скачать книгу бесплатно
– Теперь я уже в отставке, Степан Осипович, – напомнил Василий Митрофанович, скосив свой взгляд на золотой погон отставного вице-адмирала с серебряными зигзагами по краям.
– Однако орлы на ваших погонах те же самые, – отметил капитан 1-го ранга.
Василий Митрофанович только вздохнул:
– Укатали Сивку крутые горки…
– Это они несколько скромничают! – не удержавшись, игриво заметила Ольга Петровна.
– Вы, Степан Осипович, – обратилась к нему Александра Васильевна, решив сменить несколько фривольную, по ее мнению, тему разговора для сыновей, – по возможности, уж присматривайте, пожалуйста, за Андреем. Все-таки он на три года будет оторван от отчего дома.
Макаров внимательно посмотрел на нее.
– Военный корабль – это, Александра Васильевна, не Морской корпус. И все члены его команды независимо от их возраста и чина обязаны самым тщательным образом исполнять свои служебные обязанности. Потому-то в дальнем плавании, в преодолении его трудностей, и формируется стойкость характера и закаляется воля мореплавателей. И даже юнцы превращаются в настоящих мужчин.
Александра Васильевна почти с ужасом слушала его, и ее глаза непроизвольно наполнялись слезами. «Господи, да на какие же муки мы обретаем нашего Андрюшеньку, отправляя его в кругосветное плавание?!» – упорно стучало у нее в голове.
– А за сына, Александра Васильевна, не волнуйтесь, – продолжил Степан Осипович, заметив смятение на ее лице, – Андрей Петрович в особой опеке не нуждается. А теперь, дамы и господа, – обратился он к провожающим, – прошу извинить меня – дела. До встречи через три года!
– Семь футов под килем вам, Степан Осипович!
– Благодарю за пожелание, Петр Михайлович! Сразу же по моем прибытии на «Витязь» будет дан выстрел из орудия, призывающий команду к возвращению на корвет. Так что у вас будет еще минут пятнадцать – двадцать для прощания с Андреем Петровичем.
Капитан 1-го ранга приложил руку к козырьку фуражки и направился к командирскому катеру[17 - Катер – гребно-парусная военно-морская шлюпка среднего размера на 10–18 весел.], стоявшему у стенки[18 - Стенка – стационарный причал. Сооружается в морских портах из железа, железобетона, камня или дерева для защиты от размывания берега набережной волной и прибоем, а также для швартовки кораблей (судов).].
Александра Васильевна взглянула на корвет, стоящий на рейде, и ее глаза наполнились слезами…
* * *
Вот он, Атлантический океан! Андрей, стоя на полубаке[19 - Полубак – носовая надстройка любой высоты на баке (носовой части верхней палубы) корабля.], полной грудью вдыхал морской воздух, пропитанный йодистыми океанскими испарениями. Кругом до самого горизонта простиралась бескрайняя водная гладь…
Еще совсем недавно вместе со своими сверстниками по Морскому корпусу он так мечтал по ночам, лежа в постели, увидеть этот бескрайний океанский простор! Ведь это же не акватория Финского залива, изобилующего многочисленными шхерами. И как было не забиться сердцу юного гардемарина при виде этого неповторимого зрелища наяву, а не во сне, открывшегося перед его глазами?!
– Переживаете, Андрей Петрович?
Вздрогнув от неожиданности, он обернулся и прямо-таки остолбенел – перед ним стоял не кто-нибудь, а сам командир «Витязя»!
– Так точно, Степан Осипович! – признался Андрей, помня о разрешении капитана 1-го ранга при его представлении командиру по прибытии на корвет, обращаться к нему по имени и отчеству в приватных беседах.
– Знакомое чувство. Только с той лишь разницей, что я в свое время вот так же изумленно взирал на просторы не Атлантического, а Тихого океана. Хотя существенной разницы в этом не увидел. – Он с наслаждением втянул в себя морской воздух. – Хорошо-то как! Я прошу извинения, Андрей Петрович, что нарушил ваше уединение. Но когда с мостика увидел вас стоящим на полубаке, то на меня нахлынули воспоминания моей юности. И не смог отказать себе в желании поделиться ими с вами.
Андрей с изумлением слушал его. Ведь для него, шестнадцатилетнего юноши, командир – первый после Бога человек на корвете – был недосягаемым морским авторитетом. Но, оказывается, он тоже начинал свою службу на кораблях с тех же самых ощущений. Невероятно! И он с благодарностью посмотрел на Макарова.
– Я весьма признателен вам, Степан Осипович, за то, что вы разделили мои восторги при виде этого неповторимого зрелища!
– Дай вам Бог сохранить эти первые впечатления на всю оставшуюся жизнь. Они воистину бесценны!
– Благодарю вас, Степан Осипович, за это пожелание!
– А я объявляю вам искреннюю благодарность за предложения, которые вы сделали после посещения нами Англии, по совершенствованию приборов для измерения плотности воды на различных глубинах.
– Служу Отечеству! – вытянулся в струнку гардемарин.
Подошел старший офицер.
– Степан Осипович, по сообщению Василия Александровича, давление воздуха быстро падает! – с тревогой в голосе доложил он.
– Чего же тут удивительного, Андрей Андреевич! Ведь мы подходим к Бискайскому заливу, а он, как известно, мореплавателей никогда особо не баловал хорошей погодой. Прикажите боцманской команде закрепить на верхней палубе все по-штормовому и натянуть штормовые леера![20 - Штормовые леера – закрепленные с двух концов тросы, натягиваемые на верхней палубе перед штормом, держась за которые люди передвигаются по ней.]
– Будет исполнено, Степан Осипович! – заверил командира капитан 2-го ранга.
– Ну что же, Андрей Петрович, – обратился капитан 1-го ранга к гардемарину, – видать, пришла пора и вам испытать первый в вашей жизни настоящий шторм. Уж что-что, а бурю на море в Бискайском заливе я вам гарантирую!
Палуба под ногами то кренилась, словно пытаясь стряхнуть с себя моряков, то вздрагивала и замирала перед тем, чтобы снова провалиться в бездну. В иллюминаторе мелькали стремительно несущиеся тучи, а затем в его стекло упруго била набежавшая волна, и некоторое время через зеленоватую воду пробивался лишь призрачный дневной свет.
– Что это мы с тобой, Алеша, торчим в этой душной каюте? Давай выбираться на верхнюю палубу, на свежий воздух!
– Настолько свежий, что по всей верхней палубе гуляют пенящиеся верхушки волн, – усмехнулся тот.
– А мы, держась за штормовые леера, пробиремся на полуют[21 - Полуют – возвышенная часть кормовой оконечности верхней палубы корабля.], где будет поспокойнее, – предложил Андрей.
Гардемарины поднялись по трапу, на который иногда густо сыпали брызги от разбивавшихся о комингс[22 - Комингс – вертикальное ограждение люков и других вырезов в палубе корабля, предназначенное для защиты его внутренних помещений от попадания воды.] верхушек волн, разгуливающих по верхней палубе.
– Вот это да! – воскликнул Андрей при виде беснующихся огромных волн, вдоль которых тянулись шлейфы пены, срываемой ураганными порывами ветра с их верхушек.
Держась за штормовые леера, они довольно быстро продвинулись к трапу, ведущему на полуют, обдаваемые не только брызгами, но и потоками воды, когда корвет преодолевал очередную волну. Сюда же, на полуют, как и предполагал Андрей, брызги волн уже почти не долетали.
– Слава богу, что мы не на Балтике, – удовлетворенно заметил Алексей, смахивая с себя остатки брызг. Видя вопросительный взгляд друга, пояснил: – Потому и тепло.
Андрей согласно кивнул и, глянув на мачты корвета, отметил:
– А мы идем под штормовыми парусами. Хотя и держим котлы под парами, – констатировал он, заметив слабые дымки, срываемые ветром с дымовых труб.
– А как же, Андрюша! Такие ураганные порывы ветра могут сорвать и штормовые паруса, хоть и сшитые из особо толстой парусины. А это приведет к тому, что корвет, потерявший ход, неизбежно развернет бортом к волне. Ты же прекрасно знаешь, к чему это может привести. – Алексей нервно передернул плечами. – Поэтому командир и держит котлы под парами, чтобы успеть вовремя дать ход судну.
В это время корвет, преодолев очередную волну, резко накренился, и они еле устояли на ногах, успев ухватиться за планширь[23 - Планширь – самый верхний продольный брусок на ограждениях судна на верхней палубе.] ограждения.
– Какими же знаниями и умением управлять корветом должен обладать его командир?! – почти с мистическим страхом воскликнул Андрей.
– Успокойся, Андрюша! – рассмеялся Алексей. – Не боги же горшки обжигают! Пройдет время, поднатаскают нас с тобой в дальних плаваниях и со временем мы поведем уже свои корабли по морям-оканам. Ведь все командиры начинали с того же, что и мы с тобой. Терпение, мой друг, и упорство в овладении морским искусством – вот все, что пока требуется от нас с тобой.
– Умом-то я это понимаю, Алеша. Но, глядя на кошмар, который творится вокруг нас, непроизвольно снимаю шляпу перед нашим командиром!
* * *
За кормой остались острова Зеленого Мыса, места последней остановки с авральной работой всей команды по погрузке угля, и переход экватора с «крещением» в морской купели моряков, впервые пересекающих его, и выдачей им именных грамот, свидетельствующих об этом важном событии в их флотской жизни. И конечно же праздничный обед в кают-компании[24 - Кают-компания – общее помещение на судне для командного состава, в котором собираются для обеда, отдыха, занятий, совещаний и т. п.] по этому случаю с тостами под шампанское.
По установившейся в российском военно-морском флоте традиции офицеры кораблей, совершающих кругосветные плавания, при заходе в Рио-де-Жанейро непременно посещали живописный водопад, находившийся в его окрестностях. Так было и на этот раз.
Вдоволь налюбовавшись этим чудом природы, Андрей с нетерпением принялся изучать надписи, нацарапанные на большом плоском камне, лежавшем на берегу у водопада. Надписей было множество, но и ему упорства было не занимать. Наконец он восторженно воскликнул:
– Смотри, Алеша! – и указал на надпись: «Шлюп “Восток” 1819».
А ниже ее второй по счету после надписи «Ф. Ф. Беллинсгаузен» было нацарапано: «А. П. Шувалов».
– Эта надпись сделана рукой моего прадеда! – пояснил сияющий Андрей. – Об этом написано во второй части его книги «Где же ты, Антарктида?», которую я читал еще в детстве. Кстати, обе эти книги находятся со мной здесь, на «Витязе».
Алексей восхищенно посмотрел на друга:
– Так это же памятник о твоем прадеде на века!
– Мало того, где-то здесь должна быть надпись, сделанная и моим отцом! Но, насколько я помню, ее надо искать вон на той каменной стене. Ведь к тому времени на этой плите свободного места уже не осталось.
– Ищите, Андрей Петрович, свидетельства пребывания здесь ваших предков?
Гардемарины обернулись и вытянулись в струнку – перед ними стоял командир «Витязя»!
– Так точно, ваше высокоблагородие! – отчеканил Андрей.
– И каковы успехи?
– Вот надпись моего прадеда, сделанная его рукой, ваше высокоблагородие, – показал тот на каменную плиту. – А надпись моего отца надо искать вот на той каменной стене. Это я знаю уже по его рассказам.
– Тогда разрешите составить вам компанию?
– С превеликим удовольствием, ваше высокоблагородие! – радостно ответил Андрей.
– Не там ищете, господа гардемарины! Вот же она! – капитан 1-го ранга показал на надпись «Фрегат “Аскольд” 1858», под которой в самом конце надписей офицеров фрегата значилось «П. М. Чуркин».
– Как же вы так быстро нашли ее, ваше высокоблагородие? – искренне удивился Андрей.
– Потому как искать надо системно, то есть по годам, – наставительным тоном сказал командир, явно довольный произведенным на гардемаринов эффектом.
Они несколько сконфуженно переглянулись.
В это время к командиру подтянулись остальные офицеры корвета.
– Имена русских мореплавателей войдут в грядущие поколения, – с подъемом сказал Макаров, окинув взглядом длинный перечень имен на каменной стене. – На парусных кораблях совершали наши ученые моряки свои смелые путешествия и, пересекая океаны, отыскивали и изучали новые, еще неизвестные страны. Да послужат труды этих исследователей драгоценным заветом дедов своим внукам, да найдут в них грядущие поколения наших моряков пример служения науке и Отечеству! С этими словами я обращаюсь к вам, господа офицеры!
Те приняли положение «смирно», щелкнув каблуками.
– А теперь, господа, оставим и наши имена для истории. У кого есть что-либо подходящее для этого?
– Прошу вас, Степан Осипович! – поручик Розанов подал ему перочинный нож.
– Штурман – он и в Африке штурман, – улыбнулся тот, рассматривая нож. – Но, как мне помнится, вы, Василий Александрович, именно этим ножом затачиваете карандаши, являющиеся вашим орудием производства. Не так ли?
– Совершенно верно, Степан Осипович!
– Благодарю вас, Василий Александрович, не столько за нож, сколько за его будущее в качестве экспоната музея Адмиралтейского департамента.
Он повернулся к каменной стене и, найдя на ней свободное место, стал тщательно царапать ножом. Все присутствующие с замиранием сердца наблюдали за тем, как появлялась надпись: «Корвет “Витязь” 1886». Затем повернулся к офицерам и, по-мальчишески подмигнув им, вывел надпись «С. П. Макаров». Сделал шаг назад, прочитал ее и, удовлетворенный текстом, передал нож лейтенанту Браузеру:
– По установившейся традиции каждый офицер должен сделать собственноручную надпись своего имени.
Затем обратился к Андрею с Алексеем:
– Право начертать свои имена принадлежит и вам, господа гардемарины!
Глава II
К дальневосточным берегам
13 декабря 1886 года «Витязь» покинул гостеприимный Рио-де-Жанейро и при легком северо-восточном ветре пошел на юго-запад, к берегам Патагонии[25 - Патагония – природная область в Юж. Америке на юге Аргентины. Название дано экспедицией Магеллана в 1520 году.].
После обеда в кают-компанию неожиданно вошел командир. Старший офицер, являвшийся в соответствии с Морским уставом ее хозяином, подал команду:
– Господа офицеры!
Все встали со своих мест и приняли положение «смирно». Капитан 1-го ранга окинул их взглядом и подал ответную команду:
– Господа офицеры!
Офицеры сели на свои места и притихли в ожидании чего-то необычного. Появление командира в кают-компании, который традиционно принимал пищу в своей каюте, – событие далеко не ординарное, которое, как правило, всегда было связано с какими-то важными обстоятельствами.
– Господа! – обратился командир к присутствующим в кают-компании. – Сейчас перед нами стоит задача перехода из Атлантического океана в Тихий. Как вы, конечно, знаете, до сих пор все суда многочисленных русских кругосветных экспедиций выход в Тихий океан осуществляли через пролив Дрейка, то есть огибая мыс Горн на южной оконечности Южной Америки. И хотя при этом они, как правило, сталкивались с ураганными западными ветрами, которые значительно препятствовали их продвижению, тем не менее этот путь был более безопасен, чем через длинный и местами довольно узкий Магелланов пролив с не менее сильными ураганными встречными ветрами в нем, имея свободу маневра.
Вспомните хотя бы лейтенанта Головнина[26 - Головнин Василий Михайлович (1776–1831) – русский мореплаватель, вице-адмирал, член-корреспондент Петербургской АН (1818). Окончил Морской корпус в 1792 году. Совершил два кругосветных плавания в качестве начальника экспедиций: в 1807–1809 году. на шлюпе «Диана» и в 1817–1819 гг. на шлюпе «Камчатка». С 1823 года генерал-интендант флота.], который отчаянно пытался в 1807 году на шлюпе «Диана» прорваться в Тихий океан, но вынужден был повернуть назад и идти в Русскую Америку уже через Атлантический, Индийский и Тихий океаны, – напомнил он.
Офицеры утвердительно закивали головами – об этом эпизоде они знали из курса лекций по истории военно-морского искусства в Морском корпусе.
– И вот теперь, – продолжил командир, – учитывая то обстоятельство, что «Витязь» оснащен мощной и надежной паровой машиной, я принял решение выйти в Тихий океан именно через Магелланов пролив.
Среди офицеров возникло движение. Они оживленно переглядывались, возбужденные этим решением командира. И это было понятно. Ведь им предстояло первыми в истории русского флота пройти этим опасным для судов проливом.
* * *
Наступило 11 января 1887 года. На мостике царило оживление. Здесь был уже весь старший командный состав корвета: командир, старший офицер, старший механик, старший штурман. Все эти люди, облаченные властью в соответствии с Морским уставом, находились в радостном ожидании выхода в Тихий океан из этого мрачного пролива, принесшего им столько забот и переживаний.
Поручик Розанов напряженно следил за движением корабля, и когда он пересек воображаемую линию, соединяющую западные оконечности двух последних островов Патагонского архипелага, взволнованно воскликнул:
– Господа! «Витязь» вышел в Тихий океан!
– Ура! – воскликнул командир.
– Ура! – подхватили в полную силу своих легких офицеры.
И их боевой клич был подхвачен всей командой, заполнившей верхнюю палубу, в виде громового троекратного «ура!!!».
