скачать книгу бесплатно
вздохнул. Глеб, будто врач, определил его тревожное состояние: – Говори, что волнует?
Павел напрягся, крепко сжав его локоть: – Я должен участвовать в
этой операции. Необходимо… Семья там.
– Куда тебе! Лечись! Пока не окрепнешь – никаких операций. Отыщу
твою семью. Обещаю. Как хоть жену звать и сына?
– Елизавета Леонидовна. Сына Костиком назвали.
– Прекрасно. А у меня тоже недавно сынишка родился. Только с
Натали не так часто видимся. Скучаю страшно.
– Хорошо бы встретиться, познакомиться… – помечтал Павел, обняв
здоровой рукой шею брата.
– Свидимся ещё, – ответил тот. – Отвоюем Родину, заживём
рядышком. Будем служить, – жёны с детьми ждать.
– Скорей бы. Надоела неопределённость. А знаешь, Глеб? Надо
жён с детьми к бабушке отправить!
– Думал так. Не получается пока. – Глеб ушёл, передав привет от
Томина.
6
Павел быстро встал на ноги. Глеб, как обещал, отправил его к отцу.
Андрей Михайлович в это время находился в Царицыне по службе, и Софья Аркадьевна была с ним. Как верная жена всегда и везде следовала за мужем.
Нелегко было Павлу добираться до родителей, пришлось преодолеть
немало трудностей. Глеб позаботился, справил брату мундир, шинель, и тот с иголочки, в чине поручика явился по известному адресу.
Отца, как всегда, дома не оказалось. Мать встретила радостно, со
слезами. Усадила за стол, приготовила чай.
– Ты ранен, Павлуша? Это серьёзно? – спросила сдержанно.
Павел развеял опасения, убедил поверить, что здоровью ничто не
угрожает.
– Это был кошмар, когда расстались, – тревожно, но с
достоинством, как подобает жене генерала, сказала Софья Аркадьевна.
– Весь год волнуюсь за вас с Глебом и за отца. Какое опасное
нынче время. Андрей Михайлович показывается редко, всё в разъездах, на фронтах. Боюсь, не выдержу, сынок.
– Главное не расстраивайся без причин. Мы живы. Всё будет
хорошо.
Она подливала сыну чай, угощала вареньем, старалась побаловать.
Индийский чай в это время – большая редкостью, был выдан семьям комсостава накануне в виде пайка интендантом города.
Говорили долго. Наговориться не могли. Софья Аркадьевна хотя и
обижалась на Глеба, ругала за то, что мало пишет, имея возможность информировать о себе через отца, но всё же больше жалела, впрочем, так же как и Павла. Ей были важны любые подробности
– Говоришь – вместе служите?
– Да. В одном полку.
– Он провожал тебя?
– Стояли с ним на перроне, пока не отправился поезд.
– Слышала – женился. Мне не писал об этом. Не соизволил просить
родительского благословения, сорванец. Отец узнал от матери. Глеб с женой ведь во Франции отмечали медовый месяц. У него ребёнок?
– Да говорил об этом. Невестку и племянника не видел, – с тоской в
голосе сказал Павел, думая о Лизе и Косте. – Брат зовёт её – Натали. Сына назвали в честь отца – Андреем.
– Прекрасно, – улыбнулась Софья Аркадьевна, – теперь осталось
женить тебя.
Павел поперхнулся, отставил чашку.
– Простите мама… Я тоже женат, – смущаясь, сказал и, встав из-за
стола, поцеловал. – У нас с Лизой сын Костя.
– Вот как? – спокойно отреагировала на новость Софья Аркадьевна.
– Привыкла ничему не удивляться. Хотя сердце чувствовало что-то. – Встала и подошла к камину. На полке, в позолоченной рамке стоял портрет Андрея Михайловича. Софья Аркадьевна взяла его в руки, провела рукавом по стеклу и поцеловала. – Отец будет рад, – подступила к сыну и обняла. – Значит у меня два внука, а я ещё не видела. Как же быстро повзрослел, Павлуша. Но почему не взял жену с сыном? Окружила бы заботой. У нас им было бы легче. Андрей Михайлович обеспечен хорошим довольствием. В суровое, тяжёлое время это много значит. В конце концов, было бы не так скучно бабушке.
Павел не решился говорить матери, что сам не видел ещё сынишку, и
о ситуации, в которой оказался. Знал её характер, не хотел расстраивать сложностью предначертания, от которого тяжело мучился сам.
– Непременно, в следующий раз, приедем вместе, – заверил он мать. – Дорога нелегка. Одному проще было добраться.
– Ловлю на слове. Буду ждать.
Отца так и не дождались. Позвонил в полночь по телефону,
предупредил, что отбывает в поездку, куда не сказал, хотя было и так ясно, что не на курорт. Павел перебросился с ним лишь несколькими словами. Андрей Михайлович сожалел, что не может приехать.
Прожив у матери неделю, Павел собрался уезжать. С отцом так и не
увиделся.
Возвращаться пришлось труднее. Ближе к фронту ситуация часто
менялась. Территории переходили то к красным, то к белым. Угадать направление пути, не владея информацией, было сложно. Дорога грозила опасностью. Легко можно было оказаться на территории врага.
Поезд застопорился на одной из станций. Начальник станции был
извещён по телеграфу о прорвавшемся впереди маршрута неизвестном отряде партизан, и приказал не выпускать состав до особого распоряжения. Пришлось ждать…
Глеб в это время воевал южнее. Про операцию, о которой говорил
брату в лазарете, не выдумал. Его полк действительно атаковал красных в районе хутора Лесного. В бою получил лёгкое ранение в руку, но седла не покинул, помнил обещание, данное Павлу. Бой закончился, населённый пункт был отбит. Глеб с Егором искали дом, в котором по рассказу брата должны проживать его родственники. Разослал подчинённых, озадачив целью, и сам по очереди заезжал в казачьи дворы. После недолгого объезда Томин позвал командира и показал хату, которую искали. По лицу Егора Глеб понял, что произошло неладное. Резво спрыгнул с коня, не смотря на раненую руку, и вбежал во двор покосившейся мазанки. На траве у входа в дом лежали три порубленных тела. Среди них был ребёнок. Закрыв от ужаса лицо рукой, Глеб присел на лавку. – Это точно они? – спросил он уТомина, не в силах без слёз смотреть на жуткое зрелище.
– Да командир, – ответил Егор, – тётка, живущая напротив,
рассказала. У неё хозяйка дома лежит. Увидев, как постояльцев убивают, с ума спятила. Лихорадит её.
Глеб поднялся. На ватных ногах побрёл к бочке с водой. Окунул
голову, словно после тяжёлого похмелья. Томин подхватил его под руку, видя, как командира колотит и покачивает.
Соседка приняла Глеба за мужа Лизы. Плача, сочувствовала.
Капитан сел к столу: – Кто это сделал? – спросил хуторянку.
Пелагея утёрла слёзы и рассказала, что видела. Рассказывала,
озираясь, осматривая присутствующих, боясь не дай бог встретить лица душегуба. Крестилась и плакала: – Перед тем, как стрельба началась, пришли четверо со звёздами на фуражках. Старшего было видно сразу по одёжке. Товарищи комиссаром кликали. Выведали фамилию у Лизочки, про мужа спросили, про вас значит. Потом и началось… Трудно передать это. Не могу вспоминать.
– Говори, всё как есть говори! – твёрдо сказал Глеб, положив на
стол золотой червонец.
Женщина продолжила: – Марфа испугалась, прибежала ко мне. Мы с
ней за забором схоронились, да всё и видели. Комиссар ударил Лизу в лицо, она сынишку выронила. Во дворе это было. Екатерина Петровна кинулась на него. Защищала дочь. Солдат хватил её саблею по голове, она и упала тут же. Старший Лизу бил, кричал, что за брата Дмитрия такая участь. Потом на глазах у матери полосонул клинком ребёночка… Ирод проклятый! И Лизу тоже зарубил. Но, сперва, надругались над нею. Тяжело вспоминать добрые люди, но всё как на духу высказала, – крестилась Пелагея.
Глеб встал. В соседней комнате на кровати охала Марфа.
– Дай ей спирту, Егор, – сказал он – может, отпустит лихорадка.-
Вышел во двор, где ожидали бойцы, попросил у хорунжего закурить.
– Вы же не курите, Глеб Андреевич, – сказал тот, подав портсигар,
но увидев настроение командира, замолчал, чиркнул спичку.
Докурив папиросу, Глеб провёл взглядом по лицам солдат и тяжело
вздохнул. – Поможете, други?
Глеб похоронил родственников на местном кладбище, воздав
почести. Пригласил батюшку для отпевания. Кресты заказал местному столяру с надписями имен и дат.
«Что же брату скажу, – думал Глеб, – это глубоко ранит его душу. Эх
Павлик, Павлуша.»
7
Павел полдня отдыхал на железнодорожной станции. Вышел из
вагона и прогуливаясь, ждал, когда дежурный по станции подаст звоном колокола сигнал об отправке эшелона. Кругом толпился народ, изнывая от неопределённости. Увидел офицера шагающего по перрону с головы паровоза, махавшего ему рукой: – Синицын! Павлуцио! Дружище, ты ли это? – кричал Сергей Рунич. – Сколько не виделись!
– Серж? – удивился Павел. Вот фокус! Едем в одном поезде и не
знаем.
Друзья обнялись, пожали руки, отойдя в сторону, пропустили, идущий
строем караульный наряд.
– А я слышал, у красных служишь, – засмеявшись, сказал Сергей.-
Боронят языки!.. Типун им на них! Какими судьбами? Вижу, ранен? Горжусь, брат, горжусь тобой! Быть раненым в бою – честь для солдата!
– В Царицын ездил к своим, пока рука заживает. Возвращаюсь в
часть. С братом Глебом вместе служим.
– Небось, на полную катушку отдыхал, с барышнями встречался!
