скачать книгу бесплатно
– Я вас не понял, – кричал Петренко. – Здесь так шумно.
– Все ты понял, Петренко. Не найдешь ребят, сделаешь все сам.
Скоморох отключил мобильник и подошел к остальным.
– Начинаем работать с «агитпункта», – сказал Горпищенко. – Петр Семенович, – он махнул головой в сторону Кочерги, – обещает полное содействие.
Кочерга позвонил кому-то по телефону и попросил прислать людей в кабинет Снаткина.
В кабинете начальника городского отдела полиции был шкаф для одежды, большой письменный стол, несколько стульев и старый сейф, открывающийся ключом. Справа от входа стоял огромный аквариум, почти во всю стену, с подсветкой. На стене за спиной хозяина стола висел плакат, исполненный в городской типографии, на котором большими буквами было написано «Чем сидеть и нагло врать, лучше явку написать».
Горпищенко подошел к аквариуму и увидел мечущихся рыб с базедовыми тупыми глазами.
– Руку в аквариум лучше не опускать, – предупредил всех Кочерга. – Эти рыбки обглодают их до кости за секунду. Пираньи.
– Кто-нибудь кормил их после задержания Снаткина? – спросил Горпищенко
– Конечно, нет. Да пусть они лучше друг друга сожрут, – сказал в сердцах Кочерга.
– Нам нужен тазик с водой и сачки, – предложил Горпищенко, – И два-три ведра. Будем сливать воду.
Василий Васильевич и его коллега подошли к письменному столу Снаткина и начали вытряхивать его содержимое прямо на пол. В левой тумбе стола нашлась начатая бутылка Хеннеси на круглом стеклянном подносе, одноразовые стаканчики, шоколадные конфеты с черносливом, кусок суховяленой колбасы и складной нож. Всевозможные бумаги кружились и падали, как бумажные птицы на стертый линолеум. Двое полицейских тут же подбирали их и складывали в картонный ящик. В правой тумбе лежали ключи от сейфа и шкафа. Скоморох тут же открыл металлический сейф, изготовленный, наверное, в середине прошлого века. Сейф был девственно чист. Ни денег, ни деловых бумаг, ничего. Только одинокая печать городского отдела полиции, похожая на обезглавленный памятник Ленина в центре города, бесполезно стояла в тишине. Было такое впечатление, что его хозяин хорошо подготовился к обыску. В шкафу висела парадная форма полицейского полковника. В заднем кармане праздничных брюк Скоморох обнаружил пачку презервативов и почему-то сунул ее в свой карман.
Скоморох взглянул в сторону аквариума и увидел молодую красивую девку с пышными грудями, узкой талией и широкими соблазнительными ляжками, выпрыгивающими из тесной короткой юбки. Она сливала воду из аквариума в ведро, постоянно наклонялась над ним и ослепляла всю оперативную группу своей тугой и соблазнительной попкой.
Василий Васильевич, облизав, обсохшие губы, пальцем подозвал к себе одного из полицейских, добросовестно утрамбовавшего в картонном ящике собранные бумаги.
– Кто такая? – тихо спросил он.
– Наша уборщица Маша, – осклабился понимающе толстопузый полицейский. – Наша Маша – гордость наша. Правда, красивая?
– На вкус и на цвет – товарищей нет, – ответил Скоморох.
– Маша еще отвечает за наш отдых. Раз в неделю мы собираемся на посиделки, смотрим кино, купаемся в бассейне, посещаем сауну. Маша нам готовит еду за счет заведения.
– А где же у вас эти оргии происходят? – поинтересовался Скоморох.
– Ну у нас есть комната отдыха, сауна, даже кинозал. В этом отношении наш бывший начальник был классным руководителем, мудрым. В этой грязи, что мы возимся круглосуточно, должны быть светлые мгновения. Мы, между прочим, на работу ходим, как на праздник, – улыбнулся полицейский.
– Что-то у меня сомнение есть, – дружески прошептал Скоморох, – что человек с таким животом, как у тебя, еще может получать какие-то радости от жизни.
– Здесь нет никакой связи, – стал с серьезным видом объяснять полицейский. – Живот у меня большой от пива, а все остальное работает, как часы
– А Машу уговорить можешь?
– Маша на работе никому не дает. Тем самым она сплачивает наш мужской коллектив. Многие хотели бы затащить ее в постель, но получили по мордасам. Мы только любуемся ею.
Словоохотливый полицейский отошел к Кочерге, который поманил его пальцем к себе.
– Слышал?! – спросил Василий Васильевич своего коллегу из отдела.
Тот почесал себе макушку и ответил.
– А что в этом плохого? А нельзя эту Машу завербовать? Или взять в наш отдел? Я бы тоже ходил на работу, как на праздник. У нас, кстати, есть вакансия пресс-секретаря…
– Никогда бы не подумал, что ты, Иван, такой орел, – то ли одобрительно, то ли с насмешкой произнес Скоморох. – А вот насчет вербовки, ты правильно подметил. Такая Маша была бы гордость наша. Представляешь, какой это бесценный кладезь информации.
В этот момент к Скомороху подошел расстроенный Горпищенко.
– В аквариуме ничего нет, – сказал он. – Никакой микрокамеры. Рыб выловили, воду спустили, ничего.
– Этот Снаткин, – задумчиво сказал Иван, коллега Скоромоха, – мужик, видно, головастый. Это он сам поставил микрокамеру и снимал только то, что хотел или что ему надо было. А чтобы микрокамера никому не досталась, выучил этих рыб в нужный момент съедать ее. Ну подумайте сами, какой дурак будет держать в аквариуме этих маленьких крокодилов?
– Ты к чему ведешь, Ваня? – насмешливо поинтересовался Скоморох. – У Снаткина с этими тварями есть телепатическая связь?
– А давайте мы их всех прооперируем? – предложил Ваня с воодушевлением.
– Кого? – спросил Горпищенко
– Рыб этих, пираний. Если камера была, она не могла испариться, как святой дух. Я уверен, что Снаткин сто раз проделывал этот фокус, перед тем, как установить микрокамеру. Это же так просто. Ставишь камеру, два часа не кормишь рыб, и вожак стаи от стресса проглатывает эту штуковину размером с булавкину головку.
Скоморох переглянулся с Горпищенко. Обоим, от безысходности, идея Ивана показалась заманчивой.
– Петр Семенович, – кликнул Горпищенко Кочергу. – А куда Маша дела этих рыб?
– Да у нас тут на хозяйстве кот Васька имеется. Я приказал ей отнести их к нему. Пусть полакомится.
– Немедленно всех этих рыб вернуть назад, – приказал Горпищенко. – Не умрет ваш Васька, если поужинает на час позже.
Минут через пять в дверях с пластмассовым синим ведром появилась красавица Маша. Ее пунцовые щеки играли симпатичными ямочками, а высокая полная грудь, затянутая в специальный бюстгальтер, который прикрывал только ядреные соски, колыхалась от смеха.
– Где будем производить вскрытие? – спросила она.
– Прямо на столе, – сказал Скоморох. – Они еще живые?
– Двое без сознания, а один еще трепыхается, – объяснила Маша, прикрывая одной рукой свой ярко накрашенный умопомрачительный рот, чтобы окончательно не умереть со смеху.
– А где остальные? – спросил Горпищенко. – Их же было пять штук.
– Васька слопал, – сказала Маша, подошла к письменному столу, оглянулась, поставила ведро на пол, подошла к толстопузому полицейскому, прижавшему к себе картонный ящик с бумагами, вытащила из него несколько документов, расстелила их на столе.
– Что вы делаете? – возмутился Горпищенко. – Это же бумаги, изъятые в ходе обыска.
– Да ладно, – сказал примирительно Скоморох, – Маша знает, что делает. Нам важен не процесс, а результат.
– У кого-нибудь есть нож? – спросила Маша, подмигнув своим зеленым глазом Скомороху, отчего Василий Васильевич непроизвольно раздулся от гордости за себя. Уж кто-кто, а Маша, прошедшая школу жизни в полицейском учреждении, могла выделить из находящихся в кабинете мужчин, настоящего мачо.
– У меня на столе есть нож для резки бумаг, – сказал полицейский с картонным ящиком. – Подойдет?
– Неужели у начальника в столе нет ножа? – удивилась Маша и тут же рассмеялась. – Вспомнила. Он же сухую колбасу рвал зубами. Я еще таких здоровых и острых зубов никогда не видела. Был бы он сейчас здесь, зубами бы разорвал этих рыбок. А это правда, что они съели все доллары, которые он сегодня получил?
– Много будешь знать, плохо спать будешь, – добродушно сказал Скоморох и улыбнулся, потому что понял, как надо допрашивать Снаткина, чтобы он во всем признался. «Девку однозначно надо клеить в качестве агента, – подумал он. – Такая не будет стыдиться любыми средствами раздобыть нужную информацию. Ее даже подследственным, изголодавшимся по бабе, можно подкидывать.» При этом Василий Васильевич совершенно забыл о том, что в столе находился складной нож.
В это время в кабинет вошел Кочерга с длинным кухарским ножом. Он молча подошел к Маше, протянул ей нож и тут же отвернулся. Было видно, что к девушке он относился с явной брезгливостью, казалось, что обратно нож он от нее возьмет только тогда, если он будет обернут в непроницаемую бумагу.
– Машуня, – ласково сказал Скоморох и облизал сухие губы. – Резать надо будет так. Вспарываешь брюхо, всю требуху выкладываешь на бумагу и отходишь в сторону. После того, как мы ее осмотрим, всю рыбу вместе с ее содержимым, выбрасываешь в ведро и вытаскиваешь следующую. Понятно, красатуля?
– Проще пареной репы, – ответила красатуля, даже не улыбнувшись.
– Тогда, поехали… – сказал Горпищенко.
Маша, положила на стол нож, вытащила из глубокого выреза тонкие прозрачные перчатки, натянула их на пальцы рук, которые оканчивались невиданно длинными ногтями с художественным маникюром. Как эти пальцы с длинными накладными ногтями справлялись со шваброй и метлой, оставалось загадкой.
Первая распластанная пиранья принесла вздох разочарования. Коллега Скоромоха, Иван, красный от волнения и ответственности за то, что его поддержали, неожиданно подошел к левой тумбе стола, вынул из нее коньяк и пластиковые стаканчики, налил себе до края один из них, икнул и выпил его на одном дыхании.
– А вот и нож! – торжественно вынул он складной нож из верхнего отделения тумбы, отрезал себе два тонких кружочка колбасы и начал их жевать.
– Вы что себе позволяете? – взвился от возмущения Горпищенко.
Скоморох тут же подошел к следователю и шепнул ему на ухо:
– На Ваню нельзя кричать. В таком нервном состоянии он может всех нас покрошить.
– А зачем вы вообще его взяли с собой, если он нервнобольной и опасный? – громко сказал Горпищенко.
– Это я нервнобольной? – закричал Ваня и стал вращать зрачками, как гипнотизер. – Это вы все тут безмозглые твари. Я вижу вас всех насквозь. Вы завидуете моему таланту распутывать самые сложные дела. Кто из вас догадался, что эти рыбы были натасканы на глотание микро-камеры? Ты? – указал он пальцем на следователя, – Ты? – перевел он взгляд на Кочергу. – Или ты? – кивнул он головой в сторону Маши.
– Мы пока еще не нашли эту микрокамеру, – ответил ему Горпищенко.
– А давай поспорим на пять тысяч баксов, что она лежит в чреве одной из этих мерзких рыб? – прорычал Ваня, налил себе из бутылки еще один стакан и быстро опрокинул его в рот.
– Я вывожу вас из состава оперативно-следственной группы, – побледнев, сказал Горпищенко и сморщил лоб. – И прошу покинуть помещение немедленно.
– А вот это ты видел? – показал ему дулю Ваня. – Это я тебя сейчас выведу на чистую воду.
При этом Ваня нырнул правой рукой себе под пиджак и вытащил из кобуры боевой пистолет.
– Я же тебя предупредил, – зло сказал следователю Скоморох. – Теперь это добром не кончится.
Все находившиеся в кабинете люди замерли, как восковые фигуры.
– Режь вторую тварь, – приказал Маше Ваня, размахивая пистолетом. – Если в ней тоже не окажется камеры, порешу вас всех на месте, а затем этого паршивого кота, который по указанию Снаткина сожрал доказательство его вины.
– А какая она из себя? – еле выдавила слова Маша. Ее руки начали мелко дрожать.
– Четверть булавки, – пояснил Ваня и его зрачки перестали исполнять танец смерти, остановившись там, где они и должны были быть.
Скоморох тут же сообразил, что задумала Маша и вымученно улыбнулся ей.
– Начинай, Машуня, – ласкаво сказал он. – Я уверен, что у тебя сейчас все получится.
Маша вынула из ведра вторую неживую рыбу, полоснула ее в наступившей смертельной тишине, и отошла от стола. Когда Ваня склонился над рыбой, Маша вдруг вскрикнула «Вижу ее!» и ринулась к столу. Она сунула руку в разрезанную рыбу и вытащила блестящий в свете лампы маленький квадратик.
– Это она? – спросила Маша Ваню.
– Конечно, она, – пряча пистолет в кобуру, сказал Ваня совершенно успокоившись. – Отдай ее этому Фоме неверующему, – кивнул он в сторону следователя прокуратуры.
Маша пошла к Горпищенко с распахнутыми настежь огромными зелеными глазами, не моргая.
– Вы ее искали? – спросила она, протягивая Горпищенко металлическую клипсу с левого уха.
Горпищенко молчал и, как видно, не собирался участвовать в этом спектакле. И тогда Скоморох кинулся к Маше сзади, обхватил своими руками ее пышную грудь и шепнув ей на ухо: «Умница», следующим движением схватил с ее ладони клипсу, сжал ее в кулаке с победным криком: – Мы нашли ее! Это гениально! Это мог предвидеть только Ваня. Мы должны немедленно передать ее технарям для проверки и распечатки данных.
– Третью рыбу резать не будем? – спросила Маша Горпищенко.
– Почему нет, – подсуетился Скоморох. – решили резать всех значит всех. Алексей Викторович, – обратился Скоморох к следователю. – У меня для вас есть конфиденциальная информация.
В коридоре Скоморох резко выдохнул и тихо сказал:
– Ваня инвалид второй группы. Эпизодическая параноидальная шизофрения. Получил инвалидность в войне с сепарами. Припадок наступает только в результате употребления спиртных напитков. Я специально не вынул из стола эту бутылку, а он запомнил и все, полетел с катушек.
– Как вы все мне осточертели, – устало сказал Горпищенко, – как я вас всех ненавижу. Зачем вы держите в своем отделе этого сумасшедшего? Он же когда-нибудь лично вас пристрелит.
– Мы своих не предаем, – холодно ответил Скоморох.
– Как я мог повестись на предложение этого идиота? – качал головой Горпищенко. – Тренированные рыбы, съедающие микрокамеры! Мне самому нужна уже психиатрическая помощь.
В этот момент распахнулись двери кабинета и в коридор выскочил с воплем Кочерга. На ладони правой руки майора полиции в рыбьей крови лежала черная с трехмиллиметровой антенной микрокамера.
– Получается, что микрокамер было две, – радостно сообщил он. – Будем составлять протокол обыска?
– Где вы ее нашли? – осипшим голосом спросил следователь.
– Она застряла в глотке третьей рыбы, – объявил Кочерга.
Горпищенко схватил микрокамеру и сунул ее в карман брюк.
– Так кто из нас идиот? – спросил Скоморох.
В этот момент зазвонил телефон Горпищенко.
– Докладываю, – сообщил ему голос в мобильнике – Свидетель Перман Юрий Львович в результате наступившей гипогликемии чуть не отдал богу душу. Я был вынужден вызвать скорую помощь и поместить его в больницу.
– Кто это? – спросил Горпищенко, хотя сразу понял, что случилось.
– Лейтенант Скворцов.
– Мудак ты, а не лейтенант. Кто тебе давал право вызывать скорую помощь?
