скачать книгу бесплатно
– Это все из-за тебя, – сказала она Питеру. – Из-за твоей глупой стрельбы. Я бы давным-давно ушла, если бы не считала своим долгом оставаться здесь и присматривать, чтобы вы никого не убили. А потом я засмотрелась на тюленей и забыла. Что же нам теперь делать?
– Вода еще не такая высокая, – сказал Питер. – Можно перейти.
– Ну что ты, Питер! – сказал Мико. – Ты посмотри на прибой. Тут слона смоет.
– Тогда давайте переплывать, – настаивал Питер.
– Не будь глупее, чем кажешься, – сказала девочка. – Здесь почти полмили, а тянет так, что оглянуться не успеешь, как тебя в Америку унесет.
– На мой взгляд, – сказал Питер, обращаясь к темнеющему небу, – древние китайцы были единственной в мире разумной нацией, потому что они топили всех девчонок.
– Может, мы бы и правда переплыли, – сказал Мико, прикидывая расстояние.
– Да что ты, Мико, – запищал Туаки, – я же не умею плавать.
– Ах да, я и забыл, – сказал Мико.
– Я тоже не умею плавать, – заметил Томми, – но об этом ты, конечно, не подумал.
– Раз так, ничего не поделаешь! – сказал Мико. – Сейчас около десяти. Часа через три мы сможем пройти.
– Боже мой! – сказал Туаки. – Это значит, будет час ночи. Да отец меня убьет.
– А что нам еще делать? – спросил Мико.
– Ничего, – ответила девочка. – Ты совершенно прав. Нам придется ждать, вот и все. Прямо не знаю, что мои родители подумают.
– Подумают, наверно, что ты умерла, и вздохнут с облегчением, – сказал Питер.
Она поджала губы, повернулась и пошла вверх по холму прочь от них. Уже почти совсем стемнело. На дальнем конце дамбы поднимался огромный месяц, но опытный взгляд Мико сразу заметил, что он вскоре скроется за темными тучами, которые уже начали затягивать горизонт. И не ливень это будет, а настоящий хороший, упорный дождь. Уж как зарядит, так скоро не кончится.
– По-моему, – сказал он, – нам надо пойти на гору и разложить под деревом костер. Больше укрыться нам все равно негде, а дождь будет. Пошли бы вы берегом да посмотрели, не прибило ли там каких щепок. Тащите все, что найдете, нам все сгодится. На всем острове, кроме этого дерева, нет ни куста. Даже папоротник здесь не растет. Питер, вы с Томми идите с той стороны, а мы с Туаки пойдем с этой. Встретимся на том конце.
Мальчики пожали плечами и отошли. Мико подумал, что искать они будут не очень-то тщательно, потому что у них всегда находились темы для разговоров, отвлекавших их от таких простых вещей, как работа. Он пошел берегом. Ночная тишина нарушалась осторожными всплесками волн, мягко ударявших о берег. Так перед прыжком бьет хвостом тигр. Туаки не отходил от Мико ни на шаг. Они шли, внимательно глядя себе под ноги. В темноте Туаки приятно было видеть рядом с собой массивную фигуру Мико. По правде говоря, Туаки побаивался темноты. Это был смутный страх, порожденный болезненным воображением, – результат сказок, которыми бабушка Туаки развлекала внуков, пока была жива. Она была старая-старая. И всегда сидела у очага в аккуратно расправленной красной юбке, в неизменном клетчатом платке, так что казалось, будто она приросла к шестку. У бабки была коротенькая старая трубка, которую она тайком покуривала, когда думала, что дети на нее не смотрят. И было очень занятно наблюдать, как проворно прятала она трубку в складках красной юбки, стоило кому-нибудь появиться в дверях или если кто из детей поднимался по нужде чуть свет и бежал в домик во дворе (другими удобствами поселок пока что не располагал). Она вечно рассказывала им всякие небылицы, от которых, пожалуй, даже у собаки шерсть зашевелилась бы, больше про всякую нечисть, которая появляется откуда-то с наступлением темноты, так что если тебе приходилось срочно выбежать на двор, то волей-неволей припоминались ее рассказы, и у тебя мурашки начинали по спине бегать, и волосы на голове подымались дыбом, и ты кидался назад в ярко освещенную кухню, так и не окончив начатого дела, и, конечно, вернувшись обратно в постель, продолжал думать и не мог уснуть, потому что знал, что все равно надо будет снова вставать, никуда от этого не денешься, и что на этот раз придется побить или подкупить кого-нибудь из братьев, чтобы он пошел с тобой за компанию.
– Темно-то как, а, Мико? – сказал он шепотом, чтобы не нарушать ночной тишины.
– Ага! – отозвался Мико. – Я тоже ни черта больше не вижу, а набрали мы очень мало. И еще эта девочка там наверху совсем одна. Пошел бы ты к ней пока, Туаки, а я бы встретил остальных.
– Да ты что, Мико! Чего это я пойду сидеть с девчонкой?
– Она ведь тебя не съест, – ответил Мико.
– Да, но знаешь… – сказал Туаки, почесывая бока локтями, – совестно мне как-то с ними.
– А чего совестно-то? – спросил удивленно Мико.
– Да не знаю, – ответил Туаки, – просто совестно, и все. Я только потею и слова сказать не могу.
Мико засмеялся.
– Ну ладно, Туаки, – сказал он, – ты иди вокруг, встречай их, а я к ней поднимусь.
– Только, Мико… – сказал Туаки.
– Ну что еще? – спросил Мико.
Туаки осекся. «В конце концов, – подумал он, – не скажешь же Мико, что в темноте боязно». Он вглядывался в мрак, окутывавший остров. Смутно виднелась только белая полоска пены там, где море набегало на берег. Подумать только: идти туда одному! Бр-р! Он глотнул.
– Хорошо, Мико, – сказал он, – я пойду.
– Ну вот и молодец! – сказал Мико. – А я поднимусь наверх и попробую разжечь костер.
И он пошел к причудливо вырисовывавшемуся на вершине холма дереву. Туаки стоял на месте до тех пор, пока не смолкли шаги в густой траве. Потом начал уговаривать себя: «Да ничего страшного здесь нет. Посмотреть вон на сторожей, ходят себе всю ночь напролет, кругом ни души, а ничего с ними никогда не случается». И он решительно затрусил в обход острова и почувствовал большое облегчение, услышав вскоре голоса; тогда он умерил шаг и подошел к мальчикам с таким видом, будто прогуливаться по острову ночью для него плевое дело.
Мико заметил девочку по белому платью. Он подошел и сбросил на траву охапку мокрых щепок.
– Ну, как ты тут одна, боялась? – спросил он.
– Немного, – созналась девочка, и в голосе ее послышалось облегчение. – Я боялась, что вы меня здесь бросили.
– Ну что ты, – сказал Мико, – мы бы такого не сделали.
– Этот рыжий на все способен, – возразила она.
– Теперь тебе придется кое-что нам пожертвовать, – сказал Мико.
– Что? – спросила она, и голос ее зазвенел.
– Тебе прядется расстаться с парой страничек Джеймса Стивенса, – сказал он, – костер надо разжечь, а у меня бумаги нет. Тут под деревом есть немного сухой травы, и можно наломать веток.
Он встал во весь рост и, взявшись за ветку боярышника, потянул к себе.
– Нет, нет, – забеспокоилась она, – пожалуйста, не трогай дерево.
– Да почему? – спросил Мико.
– Это не простое дерево, – сказала она.
– Опять волшебницы? – спросил, смирившись, Мико.
– Все здесь говорят, что если его тронуть, то с тобой случится несчастье, – ответила она.
– Может, все-таки они на нас не рассердятся, если мы сломаем несколько веточек, – сказал Мико.
– Нет, не трогай его, – настаивала она, – у меня в книге есть одна или две чистые странички, сейчас я тебе дам.
И она нагнулась, чтобы вырвать их. В темноте Мико отчетливо представил себе, как ее тоненькие пальцы шарят в книге. Он снова встал на колени и протянул руку. Ее пальцы коснулись его руки, и он взял смятые странички.
Когда подошли остальные, костер уже пылал. У Мико на такие дела были золотые руки. В его набитых всякой всячиной карманах, среди рыболовных крючков, веревочек, медных монет и прочей ерунды, всегда хранились одна-две спички.
Что касается топлива для костра, то вклад Питера и Томми оказался до крайности ничтожным.
– Такая темень стоит, – сказал беспечно Питер, – надо иметь глаза, как у мухи, чтобы что-нибудь разглядеть при таком освещении.
– Слава Богу, ты, кажется, не очень надрывался и не портил себе зрение, – сказал Мико, – а то страшно подумать, что бы стало с миром, если б он лишился твоих глаз? С тем, что у нас есть, мы и десяти минут не протянем.
– Друг мой, – сказал Питер, вытаскивая из кармана отцовский рыболовный нож (это был всем ножам нож. Он мог выпотрошить любую рыбу и отрубить ей голову, в случае крайней необходимости мог выполнять роль остроги, а также открыть лимонад или, что еще существеннее, вытащить пробку из бутылки с пивом – необходимой принадлежности каждой рыбалки), – вот тебе дерево и вот тебе нож. – И он дотянулся до ветки и повис на ней.
– Нет, нет! – закричала девочка, вскакивая на ноги и протягивая к нему руки. – Не делай этого. Ты сам не знаешь, что может случиться.
– Да чего ты? – спросил Питер, и тут ветка обломилась с каким-то рыдающим звуком.
– Ну вот, добился! – воскликнула девочка.
– Чего? – поинтересовался Питер.
– Ужасного, – сказала девочка, – себя ты погубил, вот что!
– Послушайте, – обратился Питер к остальным. – Она что, не в себе?
– Вот увидишь, – сказала девочка.
При свете костра глаза ее казались огромными. Она все смотрела на него, как будто ждала, что его тут же поразит громом небесным (или адским – по усмотрению волшебниц).
– А, вот в чем дело! – сказал Питер, наступая на ветку. – Опять нечистая сила.
– Черт возьми, – испуганно проговорил Туаки, – может, не надо было тебе этого делать.
– Чепуха! – сказал Питер и с победоносным видом разломал ветку. – Нам нужен костер. Вот дерево, а ведьм святой Патрик изгнал из Ирландии вместе со змеями.
Он швырнул ветку в костер, и оказалось, что она великолепно горит. Время от времени она вспыхивала, и пламя жадно лизало тоненькие веточки, и шипы, и начинавшие уже краснеть ягоды.
– Вот видишь, – сказал ласково Мико девочке, – ничего и не случилось.
– Я знаю, что с ней такое, – сказал Питер, садясь на камень, – нездоровое увлечение «Кельтскими сумерками»[15 - «Кельтские сумерки» – сборник рассказов и эссе Уильяма Батлера Йейтса, основанных на фольклоре. В переносном смысле «кельтские сумерки» – время упадка национальной культуры Ирландии, поиски силы лишь в возрождении забытого наследия прошлого.]. Если она и дальше будет так витать в облаках, то погибнет, не дожив до семнадцати лет. Сколько тебе сейчас? – неожиданно спросил он.
– Не твое дело, – ответила она.
– Что бы нам пока придумать? – сказал Томми. – Про привидений, что ли, будем рассказывать?
– Ой, нет, не надо, – взмолился Туаки, пододвигаясь поближе к Мико, – я про них уже довольно от бабки наслушался.
– А почему бы тебе не почитать нам немного? – сказал Томми. – И время пройдет скорее, и мы отвлечемся от мыслей о том, что нас ждет дома.
– Что ж, я, пожалуй, почитаю, если только он будет молчать, – сказала она.
– Это я беру на себя, – проговорил Мико, подняв большущий кулак так, что на него упал свет от костра. – Вот я его чем успокою, если он только попробует разинуть пасть.
Питер рассмеялся:
– Ладно, я буду молчать. Ей-ей, буду.
Книга называлась «В стране юности». Она открыла ее и начала читать, и вскоре слушатели совсем притихли, а еще немного погодя девочка и сама начала запинаться и в конце концов тоже умолкла. И тогда вокруг них воцарилась тишина, нарушаемая только порывами ветра, от которого уже начал тяжело вздыхать океан, да ударами волн о скалы, раздававшимися все чаще, становившимися все громче. В ушах у них продолжали звучать ее слова о человеке, покачивающемся на виселице на вершине горы, и о том, как был найден ход в подземелье, и о юноше, ушедшем в страну неведомых людей, которые появлялись молчаливыми тенями из своего призрачного царства, погребенного в недрах земли, появлялись затем, чтобы разграбить мир. Все были подавлены. При создавшихся обстоятельствах трудно было выбрать более неудачный сюжет. Хладнокровный Мико и тот приуныл. По наивности он принял все за чистую монету. Здесь, в мерцающем свете костра, когда кругом плясали колеблющиеся тени, казалось, что все это проходит прямо у тебя на глазах. Нарушил молчание Томми.
– Лично я, – сказал он, – не люблю всех этих воспевателей эпохи заката кельтской культуры. Знаете, в чем тут было дело? По-моему, все эти господа, Йейтс и остальные, писавшие о духах и чародеях, Фионе Мак Кумэйле, Оссиане и фэнианах, о Дармэйде и Грэйни, о Дейрдре и Дерборгиль[16 - Уильям Батлер Йейтс (1865–1939) – один из величайших поэтов Ирландии, в равной степени принадлежащий ирландской и английской литературе, драматург, лауреат Нобелевской премии по литературе (1923).Фион Мак Кумэйль (Финн Мак Кул) – легендарный герой Ирландии, глава рода фэнианов, жил в III в. Фион и его воины славились своей силой, отвагой и благородством.Оссиан – легендарный герой кельтского народного эпоса, по имени которого был назван целый цикл поэтических произведений, так называемых поэм Оссиана.Фэнианы – ратники древних королей Ирландии.Дармэйд и Грэйни – легендарные герои ирландского эпоса. Похищению воином Дармэйдом прекрасной Грэйни посвящена одна из лучших саг цикла о Фионе Мак Кумэйле – «Преследование Дармэйда и Грэйни».Дейрдре – легендарная героиня кельтского народного эпоса, красивейшая девушка в Ирландии.Дерборгиль – героиня народного кельтского эпоса.] и прочих, – знаете, что это было такое?
– Нет, – ответил Питер, – поделись с нами своим просвещенным мнением.
– Они хотели уйти от действительности, – сказал Томми поучительно. – Ничего они для страны не делали, а были всего только кучкой паразитов, вообразивших себя гениями, потому что витали где-то в облаках. Потому-то им и хотелось уйти в прошлое. Но этого им было мало – они хотели увлечь за собой и других неудачников. У меня это еще не совсем разработано, – добавил он, склонив голову набок и покусывая травинку.
– Да, хороши были, нечего сказать! – вздохнул Питер.
Все снова замолчали. Но на этот раз молчание уже не было таким тягостным.
Пока не появились крысы.
Откуда они взялись и куда потом ушли, навсегда останется тайной. По-видимому, они уже некоторое время плыли к языку пламени, мерцавшему на островке в Атлантическом океане и освещавшему дерево на холме, так что издали оно было похоже на маяк. Как бы то ни было, они появились. Тысячи, десятки тысяч крыс, легионы крыс, больших темных крыс с мокрой, прилипшей к длинным юрким телам шерстью. Их полчища подтянулись к островку, а потом, бесшумно ступая скользящими лапками, они двинулись вверх по склону холма к свету.
Тучи крыс в воде! Даже при дневном свете это зрелище казалось бы жутким. Интересно, что думали рыбы, когда эта неведомая туча проходила над ними? А что думали тюлени? Врывались ли они в самую толщу их и косили направо и налево или, может, недоверчиво отнеслись к столь непривычной пище? Кто знает? Они приплыли к островку и окружили его со всех сторон, а потом начали подбираться к костру. Зачем они появились? По чьему зову? Появлялись ли они и раньше, только никто их не видел?
Первым заметил их Мико.
Увидев множество поблескивавших где-то внизу, почти у самой земли, алмазов, он решил, что ему мерещится. Он даже зажмурился и потом снова открыл глаза – алмазы не исчезали. Они мерцали, передвигаясь с места на место, загорались то тут, то там. А потом раздался слабый писк, в поле зрения промелькнула крыса и скрылась по другую сторону костра.
– Что это такое? – спросил Питер.
Мико поднялся на ноги.
– Просто не знаю, – сказал он тихо. – Может, мне только померещилось, или ты тоже что-нибудь видел?
Остальные, почуяв тревогу в его голосе, вскочили на ноги, не спуская с него глаз. Мико почувствовал, как на затылке у него зашевелились волосы. Теперь пламя отражалось не только в алмазах – оно поблескивало на мокрых шкурках крыс, подкравшихся к ним.
Он стремительно нагнулся и, вытащив из костра горящую головешку, швырнул ее в сторону кишащей массы. Крысы, запищав, прыснули в разные стороны.
– Вот же черт, Мико! – сказал Туаки, и голос его задрожал.
– Крысы! – сказал Мико. – Смотрите, ребята, их сотни, их прямо миллионы!
Он услышал за спиной шорох и обернулся. За деревом все пространство покрывала расплывчатая бурая пелена. Он снова нагнулся и подобрал еще одну головню, на этот раз поменьше. Головня жгла ему пальцы, и он чуть не закричал от боли. Он кинул ее в крыс, и опять они отступили.
– Полезай на дерево, Джозефин! – крикнул он. – Питер, подсади ее на дерево, ради Бога! Я не знаю, в чем дело, только этот остров полон крыс. Да оторвись ты от дерева, Томми! Пригни его! Подбрасывайте в костер! Туаки, ломай ветки!
Повинуясь его властному голосу, они вышли из оцепенения. Питер дотронулся до плеча девочки и почувствовал, что она дрожит.
– Не бойся! – сказал он. – Попробуй-ка дотянуться до ветки.
Девочка встала на цыпочки и нащупала рукой сук, а Питер нагнулся, подставив ей плечо, и затем с трудом приподнялся под ее тяжестью. Мгновение она сидела у него на плече, потом подтянулась и вскарабкалась наверх. Томми не шелохнулся. Он сидел под деревом, в глазах у него поблескивали слезы, нижняя губа отвисла. Туаки подпрыгнул и ухватился за низко растущую ветку. Шипы вонзились в ладонь, но все-таки ему удалось своим ничтожным весом пригнуть ветку книзу. Потом он попробовал отломать ее, но она не поддавалась.
