скачать книгу бесплатно
Память подбросила картину тлеющего подола и поджатых пальцев. Я лихорадочно ощупала одежду. Вместо обгоревшего платья с плеч свисала нижняя рубаха раза в два больше меня по размеру.
– Самое сносное, что я смог найти, – хохотнул Рейз.
Он меня переодел. Он же принёс сюда.
– Где мы?
– В конном дворе, что по северному тракту от Ортиса, – ответил он, затем расстроенно добавил: – Не знаю, что огорчает меня больше – твоя сухая реакция или на удивление осмысленные вопросы. Я ожидал паники и визга, как это обычно случается с девицами.
Его сарказм был совершенно не к месту.
– Ты меня спас?
Врачеватель в наигранной задумчивости постучал пальцами по подбородку.
– Отчасти. – Он подошёл к столу, взял из тарелки бархатистый персик. – Скажем, без моей скромной помощи ты очнулась бы в кандалах. Или не очнулась бы. После такого святоши обычно убивают без раздумий. – Рейз обтёр фрукт о жилет, с аппетитом надкусил.
– Я не понимаю. Ничего не помню.
– Даю подсказку, – сказал он, не переставая жевать, – время далеко за полночь, и за окном – не закат. Взгляни, зрелище то ещё.
Я представила костёр с обуглившимся столбом в центре – опустевшее место казни, стёртое свидетельство церковного преступления. Быть может, Дуан хотел меня напугать? Хотел испытать мою веру? Тогда случившееся не более, чем грандиозно разыгранный спектакль. Иначе по какой причине врачеватель мог оказаться здесь? Послушники испугались, что я задохнусь, и прекратили затянувшийся фарс, а Рейз привёл меня в чувства. Для чего ещё его могли отправить сюда?
Глаза сыграли со мной злую шутку. Разглядев за окном зарево пожара, я нервно хихикнула. То был мираж, видение, плод нездоровой фантазии.
Я прошла мимо Рейза, вышла во двор.
Огонь простирался вдоль горизонта, выбрасывая в ночное небо алые искры. Пламя, свирепое и беспощадное, пировало на остовах деревни. Дома горели. Сады горели. Ортис горел.
– Невозможно, – прошептала я.
– Я бы согласился, да не могу отрицать очевидного, – откликнулся Рейз.
Он вышел на улицу, поравнявшись со мной, уселся на траву.
– Честно говоря, я не верил, что ты спасёшься. Думал, пропустила мой совет мимо ушей, и потому закончишь как все остальные. Не стал дожидаться казни, уехал раньше. Вернулся, когда услышал о сгоревшей деревне. Нашёл тебя на площади.
– Ты ходил туда?
– Вблизи всё не так плохо. – Он взлохматил волосы. – Горят постройки на окраине, парк да с десяток садов. В центре пусто. Даже углей не осталось.
– Там моя семья, – произнесла я одними губами.
– Люди, сдавшие тебя церкви? Я бы не стал о них переживать.
– Они…
– Мертвы. Все до единого, – с гордостью отозвался Рейз, словно в том была исключительно его заслуга.
Ком подступил к горлу.
– Это всё сон, правда? Очередной безумный сон, – пробормотала я.
– Мне жаль, но нет. – Он с нескрываемым удовольствием уставился на окрашенные в золото небеса. – Тебе выпало стать Вестницей. И чем скорее ты примешь своё предназначение, тем проще будет нам обоим.
Голова пошла кругом. Я не понимала, о чём он говорил. Не хотела понимать. Не хотела даже слушать.
– Время, отпущенное вашему миру, истекает, – произнёс Рейз с мрачным торжеством. – Ты понесёшь весть о его скорой гибели.
Он вдруг спохватился, поднялся.
– Что ж, думаю, пришло время представиться. – Рейз согнул спину в шутливом поклоне. – Я – Раздор, первый всадник Эсхатона.
Глава II
«…потому что страшатся демоны знамения Всевышнего, ибо в серебром кованом месяце Отец изобличил пороки их, выставив грехи на позор…»
Авеста, стих второй, толкование Св. Николоса
Планария. Таверна «Дикая лоза»
В кувшине стыло молоко. Краюха хлеба засыхала в плетёной тарелке. Рейз отломил кусочек, обмакнул в масло и с аппетитом затолкал в рот. Я поднесла кружку к губам, болезненно зашипела. Ссадины, полученные в аббатстве, не спешили затягиваться: за три минувших дня разбитые губы перестали кровоточить да синяк под левым глазом приобрёл жёлтый оттенок. Осторожный глоток оставил на языке привкус горечи.
Я вспомнила детство. По осени сестру часто одолевала хворь, и мама заставляла нас пить молоко с мёдом. Мы забирались на кровати, кутались в одеяла и наперегонки, обжигая горло, шумно хлебали кипяток. Победитель удостаивался чести первым урвать кусок пирога, что по обыкновению томился в печи. Мама любила готовить – на кухне всегда пахло свежей выпечкой, а на столе под кружевной салфеткой прятались сладкие ватрушки и пышные булочки.
Всё изменилось. Не было больше ни маминых кулинарных шедевров, ни радостного смеха сестры, ни семьи, ни дома. Всё обратилось прахом и пеплом.
Я повязала на голову льняной платок, спрятав влажные от слёз глаза. Внешний вид и без того привлекал ненужное внимание.
По дороге из Ортиса нас постоянно задерживали неравнодушные прохожие. Одни расспрашивали о следах побоев на моём лице и предлагали помощь, другие – участливо интересовались провожатым и ненавязчиво предлагали сопроводить к дознавателям. Рейз сумел заболтать каждого. Мне до сих пор казались нелепыми байки о всадниках, гибели мира и прочей ерунде, о которой он неустанно твердил. Его удивительная способность внушать людям абсурдные идеи от желания поделиться монетами до необходимости обвинить эктелея в клевете вызывала восхищение. Хватало пары фраз, чтобы незнакомец доверился Рейзу, словно старому приятелю, и охотно поведал о родных до десятого колена. Они знакомились, болтали и прощались добрыми друзьями, однако всякий встречный уносил крохотное зерно порока – мысль, брошенную будто случайно, но прочно укоренившуюся в голове. Вскользь упомянутая встреча супруги с лавочником становилась изменой, побег дочери на плантации вдруг лишал её девичьей невинности, цена, что взял кузнец за новый плуг, превращала честного торговца в мошенника. Рейз упоминал об этом невзначай, но раз за разом попадал в цель. Вскоре я перестала считать это удачей – то было или благословение, или проклятие.
– Потому что церковь больше не может нас защитить! – Рейз ударил пустой кружкой по столу. – Каждый теперь сам за себя.
Компания мужчин по соседству поддержала его одобрительным ворчанием.
– За что я плачу подати? Чтобы они ничего не предпринимали? – возмущённо продолжил он. – Мои родные погибли в этой деревне. Ради чего? Казни одной еретички?
Таверна зажужжала встревоженным ульем – на базаре поутру было тише. Злость и досада звучали в десятках голосов, недовольство церковью выливалось в упрёки и брань.
– Я о том и твержу, – ответил врачеватель усатому мужчине за столиком напротив. – От церкви давно нет никакого толка. Давеча эктелей предложил мне две недели наперёд читать заупокойные молитвы за погибших в Ортисе да просить Отца направить их души в Хрустальный град. Да только не поможет это, не вернёт мне сестру и деда. Мести сердце требует, но спросить не с кого. Церковники ведь казнь удумали. Их это вина.
Он лгал бессовестно, нагло, вжившись в роль настолько, что граница между правдой и выдумкой истончилась до мерного постукивания пальцем по кружке – незаметного, бесшумного в нарастающем гомоне. Удары задавали ритм, растекались по залу, словно круги на воде, затрагивая струны разгорячённых выпивкой умов. Дважды ему возражали, требовали прекратить богохульства и явиться к эктелею с повинной, и оба раза слова защитников церкви тонули в пучине гневного ропота. Робкие обвинения звучали всё убедительнее, обсуждения оборачивались яростными спорами. В маленькой таверне зарождалась буря.
– Прогуляемся, – шепнул Рейз мне на ухо и под видом необходимости справить нужду улизнул на улицу.
Ночная прохлада лёгким плащом укутала плечи. Мириады звёзд блестящими горошинами рассыпались по небосводу, заливая поля тусклым серебристым светом.
Я нашла Рейза в тени жёлтых акаций. С довольной улыбкой он вдыхал сладкий цветочный аромат и неотрывно следил за мелькавшими в окнах силуэтами. Из небольшого сада открывался отличный вид на дорогу, таверну и небольшую конюшню поодаль.
– Спрашивай. – Он шумно втянул воздух и вместе с ним, казалось, впитал отголоски царившего в заведении хаоса.
Я ступила под сень раскидистых крон, стянула платок.
– Зачем ты их спровоцировал?
– Затевать споры – моё призвание, – хмыкнул Рейз. – А в спорах, как известно, рождается истина.
Из открытых окон донеслись ругань и звон посуды.
– Вряд ли в хмельных головах зародится мудрость.
– Я не говорил о мудрости, – он сделал глубокий вдох, досадливо скривил губы. – Надеялся, что до драки не дойдёт.
Рейз прислонился к дереву, напрочь утратив интерес к несмолкающему в таверне шуму. Яростные крики сменились треском дерева, глухими ударами и невнятными воплями. Из окна вылетела кружка.
– Ты будто получаешь от этого удовольствие, – сказала я.
– От мордобоя? – брезгливо поёжился он. – Нет, в этом хорош мой брат. Кровь, хруст сломанных костей, исступлённые лица, лишённые всякой логики поступки – это его стезя. Я предпочитаю разговоры, нежели бездумное размахивание кулаками. О, а вот и долгожданные гости.
Рейз взял меня под локоть и поманил глубже в сад, где кроны не пропускали свет, а тени были темнее и гуще.
К таверне приближались три всадника. Светлые мантии покрывали фигуры.
Дознаватели. Я слышала о них, но никогда не видела воочию. В простонародье их прозвали сторожевыми псами Эпарха – верными слугами церкви, чьей миссией был розыск преступников и искоренение ереси. Они путешествовали по Планарии, безжалостно карали воров и убийц, арестовывали и отправляли на суд отступников. В давние времена их появление сулило беду, ныне – священную кару и возмездие за грехи. Благо с последней войны, объединившей мир под властью Эпарха, минуло более трёх веков, и вести о воинах в белых мантиях приходили в наше захолустье всё реже.
– Ты знал, что они будут здесь? – шёпотом спросила я Рейза.
– Разумеется.
– Откуда?
Дознаватели спешились, подвязали коней к забору, неторопливо поднялись на крыльцо «Дикой лозы». Дверь распахнулась. Дознаватель ловко поймал вывалившегося за порог мужика, силком затащил обратно.
– Возможно, пару дней назад, пока ты спала, я прогуливался по окрестностям и повстречал сих приятных господ. И, возможно, подсказал им поискать отступницу в деревеньке неподалёку от Ортиса. Им пришлось сделать приличный крюк, и к этому моменту они как раз должны были нас нагнать.
Рейз не дал мне возможности ответить.
– Жди здесь, я приведу коня.
Он прокрался между деревьями, затерялся в тенях у забора.
С появлением дознавателей гомон в таверне разразился с новой силой. Внутри завязалась драка.
Воспользовавшись суматохой, врачеватель отвязал поводья, шлёпнул двоих коней по крупу. Животные галопом умчались в темноту. Оставшегося Рейз под уздцы повёл к саду.
– Ты поверишь в чудо или в то, что я прекрасный стратег? – Он приподнял ветви с душистыми кистями цветов.
– В то, что ты неплохой лжец, – ответила я.
– Обидно, потому как лжец из меня превосходный.
– Это был не комплимент.
– Только если им не гордиться. – Рейз сорвал с седла голубые нашивки, снял вьючный мешок и без зазрений совести принялся рыться в чужих вещах.
– Дознаватели здесь из-за меня?
– Может быть – да, может быть – нет. – Он покрутил в руках тонкий молитвенник, разочарованно цокнул, отбросил книгу. – Не люблю копаться в головах у святош.
Не отыскав ничего полезного, Рейз швырнул мешок под дерево.
– И что теперь? Куда нам идти? – обеспокоенно спросила я, бросив взгляд на таверну.
– Кстати, об этом. – Он щёлкнул пальцами. – Ты наизусть знаешь строки вашего священного писания?
Вопрос прозвучал неожиданно.
– Нет. Зачем?
– Тогда не важно. – Рейз потрепал коня по рыжей гриве. – Чтобы призвать моего дражайшего братца, нам придется найти Откровения.
– Что ещё за Откровения?
– Ваша так называемая «Авеста» – подделка. – Он побрёл через сад, увлекая коня за собой. – В тексте нет ни слова о всадниках и Вестнике. Кто-то подменил её сборником глупых заветов и заставил мир уверовать, что это оригинал. Настоящее священное писание всегда содержит информацию о знамениях, предрекающих начало конца – Апокалипсиса, Рагнарёка, Эсхатона, гибели всего сущего – называй как хочешь. Если знамения верно истолковать, получим подробные указания по созданию Вестника, призыву всадников и торжественному очищению мира от греха. И коли в общедоступной версии Авесты этого нет, придётся разыскать подлинник. Есть идеи, где он может быть?
– Рейз, – вкрадчиво произнесла я, – ты ведь говоришь об обмане целого мира. Не одного человека и даже не города. Мира. Ты хоть представляешь, насколько неправдоподобно это звучит?
– Да-да. Отрицание, торг, принятие. Вечно одно и то же, – изрёк он. – Подыграй мне. Предположим, церковь сумела обдурить целый мир. Где бы святоши спрятали подлинник?
Я обречённо покачала головой.
– Понятия не имею.
– Значит, для начала отправимся в Кинотийю, – беззаботно отозвался он. – Слышал, недавно дознаватели нашли там «меченного солнцем». Если повезёт – выйдем на членов культа.
– Культы запрещены. – Я приложила ладонь к лицу. Рейз был сумасшедшим. Наверняка.
– Неужели? – он расплылся в улыбке.
За садом раскинулись оливковые плантации. Ряды молодых кустов, похожих на пушистые шары, простирались до горизонта, взбирались на холмы и расступались у тракта.
Рейз подал мне руку.
– Я не умею ездить верхом.
– Я догадался. Но так мы быстрее доберёмся до города.
Тихо посмеиваясь, он помог мне взобраться в седло. Оказавшись в двух ярдах от земли, я испуганно вцепилась в гриву. Животное фыркнуло, мотнуло головой. Рейз устроился позади, придержал меня за талию, мягко ударил коня в бока. Покачиваясь, мы двинулись вдоль извилистой кромки сада.
