Тренер

Юна Трейстер

Тренер

Последняя Россия

Февраль. 2013 год. Москва. Легкоатлетический манеж ЦСКА

Я спустилась в раздевалку на минус первый этаж. В нос ударил кислый запах пота вперемешку с ароматом цветочного дезодоранта, спортивной обуви и изотоника.

Зимний Чемпионат России который год подряд проводили в Москве, в манеже ЦСКА. На лавках не было свободного места, девчонки натягивали купальники стоя, кинув под босые ноги мешки для обуви.

На лицах спортсменок читались нервозность, стервозность, стартовый мандраж и внутренние переживания. У кого-то это была первая Россия, а кто-то как и я, давно сбились со счета. Двенадцать лет назад я приехала в Москву, не имея нормальной обуви и спортивного костюма, но была настроена побеждать всех, с кем попаду в финалы. На тренировках, выкладывалась на секундомер до сотых, тысячных секунды. Последний год, внутри себя я искала мандраж, ощущение, что трясусь от удовольствия, когда хвалит тренер или когда перед международным стартом колет не только в груди, но и холодеют ладони. Делала всё, чтобы ко мне вернулся азарт, горящие глаза и желание побеждать.

Ничего не получалось. Я перестала показывать быстрые секунды, перестала жить тренировками и соревнованиями, перестала выкладываться и мечтать об международной арене. Все окрасилось в один оттенок серого, и победы, и поражения.

Молодые спортсменки, бывалые профессионалки, переодевались, заплетали волосы в тугие хвосты и готовились к выходу в манеж. Я тоже переобулась в кроссовки и кинула спринтерские шиповки в рюкзак. Вышла из раздевалки и поднялась по лестнице.

Вот он, набитый как консервная банка, февральский спортивный манеж. Крики тренеров, выстрелы стартового пистолета, разговоры спортсменов. Очередной чемпионат России по легкой атлетике – и я. Мастер спорта международного класса, Чемпионка Европы, спортсменка, которая двенадцать раз выиграла Россию. Стою, смотрю на родную спортивную арену, трибуны, спортсменов, и ничего не чувствую.

Я кинула рюкзак на свободную скамейку, посмотрела на часы. До предварительных забегов оставалось час двадцать. Еще рано. Дошла до буфета, купила кофе, утопив в нём четыре ложки сахара. Раньше такая пластиковая чашечка бодрила с трёх глотков и давала настроение перед забегом. То ли кофе испортился, то ли сахар, но кроме учащённого сердцебиения я ничего не почувствовала.

За три недели до Чемпионата России, чувствуя объяснимую лень, я купила разовое посещение в фитнес-клуб через дорогу. На тот момент я жила в Москве, около станции метро «Аэропорт», тренироваться ездила в легкоатлетический манеж «ЦСКА». И да, мне было лень ехать три остановки, чтобы сделать силовую работу в зале штанги. Заплатив 1500 рублей, я вышла из раздевалки в зону фитнес-зала, заставленную тренажёрами, гантелями, дисками, мячами, ковриками, бодибарами, гирями – это я сейчас знаю, что как называется, а тогда фитбол, босу, бодибар я видела впервые.

План тренировки до оскомины вязал во рту: приседы с грифом на плечах – 120 кг, шесть раз – четыре подхода, жим руками на горизонтальной скамье – 60 кг, 6 раз, 3 подхода, плюс пресс, спина, растяжка. Моя обычная силовая тренировка за три недели до соревнований. Я не знала, как работают и половина всех тренажёров, которыми был заставлен зал, поэтому избегала всякого с ними контакта. А вот старый, добрый гриф, диски и стойка, мне были ближе, чем родители. Навесив на железную перекладину вес в 60 кг, стала разминаться. Просто, обычно, но быстро, добавляя импульса ногам на каждом подъёме. После добавились диски диаметром побольше и тяжелее.

Взяв в руки 25 кг, я заметила особый интерес местных качков, а также тренеров, гуляющих по залу в красных поло. Все стены в зале были зеркальными, поэтому, как бы я ни абстрагировалась от любопытных посетителей клуба, зеркала нет-нет да выдавали их заинтересованные взгляды на моей пятой точке.

– Девушка, вы что?! Таскать такую тяжесть! Давайте помогу! – ко мне подскочил приятно пахнущий – и это не сарказм – мужчина, выхватил из моих рук чёрный диск и одним пальцем накинул на гриф.

Я улыбнулась. Как сказать, что мне нужно ещё три таких?

– Вы сколько приседать хотите? – спросил он, облокотившись на стойку.

– Я? Нисколько, но буду 120 кг, – с грустной улыбкой я схватила следующий 25-килограммовый блин.

– Давайте подстрахую… вес-то не маленький… – он коснулся моей руки, и подкат перетёк в приставание.

– Вы что, страховая?! Мне помощь не нужна, – я одёрнула руку, закрепив замок на одной стороне грифа.

– Ты чё нервная такая? Я помощь предлагаю! Согнёшься тут под своими понтами! 120 кэгэ, ну-ну! Чего не 140, не 160 сразу!? – показушное дружелюбие превратилось в наезд.

– Так 140 я на той неделе приседала, сейчас спускаюсь, – не знаю зачем, я стала оправдываться…

– Ты ненормальная что ли? – его физиономия так бы и крутилась рядом со мной, если б в наш разговор не вмешался человек в красном поло с бейджем на груди и гравировкой: «Супервайзер тренажёрного зала Василий». Грудь Василия закрыла меня и половину двухметрового грифа, парень в сравнении с ним казался недокормленным подкидышем.

– От девушки отошёл! Никогда профессиональных спортсменок не видел? Не мешай ей работать!

От слов Василия я расплылась в улыбке. Закрепила второй замок на грифе и пошла за атлетическим поясом.

Закончив свою обычную тренировку, тянулась на коврике, особенно сильно ныла поясница после нагрузки.

– Спортсменка? Я прав? – Василий, словно гора, вырос над моей головой.

– Спортсменка… – без радости в глазах я наклонилась к другой ноге.

– Где работаешь?

– Я? В сборной России. Отстаиваю честь страны и прославляю российский флаг на международной арене.

– О как! А ко мне не хочешь пойти работать?

– В смысле к вам? Кем? Вы меня не знаете… – неформальное собеседование округлило мои и так удивлённые глаза.

– А чего тут знать? Тут видеть надо. Ко мне юнцы после трёх месяцев переподготовки приходят, с важным лицом ходят по залу, а толком ничего делать не умеют. Устал я от таких псевдотренеров. Ютуба насмотрятся и тренерами себя называют. А как ты к штанге готовишься, как подходишь, как приседы выполняешь, какие упражнения делаешь после?! Такого в книгах не пишут, это только многолетняя практика, и то не у всех.

– У меня спортивное образование, – улыбнувшись, я поднялась с коврика.

– Вот! Я ведь тренеров издалека вижу, мои глаза, – Василий нацелился указательным пальцем себе в лицо и с прищуром добавил, – Мои глаза не ошибаются!

– Мне приятно, спасибо. Но я не работала в фитнесе, не знаю, как и половина из этих тренажёров двигается и для чего они вообще нужны. У меня нет опыта работы в фитнесе.

– Ну, тренажёрный ряд – это малое, о чём тебе надо переживать. Я тебе для чего? Мне главное, чтобы ты людям хотела помогать и грамотно это делала, остальному я научу, – мы вместе прошли к тренерской стойке в зале.

– Спасибо за разговор и ваше предложение, но я точно не буду фитнес-тренером. Не знаю, кем буду, когда завяжу со спортом, но тренером не хочу. У меня спорт вот тут уже сидит, – накидывая на плечи олимпийку, я коснулась своей шеи…

И вот он, холодный манеж «ЦСКА», – всё те же тренеры, спортсмены, судьи. То же спортивное табло и тот же комментатор соревнований. Даже зрители на трибунах особо не изменились. Я вышла на дорожку. Мысль подвела черту, что это будет мой последний старт если я не буду в тройке.

Чем я буду заниматься, когда закончу? Кто я без стартов, колодок, тренировок и наград? Как смогу зарабатывать на жизнь, жильё, еду… В обычной жизни всем наплевать, за сколько я стометровку бегаю и сколько чемпионатов выиграла… Вечный комок мыслей, который вертелся у меня то в горле, то в голове, изматывал, будил посреди ночи, перебивал аппетит… Я решила его расплести – уйти из профессионального спорта.

В беге ноги, как швейцарские часы, перебирали шаг за шагом. На разминке всегда происходит сонастройка тела с мозгом. Как только она заканчивается, спортсмен приступает ко второй её части.

Я сидела на коврике и выполняла поочерёдно наклоны к ногам. Мышцы, словно тёплая глина, приятно реагировали на все движения и позы. Скованности, напряжения я не чувствовала.

– Ты в каком забеге? – Маша, по привычке подсела на коврик.

– В четвёртом, ты когда?

– После вас. На тебя гляну и пойду готовиться. Правда, у меня заднюю тянет уже неделю, вчера намазала, сегодня тейп поставила. Может, отпустит в финале?

– Может, не рисковать?

– Ага! Пропустить чемпионат России из-за ноги? Смеёшься? Летом я результат не показала, если помнишь, всё заступы были. Зимой из-за травмы сольюсь – из сборной исключат, я что делать буду, не подскажешь? – она массировала ладонями заднюю поверхность бедра.

Я смешком улыбнулась, похлопав её по спине:

– Маш, ты в лёгкой атлетике столько же, сколько и я, не начинай… Лучше ногу долечи.

– Юна, я в Рязань не хочу. С денег снимут, из сборной исключат, кем я там буду? Я ничего не умею, кроме как прыгать. Разбегаться и прыгать, разбегаться и прыгать… – она мотала головой из стороны в сторону, напомнив мне мои мысли: «А что умею делать я?»

Я посмотрела на часы: тридцать минут до старта. Сменив кроссовки на шиповки, ускорилась. Ноги ничего не обещали. На автомате я пробежала ещё четыре ускорения, но ощущение не менялось – красиво, технично, но что-то было не так. Мыслей о беге не было. О соревнованиях тоже. Стартовый мандраж пропал уже как полтора года назад. Выдохнув, я попробовала настроиться на бег, разозлиться на себя, на соперниц, на поганый страх перед выбором, который преследовал меня последний год и никуда не делся!

–Женщины! Шестой забег! Снять тренировочные костюмы! Встать по дорожкам! – судья на старте дунул в свисток и разрешил пройти к своим колодкам.

Из-за спины выскочили и ускорились вперед девчонки. У половины участниц забега я даже не знала имен, а две самые громкие, в хорошей спортивной форме и рельефными ногами, стояли от меня по левую и правую руку на дорожке. Они входили в молодежную сборную и били копытом, желая победить.

– На старт! – приказал судья

Я поставила руки на стартовую линию. Сильнее вдавила ногами в колодки, зафиксировала корпус, и…

“Мы так до старости бегать будем?!” – мысль возникла из неоткуда, сбила с толку. Я потеряла концентрацию, дыхание участилось и подняв руку, встала. По правилам соревнований мне показали желтую карточку и приказали всем участницам подняться. Девочки с надменной насмешкой прошли мимо и ударив себя по бедрам, чтобы вернуть настрой, вернулись на свои места.

Мы опустились на дорожку. Мои ладони налились под весом собственных плеч и корпуса.

– На старт! – со второй попытки судья отправил нас в колодки.

– Внимание… – подняв таз, я замерла на секунду.

Долгожданный выстрел эхом разнесся по манежу. Шестой забег вместе со мной мчался на финиш. Всего шестьдесят метров по прямой. Один вдох и один выдох. Наша тройка вырвалась в лидеры с первых метров. Девчонки технично молотили руками, держались близко. Я выкрутила себя на максимум возможного и за десять метров до финиша вырвала победу в последней клетке. Обернувшись к судьям, я увидела испуганные лица соперниц. По их удивлению поняла, что меня давно списали и то, что я прибежала первой, было неприятной неожиданностью для обеих.

Полуфинал проводился через два часа после забегов. Я сходила в буфет. Легко пообедала и ушла лежать на матах в соседний футбольный манеж. Поймала себя на мысли, что могу уснуть и спокойно проспать все веселье – совсем не нервничаю. Время, показанное в забегах, было не сильным, а в списках тех, кто претендует на место в финале, я оказалась пятой. Цифры никак не помогали моим нервным клеткам проснуться. Мне было все равно.

Сразу полезли мысли: Чем я буду заниматься, когда закончу? Кто я без стартов, колодок, тренировок и наград? Как смогу зарабатывать на жильё, еду… Мои спортивные результаты, награды нужны только сборной. В обычной жизни всем наплевать, за сколько я бегаю стометровку и сколько чемпионатов выиграла… Вечный комок мыслей, который вертелся у меня то в горле, то в голове, изматывал, будил посреди ночи, перебивал аппетит…

За сорок минут до старта я вернулась в легкоатлетический манеж. Людей на трибуне заметно прибавилось. Во время разминки каждую минуту здоровалась то с тренерами, то со спортсменами. Меня знали все, кто бегал или сидел в качестве зрителя. Пару лет назад, я выиграла Москву на этой дорожке с лучшим временем в мире. Хоть оно и продержалось всего месяц в рейтинге, но тогда я пробежала по личному рекорду. А сейчас, несмотря на победу в забеге, результат был средним, состояние и спортивная форма – такими же.

В первом полуфинале, куда я попала с пятым временем, были сильнейшие спринтерши России. Мне досталась шестая дорожка, на которой я помахала в камеру во время представления полуфиналисток. Людей было много. Соперницы рычали, кричали, хлопали себя по ногам, выпрыгивали с места. Финал на шестьдесят метров – зрелище потрясающее! Во время команды стартера, почти никто не дышит. Ни спортсмены, ни зрители. Только к финишу вой толпы и крики тренеров разрывают тишину молчания. С первых шагов от меня убежали лидеры сезона.

Впервые я не смогла никого догнать.

Впервые финишировала предпоследней.

Впервые я не попала в финал.

Устало улыбаясь, я собрала рюкзак, переоделась и молча вышла из манежа «ЦСКА». За спиной остались выстрелы, крики, зрители, спортсмены, судьи. Всё, чем я жила девятнадцать лет, осталось где-то там, за спиной, в ярких красках, красивой музыке, легкой, счастливой жизни и в улыбках от побед. Моё время закончилось.

Мне было двадцать семь и мне было страшно. Страшно поменять всё, всё вплоть до трусов. В шкафу даже не было обычного, НЕ спортивного белья. Но что делать, если я больше не мечтала об олимпийской медали?

На Ленинградский проспект опустилась тихая морозная ночь. Ни один фонарь не работал из-за аварии на электростанции, обстановка добавляла литературной драматичности. Я шла ориентируясь на свет в окнах домов, которые проходила каждый день. На самом деле, я знала свой маршрут наизусть и темнота никак не мешала дороге. Но в тот вечер, было темно не только на улице. Темнота была внутри меня и без света в конце туннеля.

Вот он! Конец спортивной карьеры и выглядит он вот так: февраль, мокрый снег с дождём, завывающий ветер и ночь. Словно кто-то поставил чёрную точку в конце увлекательного рассказа всей моей жизни. Мне было двадцать семь лет, я выиграла сотни престижных турниров, чемпионатов, кубков, у меня более двухсот медалей, большинство с золотым отливом. И ничего из этого я не могу взять с собой.

– Давай, утопимся! – в нужный момент, мой внутренний голос находил выход из ситуации.

– Где? Зима ещё! – впитывая варежкой заледеневшие слёзы, я огляделась по сторонам.

– А давай, просто пойдём вперёд, вперёд и вперёд, пока силы не закончатся или зима… – голос не сдавался.

Двадцать семь. Кто-то из моих одноклассников развёлся, кто-то детей отправил в первый класс, кто-то стал бизнесменом, кто-то даже умер. А у меня никакого плана на будущее… Без семьи, без работы, без дома. Даже кота – и того не было.