Школа Потерянных душ

Скрестив руки на груди, я прищурилась, как-то некстати припомнив о своей разбитой коленке, порванных брюках и стареньком растянутом свитере. Но смущаться и краснеть перед мальчишкой абсолютно точно не собиралась. Тем более настроение у меня и так было, конечно, донельзя мрачное, но, к сожалению, испортить его еще сильнее, сейчас было легче легкого. Однако я, сжав кулаки, пообещала сама себе, что всякое неосторожное замечание, высказанное невольным попутчиком, вернется к нему сторицей. Поэтому я нахально задрала нос и протянула как можно ехиднее:

– Хм, вот интересно-то как! Мирн Шарн! Что ты здесь делаешь? Неужели тебя тоже отправили в школу? В страшную, сырую, заполненную крысами и злыми учителями! Могу предположить, что ты что-то натворил, и тебя отослали в наказание? Или, напротив, за отличное умение довести окружающих своей бурной фантазией до состояния нервного помешательства?

Парень нахохлился и недовольно нахмурился.

– Нет! – буркнул он. – Родители уехали! В этом году им выпало дежурство на маяке, – и выпалил это эмоционально, не сдержав порыва. – Надеюсь, это понятно, Шанира Тени?

– Понятно! – кивнула я, мигом растеряв весь запал вредности.

Сглотнув появившийся в горле ком слез и боли. Так вот, значит, почему его отослали в школу: его родители отправились на маяк, как когда-то и мои…, но только они обратно не вернулись! Вслух я это говорить не стала – не в моих привычках бить по больному, даже если человек мне не очень-то нравится. Однако он и так понял всё невысказанное по моему лицу. Мы молча уставились в противоположные окна кареты, разглядывая привычный сумеречный городской пейзаж. Тяжелые мысли, будто бы воплотившись в реальность, ехали, рассевшись по сиденьям вместе с нами.

Карета приблизилась к тёмному провалу туннеля, который вёл на противоположную сторону горной гряды. Нас мало-помалу укрыла непроглядная тьма. Что-то зашуршало, чиркнуло огниво, и по небольшому пространству кареты разлился тусклый свет свечи. Мальчишка оказался предусмотрительным, ну или тот, кто собирал его в путь. Туннель тянулся на целую версту, а с огоньком, честно говоря, было не так страшно. Нет, боялась я отнюдь не темноты; наоборот, именно ночь я любила больше всего. Я боялась того неизведанного, чуждого мне мира, что скрывался за туннелем! Страх не имел под собой обоснованных причин, но, тем не менее, отмахнуться от него не получалось.

– Что произошло… с твоими родителями? – подал голос мальчишка.

Долго же он набирался смелости, что бы задать этот вопрос. Но я ничего конкретного ответить ему не могла по той простой причине, что мне самой никто ничего не рассказал, просто поставили в известность о произошедшем. Родители к тому времени уже около месяца дежурили на маяке, но утром за завтраком они получили тревожное сообщение и уехали. Я весь день провела на нервах, переживая, не находя себе места. Вечером в наш дом приехали незнакомые хмурые люди в мантиях магистериума. Скупо бросили пару фраз, уничтоживших мою привычную жизнь. Забрали меня из родного дома, заперли дверь на замок и привезли сюда, к тётке, которая моему появлению, мягко говоря, не обрадовалась, и это было взаимно.

– Ничего! – злобно огрызнулась я.

Он печально вздохнул. Карету сильно тряхнуло на выбоине, мы подпрыгнули на скамейках, а мой чемодан громко стукнулся о пол. Полыхнуло за окнами мерцающим белым заревом, по коже пробежали мурашки, волосы встали дыбом, воздух прорезал тихий визг, резанувший по ушам. Огонёк свечи качнулся. Карета остановилась, и воцарилась мёртвая тишина. Мы с Мирном таращились друг на друга, стараясь осознать, что происходит, попытались встать, но ноги не очень-то слушались, а тело окутала раздражающая слабость.

– Хм, что это было? – выдохнула я.

Мирн сглотнул.

– Почему стоим? – выпалил он.

– Ты у меня спрашиваешь? – взвилась я.

– Сейчас спрошу у возницы! – покладисто сказал он, видимо, решив, что ситуация не способствует тому, чтобы ввязываться в бесполезный спор с глупой и вредной девчонкой.

Он неловко приподнялся, развернулся, залез коленями на сиденье и негромко стукнул в стенку кареты, за которой, предположительно, сидел возница.

– Извините! Почему мы стоим? – громко и чётко спросил он.

Но никто на его вопрос ничего не ответил. Я одной рукой вцепилась в край скамьи, удерживая равновесие, дёрнула за ручку двери, но она оказалась заперта. Недоверчиво подёргала её ещё несколько раз, с тем же результатом.

– Не открывается! Зачем нас закрыли? Эй, что происходит? – паника захлестнула меня с головой, я даже о слабости позабыла, вскочила со скамьи и забарабанила кулаками по окну. – Откройте! Слышите?

Карета вновь дёрнулась и закачалась на рессорах из стороны в сторону. Мирн вцепился в свой чемодан, чуть не навернувшись вместе с ним на пол кареты. Свеча погасла. Я чудом успела среагировать, растопырила руки и упёрлась в стену и дверь. Мой чемодан выпал из-под лавки. Карета замерла, и мы тоже. Ни звуков, ни движения. Я с тревогой вглядывалась в непроглядную тьму за окном, едва не утыкаясь в него носом.

Мирн расцепился, наконец, со своим чемоданом, вновь зажёг свечу и встал. Я опустила руки, меня потряхивало от озноба, ведь здесь, в туннеле, даже в самые жаркие дни царил стылый, влажный холод. К тому же мы находились под огромной массивной толщей скальных пород и что там творится снаружи, не видели.

– Что нам делать? – прошептал Мирн.

– Нужно как-то открыть две… – начала я, но в тот же момент дверца кареты, возле которой я стояла, медленно распахнулась, словно бы сама по себе.

Лязгнули зубы, я оглянулась, мальчишка скривился и высокомерно на меня взглянул. Ага, ну конечно, это не он так трясётся от ужаса, что зубы выстукивают морские сигналы тревоги. Лошади, скорее всего, или возница. Мирн крепко сжал челюсти. Я выглянула наружу и чутко прислушалась, но как ни старалась, расслышала лишь негромкий стук копыт и ржание. В конце концов, решила пока что проглотить ехидные комментарии и на негнущихся ногах вылезла из кареты и прошла немного вперёд. Хм, лошади были на месте: они стояли смирно, но нервно стригли ушами и перебирали копытами. Я их понимала как никто. Сама бы попсиховала, да зритель попался трусоват, не оценит – ещё и в демонстрации умений на этом поприще меня легко переплюнет.

– Тащи сюда свечу! – прошипела я этому зрителю. – Я не вижу ничего! Возницы нет!

– Как это нет? – удивился он.

– Слушай, хватит задавать вопросы, на которые у меня нет ответов и быть не может по определению!

Мальчишка пропустил мои слова мимо ушей, а в этом он был большой мастер! У меня было столько возможностей в этом убедиться! Пятно света, покачиваясь и ругаясь в полголоса, выпало из кареты и как-то очень уж неторопливо приблизилось. Я, честно стараясь не паниковать и не психовать, притоптывала, скрестив руки на груди.

– Это ты у нас знаешь всё на свете! Может, объяснишь, что тут происходит?

Он поднял повыше свечу. На месте возницы валялась знакомая хламида, а вот его самого и правда нигде не было видно. Фонарь, свисавший на фигурном кованном крюке с крыши кареты, как оказалось, не горел, вернее, он только что погас, и из колбы поднимался сизый дымок. Я осмотрела туннель в тусклом, трепещущем свете свечного огонька. Серые скалы с потёками влаги, низкий неровный свод, широкая дорога, на которой преспокойно могли разминуться две кареты. Пахло сыростью, лошадиным потом, горячим воском от свечи и пылью. По ногам тянуло сквозняком, но воздух в туннеле был затхлым.

– Нечисть! – брякнул Мирн.

– Что за нечисть? – не поняла я его высказывание.

– В городах, где живут люди, частенько появляется нечисть, – с тяжелым вздохом принялся объяснять он.

– Краем уха я об этом слышала! Объясни поточнее? – попросила я. Вежливо, кстати, попросила, сама от себя не ожидала!

– Ну, – Мирн замялся, подбирая слова. – Ими становятся некоторые люди, уж не знаю почему, но каким-то образом вдруг, раз, – в них вселяется что-то, – он щелкнул пальцами, и помолчал пару секунд, пытаясь подобрать слова, – и они превращаются в нечисть. Пока это нечто не освоится в человеческом теле, частенько ведет себя нелепо и агрессивно. Хм, вообще-то, если с кем-то из местных происходит подобное несчастье, и он становится новым представителем нечисти, дежурные, как правило, его быстро вычисляют, вылавливают и уничтожают. Поэтому они стараются отсиживаться после оборота в безлюдных местах. Но таких одержимых становится все больше, многие из них нападают на людей, и заканчивается все трагично, бывает даже со смертельным исходом. Этот же, видимо, надумал сбежать куда подальше и решил, что карету со школьниками сканировать на присутствие нечисти не будут. Хм, кстати, вопрос: он и был возницей, внезапно ставший нечистью? – Он перевел взгляд на козлы и протянул: – А если нет, то куда, интересно, в таком случае, подевался настоящий школьный возница… – Мирн запнулся. – Очень надеюсь, что он жив. Но как бы то ни было, нечисть решил сбежать из Кьярна, но попался. Ведь именно в туннеле стоит защита, она обнаружила его и уничтожила. Мне о них отец рассказывал, давно. И вот…

Он махнул рукой на хламиду.

– Понятно! Я тоже надеюсь, что возница не был нечистью и что он жив, – покивала я и раздосадованно добавила: – Нам-то что теперь делать? Мы только въехали в туннель, и вокруг ни души! Ты умеешь управляться с лошадьми?

– Нет! И дороги в школу я тоже не знаю! – отрицательно помотал он головой.

– Надо же, а ты столько мне о ней рассказывал. Я, честно говоря, слушая твои россказни, вполне могла бы прийти к выводу, что ты там бывал и не раз, исследовал подвалы и мрачные закоулки, а ночами бродил по школьным коридорам при лунном свете в поисках тем для жутких баек. Иначе как бы тебе удалось насочинять их о школе в таком устрашающем количестве!

– Я ничего не сочинял! – возмутился он.

– Откуда в таком случае такая осведомлённость? – ехидно уточнила я.

– У меня старший брат там учится! – отводя глаза в сторону, ответил он.

– Ах, да, точно! – вспомнила я. – Динт Шарн! Запяматовала только, сколько лет он там уже учится? – сощурилась я.

– Пятый год! – кашлянув, ответил он.

– Хм, надо же, и, судя по всему, он зачем-то пересказывает тебе все страшилки собственного сочинения! – щёлкнула я пальцами и протянула елейным голосом. – То есть школа не такая уж и жуткая?

– Нет, школа как школа! Но я ничего от себя не присочинил! – щёки его вновь наливались багрянцем.

Ну, хотя бы нашёл в себе силы это признать.

– Ага! Просто старательно пересказывал мне истории Динта, не упуская ни малейшей детали, как на духу! – фыркнула я. – Ничего, доберёмся, я всё увижу своими глазами! Кстати, у Динта довольно мрачные фантазии! Может, твой брат специально тебя запугивал? Только не понятно зачем!

– Не знаю. Может быть, и не специально, он всегда был выдумщиком, ему бы книги писать, страшные! – со вздохом кивнул он.

– Ладно, разберёмся с этим позже! Сейчас нам нужно решать другую проблему!

Он неуверенно передёрнул плечами. Угу, семейка сказочников! Один сочиняет страшилки, а другой незамедлительно и, не прибавляя – по его заверениям – драматических подробностей, делится ими со мной. Чем я только такую честь заслужила?

Я взглянула на лошадей; как ими управляют возницы в городе, я видела тысячи раз, то есть, можно сказать, с теорией знакома! Но практика обычно оказывается на порядок сложнее!

– Думаю, справимся, выбора-то нет! Лошади спокойные, карета цела. Будем учиться всему в процессе.

Вдруг Мирн как-то странно всхлипнул, вцепился мёртвой хваткой в мою руку и, заикаясь, прошептал:

– Шанира! Т-т-там!

Он ткнул трясущимся пальцем в сгущающуюся за контуром света от свечи тьму туннеля. Я взглянула на белую физиономию мальчишки, а его глаза неподвижно, в ужасе таращились куда-то за мою спину. Если он издевается, я его поколочу, пообещала я, клянусь древними богами, ушедшими за край мира. И обернулась. К нам навстречу, печатая шаг и покачиваясь, шло нечто: тёмное, бесформенное, огромное! Я ещё разок воззвала к богам и мысленно попрощалась с жизнью.

Фигура кособоко скривилась и… стянула с головы капюшон. Мирн шмыгнул носом и с облегчением выдохнул. Я тоже! Оказалось, что к нам подошёл незнакомый, но вполне обычный и совсем не страшный мужчина. Отчаянно рыжий, с веснушками на носу и щеках. Улыбался он доброжелательно и приветливо, и, в отличие от нечисти, смотрел не сквозь нас, а взгляд его был открытый и прямой. Хм, интересно, а пустой взгляд – это отличительная черта нечисти? Или признак, присущий исключительно их новенькому представителю?

– Демоны подземные, вы что, одни? – несказанно удивился он.

– Как видите! – подтвердил Мирн.

Незнакомец нахмурился, подошёл к карете, бросил проницательный взгляд на козлы и заметил валяющуюся там хламиду.

– Ого! Дела! – присвистнул он.

– Возница был нечистью? – подал голос Мирн.

Мужчина бросил на него заинтересованный взгляд, но промолчал. В его руке вспыхнул огонёк.

– Прыгайте в карету! Я довезу вас до нужного места! – наконец сказал он пару минут спустя.

В течение которых мы стояли, замерев каменными изваяниями в туннеле, настороженно наблюдая, как он тщательно осматривал и туннель, и карету, и даже лошадей. Двигался мужчина быстро, но при этом не упустил ни единого укромного угла. После чего запрыгнул на место возницы и схватил вожжи. Мы послушно выполнили его просьбу и забрались в карету, уж очень опасливо он оглядывался по сторонам. Желание лезть к нему с вопросами отпало на подлёте. Я пнула чемодан, он послушно скрылся под сиденьем, а я заодно и душу отвела. Мирн поставил свой чемодан на пол, прислонил к двери, а сверху водрузил свечу. Мы уселись на скамьи, и карета вновь начала неспешное движение. Меня мучило любопытство и желание вызнать подробности о повадках нечисти, но спрашивать мальчишку не хотелось. И дело было даже не в том, что он мог наплести очередные выдумки, а в самом факте – просить его о чём-то. Но и впустую (во всех смыслах) таращиться во тьму туннеля быстро надоело.

– Расскажи ещё о нечисти! – выпалила я. Он удивлённо на меня вытаращился. – Ты сказал, что люди в них превращаются, почему?

– Как именно они становятся нечистью, мне отец не рассказывал, и тех, кто обратился давно, отличить от нормальных людей обычно сложно.

– Но в чём же всё-таки разница? – подалась я вперёд.

Он помялся, но ответил:

– Как я упоминал ранее, они хищники, могут убить, искалечить, особенно новички. Те, кто стали одержимы давно, могут себя контролировать. К тому же близость нечисти усиливает страх и злость окружающих, люди чувствуют исходящую от них опасность подсознательно. Даже если они отлично маскируются, рядом с ними жизнь постепенно становится невыносимой.

– Можно подумать, некоторые люди не могут постоянно злиться по складу характера, и жить с ними, в связи с этим, далеко не сахар, – с сарказмом вставила я, вспоминая свою родственницу.

Мирн тоже, очевидно, вспомнил мою тётку и, скривившись, умолк; ему от неё тоже частенько доставалось. Ей даже в самые лучшие и светлые дни (примерно штуки три за год) не нравилось решительно всё вокруг: я, лавочники, кареты, корабли, лодки, соседи, море, коты, природные явления, сосед-старичок, маяк, черепаха, брусчатка под ногами и небо над головой.

Понемногу вокруг кареты начал разливаться бледный дневной свет. С каждым яром он становился всё ярче. Мы наконец-то приближались к концу туннеля. От облегчения я хлопнула в ладоши.

– Черепаха небесная! Выбрались! – улыбнулась я. С Мирном снова начало твориться нечто странное: он распахнул рот и уставился мне за спину. Опять? Нет, это не смешно даже! Мы в карете, что он там увидел? – Скажи, пожалуйста, что у тебя с лицом?

Он молчал, но хотя бы рот закрыл, и вдруг хихикнул. Этого я не ожидала, всплеснула руками и раздосадованно повернула голову назад. Вот тут я почувствовала, что и с моим лицом происходит нечто неладное. Из чемодана сквозь скамью просачивалась одежда, неторопливо рассредоточиваясь по небольшому периметру кареты. У самого моего носа болталось в воздухе платье… старое чёрное платье с кружавчиками, помахивая длинными рукавами с манжетами. В этот самый момент в карету просочился сквозняк сквозь щели в двери и задул огонёк свечи. Монстры островные, собственное порхающее в полутьме платье испугало меня почище любой нечисти. Мирн снова нервно хохотнул, а над платьем взмыл шарф, свиваясь кольцами и помахивая длинной бахромой. Мимо проплыли носки, брюки и свитер, они начали мягко биться в окно кареты, как ночные мотыльки, решив, видимо, рвануть в туннель на свободу. По инерции, не задумываясь, я хлопнула в ладоши ещё раз, и одежда рухнула вниз. Нет, она не просочилась обратно под лавку, а неаккуратно захламила пол и скамьи. Я, залившись краской смущения до кончиков ушей, в мгновение ока собрала все тряпки и запихнула их комом в чемодан.

После чего в ошеломлении посмотрела на мальчишку: он развёл руками, криво ухмыляясь, дескать, знать не знаю, что тут произошло и почему. Я взглянула на свои руки, ну, что тут скажешь! Руки, как руки. Запястья торчат нелепо из драного старенького свитера, костлявые, с неровно обрезанными ногтями. Что же здесь и сейчас произошло? Это магия? Но откуда она во мне вдруг взялась? Да, мои родители были магами, и сильными. К тому же, отец был лучшим специалистом по расшифровке древнего языка нашего мира. Но людей с даром было не так уж много, да и в себе я никогда магии не ощущала. Я несколько раз слышала, конечно, что наш городок у моря во многом отличается от других. Он находится в месте, где реальность и линия защиты соприкасаются с плавучим Затерянным островом, заполненным зыбкими мороками и теневыми монстрами. Но от них город уберегала защита, маяк был её основой и форпостом, защищающим жителей от нападения монстров. Управлять маяком невероятно сложно, не каждому магу такое под силу. Черепаха – древнее сновидение, как и маяк, поднятые со дна моря и ставшие важной частью и источником защиты для мира. Подробностей я, конечно, не знала, как и никто из горожан, кроме тех, кого назначали на дежурство на маяке. Обычно маги работали там год или два, а по возвращении делиться подробностями не могли, это было строжайше запрещено.

И возвращались с маяка не все… Я оборвала мысль… не сейчас! Если подумать, то, возможно, сдерживание магии в подростках – это побочный эффект защиты, а стоит выехать за пределы города, и магия тут как тут. И это значит, что школа действительно необычная. Она специализируется на обучении магов… ох…

– Это что? М-м-магия? – заикаясь выдохнул Мирн.

– Очень на это надеюсь! – вынырнула я из размышлений.

– У меня на это никаких объяснений нет, ни реальных, ни выдуманных! – открестился он, ещё разок, для верности, вдруг я от изумления жесты понимать перестала.

– Жаль, я бы послушала! – рассеянно сказала я.

– Я бы тоже, – он задумался, закусив губу, и хлопнул в ладони.

Свеча превратилась в рыбий скелет. Хлопок – и снова на чемодане стояла свеча.

– Эй, экспериментаторы! – заорал наш новый возница. – Потерпите до школы! Пока не учудили чего!

– Объясните! Пожалуйста! Это что – магия? – тут же спросила я. – Но прежде ничего подобного…

– В школе вам всё объяснят! – прервал он меня. – Не шевелитесь! Превратите во что-нибудь лошадей или карету, к ночи до школы не доберёмся! – рявкнул мужчина. – Или я поставлю на магию блок! Но тогда он на пару дней выведет дар у обоих из строя.

– Всё-таки магия! То есть, в принципе, это нормально! – протянула я.

– Магия! – повторил с восторгом Мирн.

– Брат тебе о магии, я так понимаю, не рассказывал?

Он помотал головой. Что ж, надеюсь, нам действительно всё подробно объяснят в школе, иначе будет нечестно так мучить нас неизвестностью.

– Нет, не рассказывал. Динт, как и родители, бывал дома не часто! А после приезда он почти не применял магию, учился наукам, читал и постоянно срывался на практикумы в магистериум, отрабатывал навыки. Мама и отец – маги, но во мне и искры магии не пробуждалось. Пытался расспросить родителей не раз, но они мне отвечали, что думать об этом бессмысленно, ведь магия в любом случае не проснётся до четырнадцати лет… – Он нахмурился. – Ещё что-то об особенностях Кьярна, я прослушал, отвлекся на что-то. После добавили, что мне придётся набраться терпения, набрался, деваться-то было некуда. Хм, а перед поездкой в школу, вечером, они постоянно бросали пространные намёки, вот об этом я только сейчас вспомнил, но я был слишком взвинчен, чтобы разгадывать ребусы. Ладно, немного обидно, но согласен – вышел неплохой сюрприз. Ох, очень уж хочется ещё немного помагичить…, но потерпим, конечно! – вздохнул Мирн. – Мы выехали из туннеля, – сообщил он. – Ты ведь никогда не покидала приморский город? Я за два последних года – точно нет!

– Нет, я никогда! – отрицательно покачала я головой. – По крайней мере, в осознанном возрасте! Кьярн – мой родной город. Что там?

Мы на пару уткнулись в оконное стекло, за которым сплошной стеной лил дождь. Небо затягивали низкие свинцовые тучи, мимо проносились улицы, застроенные каменными одноэтажными домиками. Пахло знакомо: древесным печным дымом, дождем, прелой листвой и немного морем, но, в отличие от нашего города, здесь этот запах не главенствовал над всеми остальными. Уткнувшись носом в оконное стекло, я скосила глаза на оставшиеся позади очертания горных хребтов и чёрный провал туннеля, которые постепенно таяли в серой мокрой мгле. Все, что я видела, было мне незнакомо, а из-за непогоды еще и неприветливо! У меня всё нестерпимее чесались руки попробовать ещё раз похлопать и призвать дар, но данное мужчине обещание не позволило, так что добрались до места мы без проблем и заколдованных напрочь лошадей.

Карета въехала на каменный мост с резными массивными перилами, прокатилась по дороге и остановилась у кромки воды. Всё тоже море Забытых сновидений, но в чужом городе. Впереди на волнах покачивался деревянный паром. К вознице подошёл, подволакивая одну ногу, старик-паромщик в плаще до пят. Они о чём-то вполголоса поговорили. Рыжеволосый мужчина спрыгнул на землю и протянул паромщику вожжи. Открыв дверь, он заглянул в карету.

– Ну, что, будущие ученики! Забыл представиться, Карт Хорн! Местный ночной дежурный! Вас я случайно обнаружил: заметил, что защита сработала, и не впустую! Прошёлся по туннелю, а там свет, карета и вы! Но на долгие объяснения времени не осталось, нужно было как можно быстрее из туннеля ноги уносить!

– Почему? – влезла я.

– Нечисть трудно уничтожить, это возможно только при помощи мощного магического импульса, то есть древней защитой, а откат у неё будь здоров! Пару часов вообще лучше бы в туннель не соваться! Всё, здесь мы с вами прощаемся, мне пора! Паромщик переправит вас в школу, а перед вашим отплытием я отправлю сообщение в школу, объясню, почему вы задержались. Не волнуйтесь, вас там непременно встретят. – Он оглянулся и, понизив голос, добавил: – Не используйте магию, пока не доберётесь до места, это слишком опасно! Море сновидений не стабильно, да и нечисти здесь в округе не в пример больше, чем в Кьярне! Обещайте!

– Обещаем, – в два голоса заверили мы его.

Он серьёзно кивнул, натянул на голову капюшон и скрылся в пелене дождя.

– А как можно отправить сообщение? – спросила я у Мирна.

– Легко, специальным механическим порталом! Это не магия, у нас дома такой был, купили в прошлом году, сбоят они только часто и в самый ненужный момент, – отстранённо ответил Мирн.

Он судорожно рылся в карманах, я заинтересованно следила за процессом. Он с радостным возгласом нашарил что-то во внутреннем кармане новенькой куртки и вытащил амулет. Тот самый, который не позволял сновидениям моря проникать в голову. Я только криво усмехнулась, он, заметив мой оскал, покраснел, однако амулет упрямо напялил.

– Мне почему-то попадаются только кошмары, – просветил он меня.

– Первое время мне тоже, но постепенно их становится всё меньше! – поделилась опытом я.

Паромщик распахнул дверь кареты. На нас уставился тёмными, проницательными глазами седой, сгорбленный старик с обветренным, морщинистым лицом.

– Паром перегружен, но делать нечего, не бросать же вас на берегу. Так и быть, прихвачу, вылазьте! По правой стороне парома шагайте, только под ноги глядите внимательнее, настил водой залило, главное, в море не свалитесь, но там поручень удобный, вы покрепче за него держитесь! – прокаркал он, голос у него был низкий и хриплый.

Пожала плечами, что ж, мне не привыкать шагать по мокрым доскам! Я подхватила чемодан и вылезла из кареты. Мирн, недовольно сопя, последовал за мной. Дождь закончился, но под ногами хлюпало. Мои старенькие ботинки тут же промокли, а следом за ними и ноги. Я поморщилась, но вспомнила полёт носков и шарфа по карете и приободрилась. Поднялась на паром и по правой стороне прошла примерно до середины.