скачать книгу бесплатно
А по переговорной трубе младший штурман доложил:
– В соответствии с прокладкой курса корабля по счислению[52 - Счисление – определение места корабля без навигационных и астрономических определений.] остров Тюлений находится в пяти кабельтовых по правому борту!
– Глубина двадцать пять метров! – тут же раздался тревожный голос матроса.
– Стоп машина! Полный назад! – приказал старший офицер.
Под кормой бешено забурлила вода, однако махина корвета весом в три с половиной тысячи тонн продолжала по инерции двигаться вперед.
От удара все, кто находился на мостике, подались вперед и ухватились за планширь его ограждения. Скрип металла корпуса корабля о грунт резанул души моряков. Затем все стихло, и только гребной винт под кормой продолжал натуженно бурлить воду, тщетно пытаясь стащить корабль задним ходом на чистую воду.
– Приехали! – подавленно произнес старший офицер, а затем вложил всю свою истерзанную несчастьем душу в витиеватую тираду из ненормативной флотской лексики.
– Стоп машина! – приказал он, облегчив душу. – Даже она не может сейчас выручить нас…
На верхнюю палубу, слегка наклоненную в сторону кормы, высыпала вся команда. Слышались тревожные приглушенные голоса.
– Боцман, проверить на течь форпик[53 - Форпик – носовой отсек на судах, расположенный непосредственно у форштевня.] и носовую часть трюма! – приказал старший офицер.
– Есть! – с готовностью ответил старый служака, и Андрею послышалась радость в его голосе: порядок есть порядок!
– Вестовой, доложите командиру о посадке на мель!
– Отставить! – совсем рядом послышался голос командира. – Я уже здесь, Андрей Андреевич!
Старший офицер, отведя командира в сторонку, кратко доложил о случившемся и в заключение попросил: – Вахтенного офицера, Степан Осипович, прошу не винить. Это моя вина. Я и буду отвечать за посадку корвета на мель!
– Что вы заладили, Андрей Андреевич, моя вина, моя вина… Неужели вам, старшему офицеру, надо объяснять, что за все, что произошло с кораблем, отвечает только его командир. – Капитан 2-го ранга, тяжко вздохнув, смущенно опустил глаза. – Вот так-то, Андрей Андреевич… А сейчас надо снимать корвет с мели. Это самое главное. А с причиной его посадки будем разбираться, когда рассеется туман.
Он взял рупор и подошел к краю мостика:
– Гардемарин Черняховский, взять пробу грунта!
– Есть взять пробу грунта! – тут же ответил тот и, скомандовав: – Группа, за мной! – устремился на полубак.
Засвистел свисток пробки переговорной трубы из машинного отделения. Вахтенный офицер вынул ее и приложил ухо к раструбу трубы.
– Степан Осипович, старший механик сообщил, что паровая машина и котлы от удара не сдвинулись и находятся на своих местах! – доложил сияющий мичман.
– Спасибо, Аркадий Константинович, за первую радостную весть! – ответил тот, а старший офицер истово перекрестился.
С полубака раздался восторженный голос гардемарина Черняховского:
– Грунт – песок, ваше высокоблагородие!
Это была вторая радостная весть. А когда боцман доложил, что в подпалубных помещениях течи нет, Макаров, потирая руки, впервые улыбнулся.
– Ну что же, будем снимать корвет с мели двойной тягой. Распорядитесь, Андрей Андреевич, завезти с кормы верп[54 - Верп – вспомогательный якорь на судне, который завозят на шлюпке для стягивания судна с мели, для перетягивания судна на другое место и пр.].
– Будет исполнено, Степан Осипович! – с готовностью ответил старший офицер. – Разрешите покинуть мостик?
– Добро, Андрей Андреевич!
На полуюте по-хозяйски распоряжался старший офицер:
– Спустить баркас на воду! Лейтенант Браузер – на руль!
Заскрипели блоки шлюпбалок[55 - Шлюпбалки – изогнутой формы железные балки, служащие для подъема на судно и спуска на воду шлюпок.].
– Боцманской команде подать в баркас верп!
Затем послышались всплески весел баркаса, отваливающего от борта корвета. И потянулись томительные минуты ожидания… Наконец поступил доклад лейтенанта из вернувшегося баркаса:
– Господин капитан 2-го ранга, верп завезен за корму корвета!
– Поднять баркас на борт! – приказал старший офицер.
И после того, как этот приказ был выполнен, с мостика раздался голос командира, усиленный рупором:
– Всей команде переместиться на корму!
Надо было приподнять, насколько возможно, нос корвета. А три с половиной сотни моряков – это около тридцати тонн веса.
Когда дружный топот матросов, перебегающих на корму, стих, с мостика последовала очередная команда:
– Пошел брашпиль![56 - Брашпиль – ручная, паровая или электрическая лебедка для выбирания якоря на судне.]
Трос, идущий от верпа, стал наматываться на барабан, и когда он натянулся в струну, по команде командира вахтенный офицер передвинул ручку машинного телеграфа на сектор «полный назад». Под кормой натуженно забурлил гребной винт.
Корпус корвета задрожал. «Давай, давай!» – мысленно умоляли моряки свой корабль. И тот, как будто отвечая на их мольбы, еще раз вздрогнул и стал медленно сползать с мели.
Громовое «ура!» потрясло воздух над верхней палубой. Матросы обнимались, поздравляя друг друга с победой над стихией.
А через некоторое время, когда корвет, чуть покачиваясь, вышел на чистую воду, командир приказал отдать носовой якорь. На баке загремела якорная цепь.
– Стоп машина! Стоп брашпиль! – скомандовал командир.
На мостик, запыхавшись, взбежал старший офицер с сияющими от радости глазами.
– Поздравляю, Степан Осипович! «Витязь» на чистой воде!
– И вас, Андрей Андреевич, поздравляю! Теперь будем ждать, когда рассеется туман. И распорядитесь сменить вахтенную смену – люди устали и морально, и физически.
* * *
В течение нескольких дней самым тщательным образом проводили гидрологическое обследование пролива между островом Тюленьим и полуостровом Терпения.
– То, что и требовалось доказать! – удовлетворенно воскликнул Макаров, когда были подведены результаты обследования.
Оказалось, что скорость течения из залива Терпения в Охотское море достигала четырнадцати узлов! Это, разумеется, в центре пролива. А в том месте, где «Витязь» сел на песчаную косу, оно составляло от трех до четырех узлов.
– А ларчик-то просто открывался, Андрей Андреевич! А вы все твердили: «Я виноват, я виноват…» В борьбе со стихиями природы мы пока, к сожалению, бессильны. Еще хорошо, что не сели на каменные рифы, как броненосная канонерская лодка «Русалка» в шхерах Финского залива, на которой мне довелось тогда служить еще мичманом.
– Надо было мне сразу же отдать якорь еще на глубине ста двадцати метров, – вздохнул, терзаясь своей оплошностью, старший офицер.
– Все мы, русские, сильны задним умом, – рассмеялся командир. – Однако как учит народная мудрость, все хорошо, что хорошо кончается.
– Выходит, что так, Степан Осипович, – согласился старший офицер, признательно глянув на своего командира.
* * *
Правильно говорят в народе: пришла беда – отворяй ворота. Через сутки после окончания жестокого шторма море опять вздыбилось. Опять гигантские волны трепали «Витязь», а ураганные порывы ветра рвали и срывали штормовые паруса, сшитые из особо прочной парусины. И когда эти порывы ветра не могли сорвать штормовой парус, то гнули вначале концы рей, а затем и сами реи, делая их непригодными для постановки парусов.
Когда закончилось и это буйство природы, «Витязь» мог идти лишь под частью своих многочисленных парусов.
После обеда в кают-компанию зашел командир. Это было во второй раз после ее посещения командиром перед заходом в Магелланов пролив. Следовательно, предстоял очередной серьезный разговор.
– Господа офицеры! – обратился он к присутствующим. – В результате двух жестоких штормов корвет может идти теперь только под частью парусов со скоростью три-четыре узла, что, как вы понимаете, неприемлемо. Идти же только под парами мы не сможем ввиду ограниченного запаса угля.
Офицеры напряженно слушали командира, ожидая его решения.
– По этим причинам я принял решение возвратиться. – По кают-компании пронесся вздох облегчения. – Однако вернуться во Владивосток мы уже не сможем, ибо как пролив Босфор-Восточный, так и бухта Золотой Рог уже будут скованы льдом. И посему они непреодолимы для «Витязя». Поэтому пойдем в Иокогаму, где есть необходимая ремонтная база, прекрасный угольный магазин и к тому же гораздо теплее. Переход будем осуществлять под парами, так как, по мнению Ивана Кузьмича, запаса имеющегося угля будет для этого вполне достаточно.
Старший механик утвердительно кивнул.
– Устранив неисправности рангоута[57 - Рангоут – совокупность круглых деревянных или стальных частей оснащения судна, предназначенных для постановки парусов, сигнализации и пр.], наполнив угольные ямы кардифом[58 - Кардиф – высококачественный бункерный уголь, добываемый в английском графстве Кардифф, которому отдавали предпочтение все морские державы.], уже в марте покинем Иокогаму и, проведя тщательное гидрологическое обследование Сангарского пролива с непредсказуемыми течениями в нем, придем во Владивосток, когда его гавань уже освободится ото льда. Есть вопросы, господа офицеры?
Макаров долгим взглядом обвел своих спутников.
– Вопросов нет, – констатировал командир. – А посему, Андрей Андреевич, разворачивайте «Витязь» курсом на Иокогаму.
Друзья вернулись в каюту.
– Вот так, Андрюша, откладывается мой самостоятельный поворот под парусами до весны, – удрученно сказал Алексей, – а вместе с ним и мой переход в так называемую «касту избранных».
– Выходит, что так, Алеша. Но ты особенно не унывай. Как только по весне выйдем из Иокогамы, так сразу же выполняй свой первый самостоятельный поворот. А я за это время подготовлю тебя теоретически – комар носа не подточит.
– Спасибо, Андрюша! Ты настоящий друг!
В это время с мостика прозвучала команда:
– К повороту!
«Витязь» совершал последний поворот под парусами, ложась курсом на японский порт Иокогаму.
* * *
15 июля 1888 года «Витязь» вновь покинул Владивосток, но уже под флагом командующего эскадрой вице-адмирала Шмидта. Он должен был посетить японский порт Хакодате у выхода из Сангарского пролива в Тихий океан, Петропавловскую гавань на Камчатке, Командорские острова, а затем все порты Татарского пролива как на западном побережье Сахалина, так и на восточном побережье Уссурийского края.
8 октября «Витязь» вернулся во Владивосток. А уже в конце октября командир после обеда зашел в кают-компанию.
– Господа офицеры! Вскоре, как вы, конечно, знаете, бухта Золотой Рог и пролив Босфор-Восточный покроются льдом, непреодолимым для судов. Поэтому мы, выполнив свои задачи, покидаем Владивосток и направляемся в Кронштадт.
Присутствовавшие в кают-компании оживленно и радостно переглянулись. Их можно было понять – наконец-то они возвращаются домой, к своим родным и любимым после двух лет скитаний в морях и океанах в штормах и туманах!
Командир понимал состояние своих подчиненных, поэтому, сделав паузу, предупредил:
– Возвращение будет не просто плаванием в его конечный пункт, Кронштадт, через Суэцкий канал. Необходимо будет по всему маршруту корвета провести регулярные гидрологические наблюдения. Особая же задача – проверить гипотезу о существовании теплого течения из Красного моря в Индийский океан. А посему это плавание не будет прогулкой. На самом деле, это будет напряженный труд, и я, ваш командир, прошу всех господ офицеров и гардемаринов отнестись к этому с пониманием, проявив при этом рвение, на которое очень рассчитываю.
– Ну что, Андрюша, идем домой? – возбужденно воскликнул Алексей, когда они вернулись в свою каюту.
– Именно так! – в тон другу ответил тот. – Странно все-таки устроен человек. Ты не находишь, Алеша? То мы радовались, когда уходили в кругосветное плавание, теперь же не менее радуемся тому, что возвращаемся из него.
Тот рассмеялся:
– Все правильно, Андрюша! Счастье любого человека, а моряка тем более, в том, что у него есть дом, в котором его любят и непременно ждут. Лиши этого человека, и он станет лишь бродягой без рода и племени. А это так страшно…
Андрей обнял друга.
– Слава богу, что сия чаша нас миновала. А посему – домой, где нас с тобой и любят, и ждут!
27 октября «Витязь», снявшись с якоря, окутался дымом прощального салюта, а батарея на Тигровой сопке[59 - Тигровая сопка – названа так потому, что после основания военного поста Владивосток в 1860 году на батарее, оборудованной на ней, тигр напал на часового и утащил его в лесные дебри.] пушечными залпами ответила ему. Прощай, Владивосток!
А 20 мая 1889 года корвет под приветственный гром пушек бастионов морской крепости отдал якорь на Кронштадтском рейде.
* * *
Сколько стран и морей, сколько разных климатических поясов и районов были объектом наблюдений и изучения командира «Витязя» и его помощников! И ни одно из этих наблюдений не пропало. Все они были тщательно проанализированы и составили содержание капитального труда «”Витязь” и Тихий океан».
На публичном заседании Петербургской академии наук труд Макарова был удостоен премии митрополита Макария, а Русское Географическое общество присудило автору золотую медаль.
Работы Макарова обрели и международную известность – на фронтоне всемирно известного Океанографического музея в Монако среди названий десяти кораблей, внесших наиболее весомый вклад в изучение Мирового океана, можно увидеть и название русского корвета «Витязь».
Глава III
Даешь миноносцы!
Петру Михайловичу доложили о возвращении «Витязя», и он, как только выдалось более или менее свободное время от исполнения служебных обязанностей, сразу же отправился в Кронштадт для встречи с его командиром и сыном.
Уж так устроена корабельная жизнь. Не успел Петр Михайлович сесть в дежурный катер «Витязя», стоявший у причала Кронштадтского рейда, как вахтенный вестовой по приказу дежурного офицера уже бежал к капитанской каюте предупредить командира о визите высокого гостя – ничто, происходящее на рейде, не должно ускользнуть от зорких глаз бдительных сигнальщиков.
И как только нога контр-адмирала ступила на первую ступеньку парадного трапа, тут же раздалась команда дежурного офицера:
– Смирно!
Петр Михайлович довольно легко – сказывалась долголетняя привычка службы на кораблях – поднялся по трапу на борт корвета, отдав честь Андреевскому флагу, слабо колыхавшемуся на кормовом флагштоке.
– Господин контр-адмирал, дежурный офицер мичман Мечников! – представился тот.