Бизерта

скачать книгу бесплатно

Бизерта
Юрий Шестёра

Исторические приключения (Вече)
10 ноября 1920 года началась эвакуация Крыма, которой завершилось отступление Русской армии генерала Врангеля. В течение трех дней на 126 судов были погружены войска, семьи офицеров, часть гражданского населения крымских портов. В конце ноября флот был реорганизован в Русскую эскадру. Ее командующим стал контр-адмирал Кедров.

1 декабря 1920 года Франция согласилась принять Русскую эскадру в порту Бизерта в Тунисе. Переход эскадры в Бизерту закончился только в феврале 1921 года. И началось долгое, мрачное и безнадежное «сидение» в изгнании, закончившееся в октябре 1924 года, после признания Францией советского правительства, когда Русская эскадра была расформирована…

Юрий Шестёра

Бизерта

Не лебедей это в небе стая:
белогвардейская рать святая.

    Марина Цветаева

Глава I

Прощай, Севастополь!

В апреле 1919 года войска союзников России в мировой войне, так называемой Антанты*[1 - Слова, помеченные звездочкой, см. в Примечаниях], ушли из Крыма, и к 1 мая весь полуостров был занят красными войсками.

Долго удерживать Крым большевики не смогли. Наступило лето 1919 года – пик успехов войск Добровольческой армии Деникина*, к концу июня очистивших полуостров от красных. К октябрю войска генерала Деникина контролировали огромные территории, население которых составляло десятки миллионов человек. Выполняя так называемую «московскую директиву» Деникина, белогвардейцы дошли до Орла. Казалось, вот-вот большевистский режим будет сокрушен.

Но счастье отвернулось от деникинцев, и начался их стремительный откат обратно на юг. Армии Юга России под влиянием поражений утратили свой боевой дух и были деморализованы. В марте 1920-го, после кошмарной Новороссийской эвакуации, в результате которой армия лишилась почти всей своей материальной части, деникинцы оказались в Крыму. Таким образом, полуостров стал последним плацдармом Белого Юга. Дальше отступать было некуда…

Крым оборонял 3-й армейский корпус под командованием генерала Слащева*. Необычайно эксцентричный и взбалмошный человек, но талантливый военачальник и блестящий организатор, Слащев был одной из наиболее ярких фигур российского лихолетья. Жестокими мерами генералу удалось остановить панику в своих частях и предотвратить распространение большевистских настроений в тылу. Поговорка «От расстрелов идет дым – то Слащев спасает Крым» довольно верно отражала то, что происходило на полуострове в начале 1920 года.

Потерявший в войсках всякий авторитет, сломленный, по его выражению, «морально и физически», Деникин решил оставить свой пост Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России. На Военном совете, который проходил 21–22 марта 1920 года в Севастополе, изначально все собравшиеся высказались за то, чтобы генерал-лейтенант остался на своем посту. По требованию генералов председатель Военного совета генерал Драгомиров отправил в Феодосию, где в здании гостиницы «Астория» находилась Ставка Деникина, телеграфный запрос на имя командующего: действительно ли Антон Иванович хочет оставить свой пост? Вскоре из Ставки пришло подтверждение: воля Деникина непреклонна, он не желает больше быть вождем Белых Сил. « Армия потеряла веру в вождя, а я – в армию», – так мотивировал он свое решение. Тогда Военный совет высказался за кандидатуру генерала Врангеля*. Приказом Деникина Врангель был назначен на пост Главнокомандующего. В тот же день, 22 марта 1920 года, Деникин навсегда оставил Россию.

Начиналась крымская эпопея барона Врангеля – завершающий этап белой борьбы на Юге России. Сменивший Деникина на посту Главнокомандующего генерал Врангель находился в чрезвычайно трудном, практически безнадежном положении. Провал похода на Москву привел к тому, что очень многие из белогвардейцев были убеждены в бесплодности дальнейшей борьбы. Вера в победу у армии была потеряна. Поэтому новому вождю Белого движения предстояло решить огромное количество проблем, оставшихся по наследству от Деникина, а главное – вернуть армии веру в необходимость продолжения борьбы с большевиками.

Весной 1920-го под контролем Врангеля находился только Крымский полуостров, а под контролем большевиков – вся Россия. В связи с этим политическая программа Врангеля сводилась к тому, чтобы выиграть время в надежде на изменение обстановки в Центральной России в пользу противников советской власти.

Будучи военным человеком, Врангель рассматривал вверенную ему территорию как осажденную крепость, для наведения порядка в которой правителю этой территории нужна абсолютная власть. Работа генералу предстояла огромная, и он взялся за нее с характерной для него решительностью и энергией. Врангель совместил в своем лице посты Главнокомандующего и Правителя Юга России, то есть военную и гражданскую власти. Таким образом, он стал обладать всей полнотой власти. И только диктатура, опирающаяся на армию, могла стать гарантией возрождения Белого движения. Это было объективной реальностью того времени.

Армия была переименована в Русскую, а название «Вооруженные силы Юга России» ушло в прошлое. Врангель был, прежде всего, исключительно одаренным военным, и ему удалось восстановить в армии дисциплину, боевой дух и веру в вождей Белого движения. Армия, совершенно разложившаяся во время отступления от Орла к Новороссийску, снова стала армией в полном смысле этого слова: практически полностью прекратились грабежи и, как следствие этого, жалобы населения на «добровольцев». Казалось, произошло какое-то чудо. Популярность барона в войсках была необычайно велика.

Не обладавшему никаким опытом политической деятельности барону тем не менее все-таки удалось достичь заметных успехов и в деле мирного строительства на территории Крыма, и на дипломатическом поприще. В июле – августе 1920-го Врангель смог заручиться предварительным согласием правительства Великобритании на оказание помощи Русской армии, а также добиться признания Францией правительства Юга России.

Врангель предполагал превратить Крым в маленькое самостоятельное образцовое государство: с разрешением в пользу крестьянства земельного вопроса, с истинными гражданскими свободами, с демократическими учреждениями, с университетами и прочими культурными учреждениями. Пусть, мол, там, рассуждал он, за красной стеной, слышат о «земном рае», действительном не в Совдепии, а в Белом Крыму. Образцовое государство на носу у большевиков – лучший способ пропаганды к восстаниям. И притом к восстаниям не бесплодным: где-то на Юге есть база – Крым с признанным иностранными государствами правительством, с армией, с танками и боевыми припасами. « Хоть с чертом, но против большевиков» – эти слова Врангеля характеризовали политику вождя Белого движения.

Врангель пришел на свой пост с полным осознанием необходимости не повторять тех ошибок, которые были сделаны Деникиным. Нужно было иначе, чем Деникин, решить те вопросы, которые были главными: отношение правительства к аграрному вопросу, отношение к окраинным новообразованиям и отношение армии к населению. Кроме того, были забыты призывы к борьбе с самостийностью казачества.

Немалое значение имели начатые в конце мая 1920-го наступательные операции белых войск в Северной Таврии. Наступление поначалу развивалось достаточно успешно, однако затем войска Врангеля завязли в кровопролитных и ожесточенных боях, сокративших их состав более чем наполовину. К сентябрю Русская армия достигла своих наивысших успехов, но была уже в значительной мере обескровлена.

Роковым событием для судьбы Белого Крыма стало подписание в сентябре 1920-го предварительных условий мира между Польшей и Советской Россией. Советско-польская война 1920 года после неудач Красной армии по захвату Варшавы была завершена, и большевики теперь могли бросить все силы на уничтожение армии Врангеля. Прекрасно понимая это, Врангель в конце октября отдает секретный приказ о начале подготовки эвакуации войск из Крыма.

* * *

Утром 28 октября 1920 года после подъема флага раздался стук в дверь командирской каюты эскадренного миноносца «Гневный».

– Входите!

– Ваше высокоблагородие, их благородие дежурный офицер приказали передать вам, что вас срочно вызывает командующий флотом! – доложил вахтенный рассыльный.

– Добро! Свободен! – распорядился капитан 1-го ранга.

«Кажется, началось…» – взволнованно подумал Степан Петрович, убирая со стола бумаги.

Вызванные на совещание к командующему адмиралы и офицеры в чине не ниже капитана 1-го ранга пожимали друг другу руки и молча рассаживались в просторном кабинете у длинного стола, перпендикулярно приставленного к письменному столу командующего. Чувствовалось всеобщее напряжение. И не только от ожидания предстоящих событий, которые они как люди, достаточно информированные в соответствии с их служебным положением, предвидели. Дело в том, что контр-адмирал Кедров*, отозванный из Лондона, где координировал действия русских морских атташе в Париже и Лондоне, был назначен Главнокомандующим Русской армией генералом Врангелем на должность командующего Черноморским флотом лишь 12 октября с производством его в вице-адмиралы. Тогда Кедров заменил больного вице-адмирала Саблина, скончавшегося спустя несколько дней. Смена произошла лишь за полмесяца до этого совещания, и именно по этой причине контр-адмирал был еще малоизвестным на флоте и, соответственно, для них человеком.

Командующий обвел взглядом адмиралов и офицеров, приглашенных на совещание, и тяжко вздохнул:

– Господа! Красные прорвали нашу оборону на Перекопском перешейке* и вброд форсировали необыкновенно рано замерзший Сиваш*, развивая наступления в глубь Крыма. Поэтому в соответствии с указанием Главнокомандующего генерала Врангеля я подписал приказ по флоту об эвакуации войск и гражданского населения, не желающего остаться под властью большевиков, в Константинополь.

Эти слова адмирала были встречены гробовым молчанием. То, о чем все уже давно подозревали, свершилось. Теперь их ожидала участь изгнанников из своего Отечества…

– Погрузка войск и гражданского населения, – продолжил командующий, – будет осуществляться на боевые корабли, вспомогательные суда и транспорты в Севастополе, Евпатории, Ялте, Феодосии и Керчи. Кроме того, в соответствии с существующей договоренностью в помощь нам для эвакуации из Крыма прибудут в Севастополь и суда из Константинополя, Болгарии и Сухума. Старшими морскими начальниками в порты погрузки с соответствующими инструкциями назначаются: в Евпаторию – контр-адмирал Клыков, в Ялту – контр-адмирал Левитский, в Феодосию – капитан 1-го ранга Федяевский и в Керчь – контр-адмирал Беренс.

Все названные по очереди вставали и коротко по-флотски отвечали: «Есть!»

– Прошу садиться, господа! В соответствии с директивой главнокомандующего на Севастополь отходят первый и второй армейские корпуса, на Ялту – конный корпус, на Феодосию – кубанцы и на Керчь – донцы. Прикрытие отхода частей и соединений Русской армии будет обеспечивать конница.

Воспитанники Севастопольского Морского корпуса грузятся на линейный корабль «Генерал Алексеев», а Владивостокского Морского училища, недавно прибывшие в Севастополь, – на посыльное судно «Якут».

Таким образом, всего из Крыма, включая гражданское население, предстоит эвакуировать около ста пятидесяти тысяч человек.

Присутствующие многозначительно переглянулись.

– Завтра же необходимо начать погрузку семей господ офицеров на боевые корабли, а в последующие дни – гражданских лиц и войск, по мере их подхода, – на вспомогательные суда и транспорты. В связи с этим командирам боевых кораблей загрузить топливо по полной норме за счет оперативного запаса угля, а вспомогательные суда и транспорты, ввиду его нехватки, – из расчета, чтобы топлива хватило для перехода в Константинополь. Продовольствием же – сверх нормы. Не оставлять же его, в самом деле, большевикам! – усмехнулся адмирал. – А что нас ждет впереди – одному Богу известно… – тяжко вздохнул он. – Во всяком случае, на переходе морем в Константинополь нас будут сопровождать французские военные корабли. Вопросы есть?

– Разрешите, ваше превосходительство? – встал со своего места Степан Петрович.

– Прошу вас, господин капитан 1-го ранга, – испытующе глянув на него, ответил адмирал.

– Командир дивизиона эскадренных миноносцев капитан первого ранга Чуркин! – представился тот. – В настоящее время эсминец «Жаркий» находится на ремонте с разобранными машинами. В связи с этим прошу вас, ваше превосходительство, дать указание на его буксировку одним из кораблей или вспомогательных судов. А сборку его машин механики постараются осуществить своими силами во время перехода к Босфору или, в крайнем случае, уже по его прибытии в Константинополь.

– Вы уверены в этом? – засомневался командующий.

– Безусловно, ваше превосходительство! – твердо ответил тот.

– Добро! Постараюсь решить этот вопрос, – заверил адмирал. – Еще вопросы есть?

– Разрешите, Михаил Александрович? – встал со своего места командир линкора «Генерал Алексеев», самого мощного корабля Черноморского флота, капитан 1-го ранга Федяевский.

– Прошу вас, Иван Константинович.

– Должен, господа, отметить ненадежность части команд некоторых кораблей, в том числе, к великому сожалению, и на вверенном мне судне. И если Балтийский флот в результате большевистской агитации разложился окончательно и бесповоротно, то благодаря авторитету и дальновидности бывшего командующего флотом вице-адмирала Колчака* команды кораблей Черноморского флота в основной своей массе не были поражены большевистской заразой. Тем не менее рецидивы этих настроений наблюдаются и на наших кораблях. В связи с этим прошу вас, Михаил Александрович, разрешить всем нижним чинам и механикам, не желающим эвакуироваться из Крыма, свободно покинуть суда. Тем самым мы освободимся не только от бесполезного, но и чрезвычайно опасного для Белого движения балласта. Одним словом, как гласит народная мудрость, баба с возу – кобыле легче.

Впервые на лицах адмиралов и офицеров появились улыбки. Командующий же задумался.

– Я поддерживаю предложение уважаемого Ивана Константиновича, – заметил, встав со своего места, командир крейсера «Алмаз» капитан 1-го ранга Григорков. – В крайнем случае, на время перехода в Константинополь их могут заменить воспитанники Севастопольского Морского корпуса, приобретя тем самым незаменимые морские навыки.

– Кроме того, с моей точки зрения, было бы целесообразным на время перехода в Константинополь заменить на боевых кораблях сигнальщиков гардемаринами Морского корпуса, дабы исключить возможность искажения вполне вероятных секретных переговоров, ведущихся как флажными семафорами, так и с использованием фонарей Ратьера*, – отметил контр-адмирал Беренс.

Кедров еще раз обвел взглядом присутствующих.

– Благодарю вас, господа, за столь ценные замечания и предложения, которые, безусловно, будут учтены мной и штабом флота при организации эвакуации. Я весьма тронут вашей заботой о флоте в столь трудное для него время. Если больше нет вопросов, тогда с Богом, господа!

Приказываю: флоту взять курс на Босфор и идти каждому, по способности, в Константинополь.

* * *

– Мама, мама! Папа пришел! – радостно воскликнула Ксения, нетерпеливо открыв входную дверь после раздавшегося звонка.

– Эх ты, моя попрыгунья! Неужто уж так соскучилась по отцу? – шутливо спросил Степан Петрович, целуя ее в щеку.

– А как же, папочка! Уже стало темнеть, а тебя все нет и нет…

В прихожую прямо-таки впорхнула Ольга Павловна.

– Ну, наконец-то, Степа! А то мы с Ксюшей уже заждались тебя.

– Как будто это в первый раз, дорогая.

– Не в первый раз, конечно, – согласилась та и с тревогой в голосе уточнила: – Но время-то сейчас какое?

Степан Петрович обнял ее, передавая фуражку.

– Это, конечно, так, но не стоит же все-таки уж так волноваться, – пожал он плечами. – Может быть, лучше накормишь вернувшегося блудного сына?

Ольга Павловна улыбнулась:

– Если бы ты действительно был блудным сыном, то, как понимаешь, не мог бы рассчитывать на мою благосклонность.

– Папуля, проходи к столу – у мамы все уже давно готово, – вмешалась в разговор родителей Ксения, укоризненно глянув на мать. – Баснями-то соловья, как известно, не кормят…

– Спасибо, дочка, что не даешь отцу умереть с голоду.

– Не стоит благодарности, папа, – потупилась та. – Ведь мы с мамой очень и очень любим тебя…

Ольга Павловна застенчиво, как будто и не было прожитых вместе пятнадцати лет, взяла его за руку:

– Проходи, Степа! Я сейчас только кое-что подогрею…

* * *

Степан Петрович отложил в сторону салфетку – ужин окончен. Однако Ольга Павловна, внимательно наблюдавшая за ним, с озабоченностью спросила:

– Что-то произошло, Степа?

– За время прожитых со мной лет ты, Оля, успела-таки хорошо изучить меня, – усмехнулся тот. – Это действительно так, – тяжко вздохнул он, а Ольга Павловна по укоренившейся привычке прижала руки к груди, тревожно глянув на супруга. – Командующий подписал приказ об эвакуации флота в Константинополь.

Та же только ахнула, прошептав:

– А как же мы, Степа? Что же с нами-то будет?

Тот улыбнулся ее наивности:

– Из Крыма будут эвакуированы не только семьи офицеров, но и все гражданские лица, не желающие остаться под властью большевиков.

– Слава Богу! – облегченно воскликнула Ольга Павловна, перекрестившись на иконы в красном углу. – Не бросает нас, стало быть, Господь на растерзание красным варварам.

– А посему, Оля, собирай все самое необходимое с таким расчетом, чтобы завтра во второй половине дня быть готовой к переезду, если так можно выразиться, – горько усмехнулся он, – на мой «Гневный». Матросов для помощи по переносу вещей я пришлю.

– Стало быть, мы поплывем в Константинополь на твоем корабле, папа? – с загоревшимися глазами спросила Ксения.

– Не только на моем корабле, но и в моей каюте.

– Вот здорово! – с детской непосредственностью воскликнула Ксения, а Ольга Павловна улыбнулась: «Надо же, переняла-таки любимое восклицание брата, как и тот, соответственно, – у отца!» – Я ведь никогда еще не бывала на боевых кораблях.

– И слава Богу, Ксюша! Не женское это дело, поверь уж мне.

– Да я же все понимаю, папа, и все-таки очень хочется побывать на твоем миноносце! Ведь мы же с мамой столько раз смотрели на него со стороны, и не только тогда, когда провожали тебя в море… – заговорщицки призналась та. – А теперь и мы будем с полным правом иметь возможность говорить: «Наш корабль!»

Степан Петрович обнял Ксению, которая прямо-таки зарделась от счастья.

А Ольга Павловна тем временем разволновалась:

– Успею ли?!

– Успеешь, Оля. Сейчас мы с тобой составим список вещей, которые будет необходимо взять с собой. Но сразу же предупреждаю – только самых что ни на есть необходимых: постельные принадлежности, одежду, кое-какую посуду, книги…

– А все остальное? – растерянно произнесла та, обведя гостиную тоскливым взглядом.

Степан Петрович только вздохнул и развел руками.

– Да черт с ними, извини, Ксюша, за выражение, с вещами! – воскликнула Ольга Павловна, махнув рукой, как бы отрекаясь от уютной мебели, которую с такой любовью присматривала в дорогих магазинах – ведь денежного довольствия супруга для этого было вполне достаточно. – А как же Павлик, Степа? Что будет с ним? – вдруг с тревогой в голосе спросила она, волнуясь за судьбу сына.

Степан Петрович не разделил ее волнения:

– Не волнуйся, Оля, – мягко сказал он. – Воспитанники Севастопольского Морского корпуса будут погружены на линейный корабль «Генерал Алексеев», на котором и проследуют в Константинополь.

– Слава Богу! – снова перекрестилась та на образа и, удовлетворенная его ответом, уточнила: – Ведь как ты говорил мне, Степа, это же самый большой корабль Черноморского флота?

– Ты совершенно права, Оля. Так что теперь за сына можешь не беспокоиться.

* * *