Джамбудвипа

скачать книгу бесплатно


– Кто ты мать твою такой?! – Виктор был вне себя от злости, везти к Веронике этого старого идиота, было сродни самоубийству, а если он при ней выдаст такие же финты, что он будет делать. Мало того, что нужный человек отказался, так еще ко всему его замена вела себя неподобающим для доктора наук образом, – Кто ты такой? Ты же мать твою доктор наук, ты должен вести себя по-другому!

– Вот, вот, вот! – зачастил Ричи.

– Что «вот»?! Что ты несешь вообще? Вот же дерьмо, нахрена я связался с тобой?!

– «Вами управляет тот, кто Вас злит», Лао Цзы, – услышав эту реплику Ричарда, Виктор осадил свой пыл, – Посмотри на себя со стороны. Не от этого ли все твои проблемы?

– Возможно, – словно побывав в нокауте проговорил Виктор, слова старика попали в самую цель, и теперь было понятно, что это все часть его странной и непонятной игры.

– Жизнь в рамках американской мечты, потеря всего, тюрьма, бродяжничество, отшельничество, какой из этапов моей жизни тебя больше всего интересует? – Не дожидаясь ответа мексиканца, Ричард Вилкинсон, подкурив сигарету, продолжал, – Знаю, выбрать трудно, поэтому начну по порядку.

Родился в набожной пуританской семье. С отличием закончил старшую школу, передо мной открывались двери всех университетов страны, но выбор был очевиден – Гарвардская школа Богословия, мать очень хотела, чтобы я был священником, и я поступил туда. Закончив с отличием обучение там, я становлюсь самым молодым доктором наук по теологии; в то время там был основан центр изучения мировых религий, и я ушел в работу с головой. Основной темой моих работ была философия религии и схожесть межрелигиозных паттернов. Не думаю, что ты поймешь, что это, скажу лишь, что меня интересовала закономерность возникновения религии во всех уголках земли, и практически ее одинаковое чувственное восприятие людьми. И что самое интересное, эту схему-образ можно было отследить где угодно, от Канады до Вьетнама.

Я немного отвлекся. Потом я познакомился с Кэтрин, она училась там, же. Ее направлением было «Равноправие женщин, сексуальность и религия». Нет, она не была феминисткой, как ты подумал, просто ей, как и мне, было интересно изучать то, что движет разнородными культурами на протяжении тысяч лет. Мне хотелось просто быть с нею рядом, ты понимаешь, о чем я? В восемьдесят втором у нас родился сын, мы назвали его Скай. Почему Скай? Небо во всех религиях было местом обитания высших сущностей, поэтому мы с женой решили дать ему такое необычное имя. Я вообще сторонник различных прогрессивных мышлений и идей. Да можно называть детей как называли испокон веков, но эта телега когда-то завязнет на раскисшей дороге. Должны быть изменения, прогресс, движение вперед. Иначе будет «Исаак родил Иакова, а Иаков родил Исаака».

Моя карьера развивалась по лучшим сценариям Голливуда. Мне предложили кафедру в Вермонтском Университете, где ты встречался с нашим толстожопым другом. Я возглавил эту кафедру и читал лекции студентам, вел научную работу, писал статьи и издавал книги, мы купили дом в Берлингтоне, стали путешествовать.

Однажды мне на работу приехал человек из полиции и сказал, что должен сообщить мне неприятную новость. Мою жену и семилетнего ребенка застрелили в бакалейном магазине. Вот так просто оборвалась моя хорошая жизнь. Это был грабитель-наркоман из Пуэрто-Рико, ему нужно было несколько долларов на дозу, и он решил ограбить первый попавшийся магазин. По роковому стечению обстоятельств туда зашла моя Кэтрин вместе со Скаем. Когда ублюдок направил ствол пистолета на кассира, тот вычищал ему дневную выручку. Кэтрин не сразу поняла, что произошло и когда попала в поле зрения мерзавца, тот перевел ствол на нее. Кассир говорил, что все бы обошлось, и он ушел с деньгами, никого не тронув, но тут неожиданно в торговый проход выбежал Скай, он заигрался среди рядов и обрадовался, найдя маму. Это и стало причиной спуска курка пистолета. От неожиданности обдолбанная тварь стала стрелять. Скай умер сразу, Кэтрин истекла кровью, не дождавшись скорой. Он высадил в жену и ребенка почти всю обойму, когда он решил убить оставшегося кассира, у него оставался лишь один патрон. Его он тяжело ранил.

Его быстро поймали у одной из наркоманских точек, куда тот прибежал за своей дозой. С судом долго тянули, нужно было найти улики, собрать показания со свидетелей. Ему даже дали бесплатного адвоката. Ты понимаешь? Ему дали адвоката, чтобы он его защищал!

В университете меня отправили в длительный отпуск, чтобы я мог собраться с мыслями и имел возможность посещать заседания суда. Главная причина, по которой его не садили за решетку, была в том, что он выкинул пистолет в реку, и его было трудно найти.

Я уже тогда знал, что буду делать. Я приходил на заседания суда, а там сидела эта тварь, которая знала, что через двадцать лет по УДО выйдет на свободу. Во мне все клокотало от ярости, как в паровом котле, который вот-вот взорвется. Когда его проводили в наручниках рядом со мной, я ловил его взгляд на себе, мне хотелось наброситься на него голыми руками и вырывать с него куски мяса. Сам я не Арнольд снаружи, но тогда я чувствовал просто демоническую силу внутри себя. Дай мне в тот момент подкову, я согнул бы ее как столовую ложку. Но я решил идти по другому пути. Когда я осознал, что дороги к прежней жизни уже не будет, я стал мыслить расчётливее, – изображал убитого горем вдовца, потерявшего всю семью, хотя повторюсь, внутри меня все клокотало от ненависти. И если на ранних слушаниях полицейские пытались оградить меня от него, то потом они снизили свою бдительность, еще бы – ну что может сделать этот перегоревший от горя мешок с костьми?

И я дождался. Ты точно ничего об этом не слышал? Все газеты тогда писали. Нет? – Виктор сидел, не отрывая взгляда от Ричарда, и ловил каждое его слово. Теперь он понимал почему этот старик так странно себя ведет, – Двадцать шесть лет уже прошло, а будто это вчера было. Восемнадцатое октября одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Слушание началось в одиннадцать тридцать. Пока разошлась привычная судебная суета организации процесса, пришел его опоздавший адвокатишка, полицейские стали чуть менее осмотрительнее. Судья монотонно зачитывал материалы дела. Я сидел и пялился в потолок, разглядывал люстру в зале с отрешенным видом. Все кругом думали, что я сошел с ума и мне все равно. Как они ошибались.

Дождавшись подходящего момента, я плавно поднялся со своего места и направился по проходу, к убийце моей семьи. В руке у меня был самый обычный простой карандаш. Я подошел к изумленному пуэрториканцу, одной рукой взял его за затылок, а второй всадил ему в глазницу карандаш. Мне повезло, и мой план удался, я попал ему в мозг и теперь, это мясо дергалось в конвульсиях, медленно подыхая, на глазах у почтенной публики. Полицейский, на глазах которого это все произошло, оправившись от шока достал пистолет и велел мне не шевелиться с места. А мне и не нужно было. Я сделал свое дело. Я медленно опустился на колени и, подняв руки вверх, сложил их за головой. В зале суда творилось невообразимое, только я ничего не слышал. Я до сих пор помню предсмертный взгляд этого отброса его единственным глазом, но не помню последний взгляд своей жены.

– Я не знал, извини, – Виктор отпил остывший кофе, чтобы сбить ком в горле от услышанного.

– Никто не знал. Если бы меня спросили, сделал бы я так же? Отвечу, не задумываясь: да! Потом уже были слушания по моему делу, тюремный срок за особо жестокое убийство сроком на одиннадцать лет, я вышел на десятый год, учли мое хорошее поведение.

– Мужик, ты сидел в тюрьме за убийство?! – Виктор явно не ожидал такого поворота событий.

– В тюрьме меня никто не трогал, все знали мою историю и даже уважали мой поступок. А мне было все равно. Эти десять лет прошли как в тумане. Мне даже дали там кличку – «Безбожник», такая себе издевка над доктором теологии, нарушившего заповедь «Не убий». В тюрьме очень быстро выявляют твою настоящую суть. А кто был я? По сути я имел квалификацию человека, изучающего божественную природу вещей, но Бога для меня не было. Заигравшись в красивую жизнь, я быстро упустил из виду важное правило – мы тут все временно. За десять лет я многое осмыслил и понял. Выйдя на свободу, я увидел, что блага моей прежней жизни улетучились безвозвратно. Дом был продан за неуплату, с работы меня конечно же уволили; представляю, как радовался тогда жирный Хэджес моему карьерному провалу. Единственное, что осталось – этот фургон. Я давал его сестре, для путешествия к морю, и он все это время, пока я сидел в тюрьме, был у нее. На нем мы со Скаем и Кэтрин ездили по разным местам, посещали разные достопримечательности.

Когда ты выходишь из тюрьмы, ты никому не нужен, – Виктор согласно закивал в ответ, – Я превратился в бездомного бродягу, ночевавшего в фургоне в спальном мешке. Жил под мостом, вместе с другими бездомными, питался, чем придется, начал выпивать. Меня сестра вытащила из этой пропасти. Сначала заставила вылечиться от алкоголизма, помогла оформить пособия, потом купила мне тот домишко. Он конечно не Белый дом, но для меня сойдет. Так я сидел в той норе, отшельником, десять лет, пока ты не постучал в дверь и не предложил ехать в Мексику. Знаешь, почему я так быстро согласился?

– Нет, – Виктор захотел услышать истинную причину.

– Мы должны были той осенью восемьдесят девятого ехать в Мексику. У нас приходит зима, а у Вас еще лето. Но мы так и не поехали, – Вилкинсон подкурил сигарету, задумался о чем-то и включил кнопку старого кассетного магнитофона. На старой пленке, шурша, заиграл Phil Collins – In the Air Tonight. Подчиняясь привычке, Виктор также достал сигареты, и салон машины наполнился задумчивым дымом.

Тишина длилась достаточно долго, после чего Вилкинсон заговорил снова.

– Когда я был на пике, я думал, что полностью понимаю то, что изучаю и преподаю, – Ричард убавил громкость магнитолы, – Я понял, как я ошибался, только находясь в тюрьме. Оказалось, что о Боге я не знал ничего. Ну как ничего, академических знаний хватало с головой, но не было самого важного компонента – веры. Без нее мои знания были пустышкой, все то, о чем я писал, было просто документированием аспектов различных религиозных течений. Ты в Бога веришь, мексиканец?

– Да, конечно, – негромко ответил Виктор.

Все это время Виктор отмечал про себя необычный склад характера Ричарда, перетекавшего из грубых оскорблений в его адрес в сентиментальные рассказы о прошлом.

– Я имею в виду по-настоящему, чтобы полностью принять замысел творца? Все что тебе жизнь преподносит, принимать с благодарностью и верой, что так и надо? Ох и трудная это задача. Вообще религиозная тема очень хрупкая, с ней аккуратно надо. Столько войн из-за нее. Это как ходить по минному полю с завязанными глазами. Многие говорят, что религия создана с целью манипуляции людьми. Да, людьми манипулируют, но ты же понимаешь, что этим фургоном можно сбить человека, а можно доставить его в другой город или груз перевезти. Я это к чему? Любым предметом можно по-разному пользоваться. Понимаешь? Виктор? Ты уснул что-ли? – Ричард посмотрел в сторону Виктора и увидел, как тот, завалив голову на бок, спал на пассажирском сиденье.

Свет в конце тоннеля

– Эй, Рохас, слушай, есть дело одно, – Гонсало Рохас, истекающий потом от неимоверного пекла, лежал под машиной и не сразу заметил, что в автомастерскую зашли люди, – Ты живой там или товар пробуешь?

– Он так прячется от жары, – второй голос находился чуть подальше, – Маго, ты там уснул что ли?

Маго было прозвищем Гонсало Рохаса. Маго в переводе с испанского означало фокусник или маг. Его прозвали так за талант спрятать наркотики в машине так, что ни одна пограничная собака их не могла найти. На этот раз Маго колдовал над днищем автомобиля, напряженно выругиваясь время от времени. Был у Маго и другой талант – говорили, что он знает язык машин и может найти подход к каждой. Угонять машины он начал с четырнадцати лет, с тех пор он стал непревзойденным мастером в своем деле. После очередной порции отборного мата Маго вылез из-под автомобиля. Это был среднего роста, худощавого телосложения молодой человек, лет тридцати, с короткой стрижкой и гладко выбритым лицом. Сняв защитные очки, он поприветствовал своих знакомых.

– Привет Серхио, привет Хосе, – ладони механика были сильно испачканы, и он поздоровался запястьем с новоприбывшими, – Еле установил кардан в эту колымагу, снялся он легко, а вот поставить обратно оказалось сложнее, есть дело какое?

– Позвонил Грэг, – первым начал полноватый сверстник Гонсало, Серхио Родригес. Родригес был самым обычным мексиканцем, его типаж можно было охарактеризовать как «мексиканский гастарбайтер»: упитанный, глупой наружности, простоватый, глядя на него нельзя было сказать, что это опытный наркокурьер, – Он сказал, чтобы мы забрали и доставили сюда одну штуковину, которая находится на территории штатов.

– Что за штуковина? – поинтересовался Гонсало, вытирая грязные руки о штанины рабочего комбинезона.

– Деталей я не знаю, это вроде тягач какой-то. Он сказал мне взять Пепито, – Серхио показал на своего напарника, – Заехать за тобой, потом еще за одним человеком, каким-то Дэвидом и мы выдвигаемся. Детали на той стороне.

– А ты что скажешь Пепито? – Гонсало обратился к напарнику Серхио – Хосе Диаза. Пепито было его уменьшительным прозвищем, да и сам он не отличался крупными размерами.

– Я знаю то же, что и Серхио, думаю, дело плевое – привезем тягач, получим деньги и поедем на отдых в Канкун.

– Хорошо если так Пепито. Когда мы должны выезжать?

– Сейчас, сначала заедем в Агуа-Приету, там заберем этого Дэвида, потом через «дырку» переберемся на ту сторону, документы на всех четверых я уже сделал.

– Ждите меня в машине, я переоденусь, и мы выезжаем.

***

– Дэвид, привет, это Грэг, узнал меня? Хочешь проветриться?

– Привет Грэг, ты уехал и не звонишь, рад тебя слышать! – Грэг обрадовался, когда Эрнандо дал ему свой телефон и сказал, что на том конце Грэг, – Проветриться, в смысле, съездить с тобой? Куда?

– Подожди, подожди. Немного не так. Синьора Фернандес хочет, чтобы ты был больше вовлечен в процесс. От тебя не требуется воевать с другими кланами или с правительством, нет. Так, небольшая помощь опытным ребятам.

– Я должен пронести?

– Нет, ничего проносить через границу не нужно. Ты поедешь на ту сторону, с ребятами, о которых я тебе говорил. Через людей, я передал Эрнандо конверт, там вся необходимая информация, вскроешь его, когда будете на той стороне, ты меня понял?

– Да вскрыть конверт на той стороне, конверт у Эрнандо.

– Правильно, ничего не говори тем ребятам кто ты и что ты. Когда они переправят тебя на место, тогда возьмешь контроль операции на себя.

– Контроль операции? Грэг, какой операции, я совсем, то есть я, я, я не руководил операциями и тем более их не контролировал. Что значит «взять контроль»?

– Дэвид стоп! Остановись, ты слышишь меня?

– Да, – Дэвид прекратил безостановочный словесный поток, но мысли о контроле над операцией вились в его голове хаотично и неподконтрольно.

– Остановись. Все будет чисто. Вы приедете, сделаете дело, и вернетесь обратно. Документы у всех вас будут. Я бы поехал с тобой, но у меня есть срочные дела, здесь, в Мексике. Эти люди по времени уже должны подъехать к Эрнандо, будь готов.

– А эти люди, кто они? – воображение Дэвида рисовало в голове банду головорезов, способных убить человека не моргнув глазом.

– Это профессионалы своего дела, они все сделают сами, ты будешь им только помогать если они тебя попросят.

– Я могу отказаться? – без надежды на спасение спросил Дэвид.

– Это не обсуждается. Они заедут за тобой рано утром. Все. Пока. – Грэг положил трубку.

Дэвид стоял с телефоном и смотрел на изображение Девы Марии на алтаре в главной комнате в доме у Эрнандо. Пребывание в доме у Эрнандо и Аделины затянуло его своей размеренностью и тихим укладом. Придя в себя, он изобразил руками конверт и повторил название предмета на английском для Эрнандо. Эрнандо с полуоборота понял, о чем речь и скрылся в своей спальной комнате. Не успев подумать обо всем этом, Дэвид снова увидел Эрнандо уже с запечатанным конвертом. Уважительно посмотрев на Дэвида, Эрнандо протянул ему конверт.

– Дрога? – по-испански как мог, спросил Дэвид про наркотики, которые могли бы находиться в конверте.

– Ноу дрога, – усмехнулся Эрнандо, и продолжил на ломаном английском, – Слишком мало.

Голова шла кругом от событий, которые могли произойти в ближайшем будущем, учитывая его предыдущий кратковременный опыт пребывания в Мексике. Частые автомобильные сигналы с улицы вывели его из состояния умственного оцепенения.