скачать книгу бесплатно
– В том, как сложатся дела у Русской эскадры, в том числе и у Морского корпуса, в Бизерте. В этом-то, Ксюша, и кроется моя неуверенность в том, когда же Павлик будет произведен в офицеры.
– Поживем – увидим… – изрекла та, вызвав улыбки родителей не столько ее словами, сколько тоном, каким они были произнесены.
«Растет дочь…» – говорили взгляды, которыми они многозначительно обменялись.
* * *
Степан Петрович отправил на катер матросов, переносивших на «Константин» вещи его семьи, и осмотрелся.
– Вот и ваше новое место жительства до прихода в Бизерту, – обратился он к Ольге Павловне и Ксении, настороженно вошедшим следом за ним. – Как-никак, а двухместная каюта первого класса…
– Здесь, конечно, просторнее, папа, чем в твоей каюте, но там было как-то уютнее. – И, заметив тень, пробежавшую по лицу отца, уточнила: – Может быть, это потому, что там мы были все вместе и прожили в ней более месяца.
– Какая же ты все-таки привередливая, Ксюша! – укоризненно покачала головой Ольга Павловна. – Папа же и так сумел разместить нас с тобой в одной из лучших кают «Константина». И если бы ты знала, в каких условиях теснились все это время пассажиры на других кораблях и транспортах, то не стала бы незаслуженно упрекать его.
– Да разве я бы посмела упрекать в чем-либо папу?! – обиделась та и тут же хитровато улыбнулась: – Разве я виновата в том, что мой папа капитан первого ранга и командир не только корабля, но и целого дивизиона эскадренных миноносцев?
Степан Петрович усмехнулся ходу мыслей не по годам рассудительной дочери и не преминул подковырнуть ее:
– А вот если бы твой отец, Ксюша, был бы уже адмиралом, то вы бы с мамой непременно благоухали в великолепной каюте класса люкс.
– Не занимайся самобичеванием, папочка! – улыбнулась та, обняв его. – Я же ведь уже говорила, что тебе очень даже идут погоны капитана первого ранга.
– Я утешен тобой, Ксюша, в моем безутешном горе! – рассмеялся Степан Петрович, гладя по голове дочь, прильнувшую к нему.
– А где же ты будешь ночевать, Степа? – несколько растерянно спросила Ольга Павловна, еще раз оглядев каюту.
Тот же только улыбнулся ее наивности:
– Конечно, на «Гневном», Оля. Ведь мне предстоит большая работа по его подготовке к переходу в трудных погодных условиях.
– Опять ожидаются штормы, Степа? – тревожно спросила Ольга Павловна, вспомнив о своих переживаниях во время жестокого шторма в Черном море.
– Ты права. Сейчас начинается самый неблагоприятный период для судоходства в этих местах. Но вам не надо беспокоиться, так как «Константин» гораздо больше «Гневного», и потому его не будет так швырять даже в жестокий шторм, как мой миноносец.
– О Господи! Когда же все это закончится? – с какой-то безысходностью воскликнула Ольга Павловна.
– Когда придем в Бизерту, Оля.
Ксения непонимающе посмотрела на мать:
– Мама, ты разве забыла, что папа у нас флотский офицер! О чем же ты думала, когда выходила за него замуж?! Мол, пусть он мотается себе в море, а я буду спокойненько поджидать его на берегу? Так, что ли?! – и на ее глазах выступили слезы обиды за отца.
Родители, никак не ожидавшие столь бурных эмоций у дочери, снова озабоченно переглянулись.
«Вот это да! – удивленно подумал Степан Петрович. – Ай да Ксюша! А ведь будет верной спутницей своего избранника», – удовлетворенно отметил он.
«А ведь Ксюша-то, в общем, права! – сокрушенно призналась сама себе Ольга Павловна. – Расхныкалась, как институтка, когда, пожалуй, впервые в жизни столкнулась с трудностями. Сдача Порт-Артура и японский плен не в счет – ведь там я была в кругу своих подруг и единомышленников, отвечая, к тому же, только за себя».
Степан Петрович обнял супругу и дочь:
– Ты не совсем права, Ксюша. Ведь мама испугалась вовсе не трудностей, а неопределенности нашего положения. И у нее сейчас естественная тревога за всех нас, включая, конечно, и Павлика. Однако все мы – одна семья и потому преодолеем все трудности, которые встретятся на нашем пути. И до тех пор, пока мы вместе, они нам не страшны. Это именно так, Ксюша. Поверь мне!
Ксения благодарно посмотрела на отца:
– Как хорошо, папа, когда ты рядом! А ты, мама, извини меня за мои слова – мне просто стало очень обидно за папу.
– Правильно говорят, Ксюша, что жизнь прожить – не поле перейти. Пока же папа с нами – нам действительно ничего не страшно…
Так и стояли они, обнявшись, потомки древнего дворянского рода, вынужденные покинуть свое Отечество. И свято верили в то, что не навсегда, что Россия, несмотря ни на что, все-таки возродится…
* * *
По решению штаба эскадры первый этап должен был покинуть Константинополь последовательно четырьмя так называемыми эшелонами. Выход первого эшелона в составе линейного корабля «Генерал Алексеев», плавмастерской «Кронштадт» и судна «Даллан» с запасом топлива намечался на 10 декабря. Его должна была сопровождать французская канонерская лодка «Дедэнез». Затем должны были следовать второй эшелон, в состав которого входил и эскадренный миноносец «Гневный», в сопровождении сторожевого корабля «Бар ле Дюк». Третий эшелон, включавший в числе других кораблей и судов пассажирский пароход «Великий князь Константин», – в сопровождении сторожевого корабля «Изер». И, наконец, четвертый эшелон из трех быстроходных миноносцев – в сопровождении сторожевого корабля «Таюр».
* * *
Степан Петрович, отдав честь Андреевскому флагу, слабо колыхавшемуся на кормовом флагштоке, поднялся по трапу на верхнюю палубу линейного корабля «Генерал Алексеев». К нему тут же быстро подошел дежурный офицер с сине-белой повязкой на левом рукаве кителя.
«Четко поставлена служба на линкоре!» – удовлетворенно и даже с некоторой долей зависти отметил он.
– Разрешите узнать цель вашего прибытия, господин капитан первого ранга? – уважительно спросил, приложив руку к фуражке, лейтенант, сразу же узнавший командира дивизиона эскадренных миноносцев.
– Я хотел бы встретиться с кадетом Чуркиным. Не могли бы вы, господин лейтенант, вызвать его сюда, на верхнюю палубу?
– Нет проблем, господин капитан первого ранга! – ответил тот и что-то негромко приказал рассыльному, сопровождавшему его, который тут же метнулся выполнять полученное приказание.
Степан Петрович в ожидании Павла отошел в сторону, рассматривая башню главного калибра с ее тремя длинными стволами трехсотпятимиллиметровых орудий, непроизвольно вызывающих уважение. Он ведь в первый раз был на линейном корабле, так как флагманским кораблем Черноморского флота, а затем и Русской эскадры, был крейсер «Генерал Корнилов».
– Любуетесь мощью линейного корабля, Степан Петрович? – неожиданно раздался за его спиной знакомый голос.
Он обернулся – перед ним, улыбаясь, стоял командир линкора капитан 1-го ранга Федяевский. «Надо же, дежурный офицер, оказывается, успел еще доложить и командиру о моем прибытии», – усмехнулся Степан Петрович, оценив расторопность лейтенанта.
– Вы правы, Иван Кириллович! – улыбнулся и он, пожимая руку командиру линкора. – Однако меня смущает только одно – вот такой мощный корабль может быть потоплен или, во всяком случае, серьезно поврежден лишь одним залпом торпедных аппаратов моего скромного по размерам миноносца по сравнению с вашим гигантом…
– Может, конечно, но при условии, что ваш миноносец сумеет приблизиться к нему на дистанцию торпедного залпа. А это, Степан Петрович, ох как нелегко, и вы это прекрасно понимаете.
Тот усмехнулся:
– Если следовать вашей логике, Иван Кириллович, то надо немедленно свернуть программу строительства эскадренных миноносцев. Однако все морские державы почему-то не то что не сворачивают, а, наоборот, увеличивают строительство кораблей этого класса. Выходит, морские стратеги, в отличие от вас, считают, что именно массированное применение миноносцев создаст предпосылки для успешного применения торпедного оружия.
И он торжествующе глянул на собеседника.
– Сразу виден потомок одного из родоначальников боевого применения минного оружия, – примирительно сказал Федяевский. – Ведь именно ваш отец совместно со Степаном Осиповичем Макаровым отрабатывал его применение в Русско-турецкой войне тысяча восемьсот семьдесят седьмого – семьдесят восьмого годов.
– У вас, Иван Кириллович, отличное знание отечественной военно-морской истории!
Тот же скептически глянул на него:
– А вы, Степан Петрович, разве обучались не в Морском корпусе?
– Сдаюсь, Иван Кириллович! Упоминание о нашем славном Морском корпусе – наивысший аргумент в нашем споре!
И они, довольные общением друг с другом, рассмеялись.
– Кстати, раз уж речь зашла о Морском корпусе, вы, Степан Петрович, в курсе того, что недавно главнокомандующий генерал Врангель назначил вместо контр-адмирала Ворожейкина директором Севастопольского Морского корпуса вице-адмирала Герасимова?
Тот утвердительно кивнул головой.
– Я же просто не мог не знать этого – ведь как раз на «Алексееве» находится большая часть его воспитанников. И, честно говоря, рад этому, – продолжил Федяевский, – так как хорошо знаю Александра Михайловича еще по тем временам, когда он был командующим Черноморским флотом. Замечательный человек, достойный уважения. А посему уверен, что воспитанники корпуса получили не только их вдумчивого руководителя, но и заботливого воспитателя.
– Я, как вы, конечно, знаете, являюсь заинтересованным лицом, ввиду чего весьма рад вашему весьма благосклонному мнению, которым дорожу, о новом директоре Морского корпуса, – с полупоклоном приложил руку к сердцу Степан Петрович.
Затем решил сменить тему разговора.
– Когда снимаетесь с якоря, Иван Кириллович? – заинтересованно спросил он.
– Завтра, где-то пополудни. Однако флагман должен будет уточнить время выхода.
Степан Петрович удовлетворенно кивнул головой:
– Потому я и пришел проститься с сыном перед нашим переходом в Бизерту, – пояснил он.
Командир линкора понимающе кивнул головой.
В это время к ним подбежал Павел и, увидев отца вместе с командиром корабля и быстро сообразив, что командир дивизиона эскадренных миноносцев, ходивший на своем корабле под брейд-вымпелом, никак не ниже по должности командира линкора, перешел на строевой шаг, и, приложив правую руку к бескозырке, доложил Степану Петровичу:
– Господин капитан первого ранга, кадет Чуркин по вашему приказанию прибыл!
– Вольно, кадет! – скомандовал тот.
– Пожалуй, Степан Петрович, я с вашего разрешения оставлю вас наедине с бравым кадетом.
Лицо Павла порозовело.
– Благодарю вас, Иван Кириллович, и желаю успешного перехода в Бизерту!
– Соответственно, Степан Петрович!
Оставшись одни, Степан Петрович обнял сына:
– Как настроение, Павлик?
– Отличное, папа! А как мама с Ксюшей? Они по-прежнему живут у тебя на миноносце?
– Уже нет. – Павел тревожно глянул на отца. – Недавно в соответствии с решением командующего я перевел их на пассажирский пароход «Великий князь Константин», – пояснил тот. – На нем же они и будут идти в Бизерту.
Павел задумался.
– Это, пожалуй, и к лучшему, – после некоторой паузы продолжил он. – Ведь «Константин», как-никак, значительно больше «Гневного» по размерам.
Степан Петрович усмехнулся:
– А вот Ксюша относится к этому совсем по-другому.
– Так что же с нее возьмешь – девчонка! – с чувством явного превосходства заметил Павел. – Ей бы только быть рядом с отцом, а там хоть трава не расти…
– Ты, Павлик, действительно уверен в этом? – с интересом спросил Степан Петрович, несколько удивленный проснувшимся вдруг мужским самосознанием у сына.
– Абсолютно, папа! – ответил тот, не менее отца удивленный его вроде бы таким неуместным вопросом. – Ведь любая женщина чувствует себя в относительной безопасности только рядом с сильным во всех отношениях мужчиной. Разве не так?
«Вот и не заметил, как повзрослел сын… – с щемящим сердце чувством подумал Степан Петрович. – Всего-то неполных два года прожил вне семьи, а уже становится самостоятельным мужчиной. – И тут же усмехнулся про себя: – Забыл, стало быть, как в свое время и сам не по годам взрослел в Морском корпусе? Да к тому же и время сейчас совсем другое…»
– Я не могу не согласиться с тобой, Павлик, – признался он и как-то сразу почувствовал необходимость отбросить уменьшительно-ласкательное обращение к сыну: детство-то его, как оказалось, уже закончилось…
Тот же признательно посмотрел на отца, мнению которого не только всецело доверял, но и дорожил им.
«Стало быть, не только женщины нуждаются в присутствии рядом сильного мужчины», – сделал он для себя ошеломляющий вывод и понял, что теперь уже не сможет относиться к отцу лишь с детской восторженной непосредственностью. И тот сразу же вырос в его глазах.
Они молчали, и их молчание было красноречивее всяких слов. Они чувствовали, что между ними, отцом и сыном, рождаются новые отношения, основанные на уважении мнений друг друга.
– Завтра мы снимаемся с якоря, – наконец сказал Павел, а Степан Петрович утвердительно кивнул головой. – А только вчера закончили погрузку угля, – и его глаза заблестели. – Ты же ведь знаешь, папа, что такое угольная погрузка на военном корабле! Это же аврал, в котором участвуют все, включая и офицеров. На рострах* корабельный духовой оркестр играет свои лучшие мелодии, поднимая дух команды. По старой морской традиции первый мешок с углем тащит в паре с матросом сам старший офицер корабля. Это дает отличный пример для всех, – поясняет он. – И только лишь командир корабля не участвует в погрузке угля. А после этого душ и праздничный обед. Правда, довольно скромный в нынешнее-то время, – вздохнул Павел. – Так что прощай, папа! – с долей грусти в голосе сказал он, но, увидев непонимание, смешанное с осуждением, в глазах отца, улыбнулся, уточнив: – До скорой встречи в Бизерте!
– До скорой встречи, Паша! – с облегчением пожелал сыну Степан Петрович, крепко, по-мужски, пожимая его руку, а тот был приятно удивлен – ведь впервые отец назвал его полным, пусть и по-домашнему упрощенным, именем.
* * *
В полдень следующего дня линейный корабль «Генерал Алексеев» выбрал якорную цепь, и на гафеле его грот-мачты взвился французский флаг, в то время как был спущен только гюйс, а Андреевский флаг так и остался развеваться на кормовом флагштоке.
«Вот одна из форм унижения, которым мы вынуждены расплачиваться за потерю независимости нашего Отечества, – тяжко вздохнул Степан Петрович, наблюдая в бинокль за снятием линкора с якоря с мостика “Гневного”. – В то же время без покровительства Франции Русская эскадра вообще бы прекратила свое существование», – трезво рассудил он.
Тем временем линейный корабль, этот реализованный в металле сгусток инженерной мысли кораблестроителей, дымя трубами, величественно развернулся и не спеша покинул рейд бухты Мода, следуя за французской канонерской лодкой.
«Доброго пути, Павлик! – И Степан Петрович, сняв фуражку, широко перекрестился, боковым зрением заметив понимающий взгляд старшего офицера. – Спасибо тебе, Владимир Аркадьевич, за мужскую солидарность! Ведь ты же тоже отец семейства…»
* * *
– Ой, мама, папа пришел! – радостно воскликнула Ксения.
И не успела та удивиться прозорливости дочери, как раздался стук в дверь их каюты и, не дожидаясь разрешения, в нее вошел Степан Петрович.
– Папочка! – сразу же кинулась к нему Ксения.
Однако за ним вошел вестовой и грузно опустил на пол парусиновую кису?*.
– Ступай, Кузьма! – приказал Степан Петрович, и тот тут же скрылся за дверью.
– Это что такое, Степа? – озадаченно и в то же время с долей неистребимого женского любопытства спросила Ольга Павловна, вопросительно глядя на кису.