Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма

За «успешно проведенную кровавую бойню», расстрел мирных россиян в Останкино генерал-майор П. Голубец получил чин генерал-лейтенанта и орден «За личное мужество», а С. Лысюк удостоился звания полковника и Звезды Героя России.

По мнению многих ведущих юристов, сам характер преступлений, совершенных частями Министерства обороны и войск МВД, дает основание рассматривать организаторов и исполнителей карательных акций в Москве не просто как уголовных преступников, а именно как военных преступников. И руководители, отдавшие преступные приказы, и их исполнители должны нести ответственность перед всем мировым сообществом. В соответствии с нормами международного права в отношении военных преступников сроки давности не отменимы. Уверен, что история воздаст каждому из преступников по закону, в том числе и по закону совести. Думаю, что когда придет время – каждому вспомнится по их «заслугам» перед народом.

Спустя пять лет с момента трагических событий октября 1993 г. в «Комсомольской правде» появилось интервью одного из 12 офицеров, участвовавших в танковом расстреле Дома Советов. Это майор Валерий Гришин, продолжавший служить в Кантемировской дивизии. Вот как он описывает события тех дней:

«Нам приказали готовить по три танка в каждом батальоне… Вскоре двинулись к Минскому шоссе, в сторону Кубинки… Когда ворвались в город (Москву. – Примеч. авт.), старушки, увидев нас, крестились. Потом подъехали к гостинице «Украина»… Только подошли к «Украине», поступила команда загружать боеприпасы. Загрузили».

«Вопрос корр. «КП»: А вам объяснили, ради чего все делалось?

Ответ: Сказали что-то вроде того, что мы должны "просто продемонстрировать силу, слегка побряцать железом". О том, чтобы открывать огонь, речи не было. Повторяю, разговоров о том, что надо будет стрелять по Верховному Совету, не было. Мол, надо только выйти на мост, постоять, «пореветь» двигателями для острастки и уйти. В колонне, возле «Украины», первой стояла БМП, следом командирский танк, за ним – наш».

Как видим, сценарий провокации, как и с «Альфой», о которой мы писали, был заложен и здесь. И опять я вынужден цитировать известного провокатора, бывшего начальника Службы безопасности Президента А. Коржакова. Как и с «альфовцами», которые не хотели штурмовать Белый дом, пока не была совершена провокация – убийство снайпером одного из них, так случилось и с танковой колонной.

«…мы же предупреждали, – отмывается теперь Коржаков, – не будем стрелять, вышли бы, ушли бы, никто не стрелял».

А теперь вдумайтесь, уважаемый читатель, что говорит далее А. Коржаков:

«Ведь стрелять начали не с ходу, подогнали танки, целый час уговаривали в громкоговорители…»[281]

Так как же – танки подогнали к «Украине» и вывели на Краснопресненский мост для устрашения или для расстрела? Конечно, для расстрела, в противном случае не «уговаривали бы целый час».

Видимо, офицеры-танкисты оказались настолько «наивными», что им трудно было понять, зачем было загружать танки боекомплектами по 20 зарядов в каждую боевую машину, да еще по две ленты патронов к пулеметам. И опять все случилось «вдруг».

Майор В. Гришин продолжает:

«И тут раздался первый выстрел из соседнего танка (командирского, командир роты – подполковник Баканов. – Примеч. авт.). Снаряд ушел куда-то вниз, под "Белый дом". Потом и мы стрельнули по 5-му этажу. В окно попали».

Я уже рассказывал, что, когда я не пришел домой вечером 4 октября, моей жене Инне Ефимовне сообщили, что в мой кабинет на пятом этаже Дома Советов попал танковый снаряд, но был ли я там или нет, уточнят утром. Состояние жены, получившей такую информацию, до того момента, когда мне удалось позвонить ей утром 5 октября, было ужасным.

Но вернемся к интервью майора Гришина.

«Вопрос корр. «КП»: Что ты чувствовал, когда нажимал кнопки электропуска?

Ответ: А что может чувствовать офицер, который обязан повиноваться приказу? Стрелял туда, куда меня нацеливали… Врагу не пожелаю такого. С одной стороны – Присяга, Устав, Приказ, а с другой – считай, что киллер на танке. Может, того самого депутата, в которого стреляли, я и избирал…

Потом к танкам пришел П. Грачев, смотрел в бинокль на Белый дом»[282].

Все, оказывается, очень просто. Офицера нацеливали расстреливать своих народных депутатов, высший законодательный орган страны, – командиры; им дали приказ генералы; генералам дал письменный приказ бывший Верховный главнокомандующий, а они безропотно выполняли приказ, и выходит, виноват во всем единственный человек в стране – бывший гарант Конституции, бывший Верховный главком, бывший Президент Борис Николаевич Ельцин.

Слишком простое решение: я стрелял, выполнял приказ! Так говорили на Нюрнбергском процессе и нацистские генералы; мол, мы выполняли приказы фюрера Гитлера. Те, кто «слепо» выполнял приказы, низкопоклонничал перед Ельциным и его подручными, делали это ради своего благополучия.

Офицеры, сидевшие в танках, изменили воинской Присяге вполне осознанно. Это был их выбор – выполнять приказы человека, который по решениям Конституционного суда и Съезда народных депутатов находился вне конституционного и законодательного поля. Причем изменяли присяге не за идею, а за деньги и другие блага.

Но угрызения совести все-таки многих расстрельщиков мучали. Генерал А. Волков в октябре 1993 года комплектовал танковые экипажи для расстрела народных депутатов России. За выполнение этого задания Б. Ельцин наградил А. Волкова пистолетом с именной надписью. Видя, куда идет страна в эпоху ельцинизма, до какого уровня упало состояние вооруженных сил страны, как высшие чины МО и Генштаба давили на военных: голосуйте 16 июня 1996 г. за

Ельцина, генерал А. Волков не выдержал и застрелился из именного пистолета, подаренного ему Борисом Николаевичем Ельциным[283].

Обращаясь к майору Валерию Гришину, хочу сказать: пусть угрызения совести мучают Вас не так сильно, майор. Вы не расстреливали народного депутата РСФСР В. Крамкова от Наро-Фоминского территориального избирательного округа, за которого голосовали вы и ваша семья, офицеры и солдаты дивизий Таманской и Кантемировской, поскольку он ни одного дня с 21 сентября по 4 октября 1993 г. в Белом доме не был. Злодейский расстрел парламента не может бросить тень на весь личный состав Российской армии, МВД и МБ. Были офицеры, которые спасли честь Российской армии.

В воскресенье 3 октября, вечером, на квартиру командира 326-го зенитно-ракетного полка, дислоцированного под Подольском, полковника Ю. Бородина стали прибывать офицеры. Они сообщили, что прибыли от Дома Советов, там в районе мэрии стрельба, есть раненые, серьезные события происходят в «Останкино». Защитники Конституции обращаются к командирам частей с призывом выполнить присягу, выступить на защиту Дома Советов.

Ю. Бородин дал команду оповестить подчиненных ему офицеров и прапорщиков и собрать их в штабе полка. Солдат оповещать не стали, понимая, что ситуация серьезная и нельзя подвергать опасности молодых ребят.

Построили людей. Командир полка сообщил обстановку в районе Дома Советов, мэрии и «Останкино» и обратился к офицерам:

«Ребята! Кто хочет постоять за Россию – три шага вперед!»

И ребята вышли: тринадцать офицеров и четыре прапорщика. Всего 17 человек. Восемнадцатым был командир. Выехали на МАЗе и частном «жигуленке», с табельным оружием. Из части «наверх» тут же ушла информация, и по пути следования патриотов пытались перехватить, как это случилось с другими подразделениями (из Санкт-Петербурга, Подмосковья). По пути офицеры заехали на квартиру взять флаг СССР. Это изменение маршрута и не позволило перехватить их по дороге, и они сумели добраться до Дома Советов.

В 6.30 утра 4 октября из-за домов стали выползать БМП, БТРы, за ними – люди, мало походившие на солдат: камуфляжные штаны, кеды, кожаные пиджаки. Позже узнали: бейтаровцы. Их хорошо видно в записи на пленке. Бронетехника открыла интенсивный огонь по людям у костров, на баррикадах, цокольному этажу Дома Советов, где как раз были люди полковника Ю. Бородина. Появились первые убитые. Группа полковника Ю. Бородина вынуждена была, спасая людей, переходить с этажа на этаж.

В 16 часов, когда в здание вошла «Альфа», офицеры собрались в центральном холле и сдали оружие «альфовцам». Их посадили в автобусы и увезли в 11-е отделение милиции. Там уже были представители контрразведки, прокуратуры, ОМОНа. Пьяные омоновцы, узнав, что привезенные офицеры из действующей части, набросились на полковника и его ребят: били ногами, прикладами, ставили к стенке. Чтобы унизить и сломить офицеров, с них сорвали погоны, сняли на кинопленку, а потом показывали по телевидению – вот, мол, они, преступники. Министр обороны П. Грачев, один из главных расстрельщи-ков Дома Советов, на чьих руках кровь мирных жителей и защитников Конституции, сразу же сообщил, что кара ждет всех, кто ослушался, кто по зову сердца и верности присяге встал на защиту конституционного строя. «Те, кто подпадают под уголовную ответственность, – поведал "самый лучший министр обороны" (по словам Ельцина. – Примеч. авт.), – за хищение оружия, за невыполнение приказа министра…»

«Из сообщения ИТАР-ТАСС 4 октября 1993 г.:

Руководитель Администрации Президента РФ Сергей Филатов выступил сегодня перед журналистами в объединенном пресс-центре Президента и Правительства РФ. Участвовавший в пресс-конференции Дмитрий Волкогонов, заместитель руководителя образованной по распоряжению Президента оперативной группы по подавлению мятежа, подчеркнул, что не было ни одного случая перехода на сторону мятежников ни одного воинского подразделения, все военнослужащие продемонстрировали полную лояльность Главнокомандующему Вооруженными силами РФ. Меры федеральных властей генерал Волкогонов назвал "подавлением не просто мятежа, а подавлением второй гражданской войны"».

Эту наглую ложь генерала даже комментировать не хочется.

Волею судьбы оказалось, что полковник Юрий Алексеевич Бородин был моим избирателем по 112-му Подольскому избирательному округу Московской области, в котором я в 1995 г. баллотировался и стал депутатом Государственной Думы второго созыва. Мне неоднократно приходилось встречаться с ним. Вот что он рассказал мне о том, как развивались события дальше:

«Утром 5 октября пришел приказ Главкома отстранить меня от должности командира 326-го отдельного учебно-зенитного полка. Приехала военная прокуратура, провела обыск в кабинете, сообщила о возбуждении уголовного дела по ст. 49 ч. 2 п. «в» – за проступки, дискредитирующие звание военнослужащего, за участие в массовых беспорядках с оружием в руках в г. Москве».

Все другие офицеры также были уволены. Никого из власть предержащих не смутило, что люди отстаивали Конституцию, остались верны Присяге. Всех под одну гребенку уволить – без собеседований, медицинского освидетельствования, изучения личных дел. Никого это не интересовало.

Всем участникам октябрьских событий и их семьям в течение нескольких месяцев угрожали расправой, предупреждали «помнить о детях», многим стреляли по машинам в гаражах. Было негласное указание: тех, кто участвовал в октябрьских событиях, на работу не брать.

«Но все-таки, – подчеркнул Бородин, – большинство людей, окружающих нас, одобряли наш поступок. Жена одного офицера, выступившего на защиту Дома Советов, сказала ему: "Если бы ты был у Дома Советов на другой стороне, я бы с тобой развелась"».

Другой пример. В 1990 г. на волне «демократических» преобразований председателем Брянского городского Совета народных депутатов стал генерал-майор войск ПВО Шишов Петр Петрович. Однако он вскоре понял всю фальшь и пагубность «реформ» новоявленных «демократов», направленных на развал страны. 4 октября, увидев по телевизору расстрел Дома Советов танками Советской Армии, он в тот же день выступил по областному телевидению и заявил, что из нравственных и патриотических побуждений не может носить форму российского генерала и добровольно уходит из армии.

Защищая Конституцию, 21 сентября – 4 октября 1993 г. в Москве погибли сотни советских людей. История выявит имена всех, кто отдал свою жизнь за будущее России. Но сегодня можно точно назвать семь членов Союза офицеров, расстрелянных в те кровавые дни: полковник Ключников Леонид Александрович, подполковник Погорелов Евгений Васильевич, капитан 2-го ранга Пономарев Герман Петрович, капитан Ермаков Владимир Александрович, капитан Краюшкин Евгений Дмитриевич, старший прапорщик Журавский Вячеслав Викторович, капитан-лейтенант Остапенко Игорь Викторович. Дети и внуки этих истинных Героев России будут гордиться ими.

Мой отец – Воронин Михаил Андреевич, старший лейтенант разведроты, погиб 14 апреля 1945 г. в Германии при штурме Берлина. Семья получила «похоронку» 1 мая 1945 г., в Международный праздник солидарности трудящихся всех стран, когда на улице шло массовое гулянье, гремела музыка, люди пели и танцевали, празднуя Победу. Отец погиб совсем молодым – ему было всего 25 лет. Но мы знали: его смерть не была напрасной. На карту ставилась свобода, независимость и честь нашей Родины – Союза Советских Социалистических Республик, будущее его жены, сына, внуков и правнуков. И мы – Воронины – гордимся своим отцом, дедом и прадедом.

Как же будут чувствовать себя семьи – жены, дети, внуки и правнуки ельциных, грачевых, кобецев, волкогоновых, ериных, куликовых, романовых, командиров Кантемировской, Таманской и других дивизий, которые в те «горячие» осенние дни 1993 г. расстреляли парламент, стреляли в народных депутатов Российской Федерации и мирное население Москвы? Нет прощения Иудам в погонах!

Вот еще один документ тех дней – «Открытое письмо» к так называемым «офицерам» российской армии.

«Гг. офицеры бывшей Советской, а ныне наемной армии!

Обращаемся к вам от имени своих друзей, так и не получивших оружия, но честно погибших под перекрестным пулеметным огнем на площади у Дома Советов.

Семь дней, находясь в блокаде, мы с надеждой ловили каждое известие, надеясь, что хоть одна воинская часть окажет нам реальную помощь. Но не получили ничего, кроме вежливых обещаний. Вы цинично выжидали, надеясь встать на сторону победителя. Мы надеялись – но напрасно! – и тогда, когда уже шел расстрел Дома Советов, когда были сметены огнем БТРов пикеты на баррикадах, когда мародеры из штурмовой группы достреливали раненых приднестровцев и членов Союза офицеров, ходили ногами по пленным, уложенным на пол.

Кровь пролилась. До третьего октября вы были просто недобросовестными служащими государства, получали повышенный оклад за уклонение от выполнения своих прямых обязанностей по защите страны и народа. С третьего октября вы стали соучастниками массового убийства законопослушных граждан, вина которых состояла лишь в том, что они хотели восстановления Державы. Расстрел Дома Советов, проведенный наемниками из бывших гвардейских, а ныне карательных дивизий, превратил вас из полудезертиров в офицеров оккупационной армии.

Запомните: ваша вина не смыта кровью преступников, вы не только не офицеры, но и не люди.

Многие из нас работали на оборону страны. И нам горько не за то, что пошел прахом наш труд, а за то, что мы выкормили и вооружили своих убийц.

Запомните: пока не будет отомщена шестнадцатилетняя девушка из шестого отряда ополчения – ее буквально изрешетило пулями в начале штурма, – пусть ваши жены не пускают вас к себе в постель, ибо вы – дешевые трусы, а не мужчины.

Пока не отомщены пожилые женщины, кипятившие чай на костре в палатке десятого отряда и убитые там же, пусть люди, у которых вы снимаете жилье, гонят вас на мороз, ибо вы платите иудиными серебрениками.

Пока ходят по земле выродки, давшие приказ уничтожить многих сотен людей среди бела дня в центре Москвы, пусть люди не подают вам руки, пусть плюют на ваши обесчещенные мундиры. Ибо те, кто погиб, до последнего вздоха надеялись на вашу помощь… И не получили ее!

Видит Бог, четвертого октября мы сделали все, что могли. Теперь, гг. офицеры бывшей Советской, а теперь продажной, оккупационной армии, дело за вами.

Офицеры 9-го Особого полка народного ополчения, призванные на действительную службу из запаса Указом Верховного Совета России».

Все до одной жертвы «кровавой» осени 93-го – на совести авторов Указа № 1400 и особенно Бориса Николаевича Ельцина, положившего начало трагическим событиям. Главные виновники – те, кто отдавал приказы, кто уверял всех, что не допустит кровопролития:

Черномырдин – премьер-министр России;

Лужков – и.о. мэра Москвы, чьи люди морили голодом и холодом защитников Конституции, находившихся в Доме Советов, и чей ОМОН ломал кости старикам и женщинам;

Филатов – глава президентской администрации, один из вдохновителей травли защитников Конституции;

Коржаков – клеврет Ельцина, активный участник расправы над народом, защищавшим Конституцию страны;

Гайдар – вице-премьер, защитник эскадронов смерти, финансирующий расстрельщиков;

Шумейко – вице премьер, министр печати, разгонщик патриотических СМИ[284].

Кроме главных заговорщиков и авторов государственного переворота сентября – октября 1993 г., активное участие в перевороте приняли многие сотрудники Администрации Президента, высокопоставленные чиновники правительства России и Москвы, а также переметнувшиеся на сторону заговорщиков народные депутаты и представители «демократической» интеллигенции: председатель Российской государственной телерадиокомпании «Останкино» В. Брагин, министр связи В. Булгак, пресс-секретарь президента В. Костиков, председатель Совета безопасности О. Лобов, директор Федерального информационного центра М. Полторанин, председатель Всероссийской государственной телерадиокомпании О. Попцов, заместитель Председателя Верховного Совета Н. Рябов, начальник Управления Министерства безопасности по Москве и Московской области Е. Савостьянов и др.

Но главным автором виновником государственного переворота и рас-стрельщиком народных депутатов, конечно же, был бывший Президент Российской Федерации и бывший главнокомандующий вооруженными силами страны гражданин Б. Ельцин. Он, устроивший расстрел защитников Белого дома без суда и следствия, окончательно стал для народного сознания кровавым тираном, палачом всего того, о чем он сам так яро выступал в бытность партийным функционером. Это еще раз ярко продемонстрировало, что подлости человеческой нет предела. Низость из страха. Ибо – рабы… Так и хочется повторить емкое обобщение подобного, данное в свое время Петром Чаадаевым: «А что делать? Мы живем в России…»

А пока, читаем в «указе» гражданина Ельцина, «за мужество и героизм, проявленные при пресечении вооруженных попыток государственного переворота 3–4 октября 1993 г. в г. Москве» наградить орденом «За личное мужество» генерала армии Грачева Павла Сергеевича – министра обороны Российской Федерации; генерала армии Кобеца Константина Ивановича – заместителя министра обороны Российской Федерации.

Мне горько за цинично звучащие в этом президентском указе гордые слова: «героизм», «мужество». Невозможны герои, расстреливающие свой безоружный народ[285].

В те траурные дни ветеран Великой Отечественной войны капитан Владимир Бушин через газету «Правда»[286] направил генерал-майору В. Полякову, командиру 4-й гвардейской танковой Кантемировской дивизии, письмо:

Как живется вам, герр генерал Поляков,В вашей теплой, с охраной у входа, квартире?Как жена? Как детишки? Достаток каков?Что тревожит, что радует вас в этом мире?Вы довольны ли суммой, отваленной вамИз народной казны за народные жизни?Или надо еще поднатужиться намВсей слезами и кровью залитой Отчизне?А довольны ли ими полученной мздойСослуживцы, что били по «Белому дому»,Офицеры Ермолин, Брулевич, Рудой?Вот и все, что хотел я сказать, генерал.Это ныло во мне, словно старая рана.Ты гвардейской дивизии славу продалТак прими на прощанье плевок ветерана.

Танковые снаряды и пули снайперов, не настигшие народных депутатов и защитников Дома Советов в те осенние дни 1993 г., все же не пролетели мимо. Они «задели» сердца всех, кто находился в сопротивлявшемся Белом доме. 19 апреля 1994 г. в возрасте 46 лет безвременно остановилось сердце народного депутата, Председателя Комитета Верховного Совета по вопросам обороны и безопасности, контр-адмирала Равката Загидуловича Чеботарев-ского, этого кристально честного и бескомпромиссного человека. Его жизнь оборвалась, когда он полетел на помощь к братьям-сербам в Югославию. Контр-адмирал Р. Чеботаревский стал легендой среди советских моряков-подводников за свои кругосветные походы. Весь мир помнит знаменитый поход советской атомной подводной лодки, которая прошла под толщами льда Северного Ледовитого океана и экипаж которой водрузил флаг Советского Союза на Северном полюсе. Командовал этой подлодкой Р. Чеботаревский. Дважды его представляли к высшей награде Родины – званию Героя Советского Союза, но бюрократы и завистники помешали. Большинство народных депутатов и те, кто работал вместе с ним в Верховном Совете, с уважением относилось к нему за доброжелательность к людям, нетерпимость к лицемерию и непорядочности. В те «горячие» осенние дни 1993 г. он находился в заграничной командировке. Но, узнав о перевороте, сразу же приехал в Москву, в осажденный Дом Советов, к своим друзьям-депутатам защищать Конституцию, закон и честь Советского Флота. Член Президиума Верховного Совета РФ, контр-адмирал Р. Чеботаревский, как это принято в Российском флоте, покинул Дом Советов одним из последних; его дети могут гордиться своим отцом.

Вскоре после возвращения домой из Белого дома скончался народный депутат от Иркутской области Владимир Евгеньевич Подлужный, 1949 г. рождения, директор совхоза «Масляногорский», отец четверых детей. Многие помнят его страстное выступление 26 сентября 1993 г. с балкона Дома Советов. Добрый, отзывчивый человек не мог пережить то, что происходит с его страной.

21 июля 1995 г. перестало биться сердце патриота и государственника, генерала армии Виктора Павловича Баранникова. Смерть наступила мгновенно. На часах было около 18.00. Он ушел из жизни относительно молодым, не дожив до своего 55-летия.

События 21 сентября – 4 октября 1993 г. перечеркнули судьбы многих людей, в том числе и народных депутатов РСФСР. Многие из них воочию убедились в том, какой режим они в свое время защищали и кого они привели к власти. И сегодня, встречаясь со многими из бывших «демократов», видишь в их глазах стыд за свое прошлое. Другие же откровенно сожалеют, что верили Ельцину и его команде, которые привели страну к развалу.

Через четыре с половиной месяца – 26 февраля 1994 г. – руководители Верховного Совета и народных депутатов, которых «власть» в связи с событиями сентября – октября 1993 г. клеймила самыми отборными ругательствами, выставляла в роли опаснейших государственных преступников, вышли из Лефортовской тюрьмы на свободу. В этом факте легко просматривается важное обстоятельство: власть молчаливо признавала, что в сентябре – октябре она вышла далеко за пределы правового поля и совершила так много преступлений против прав человека, что оказалась не в состоянии провести публичное судебное расследование по делу о «мятеже» 3–4 октября. И причиной тому не природная доброта Б. Ельцина, христианский дух смирения и прощения, о чем с упоением старается поведать Б. Минаев в биографии «Ельцин»[287], а сугубо политическая целесообразность, страх, что такой суд обернется против него самого и его клевретов. Именно этот фактор «заставил» в то время генерального прокурора А. Казанника настаивать на добровольном уходе из прокуратуры. Он как честный человек и честный юрист понимал, чем для него может закончиться его пребывание в гадюшнике высшей политической элиты.

И совсем показательно: после ухода из прокуратуры западные журналисты задали А. Казаннику вопрос что называется «под дых», не жалеет ли он, что в свое время уступил место Борису Ельцину в Верховном Совете СССР? Ответ весьма показателен: «Нет, сегодня я бы не уступил место Ельцину… Я разочаровался в тех, которые называют себя демократами…»

Пепел сгоревшего Белого дома еще долго будет стучаться в наши сердца, сыпаться на поседевшие волосы защитников Конституции РФ и Дома Советов. Постоянно возвращаюсь к тем дням, когда 4 октября на фоне солнечного дня полыхал Белый дом. Мне казалось, что это происходит не в демократической России, а в жестко-тоталитарном государстве, исповедующем только идеи силы, произвола. Многие говорили в те дни, что, прежде чем решиться на позорные действия в столице Родины, командиры воинских частей, расстрелявших парламент, должны были бы сдать в музей святые гвардейские знамена и ордена, завоеванные их отцами в ратных сражениях, ибо за свои преступления они достойны лишь названия карательных частей и соединений.

История вновь показала, что невозможно быть «демократом» без репрессивного аппарата, готового в любую минуту ввести дарованные свободы в «необходимые рамки законодательных ограничений».