласно ритуалу следовал учтивый кивок головой в ее сторону, а в ответ ему – чуть снисходительная, приправленная мягкой иронией, довольная улыбка.
