скачать книгу бесплатно
С врезкой (и текстом заметки) весьма удачно гармонирует заголовок.
МЫ НЕ СЕЕМ, НЕ ПАШЕМ, НЕ СТРОИМ…
Попробуйте представить, во что превратилось бы народное хозяйство, если бы русские журналисты вдруг перестали ежедневно сеять, пахать, строить!
Газета помещает еженедельные комментарии к Торе. Заголовок к одному из таких комментариев выдержан вполне в духе времени.
И ПОСЛАЛ ИХ МОШЕ
Редактор последнего процитированного издания обращается к читателям по поводу выхода в свет юбилейного номера.
…то, что уже 1000 раз мы приходили в ваш дом… …были вам интересны, вы нас ждали – свидетельство того, что газета (название) – не просто светлый, радостный миг вашей жизни!..
Редактор прав. Может ли читатель не ждать газету, из которой он получает актуальнейшую информацию, озаглавленную, например, так.
ДЕТАЛИ ВТОРОЙ БЕРЕМЕННОСТИ АННЫ КУРНИКОВОЙ
Или так:
БОЛЕЕ 15 ЛЕТ ПРОЖИЛА С ЧУЖИМ МУЖЕМ. ЛИЧНАЯ ДРАМА ЖАННЫ ПРОХОРЕНКО
В отличие от заголовков, воспроизведенных ранее, очередной – «Последняя тайна России» относится к художественному произведению. Заголовок вполне адекватен тексту, да и автору, чью фамилию вы, возможно, уже угадали по названию сочинения. Правильно: Альтшуллер.
Желающие могут попытаться понять заголовок, в котором четыре слова, в т. ч. два имени собственных расставлены весьма странным образом.
Мандельблитт требует против Бен-Ари
Аналогичное испытание, но повышенной трудности – 7 слов, включая предлог.
Додон назвал против вступление Молдавии в НАТО
А что если, слегка изменив подход, сопоставить заголовок издания с названиями включенных в него текстов? Для испытаний было выбрано популярное приложение с редким заголовком: «Он и Она». В нем встретились следующие материалы:
с.16—18 Выйти замуж за миллионера
с.19 Конец романа: учимся ставить точку
с.20 Секреты сексапильности
с.23 Выбираем контрацептив
с.24—27 Уинстон Черчилль. Вторая мировая война.
Приняв во внимание, что Черчилль – безусловно он, а вторая мировая – безусловно она, можно констатировать, что заголовки неплохо корреспондируют с названием приложения. То обстоятельство, что контрацептивы и мемуары представлены на паритетных началах, свидетельствует о широком кругозоре редактора.
Несколько цитат из провинциальной прессы.
Текст:
Вероятно, не все, недавно приехавшие в город, знают о том, как за ними наблюдают. Иначе не стала бы 30-летняя репатриантка столь явно преображаться прямо в торговом зале: вошла в магазин с небольшой грудью, а пыталась выйти с пышным бюстом. Не самое оригинальное место хранения краденного. Трудно допустить, что мужчина-охранник не обратит внимание на разительные перемены в этой части женского тела.
Заголовок:
ВОШЛА С МАЛЕНЬКОЙ ГРУДЬЮ
ВОШЛА С БОЛЬШОЙ
Из этого же издания выписаны и следующие заголовки, первый из которых неплохо корреспондирует с предыдущим.
НАМ ЕСТЬ, ЧТО ПОКАЗАТЬ.
ЗАТКНУТЬ ВСЕ ДЫРЫ
ЭРЕКЦИИ – БЫТЬ
Не менее изобретательна в этой сфере и «Экспресс газета».
НИКИТА ДЖИГУРДА ПОКРЫЛ МАРИНУ АНИСИНУ
Последний заголовок восхитителен. Но первое место в данной номинации принадлежит не ему. Представляем победителя:
ОПУЩЕНИЕ МАТКИ:
ПРАВДА И ВЫМЫСЕЛ.
Приз в студию!
Полемисты
Полемика в прессе встречается. Причем обращает на себя внимание интеллигентный, благожелательный тон по отношению к оппоненту.
Три характерных примера, не нуждающихся в комментариях:
Вы пытались посмеяться над нашим выдающимся политическим деятелем… … но ничего у вас не получилось. Вам не удалось опошлить тот факт, что президент России пригласил лидера нашей партии на обед. Гордиться надо этим, а не по-дурному хихикать. И не ябедничал он на своего бывшего шефа, а говорил то, что сказал самому шефу при их встрече. Так что ничего у вас не получилось!
Сам такой, словообильный Я. Герцкин! Рад познакомиться с незаурядной личностью, которую всерьез волнуют проблемы века и которая, как никто иной, успела поставить уходящий XX век задом наперед своим открытием в части устройства тохэса, состоящего, как вы утверждаете со знанием дела, из… (пусть теперь кусает локти тот, кто не читал вашего письма). Как никто другой, вы сумели увидеть его (тохэса) первостепенную важность. Вам так хорошо, вы безудержно счастливы, вы на Хермоне блаженства, и я не могу не пожелать вам приятного аппетита!
Согласно вашему письму века вы как опытный хохмопедераст (хотели огонька – получайте, и не надо на меня смотреть разинутыми глазами) очень глубоко проникли в… суть проблемы и даже, как вы ошибочно полагаете, докопались до ее исторических корней. Вы, так сказать, нашли себя и намерены там остаться.
Обзирательница Вы наша затаённая, вот жалуетесь, что тошнота стала подкашивать. Рекомендую, стерильная Вы наша, рецепт от тошноты. Перестаньте… ну, как бы помягче сказать… пожалуй, лучше всего употребить Ваше же выражение, ажурная Вы наша: не опускайтесь до «непомерной низости», не занимайтесь низкопробными сплетнями и перестаньте сочинять местечковые мифы. Словом, в переводе на высокий язык Пушкина и Азова – БРЕХАТЬ НЕ НАДО, праведная Вы наша!
Однажды духовный лидер ультраортодоксальных сефардов сделал ошеломляющее заявление. Уничтожение нацистами 6 миллионов европейских евреев было закономерным и справедливым наказанием за их многочисленные прегрешения, за забвение веры предков.
Разгорелся грандиозный скандал, причем СМИ в основном довольно негативно восприняли эту оригинальную теорию. Журналист решительно одернул зарвавшихся газетчиков.
А вы возмущены тем, что каббалист сказал о переселении душ и путях Всевышнего. Вы ополчились против старика, который живет в мире Торы, а у вас на глазах еврейское государство не требует компенсаций от наследников советской казны за годы ГУЛАГа, не требует, чтобы вам выплатили ваши же трудовые пенсии, похищенные при выезде. По какому курсу? Да по официальному, который был при советской власти: за один доллар давали 60 копеек. Если вам полагались 80 рублей в месяц, то в долларах они составляют 128.
Беллетристы
За одним исключением в данном исследовании рассматриваются только тексты, встреченные нами на страницах периодических изданий.
Начнем с весьма плодовитого автора. Публикация его рассказа в одном из литературных приложений сопровождалась бурными славословиями в его адрес со стороны собратьев по перу. Славословиями, вполне соизмеримыми с комплиментами, которых удостаивался незабвенный Леонид Ильич в период расцвета своего литературного дарования.
Цитированная в разделе «Не для?» писательница так характеризует творчество коллеги:
…встреча с тонким, ярким, интеллигентным собеседником, ибо эта проза предполагает диалог с читателем, фактов, мыслей, неожиданных умозаключений столько, что и затрудняешься классифицировать этот текст…» … выстраивает пространство текста совершенно драматургически: умелой рукой режиссера «ставит свет», озаряет неожиданно ярким лучом мизансцены, выводит героев под беспощадный свет прожекторов и неуклонно ведет читателя и зрителя к финалу. И, конечно же, – благотворное смещение красок: трагедия с фарсом, мелодрама с «суховатым» изложением фактов. «Пробежать» прозу нелегко. Выкинуть ее из головы после прочтения – невозможно…»
Другой прозаик подтверждает и дополняет высокую оценку.
…если подлинная интеллигентность неотторжима от высокой образованности и они помножены на прекрасный писательский дар, тогда перед нами…
…отменный мастер литературных портретов.
…блестяще владеет пером. Константин Паустовский учил меня: «В книге не смеет пребывать ни один абзац, который бы мог написать не писатель». … я ни одного такого абзаца не встретил.
Вот абзацы, которые встретили мы:
Он подходил к ней ближе, чем позволяли приличия, и произносил фразу, опять же совершенно для себя странную:
Элементарное литературные приличия требуют как минимум заменить «для себя» на «для него». После такой косметики фраза останется неуклюжей, но будет, по крайней мере, грамматически правильной.
Потом, пропуская спутницу вперед, они садились в сани, мчались по Кузнецкому мосту вниз.
Как они (Бунин и его спутница) могли пропустить эту спутницу вперед? Ответ находится за пределами здравого смысла. В отличие от предыдущей данная фраза не подлежит даже капитальному ремонту.
Дальше еще интереснее:
Он глядел на ее насурьмленные до самых бровей веки – так ему нравилось. И она не разрешала ему облизывать пересохшие губы, она сама облизывала его пересохшие губы; и помада облюбовала ее рот раной, и он заживлял раны, а потом утирался платком, и платок был у него вечно в красных следах, будто бы чахотка закипала у него на губах и он скрывал ее. Бунин вспоминал об императоре.
Неужели приличия позволяли литератору, уединившемуся в санях с юной красавицей (извозчика не считаем – он явно не конкурент будущему нобелевскому лауреату), во время обмена поцелуями внезапно вспоминать об императоре?! Ладно. Попробуем объяснить этот странный полет мысли. Предположим, что Бунин был ярым монархистом. Опираясь на эту гипотезу, можно допустить, что когда он целовал императорскую подданную, его неконтролируемые думы автоматически обращались к сюзерену.
Ошеломленный нестандартным поведением Ивана Алексеевича читатель, возможно, сразу и не заметит, сколько раз в этом остросюжетном фрагменте использованы формы личных местоимений. А жаль! Тринадцать раз.
С употреблением нашими авторами «божественно затянутых» периодов мы уже познакомились в одноименном разделе. Еще пара примеров. Вот, скажем, популярнейший детектив, соперничавщий по тиражам и с шедеврами Дарьи Донцовой, и с сочинениями урожденного Ульянова.
Да и потом, Александров, опытный кремлевский диспетчер и знаток сановного протокола при генеральном секретаре ЦК КПСС, никогда бы не поставил такую значительную фигуру, как председатель Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР, в унизительное положение, при котором члена политбюро уведомляют о встрече с генеральным секретарем партии всего за двадцать минут.
Хорошо, конечно, что автор столь добросовестно изучил штатное расписание ЦК КПСС. Но бесконечно-монотонное чтение этого синодика утомляет и усыпляет.
Однако в случае с Александровым и несколькими его коллегами Юрий Андропов знал то, что было недоступно многим членам политбюро: в общем-то невинные, но, как правило, содержащие в себе некоторое информационное зерно фразы, «утекавшие» из легендарного кабинета на Старой площади по якобы болтливости помощника генерального секретаря, на самом деле строго дозировались и направлялись по конкретным адресам самим Леонидом Брежневым, тщательно проверявшим, как действует эта с виду малозначительная, а подчас откровенно чепуховая информация на его ближайшее окружение и к чему она в итоге приводит.
Тоже красивое предложение. Правда, чрезмерно сложноподчиненное. Да и четыре разбросанных на его территории причастия не облегчают понимания.
Он бы и рад был избавиться от тяжких и даже унизительных воспоминаний фрагментов своего беспрецедентного восхождения к этой отвратительно-манящей, вызывающей одновременно ужас и восторг цели, но был бессилен: мозг жил своей собственной жизнью и упрямо не хотел расставаться с эпизодами и подробностями, которые Андропов мечтал навсегда забыть и с которыми он был обречен не расставаться до самой смерти.
Были такие вещи, которые никто, кроме разве что самого Брежнева, знать не мог, да и не должен был. Андропова связывали особые отношения с Александром Шепелиным, «железным Шуриком», удивительным человеком и уникальным циником, любимцем советского комсомола, как никто умевшим придавать какой-то особенный, неповторимый блеск любому делу, за которое он брался. Именно Шепелин сумел надежно прикрыть Андропова в очень сложной, запутанной ситуации, когда после свержения Хрущева шла лихорадочная борьба за кремлевский престол, жертвами которой стало великое множество аппаратчиков, единственным прегрешением которых была романическая увлеченность хрущевскими реформами.
В этих двух фразах переизбыток причастий выжжен каленым железом. Но счастья как не было, так и нет. Вместо четырех разнокоренных причастий видим прилагательное «который», повторенное шестикратно.
С целью полнее оценить ширину творческого диапазона наших прозаиков обратимся к произведению автора, исповедующего иные принципы построения фраз. Фрагмент рассказа:
…званый.. ужин… подошел к концу и гостеприимная хозяйка сказала мне с чувством:
– Проводите Фиру – вас ведь все-равно никто не ждет.
И я попер. Я о чем-то задумался и не сразу сообразил, что моя спутница мне что-то с жаром рассказывает. Я быстро стряхнул с себя оцепенение и включился в ее откровение в качестве слушателя.
Краткое, энергичное «И я попер» в сравнении с предыдущим безразмерным пассажем выглядит весьма выигрышно. Правда, немного смущает изобилие личных местоимений – их девять.
Шагайка. Из рецензии на роман еще одного беллетриста.
…невостребованный гений… изобретатель самодвижущего лазерного монстра под названием «шагайка». Несчастный инженерно технический Моцарт исчезает в безвестности, не найдя заказчиков ни в Израиле, ни в России, а его изобретением пользуются другие. Заодно мы переносимся в некое иудейское Беловодье, Икарию, страну Муравию, возникшую… на бескрайних пространствах Сибири.
…. Авторская фантазия не знает границ… …События развиваются вначале в России, затем в Израиле, снова в России, Чечне, Сибири, Ново —Киеве и в конце концов неизвестно где.
К сожалению, у нас нет возможности процитировать непосредственно текст романа. Но, думается, сказанного рецензентом вполне достаточно, чтобы привлечь к «Шагайке» внимание читателей.
В газетной заметке излагается содержание занимательного романа о Смердизах и Камбизе.
Камбиз посылает из Египта в Персию своего самого преданного слугу Прексаспа, чтобы тот убил Смердиза. Прексасп заманил Смердиза на охоту и там убил… …двое магов решили организовать заговор против Камбиза. Один из этих магов был царским домоправителем, и у него был брат, похожий на Смердиза. Мало того, звали брата тоже Смердизом. Мага же домоправителя звали Патизифом. И этот Патизиф посадил своего брата Смердиза на престол, разослав при этом глашатаев по различным областям, а также Камбизову войску в Египет указы, что отныне следует повиноваться не Камбизу, а Смердизу, сыну Кира.
И на этот раз маловато имен собственных, но изложение неплохое.
Еще один не менее занимательный роман другого автора.
Живет в старом замке… …прекрасная золотоволосая принцесса, увлекающаяся на досуге изготовлением целебных настоев… …И к этой – то замковой затворнице попадает израненный в схватках израильский странствующий рыцарь… …По всем законам жанра благородный воин должен спасти свою даму сердца… На первый взгляд задача десантника… …проста, как репа. Нужно победить злодеев, порешить дракона и в конце пленить сердце принцессы. Но (имя автора) делает все хитрей. Принцесса конца XIX века отдается своему паладину не в финале, а в самом начале романа (и продолжает добросовестно и смачно отдаваться на протяжении всех 464 страниц)…
Можно предположить, что рыцарь мог бы в качестве альтернативы этому марафону предпочесть схватку с драконом.
На тему участия репатриантов в политической жизни Израиля беллетристы создали немало произведений. Ниже воспроизводится
диалог из одного такого сочинения. Не располагая полным текстом романа, предполагаем, что аббревиатурой обозначено какое-то политическое образование.
– У нас ничего невозможного нет. Вова записался в ПИЗДОМ… Извини.
– Ничего, валяй.
– И стал в ПИЗДОМе активным членом… Извини
– «Член» – этоничего, допустимо… Ну и?
– А Грета присоединилась вроде бы тоже к ПИЗДОМу, но который не с Брюховым, а с Довом Ферцыком.
– Ох Ты Господи! То есть, ох Ты Я! Что же получается?
– А вот что. Если победит левый Тэндер. К которому примкнул Брюховский ПИЗДОМ, а в нем, как я тебе объяснял, числится Гретин Вова или как там его, значит Грыжнерманы выходят как бы победителями, и Грета может претендовать. Если же мэром станет Блумхер, а Ферцык со своим ПИЗДОМом…
– Ты, охальник, даже за сквернословие извиняться перестал!
