скачать книгу бесплатно
– Ой, что тут было! Что было! Нас спрятали в подвале! – восклицал Ангур.
– Разбудили рано утром, а мы не поймём в чём дело, – рассказывал Ивел, пока они шли от дома к повозкам. – Они – нам: ушкуйники едут! А мы – им: хорошо, нас заберут. А они – нам: едут нас убивать! Тут мы струхнули. Как убивать? – А они – нам: топорами и клевцами, как обычно. Мы чуть от страха не ополоумели. Так и сидели в подвале. Нас выпустили, когда ушкуйники умчались дальше, к горам. Тучи наползли, Сияющая, наверняка была уже на своём высшем пределе… Мы всю еду, что нам сунули независимые от страха изгрызли, а животы всё равно подводило… А, куда нас ведёте?
– Надеемся домой вернутся, – сказал отец.
– О, неужели домой… – промямлили Ангур.
– Сначала к проливу на ушкуй или на короб, что подвернётся, – сказал я.
– А потом? – робко поинтересовался Ангур.
– Потом, скорей всего на Птицу.
– Опять!
– Придётся.
– Ой, кто это на повозках сидит? – не унимался Ангур.
– Независимые… Идите скорей, да залезайте живей, но на разные повозки, места мало, да осторожней не придавите, тут люди лежат.
– Почему они лежат? – испугался Ангур. – Убиты?
– Нет, спят. Живей, а то до Птицы только к ночи прибудем.
Ивел приподнял покрывало.
– Ушкуйники! Чего это они спят?
Повозки тронулись.
– Потому что независимые с гор их усыпили, чтобы не зарились на чужое добро, – весело ответил я. Ивел и Ангур испугано озирались и переглядывались.
III
Дождь перестал и тучи истончились, с одной стороны горизонта проглядывали золотисто-малиновые просветы, с другой подсвечивало зеленоватым.
Повозки подъехали к берегу пролива у устья реки Дуга. Там стояли, уткнутые носами в прибрежные кусты три ушкуя и два короба. Мы с отцом стали помогать переносить ушкуйников с повозок на суда.
– Эй, сидельцы подвальные, – крикнул отец Ангуру и Ивелу, – тоже помогайте.
Крестьяне потоптались и нерешительно, медленно подошли к повозке, взяли за руки и за ноги спящего ушкуйника, да так боязно, будто он ядовитый.
– Он спит крепко, – подбодрил их один из независимых.
В это время в устье со стороны пролива вошла скёдия – сторожевое судно Страны Независимых. Оттуда переправились моряки на ушкуи и короба.
– Захватили ушкуи Троеуделья! – воскликнул Ангур.
– Эй, ты, троеуделец, – возмущённо сказал один из тех, кто спустился со скёдии, – не путай нас со своими ушкуйниками. Нам ваши ушкуи и короба не нужны, у нас свои есть ни чуть, не хуже. Только кто тебя перевезёт к острову Птица, спящие ушкуйники?
– Милые друзья, обратился я к независимым, – простите незнающих.
И каждый взялся продолжать прерванное дело. Моряки со скёдии – осваивать короба и ушкуи, а на берегу – перетаскивать ушкуйников.
Тучи совсем исчезли, я и не заметил, как и когда. Голубика – путеводной звездой горела впереди, а сбоку добавляла зелени всё ещё поднимающаяся к звёздам Зелёнка. Ушкуи и короба тронулись через пролив, а скёдия плелась самой последней.
Мы вчетвером уселись рядышком, можно было спокойно подремать. Независимые разбудят, когда причалим к берегу острова Птица.
IV
Впереди, в сумраке неровной чёрной полосой на весь горизонт от края до края увеличивался берег острова Птица. Ангур всё чего-то копошился, мешая заснуть, потом, заметив, что мы ещё не спим зашептал, вспоминая, пережитое.
– Как было страшно, да Ивел, – тот кивнул. – Даже в глубине земли, в подвале слышны были истошные крики! Но кто кричал, независимые или ушкуйники, как там узнаешь? Честно признаюсь, я опасался, что ушкуйники всех местных перебьют и уйдут, а нас выпускать из подвала станет некому. И всё! Погибай ни за что. Как вспомню и от страха едва дышу.
– Не вспоминай, – посоветовал отец, – не мучь себя. Вышел же из подвала и все живы! Вот и радуйся. Отдыхай, скоро нам идти всю ночь.
Ангур опять что-то хотел сказать или спросить и даже приоткрыл рот, но потом всё же прислонился к канату, что лежал рядом, свёрнутый в кольца и закрыл глаза.
Я проснулся, почувствовав, что как будто качнулся и прекратилось какое-то движение. Действительно ушкуй, на котором мы плыли остановился недалеко от берега. Моряки сбросили якорь. Я растолкал отца и крестьян. Очень хотелось спать, но надо спускаться на берег. Нас на однодревках по двое отвезли на берег. В ней могли поместиться только три человека. Третьим был независимый-гребец, по имени Валис. Он объяснил, как нам лучше идти, обходя неудобные места, главное держаться прямого направления. Считал, что мы вполне можем к утру пересечь «шею» Птицы и выйти на берег залива Рыбный.
– Что вы сделаете с ушкуйниками? – спросил отец.
– Ничего. Оставим на их же ушкуях и коробах. Когда проснутся, пусть плывут, куда хотят. Надеемся, что они не пойдут сразу же обратно к нам.
Мы с отцом искренне поблагодарили в его лице всех независимых, которые нам помогли, рассказали и показали жизнь в двух округах.
– Если есть желание побывать в двух остальных округах, то, пожалуйста, в любое время, да и к нам тоже. Мы вам будем рады.
Ангур и Ивел пока мы говорили молчали. Потом стали бубнить, что из поселения Ровное они больше ни за что и никуда не поедут дальше города За холмами и знакомой пристани.
Однодревки подошли к скёдии. Все независимые-моряки покинули ушкуи и короба троеудельцев и вернулись на свой сторожевик, который задним ходом отодвинулся от берега, потом развернулся и стал уменьшаться и таять в голубоватом сумраке.
– Вот мы опять и в Троеуделье, – сказал отец и вздохнул.
– Наконец-то мы вернулись в своё государство, – прошептал Ангур радостно.
– Но ещё не дома, – этот вывод не мешал Ивелу радоваться.
– Вот именно, – произнёс я и тоже вздохнул. – В такое время искать повозку не имеет смысла, да и деньги мы порядком уже истратили, поэтому пошли уж. Нас ждёт родной Промежуточный! – и я побежал.
Но не долго, потому что не могу сказать, что меня переполняла радость. Ощущалась какое-то облегчение, ведь мы должны были уже давно быть дома и всё это время, не получая вестей мать и сестра, наверняка не находят себе место и извелись. Никто не объяснит им, где мы и когда вернёмся. Они изнывают от неизвестности и страха за наши жизни. Уверен, что отца тоже гложет тревога за них. Однако, мне понравилось в Стране Независимых. Конечно, я понимаю, что был всего лишь гостем и не изведал в полной мере всяческие превратности местного бытия, но я уже скучал по тем, кого там узнал.
V
Мы почти на своей земле, кого нам опасаться? Однако в этой части Троеуделья впервые. Впрочем, более, чем большая часть Троеуделья нам знакома только по рассказам и в общих чертах. Кажется, я уже что-то подобное упоминал. Идти днём по незнакомой местности не просто, всё вокруг кажется то интересным, то пугающим. А ночью и подавно.
Зелёнка и Голубика освещают окрестности вполне приемлемо, различить и понять, что рядом не составляет никакого особого труда. И всё же перед тем как отправиться, каждый из нас отломил в прибрежных кустах по толстой ветви. С палками всё же спокойней, чем с пустыми руками.
Мерцающие звёзды завораживают, временами прячутся под недолгим покровом тёмно-синих туч. Ночной ветерок тут холоднее, и дует с севера, скорей всего с моря Льдов, где, как говорят, в это время вода начинает покрываться льдинками. Но нам достаточно набросить накидки и тепло, да ещё в ходьбе.
Конечно, прямой дороги, да ещё выложенной камушками, как на острове Большом тут и в помине нет. Приходится петлять, обходя густые кусты, овраги, холмы и помнить, какой стороной повернулся, делая крюк вокруг препятствия, а то ненароком свернёшь с прямого пути. Нам даже пришлось есть, продолжая шагать, хотя крестьяне просили присесть и не спеша перекусить.
– Если присядем, – сказал отец, – то наверняка заснём.
– Но, мы же не опаздываем! – возразил Ангур.
– Чем быстрее вернёмся, тем лучше, – напомнил я.
– Да, что случится? – удивился Ивел.
– Не знаю, что ещё выкинут ушкуйники, – сказал отец, – но у меня такое чувство, что надо торопиться.
– Сам же задержал нас на острове Большом, – напомнил Ангур, – а теперь подгоняешь.
– Вы, как хотите. Я вас не принуждаю. Можете остаться, отдохнуть и поспать до утра, а мы с Дику пойдём дальше.
– Нет! – воскликнул Ангур, – Я уже страха натерпелся. Или мы вчетвером остаёмся до утра или идём дальше. Как ты, считаешь Ивел?
– Согласен, что вчетвером лучше, чем вдвоём.
– Тогда пошли дальше, потому что отец и я не намерены тут торчать. Хочется с рассветом подойти к проливу.
Ангур вздохнул и, жуя кусок колбасы, поплёлся за нами.
Ивел, глядя на приятеля тоже достал из своей котомки колбасу и отломил большой кусок. Колбаса так аппетитно пахла, что и я, вроде бы и есть не хотел, а теперь чуть ли не текли слюнки. В наших котомках тоже припасена колбаса и мы с отцом с удовольствием принялись поглощать отломанные куски.
Не успели доесть, как услышали слабый писк, где-то вверху. Над головой по-прежнему искрились звёзды, а вот справа темнела роща и пищали оттуда. Потом услышали странный звук, одновременно похожий на шелест и лёгкое похлопывание в ладоши. И вдруг из ветвей метнулись в нашу сторону какие-то большие птицы…
– Дожёвывайте быстрее! – крикнул отец. – На землю! Укрывайте головы! Накрывайтесь накидками! Летающие крысы! Лежите и не шевелитесь?
Мы побросали палки, потому что в данном случае от них никакой пользы не будет и упали на сырую траву, которая ещё не успела высохнуть после сильного дождя. Почти завернулись в накидки с головой, руками и ногами, сжавшись и замерли. Писк многих тварей пронзал, казалось, что это не звук, а некий стержень, который пропихивается в уши глубже и глубже, куда-то вглубь головы… потом в ушах стало щекотно и затем внутрь – удар за ударом…
К телу кто-то прикасался, легко, почти нежно… Теперь лёгкие ритмичные прикосновения возбуждали…
Я кусал рукав рубахи, чтобы не сбросить накидку, не закричать и не вскочить. Уверен, что остальные затаились и делали что-то подобное.
В полумраке увидел, что какой-то ушкуйник, потому что мужская фигура одета в красную одежду, поместил меня в некое подвешенное состояние и суёт мне в уши длиннющие серебряные палки. И запихивает их со всей силы то в одно ухо, то в другое. А в это время правую руку, бок и ногу поглаживает красавица в пёстрой одежде, наверное, из независимых… Потом она стала прикасаться так, что мне захотелось схватить её и лечь с ней под кустом… Этот с палками тут стоит и уже не столько запихивает, сколько больше вынимает их из моих ушей…
Я лежал, стараясь не дрожать и не подавать никаких признаков жизни. Вспоминал, что слышал о летучих крысах. У них разные методы воздействия на жертву. Сначала пищат, когда жертва пугается и убегает они настигают её всей стаей и кусают в первую очередь в морду, если попадается человек – в лицо. Это верная погибель. Поэтому опыт научил людей падать и не двигаться, тогда летучие крысы не могут понять жива жертва или нет, падаль они не едят. Тогда пролетая низко и не переставая пищать касаются крыльями так, что кажется, будто кто-то гладит. Тот, кто решит приоткрыть накидку и посмотреть, может к нему подошёл человек (мужчина надеется увидеть женщину, женщина – мужчину) – обречён, потому что ожидающая стая тут же набрасывается. Если прикосновения крыльями не помогают, тогда одна из крыс опускается и ходит по человеку, но её шаги, почему-то опять же действуют так, что ему хочется обнять того, кто делает такие движения… Человек вскакивает… стая летучих крыс набрасывается. Поэтому важно вытерпеть не только пытку писком, но и приятные и возбуждающие прикосновения…
Надо выдержать немного, но эти короткие мгновения ощущаешь, как нескончаемые. Я пытался отвлечься, задавал вопросы, на которые мне никто из ушкуйников не посчитает нужным ответить. А ведь они – наша власть. Почему не разделаются с этими тварями? Почему не уничтожат летучих крыс, которые могут запросто довести до безумия любого, будь то дикое или домашнее животное и даже – человека, чтобы сожрать. Понятно, что они не понимают, что делают, всего лишь охотятся, им тоже требуется еда. А мы совсем забыли про этих проклятущих тварей. Я давно слышал о них, но говорили, что их осталось очень мало… На нас хватило.
Я надеялся, что отец выдержит, но опасался за крестьян, потому что сам еле-еле терпел…
Тишина…
Тишина вернула мне разум. Но страх не ушёл. Я боялся высунуться из-под накидки и пытался вспомнить, что могут делать эти твари, когда вокруг тихо. Конечно, звуки были слышны, скрипы, шелест, но они не походили на то, что недавно нас окружало. Нащупал край накидки и приподнял. Ничего не произошло. Ещё приподнял. Ничего. Не снимая с головы накидку я приподнялся. Вокруг мирно и спокойно, будто и не было никакой угрозы. Рядом три маленьких холмика – скорчившиеся спутники под накидками.
– Эй, вы живы? – позвал потихоньку. – Или спите?
Холмики зашевелились и из-под накидок показались бледные лица и настолько испуганные, что мне стало смешно, и я расхохотался.
VI
Небо светлело, звёзды и Голубика меркли, а Зелёнка уже скрылась за горизонтом. В утренних сумерках не заметили, как пропустили обходную тропинку, если таковая вообще имелась, и зашли на полузатопленную пустошь. Или это болото? Скорей всего, не болото, а низина, где скопилась вода от недавних проливных дождей. Растительность обыкновенная, луговая с редкими кустами. Тут наши палки пригодились, без них можно и ногу подвернуть: на пути то ямка, то кочка. Горизонт казалось совсем рядом.
Идём, идём… местность медленно поднималась и горизонт – всего лишь возвышенность на краю этой пустоши. Дальше увидели домики какого-то поселения, окружённого садами и полями. От пустоши через середину поселения шла дорожка. Сначала едва виднелась из-под тёмной воды, затем влажная тонкая тропинка вилась между пучками травы, ближе к домам она расширялась и выглядела утоптанной.
Шли без опасений, потихоньку переговаривались, но усталость от пройденного пути начинала сказываться. Мы смотрели по сторонам и замечали приметы бедности, окружающие буквально со всех сторон. Стены давно не крашены с облупившейся краской. В пестроту обшарпанных стен вмешивалась серость смеси песка и глины в местах, где разбиты углы домов. Крыши, как заштопанные штаны, покрытые латками стыдливо прятались за кроны деревьев. Попадались домики с подслеповатыми и кривыми окнами, будто слегка наклонённые в поклоне.
Ангур споткнулся и, если бы Ивел, идущий рядом не подхватил, тот бы упал.
– Осторожней! – воскликнул отец. ? Смотри, под ноги, а то растянешься.
– Не знаешь, что лучше: идти, бежать или падать?
– О чем ты, Ангур? – удивился я.
– А, вы что не видите, что за нами наблюдают. Почти за каждым забором. С рогатинами. Из-за листвы зелёная одежда почти не видна.
– Ремесленники крестьянам – не враги, – напомнил отец.
– Может быть, они никому не верят, – предположил Ивел.
– И чего им не спится? – удивился я, только и мечтая поскорее добраться до какой-нибудь лодки и подремать, переправляясь на другой берег пролива.
Попробуй заметь прячущегося человека, если не знаешь, что тот прячется, а уверен в том, что тот спокойненько полёживает на койке и продолжает смотреть очередной сон. Ангур потом сказал нам, что случайно встретился взглядом с кем-то, кто выглядывал сквозь листву, от этого и споткнулся. После его предупреждения мы замолчали, но продолжали идти и, более внимательно вглядываясь в окружающее пространство, крепко держали палки, готовые дать отпор, если на нас нападут.
Мы уже выходим из поселения, а вокруг по-прежнему тихо. Идём спокойно, но очень хочется обернутся. Терпим и идём, прислушиваясь к различным звукам, похоже никто нас не преследует.
Впереди у горизонта, почти напротив небо озарилось золотистым свечением – всходила Сияющая.
– Я больше не могу, – прошептал я и… обернулся.
Крестьяне зашипели, пытаясь остановить, но я уже смотрел в сторону поселения. Отец тоже повернулся.
Вдали, около домов стояли местные жители, мне показалось, что они испуганы и удивлены одновременно. Я помахал им рукой. «Зелёные одежды», как я их назвал взирали с недоумением. И я им крикнул «Привет из поселения Ровное, острова Промежуточный!» Я хотел пригласить их в гости, но вовремя вспомнил это мог сделать только хозяин дома, но отец молчал. Я ещё помахал им и повернулся в сторону Сияющей.
Крестьяне опять на меня зашипели, зачем, мол, назвал откуда мы. Оправдываться, что очень захотелось не имело смысла, они бы стали ещё больше ворчать и называть меня неразумным мальчишкой. Но у меня почему-то поднялось настроение и расхотелось спать.
Пытаясь отвлечь, напомнил, что независимые отвезли нас к Птице туда, где «шея» наиболее узкая, так что скоро придём к берегу. Однако впереди берега не видно, лишь густой кустарник и я пошёл к нему, намереваясь уже вблизи отыскать тропинку или обойти.
Кустарник оказался не такой и густой, как виделось издали, хотя и высокий, но под его ветвями вполне можно было пройти, тем более, что рос неширокой полосой.
Когда вышли из-под ветвей кустарника, то перед нами впереди сверкала голубая рябь пролива Птичий. От радости мы стали прыгать и орать. Потом повалились на прибрежные камушки, высматривая по сторонам на чём бы нам переправится.
VII
