скачать книгу бесплатно
Владимир ничего не понимает, машинально приглашает гостью пройти в комнату.
– Вот, берите! Это фотографии.
Ольга Яковлевна разворачивает сверток и протягивает его Владимиру. Владимир берет фотографии, рассматривает их.
– Не знаю, как Вас и благодарить, Ольга Яковлевна. Мы так любим друг друга…
– Володя, можете мне ничего не объяснять.
– Снимки… да, но ведь есть еще и негативы…
– Что? Негативы? Да, а я как-то не подумала, но ничего мне тогда надо скорее… Я еще успею…
Она идет в прихожую, выходит за дверь, поспешно уходит. Владимир смотрит на часы, бежит на второй этаж. На балкон. Здесь Владимир в мусорном ведре сжигает фотокарточки.
Владимир выбегает из дома на улицу и бежит, нарушая движение, вдоль дороги в часть. Машины обгоняют его. Водителей недовольно сигналят ему, показывая ему на пальцах рога и обзывая его «козлом», но Владимир не обращает на это внимания. Приближаясь к части, он видит в конце улицы знакомый автомобиль. Владимир перебегает на другую сторону улицы и спокойно направляется навстречу машине замполита. Рытов притормаживает около Владимира.
– И куда мы направляемся?
Из дома на службу. Показалось, что забыл выключить утюг. Вот, пришлось сбегать и проверить.
– Так-так. Бегаете. А у меня к Вам, лейтенант Ершов, дело есть. Зайдите ко мне минут через пятнадцать.
– Есть прибыть к вам через пятнадцать минут!
На ощупь Рытов проверяет, лежит ли портфель на соседнем сидении, давит на газ, и подъезжает к шлагбауму части. Часовой у проходной мешкает, и Рытов громко ему выговаривает.
Рытов проходит в кабинет, небрежно бросает портфель на стол, подходит к холодильнику, достает из него минералку, наливает себе в стакан, с удовольствием пьет. Потом он подходит к столу, достает из портфеля черный конверт из-под фотобумаги, кладет его в стол. Потом, подумав, перекладывает его на стол и прикрывает газетой. В дверь кабинета стучат. Рытов смотрит на часы, удовлетворенно хмыкает.
В кабинет заглядывает Владимир. Рытов кивает ему, мол, заходи. Владимир входит в кабинет.
– По вашему приказанию прибыл.
– Явился – не запылился.
Рытов снимает очки, протирает их, откидывается на спинку стула.
– Садитесь лейтенант. Как вам, э-э-э, фотоохота… Как вообще к фотографии относитесь? Признаете ее как искусство?
– Вообще-то – положительно, но если честно…
Рытов вдруг вскакивает с места, словно его укусили.
– А только так и надо Ершов. Честно! Без двуличия и лукавства там всякого. Только честно!
Владимир пожимает плечами.
– Я хотел сказать только…
– Вот это действительно интересно! Что вы можете сказать в свое оправдание, товарищ лейтенант, а? По-честному!
Владимир встает со стула, одергивает рубашку.
– Товарищ подполковник, я прошу объяснить, о чем идет речь.
Рытов берет стул, ставит его чуть сбоку стола, напротив Владимира.
– Я вас предостерегал от отношений с иностранками?
– Предупреждали.
– И что?
Рытов садится.
– Ничего.
– Что значит «ничего». Хамите? Мне? Так уж и ничего?
– Я и не думаю вам грубить.
Рытов откидывает газетку, берет со стола конверт с фотографиями, протягивает его Владимиру.
– Взгляните-ка, лейтенант, может, кого из знакомых узнаете…
Владимир берет конверт, открывает его, смотрит фотографии.
– Ну, что я могу сказать… неплохо… Это все?
Владимир перебирает фотографии, просматривает их еще раз.
– Я не специалист, но, по-моему, весьма приличный уровень.
– Смотрите, Ершов, внимательно смотрите. Теперь из-за этих фактов не через месяц в отпуск, а через неделю насовсем в Союз поедете. Навсегда. С вещами. Вот так! Со мной шутки не проходят, Ершов. Дошло? Я аморалку не прощаю. И хамства тоже не прощаю.
Владимир встает, кладет фотографии на стол, и тут только Рытов замечает, что фотографии не те. Он хватает их и лихорадочно перебирает, стараясь понять, откуда взялись эти открытки с видами Кубы, Гаваны и несколько фотографий из его домашнего альбома…
– Вообще-то не до тебя мне сейчас, Ершов. У меня поважнее дела есть.
Владимир улыбается, но на его беду Рытов замечает эту улыбку, и лицо его бледнеет, и губы начинают мелко трястись…
– Вот что я вам скажу, Ершов. Завтра же вы отбудете отсюда в отпуск. Благо, что он у Вас на носу….
– Он у меня через месяц.
– Месяц туда, месяц сюда. Ступайте в свой отдел, и пусть Кулик действует по предписанию. Отдыхайте, Ершов. Без Вас пока обойдемся. А там – поглядим. Все! До свидания!
– До свидания, товарищ подполковник.
Рытов машет на него рукой, Владимир выходит. Рытов хватает портфель, роется в нем в поисках фотографий, но их там нет. Рытов садится за стол, достает из верхнего ящика стола лист бумаги и начинает писать.
– Он сюда больше не вернется!
Владимир входит в кабинет Кулика, тот кладет телефонную трубку, вскидывает на Владимира взгляд.
– Я в курсе. Только что говорил с Рытовым.
Владимир машет рукой, тяжело опускается на стул. Кулик снимает трубку с аппарата, набирает номер.
– Аэропорт? Соедините меня, пожалуйста, с 4—75. Клочков? Здравствуйте. Это Кулик. Узнали? Хорошо. А у нас к вам просьба. У нас отбывающий есть. На завтра места есть? Что? Нет? Есть.
Кулик скашивает взгляд на Владимира. Тот сидит, опустив голову. Кулик зачем-то прикрывает рукой трубку.
– Лейтенант Ершов. Да. Завтрашним рейсом. В отпуск, но… в общем, приезжайте. За паспортом Ершова.
Владимир поднимает голову, смотрит мимо Кулика, тот кладет трубку, сочувственно качает головой, поднимается.
– Володя, вы посидите здесь пока. Я в отдел кадров схожу.
Кулик идет к двери, оборачивается к Владимиру.
– Да не расстраивайтесь вы так, Володя. Всякое у нас бывало! Может, образуется еще все. Но ай маль ке пор бьен но веньга! Знаете? Это пословица такая. Нет худа без добра! Во всех языках такая есть.
Владимир не отвечает ему, только ниже опускает голову. Кулик выходит. Владимир смотрит на закрывшуюся за ним дверь, затем на телефон, снимает с рычагов трубку, набирает номер.
– Мария?.. Ее нет? Вышла. Спасибо. Передайте, что ей звонил Владимир… Он ждет ее в восемь.
Кулик входит в отдел кадров, подходит к стойке, заглядывает за нее. Там никого. Кулик стучит по стойке, из смежной комнаты выходит капитан Семенов, молча кивает Кулику, мол, что надо.
– Паспорт моего офицера, лейтенанта Ершова, выдайте, пожалуйста, Клочкову для оформления авиабилета. Завтра Ершов улетает в отпуск.
Семенов молча кивает, берет из стола связку ключей, открывает сейф.
– А чего спешка такая? Только что и Рытов звонил, тоже сказал паспорт выдать…
Кулик пожимает плечами, нетерпеливо постукивает по барьеру.
– Стараюсь не вникать. Сам понимаешь…
Семенов достает из сейфа паспорт, кладет его на стол.
– Догадываюсь…. И когда только молодняк наш поумнеет? А?
Кулик качает головой и, досадливо махнув рукой, выходит из отдела кадров.
Рытов ставит свою размашистую подпись под документом, втыкает ручку в колпачок, бросает взгляд на фотографии на столе, хватает трубку телефона.
– Оля! Где фотографии? Ты меня просто без ножа режешь!
– Там, где и должны быть. Мусорка увезла.
Рытов бросает трубку, сверкнув очками, набирает номер.
– Сапрунец? Слушайте… Тут такое дело… Ты мне еще комплект фотографий не напечатаешь? Сегодня. Спасибо. Тогда подскакивай ко мне вечерком за негативом. Ну, хорошо, хорошо. Я занимаюсь твоим переводом. Занимаюсь. Как обещал.
Сапрунец что-то говорит Рытову. Рытов слушает, смотрит на часы, думает…
– Ну, хорошо, завтра. В девять.
К штабу подкатывает «Москвич» Анатолия. Он вылезает из машины, замечает в курилке Владимира, подбегает к нему.
– Ну, что, герой-любовник, доигрался?
Владимир молча сидит, облокотившись о спинку скамейки. Анатолий останавливается напротив него.
– А почему траур? Девушка разлюбила? Нет?
Владимир что-то хочет ему ответить, но передумывает, только отворачивается от него в сторону. Анатолий присаживается рядом с Владимиром, замечает на его глазах слезы…
Анатолий молча похлопывает Владимира по плечу, идет в штаб.
Ольга Яковлевна открывает дверь. Мрачный Рытов проходит мимо жены в квартиру. Ольга Яковлевна усаживается в кресло, берет в руки книгу. Рытов достает из портфеля свернутую в рулон фотопленку.
– Вот негатив фотографий, которые ты уничтожила.
Рытов протягивает жене пленку.
– Возьми и сожги, выкинь в мусорное ведро или куда там еще… Ершову своему его подари. Ты этого хочешь, Оля? Хочешь назад в нашу дыру, откуда сюда приехали, или еще куда-нибудь подальше?
Рытов как бы невзначай кладет пленку на стол, отходит в сторону.
– Я хочу, чтобы ты перестал его преследовать, чтобы ты снова человеком стал!
Ольга Яковлевна замечает пленку на столе.
– Как оригинально ты повернула! С больной головы на здоровую. Оля, это не я а он нарушил предписание. И не я, а ты залезла ко мне в портфель и выкрала фотографии Ты так меня опозорила перед Ершовым!
Ольга Яковлевна поднимается с кресла, подходит к столу, берет пленку.
– Это ты позоришь себя, позоришь меня, позоришь нашу семью. На нас с тобой уже как на волков все смотрят! Я тебя ну, очень прошу, чтобы у нас с тобой и дальше было все нормально в наших отношениях, давай уничтожим эту пленку!
– Зачем, Оля? Ведь она в сущности ничего не значит. Я-то их видел, и покрывать распутство не намерен. Мне и на словах поверят.
– И все же ты устраиваешь форменную слежку за влюбленными. За Ромео и Джульеттой! И все-таки я сделаю вот так. Умный бы человек взял бы у тебя эти фотографии и приказал бы тебе обклеить ими твой кабинет, чтобы все видели и учились, как надо уметь любить.
Ольга Яковлевна подходит к аквариуму и бросает в него пленку. Рытов невозмутимо на это взирает.
– Довольна? Ну, и ладненько! Мир!
