скачать книгу бесплатно
Иван отодвинул миску с недоеденной кашей и сметаной запивать не стал. Есть перехотелось. Старик разбередил его душевную рану, и аппетит пропал.
– Ну, коли ты поел уже то, для начала, расскажи, как ты к такой жизни-то пришёл? – сказал Велимудр, также отодвинув свою миску.
– Да чего там рассказывать… так получилось. Можно сказать, стечение неблагоприятных обстоятельств.
Заречный задумался, собираясь с мыслями. Раньше он гнал такие размышления подальше, чтобы они не тревожили его сердце, а теперь нужно было всё вспомнить и рассказать старику. «Хотя может оно так и лучше будет, может тогда на душе полегче станет», – подумал он.
– Собственно, как я уже сказал, рассказывать-то и нечего. После школы пошёл в Минское суворовское училище, затем в Киевское высшее общевойсковое, на факультет разведки. Перед Афганом служил командиром разведвзвода. Родители умерли: отец – ещё когда я учился в суворовском, а мать тремя годами позже. После них остался домик в Нижнереченске, да только мне с жильём не повезло. Когда уже лежал в госпитале, в одно из празднований Нового года какие-то отморозки запускали фейерверки, вот один и попал прямиком в окно пустующего дома. Разбил стёкла, загорелась мебель… Отморозки испугались и убежали, а соседи заметили и вызвали пожарную, когда уже всё полыхало внутри. Пока пожарные приехали, тушить уже было нечего. Так что, когда меня комиссовали, вернулся я домой, а дома-то и нет.
Заречный вновь замолчал. Он с тоской перевёл взгляд на окно, которое, вместо привычных ему стёкол, было затянуто чем-то похожим на слюду, и тяжело вздохнул.
– А дальше пошло-поехало… На работу без прописки не устроишься, спасибо знакомый, тоже бывший Афганец, помог устроиться на частную автостоянку. Ну а живу…, сам видел где.
– Эко как тебя судьбинушка покрутила, – посочувствовал Велимудр, – ну да ничего, нонче, как я и сказал, у тебя новая жизнь начнётся. Когда домой вернёшься, купишь себе и дом и одёжу получше прежней.
– Это за какие, интересно, шиши? – скептически улыбнулся Иван.
– А вот, держи-ка.
Старик высыпал на стол горсть, неизвестно откуда взявшихся в его руке, маленьких, матового цвета, полупрозрачных камешков.
– Ничего себе! – чуть не присвистнул Заречный, но вовремя сдержался. – Это откуда ж у тебя алмазы, да ещё один к одному?
– Как думаешь, – старик не стал отвечать на заданный вопрос, – эти вещицы помогут тебе чуток наладить жизнь?
Иван, словно хрупкую вещицу, взял двумя пальцами один камешек, покрутил его перед глазами и аккуратно, будто опасаясь, что он разобьётся, положил на место.
– Помочь-то, помогут, – подтвердил он, всё ещё глядя на сокровища, – только на какое-то время…
– Дак я тебе и даю это на мелкие расходы, – улыбнулся старик своей замысловатой улыбкой, – а для серьёзного обустройства-то и камешек должен быть посерьёзнее.
Велимудр вновь, словно фокусник, разжал бывший только что пустым кулак, и на его ладони засверкал идеальными гранями настоящий бриллиант размером с большую фасолину. Камень, переливаясь на свету всеми цветами радуги, будто магнит, притягивал взгляд, не давая оторваться. Иван смотрел, как заворожённый. Он впервые в жизни видел настоящий бриллиант такой величины, но вдруг, словно сбросив с себя гипнотическое оцепенение, бывший разведчик перевёл взгляд на хозяина дома и сказал:
– Извини, Велимудр, но такого подарка я принять не могу. Это же каких деньжищ всё стоит?!
– Бери, Ваня, бери, – мягко, по-отечески, произнёс старик, – у меня таких ещё много.
– Много?! Ну ты даёшь! Так ты, выходит, богаче любого миллионера?! Чего ж ты живёшь тогда в такой лачуге где-то на отшибе? Да за такие деньги дворец можно отгрохать.
– Ну и скажи мне на милость, зачем мне дворец? Чего я в этом дворце делать-то буду? Хан наш Хубилай, тот да, тот во дворце живёт, да токмо ему по чину положено, а мне в моём домишке гораздо уютнее, да и сподручнее. С моими занятиями лишний чужой глаз не нужен.
– Хан живёт во дворце? – вновь удивился Заречный, услышав то, что вновь противоречило его знаниям, – а в учебниках написано, что монголы в юртах жили.
– Ох уж, эти ваши учебники… – вздохнул лекарь, – чего только там не понаписано. Твержу тебе, твержу.., нету здесь никаких монголов, есть моголы, и юрт здесь в помине не было. Ты сам рассуди, коль хан в юрте бы жил, так и остальной народ тем паче бы жил в юртах. Токмо ты же своими глазами видел поселение за озером, там чего, юрты стоят? А мы с тобой нонче тако же в юрте сидим али в доме каменном?
Заречный смутился, его бывшая картина мира, с которой он прожил столько лет, продолжала размываться, словно акварель под дождём.
– Но что я буду делать с этими камешками? – вернул он разговор в прежнее русло.
– Знамо дело, что продашь. На вырученные за маленькие камешки деньги купишь себе еду и одёжу нормальную, за большой – купишь себе жильё. А там, глядишь, и дело какое для души сыщется.
– Лучше бы не камешками, а сразу деньгами, – буркнул под нос Заречный, а громче сказал, – ну и кому я их продам? Ты что же думаешь, у нас на каждом углу скупка алмазов стоит? Да и незаконно это.
– Видел я, как эти ваши законы соблюдаются, – ухмыльнулся Велимудр, – и поговорку вашу слышал: «Закон, как дышло, куда повернул туда и вышло». Так что ты парень смышлёный, придумаешь чего-нибудь. Ну а насчёт денег, Ваня, я тебе говорил, что есть у меня и бумажные местные и золотые чеканные монеты, да токмо через переход они не пройдут с тобой. А вот камешки – другое дело. Это природный материал, через любой переход свободно с ними пройти можно. Так что бери и не привередничай. Почитай, что это мой гостинец тебе. Как у вас говорят, чтобы раскрутиться.
– Я уж и не знаю как тебя благодарить, – смущённо пробормотал Иван, теперь взяв в руки бриллиант и рассматривая его вблизи. – Это же действительно целое состояние.
– Лучшей твоей благодарностью, Ваня, будут твои добрые дела, которые ты во благо своего народа и всей Земли-Матушки творить будешь, – улыбнулся старик и вдруг, став серьёзным, прикрикнул, – ну-ка, хорош рассиживаться, работа стоит!
Заречный сгрёб со стола камешки в кулак и, вскочив со своего места, весело, по-военному, ответил:
– Есть не рассиживаться, а идти работать.
Он отнёс подарок в свою комнату, спрятал их под валиком, служившим подушкой, и, не задерживаясь, направился к дубовой колоде, в которой торчал уже хорошо ему знакомый колун.
Глава 5
Последние несколько дней перед полнолунием пролетели незаметно. Работа на воздухе и здоровая еда, которая у лекаря была строго вегетарианской, превращали некогда ещё немощное тело капитана запаса в тело крепкого и выносливого воина. Несмотря на все преимущества его нынешней жизни, Иван всё чаще задумывался о переходе и о том, как вольётся в ту жизнь, которой жил раньше. Мысли, словно эхо в пещере, метались из одной стороны в другую, из одного времени в другое. Жизнь, из которой он попал в прошлое, всё больше тянула назад, но пытливый ум здорового человека хотел узнать об этом времени как можно больше. Один раз Заречный было заикнулся своему наставнику о том, что хотел бы побывать в поселении, но получил решительный отказ.
– Нечего тебе там делать, – строго ответил Велимудр, – набирайся сил да ступай себе в свой мир. В этом мире не всё так хорошо и просто, как кажется издалека.
– А что здесь не так? – поинтересовался Иван, но ответа, как это частенько бывало, не получил.
Пару раз ещё наведывалась Анастасия. Точнее сказать, она здесь бывала гораздо чаще, но всегда старалась прийти так, чтобы не попадаться гостю на глаза, и только два раза они, то ли случайно, то ли женщина так пожелала, всё же встретились во дворе. Заречному, чего греха таить, нравилась внучка Велимудра. Но он гнал от себя всякие мысли о ней, понимая, какая пропасть во времени и менталитете лежит между женщиной, прожившей всю жизнь в тайге да ещё и в далёком прошлом, и им, современным, городским человеком. Он видел, что Настя, с тех пор как он начал набирать силу, тоже поглядывала на него с большим интересом. Хотя и делала она это всегда либо тайком, либо с усмешкой, но было в её взглядах что-то такое, что заставляло обоих краснеть, точно подростков. Вот и сегодня женщина пришла, когда гость был со стариком в лесу, но не убежала домой, выполнив всю работу по дому, а задержалась, делая вид, что чуток не успела прибраться. Мужчин не пришлось долго ждать, так как Велимудр, бродя со своим постояльцем по лесу и собирая ягоды, вдруг ни с того ни с сего заторопился домой.
– Надобно мне в поселение сходить, – коротко объяснил он причину такого быстрого возвращения.
Вернувшись домой, старик увидел внучку, делающую вид, что ещё хлопочет по хозяйству. Ругать её за нерасторопность он не стал, а сказал то же самое, что и Ивану, и, быстро собравшись, скрылся за воротами. Заречный проводил его взглядом, после чего повернулся к порогу, на котором тут же появилась Анастасия.
– Не знаешь, чего там случилось? – спросил он у неё.
– Знамо дело, что захворал кто-то. Токмо я когда уходила, так все ещё здоровы были, – нахмурила она брови. – Странно!
– Настя, а ответь мне на такой вопрос, – вновь обратился Иван к женщине, не желая, чтобы она вновь ушла в дом, – а как ты такая, вроде бы с виду не слишком сильная, топор из колоды так легко вынула?
Анастасия и сама, видимо, не прочь была пообщаться с постояльцем деда, покуда строгий хозяин дома отсутствовал.
– Дак ты же только на свою силу располагаешь, – улыбнулась она, как бы между прочим подходя ещё ближе, – а здесь силы-то особой и не надобно.
– Это как же? – не понял Заречный.
– А так! – уклончиво ответила Анастасия и подошла ещё ближе, остановившись в паре шагов от гостя. – Иногда одной живы достаточно, чтобы какой предмет с места сдвинуть.
– Настя, извини, но мне твои объяснения непонятны. Ты не можешь чуток попроще пояснить.
– Отчего ж, могу, коли глупый такой, – весело улыбнулась женщина и с лукавством добавила, – могу и показать, коли не страшно.
– Чего ж мне бояться, давай, покажи, так может яснее будет.
– Хорошо. Токмо ты потом не серчай, коли что не так, сам ведь попросил.
Иван хотел было сказать, что с какой стати он будет сердиться, но в это время Анастасия сделала к нему ещё один лёгкий шажок, протянула к нему руку с выставленной вперёд ладонью и вроде бы слегка прикоснулась к его груди. Заречный грешным делом подумал уж, что женщина решила его приласкать, как вдруг, сбитый с ног неведомой ему силой, спиной вперёд, полетел на землю. От неожиданности он даже не успел как следует сгруппироваться, поэтому так и шлёпнулся спиной на примятую траву, лишь слегка подстраховавшись руками. От такого падения свело дух, из лёгких вырвался приступ кашля. Разлёживаться перед женщиной было стыдно, поэтому Иван, выгнув спину, сделал толчок ногами в воздухе и, словно Ванька-встанька, вскочил на ноги.
– Ой, ты не слишком зашибся? – участливо спросила Анастасия, кинувшись было к нему, но, видя, что он сам быстро поднялся, остановилась.
Улыбка слетела с её губ, и теперь она с серьёзным лицом рассматривала любопытного постояльца на предмет повреждений.
– Всё в порядке, – поспешил успокоить её тот.
Кашлянув ещё пару раз, Заречный начал стирать с рук зелёные следы, оставленные травой.
– Только теперь объясни, как ты это сделала?
– Я же говорила, что жива, которая есть у каждого человека, может и исцелять и применяться в бою. Здесь не нужны большие мышцы, если умеешь живой управлять, то можно её направить для нужного тебе дела.
Заречный слыхал про такие системы, применяемые в единоборствах, когда используются не мышцы, а внутренняя энергия человека, но видеть такое в реальности ему до сих пор не приходилось.
– И долго такому нужно обучаться? – спросил он.
– Не знаю, у меня это с рождения есть. По наследству, видать, передалось.
В это время, услышав голос Анастасии, в конюшне заржал конь.
– Настя, а что всё-таки с конём Велимудра, чем он болен? – поинтересовался Иван.
Этот вопрос уже давно крутился у него в голове, но он никак не мог найти удобное время, чтобы об этом расспросить своего наставника.
– Хворает он, – лицо женщины погрустнело.
– Но если твой дед такой знатный лекарь, то почему не вылечит своего любимца? – удивился Заречный.
– Не всё так просто.
Анастасия взглянула на дворовые ворота, словно проверяя, не идёт ли дед.
– Пошли, – вдруг решительно сказала она, убедившись, что никого нет, и кивнула головой в сторону конюшни.
Иван поторопился за ней, а когда вошёл в полутёмное помещение, остановился в изумлении. Привязанный за ногу к металлической скобе, вбитой в стену, стоял красивый, породистый конь. Его серая, ухоженная шерсть переливалась и искрилась в скупых лучиках солнца, попадавших через маленькое оконце, с длинной выгнутой шеи свисала шикарная чёрная грива, но его большие слезящиеся глаза были пустыми. То есть на белых глазных яблоках отсутствовал даже намёк на зрачки.
– Он что, слепой? – шёпотом, словно боясь, что конь его услышит, спросил Заречный, всё ещё находящийся под впечатлением от увиденного.
Женщина грустно кивнула в ответ. Она подошла к жеребцу и ласково погладила его сначала по морде, а затем по шее.
– Хороший мой, красавец мой, – приговаривала она, лаская животное, но вдруг, резко развернувшись, взяла за руку, всё ещё стоявшего с раскрытым ртом, гостя и потащила того на улицу.
– Пойдём скорее, – говорила она, выталкивая Ивана за ворота, – негоже будет, если дед узнает, что я без его дозволения тебе Сивку показывала.
– Так он недавно только ушёл, – попытался возразить Заречный, но всё же не стал сопротивляться напору Анастасии.
Когда оба вновь оказались на улице, женщина прикрыла ворота на щеколду и, развернувшись, посмотрела в глаза Заречному.
– Так что с ним произошло, отчего Сивка ослеп? – вновь стал допытываться Иван, глядя также в её глаза.
Вопрос завис в воздухе. Оба, не отрываясь, смотрели друг на друга, словно таким образом пытаясь проникнуть в самую душу друг к другу. Через минуту Анастасия первая отвела взгляд в сторону и, отойдя от ворот конюшни, присела на горку ещё не расколотых чурбаков.
– У нас в посёлке, на самой окраине, – начала она тихо, – живёт чёрный ведун. Он поклоняется одному лишь Чернобогу, не признавая вторую ипостась Бога Рода – Белобога. Отец сказывал, что ведун этот всегда враждовал со старым волхвом, жившим с другой стороны поселения. Когда волхв передал свои знания и силу дедушке Велимудру, то Мордук, так зовут чёрного ведуна, начал всячески вредить новому ведающему. Дедушка тогда ещё не набрал полную силу и не мог в полной мере противостоять злому чародею. Однако и смириться с его делами не мог. Тогда Мордук, чтобы умерить строптивость нового волхва наложил заклятие слепоты на его верного Сивку. С тех пор он горемышный и стоит в конюшне, так как на солнечном свете он может навсегда потерять способность восстановить зрение.
– Так почему сейчас, когда у твоего деда силы много, он не может как-то пошаманить и вылечить коню глаза? – полушутливо спросил Заречный, вновь услышав сказку суеверной деревенской женщины о чародеях и волшебстве.
Анастасия взглянула на своего собеседника так, как смотрит строгая воспитательница детского сада на малыша, в шутку сказавшего неприличное и из-за возраста непонятное ему слово. От этого взгляда Ивану даже стало как-то не по себе.
– Сила-то у него есть, – вновь опустив взгляд в траву, всё же пояснила женщина, – да токмо вылечить всё равно не может, так как заклятие особое. Его можно снять, лишь передав слепоту какому-нибудь человеку. Дедушка на это, конечно, пойти не может, вот и стоит Сивка в конюшне. Я его иногда вывожу в пасмурную погоду погулять, а дедушка уже несколько лет всё пытается отыскать такой заговор, который смог бы вернуть Сивке зрение без передачи слепоты кому бы то ни было.
– А что случится, если передать, ну, например, какому-нибудь злому человеку?
– Добрый, злой…, всё одно. Богиня Карна всё видит и за все деяния человеческие воздаёт по заслугам в следующих жизнях.
Когда женщина замолчала, Заречный не стал ничего говорить. Ему вдруг сильно захотелось домой, в своё время, где сказки про колдунов и магов присутствуют только в книгах и фильмах. В их времени никто при помощи каких-то там заговоров, заклятий и прочей мистической ерунды не может причинить другому вред. В это время ворота отворились, и во двор бодрой походкой вошёл Велимудр. Прежде всего он кинул неодобрительный взгляд на внучку, затем, посмотрев на гостя, увидел, что тот находится в несколько подавленном настроении. Сделав в уме какие-то заключения по поводу увиденного, старик строго сказал:
– Анастасия, ступай домой, сегодня начинается первый день полнолуния, а мне ещё надобно с гостем потолковать.
Женщина молча встала с чурбаков и, захватив из дома своё лукошко, в котором всегда приносила деду угощения, направилась к воротам. Приоткрыв одну створку, она замерла и, обернувшись, взглянула на гостя. Всегда весёлая и неунывающая сейчас она смотрела на Ивана совсем другими глазами, глазами полными тоски. Заречный помахал ей рукой и улыбнулся. Однако и у него улыбка получилась какая-то кривая и неестественная. Анастасия резко развернулась и решительно вышла со двора. Иван взглянул на старика, к которому лениво подошёл проснувшийся медведь и, словно огромный котёнок, начал тереться мордой о его ногу. Лицо хозяина дома смягчилось. Он, как обычно, потрепал косолапого по холке, после чего повернулся к Ивану и спросил:
– Ну, и чем моя внучка тебя расстроила?
– С чего ты взял, что она меня расстроила? – попытался защитить Анастасию Заречный.
– Потому как вижу, что настроение твоё безрадостное.
– Домой хочется, – откровенно признался Иван.
– Ну что ж. Тогда не будем откладывать надолго, – сказал старик, – сегодня в полночь откроется проход. Коли так засвербило домой вернуться, то и ступай себе, скатертью дорога.
На такое пожелание Заречный не обиделся, так как выражение «Скатертью дорога» было сказано с какой-то душевностью и в этом мире явно имело совсем не такое значение, как у них в будущем. Он не спеша стал наводить порядок возле колоды. Сложил разбросанные чурки, отнёс готовые поленья за двор, где для них был построен навес от непогоды. Вернувшись, бывший разведчик с силой вогнал колун в колоду так же, как он торчал тогда, когда он в первый раз попытался его из неё извлечь. Управившись с работой, Иван присел на траву, сорвал одну травинку и, как в детстве, взял её в рот. Во рту появился сладковатый привкус с едва уловимой травяной свежестью. Он улыбнулся каким-то своим мыслям, посетившим его в этот момент, и, закинув голову вверх, взглянул на небо. Там, как обычно, проплывали причудливой формы облака, в которых, ещё будучи мальчиком, Иван любил угадывать всевозможные фигуры и образы.
Вот и сейчас прямо над ним плыла голова грозного царя зверей льва, вон, чуть левее, облако похожее на черепаху, а правее… В этот момент Иван даже чуть было не поверил в мистику. Из проплывающего справа тёмного облака, похожего на голову с растрёпанными тёмными волосами, на него взглянули злые, морщинистые глаза неведомого старика, появившиеся там. От этого взгляда бывшему разведчику стало как-то не по себе. К счастью, это видение длилось всего несколько секунд, после чего туча расплылась в разные стороны, и Иван облегчённо вздохнул. «И чего только не привидится после того как наслушался здесь про всяких там волшебников», – ухмыльнулся он про себя, выплюнул изо рта травинку. Закрыв глаза, он с удовольствием и наслаждением подставил лицо лучикам яркого солнышка и тёплому летнему ветерку.
За ужином Заречный вновь не смог удержаться, чтобы не поговорить с Велимудром.
– Скажи, – обратился он к старику и, проигнорировав его недовольный взгляд, продолжил, – вот, ты говорил, что крыса попала в твой ледник через проход, а что, она не могла шмыгнуть обратно? Почему осталась здесь погибать?
И вновь ответа пришлось ждать несколько минут, пока собеседник тщательно жевал пышку из гречневой муки, принесённую внучкой. Ивану же есть не хотелось – аппетита совсем не было. Он вначале тоже отломил кусочек выпечки, обмакнул в сметане, но, тщательно разжевав, как и полагалось, эту небольшую порцию, понял, что больше в него не полезет.
– От того, – старик вновь начал говорить неожиданно, когда казалось, что ответа на вопрос уже не будет, – от того, что любое существо может пройти чрез проход один лишь раз и в одну токмо сторону. А далее жди ещё месяц до следующего полнолуния.
– Как-то всё у вас мудрёно, – улыбнулся Заречный.
Велимудр только пожал плечами, мол, что поделаешь – магия она такая. Мужчины помолчали, думая каждый о своём. Иван уже всеми своими мыслями был в своём времени и в своём городе, думы же старого волхва были покрыты тайной и ведомы только ему одному.
