Тени Хэмлиша

Даже воздух здесь казался тяжелее, пропитанный запахом сырости, пыли и неясной, удушающей безысходности.

Войдя в управление, Эрсарт не успел сделать и пары шагов, как путь ему преградила прислужница Шрока средних лет.

Розанна, секретарь Шрока, была с несколько крупноватыми, но по-своему миловидными чертами круглого лица. Ее светлые, тщательно уложенные волосы, почти сливающиеся с бледным цветом лица, были собраны в строгий пучок, без единого выбившегося локона, что подчеркивало ее чопорность. На тонкой переносице сидели аккуратные очки в тонкой оправе, за стеклами которых скрывались внимательные глаза.

Одежда ее всегда была безупречна – строгий, темный мундир, выглаженный до последней складки, без единого пятнышка или помятости, отражая ее педантичность и безукоризненное следование протоколу. Вся ее внешность говорила о человеке, который привык к порядку и дисциплине.

– Мессир Эрсарт, что-то вы припозднились сегодня, – с некоторой долей ехидства проговорила Розанна, упирая руки в бока и снисходительно смотря на Эрсарта снизу вверх.

Эрсарта всегда удивляло, как эта женщина, имея невысокий рост, умеет смотреть на людей так, будто выше всех и в росте, и в статусе. Это немного раздражало, но, подавив это пренеприятное чувство, Эрсарту все же удалось выдавить подобие улыбки.

– Дела, дела, Розанна. Нет времени засиживаться в кабинете. Как видишь, с утра пораньше уже выезжаю на расследования.

– Знаю я ваши дела, мессир Эрсарт. Только кажется мне, что мессиру Шроку они не нравятся… Кстати, да, он ожидает вас в своем кабинете. И я бы на вашем месте не задерживалась и прямиком направилась к нему.

– Конечно, я как раз к нему направлялся, – проговорив это, Эрсарт обошел секретаря и, направляясь к Шроку, про себя проговорил: – Как хорошо, что вы, Розанна, не на моем месте.

Подойдя к двери кабинета начальства, Эрсарт вежливо постучал и, не дождавшись ответа, что было для него естественным, зашел к Шроку.

Кабинет начальника управления был отражением его самого – массивный, давящий, но при этом с претензией на некую скрытую роскошь.

Тяжелые, темно-синие шторы из бархата прикрывали узкие окна, погружая помещение в полумрак, который дополнительно разбавлялся тусклым светом большой бронзовой лампы на массивном дубовом столе. Запах старого дерева, дорогой кожи и чернил смешивался с едва уловимым ароматом сигар, которые Шрок курил в моменты глубоких размышлений или, как сейчас, скрытого раздражения.

Стены были увешаны картами Хэмлиша, старинными гравюрами, изображающими сцены из жизни Империи, и редкими, тяжелыми артефактами, чье предназначение было известно лишь самому Шроку. В углу, под самым потолком, виднелся массивный сейф, надежно скрывающий самые темные тайны Управления.

Сам Шрок стоял у окна и сверлил взглядом пространство за окном. Его массивная фигура, облаченная в безупречно сшитый мундир цвета воронова крыла, излучала напряжение. Скрещенные на груди руки лишь подчеркивали его непроницаемость. Он был подобен медведю, которого только что разбудили от зимней спячки – тяжеловесный, мощный и крайне недовольный.

Моросящий дождь за окном словно вторил его настроению, монотонно стуча по стеклу. Шрок даже не повернулся сразу, продолжая смотреть на серый, моросящий дождь за окном.

– Эрсарт, – наконец произнес Шрок. Его голос был глухим, но полным скрытой угрозы, словно рокот далекого грома.

Он медленно повернулся, и его глаза, холодные и пронзительные, впились в Эрсарта.

– Мне доложили, что ты скрыл убийство сотрудника. Нурлака.

Шрок не любил церемониться, поэтому сразу предъявил Эрсарту причину, по которой вызвал в кабинет. Он сделал паузу, позволяя своим словам повиснуть в воздухе.

– Это серьезное нарушение, законник. Особенно в такой день. Ты знаешь, чем это чревато.

В кабинете на долгие пару минут повисло тягостное молчание. В груди Эрсарта разрасталось раздражение, но он понимал, что Шрок еще не все сказал, и был прав.

– Ты понимаешь, что не имел права участвовать в расследовании и должен был сразу же доложить о случившемся мне, а не просить дежурного придержать это дело?

Эрсарт внутренне чертыхнулся. Его мозг активно работал, силясь вспомнить разговор с Кареном утром: был ли кто-то посторонний рядом, кто мог услышать и донести Шроку. Но в тот момент Эрсарт был слишком поглощен эмоциями от потери друга, чтобы учитывать внешнюю обстановку.

– Мессир, я посчитал, что это дело требует немедленного внимания. Я не мог ждать, – проговорил Эрсарт, следя, чтобы в речи его не было эмоций, ведь проявление их могло быть чревато выговором.

– И никто, кроме тебя, не мог отправиться осмотреть место преступления? – Шрок сделал шаг вперед, и его голос, до этого низкий, поднялся до грозного рыка. – Это противоречит всем нашим правилам! Вы были напарниками и не мне тебе рассказывать о том, что ты не имел права идти туда.

Он не повышал голоса, но каждое слово звенело, как удар молота.

– Ты прекрасно знаешь, что дела, касающиеся наших, подлежат немедленному докладу и ведению специально назначенной группой! Особенно если это такое убийство. Или ты думаешь, что можешь в одиночку противостоять тому, что грядет в этот день?! – В его словах чувствовалась насмешка, скрытое знание, которое всегда раздражало Эрсарта.

Эрсарт ответил спокойно, но с твердостью, не терпящей возражений.

– Я знаю, что это дело особенное, мессир. И я знаю, что расследовать его должен я.

– Ты ведь взялся за это дело лишь потому, что это Нурлак, – усмехнувшись, констатировал Шрок. – Личное дело? Это не профессионально, Эрсарт.

Шрок видел это дело без эмоциональной призмы: он не был глуп и знал, что убийство Нурлака кем-то тщательно спланировано. Понимал он также, что, скорее всего, в управлении завелась «крыса».

Смотря на напротив стоящего Эрсарта, он видел юнца, который еще не окончательно закостенел в этих стенах, а также профессионала, который сможет разобраться в этом деле.

Именно поэтому, когда Эрсарт вместе с Нурлаком начали раскапывать новое, нигде не прослеживающееся дело, якобы тайно, Шрок их не останавливал. Но сейчас, когда оно приняло такой поворот, Шрок не мог на сто процентов быть уверенным, что Эрсарт будет действовать как профессионал. И ему нужна была гарантия.

– Эрсарт, я понимаю твою… увлеченность. Но ты не можешь рисковать собой и Управлением. Это не просто убийство, это вызов всем нам. И, если ты не забыл, ты – один из тех, кто уже противостоял этим силам, но тогда мы знали, с кем воюем. Ты был частью той группы, что подавила ТайЭров, разве нет? Твои способности… они слишком опасны, чтобы действовать вслепую, без полного понимания происходящего.

Эрсарт сжал кулаки. Этот разговор шел не по тому сценарию, который он планировал. Шрок знал больше, чем показывал, но не знал всего. И то, что он упомянул его прошлое, его силу, говорило о многом. Шрок не запрещал ему копать совсем, он лишь пытался направить, и Эрсарт это понял.

Шрок тяжело вздохнул, его глаза пронзительно смотрели на Эрсарта, пытаясь прочесть его мысли.

– Слушай внимательно, Эрсарт. Это убийство… оно носит особый почерк. Очень специфический. Он… подражательный. Если хочешь помочь, внимательно изучи старые дела. Те, что касались самых резонансных, самых странных убийств в Хэмлише за последние два-три года. Помнишь дело о пропавших детях в порту? Или о той серии необъяснимых самоубийств в Восточном квартале? Обрати внимание на детали, на методы. Что-то в этом напоминает… их. Но я не говорю, что это они. Только то, что почерк схож.

Эрсарт внимательно слушал, его мозг жадно впитывал каждое слово. Пища для размышлений. Точное направление. Шрок бросал ему кость, но при этом продолжал играть роль строгого начальника.

– Но ты не расследуешь это дело, Эрсарт, – резко оборвал его Шрок, подняв руку. – Я отдаю его инквизиторам. Они займутся этим. А ты… ты займешься внутренней проверкой старых архивов. Немедленно. Это приказ, Эрсарт. Я должен быть уверен, что ты не станешь обузой в той игре, что началась. И что ты не будешь действовать наперекор приказам.

Эрсарт молча кивнул, его челюсть напряглась. Он чувствовал, как внутри него закипает ярость, но он не позволил ей вырваться наружу. Он просто кивнул.

На его лице читалось явное недовольство, смешанное с кипящей решимостью. Шрок мог приказать что угодно, но Эрсарт знал, что теперь у него есть направление. И он не откажется от расследования. Это было его дело. И он доведет его до конца, чего бы это ни стоило, теперь уже тайно.

Развернувшись на пятках, Эрсарт вышел из кабинета, не оглядываясь. Дверь за ним закрылась с глухим, окончательным стуком, словно отрезая его от мира Шрока и его открытых приказов. Он знал, что теперь у него есть ключ. И он использует его.

Как только дверь за Эрсартом закрылась, Шрок подошел к столу и устало опустился в кресло. Его массивные пальцы нашарили холодную сигару, но он не стал ее поджигать. Взгляд его ушел в темноту кабинета, словно он видел нечто, скрытое от обычных глаз.

"Глупый юнец", – подумал он, хотя в его мыслях не было ни грамма злобы, лишь сложная смесь раздражения и осторожного расчета. "Он думает, что действует мне назло. Что ж, пусть думает".

Шрок прекрасно понимал, на что идет Эрсарт, и что именно тот почерпнул из их "конфликта". Он знал, что Эрсарт не остановится. Этого он и добивался. Отдать дело инквизиторам – это было лишь отвлекающим маневром, чтобы никто не заподозрил, что расследование ведет именно Эрсарт, человек, способный чувствовать эти силы, и, что важнее, когда-то их подавлявший.

"Подражательный почерк…" Шрок прокрутил в голове слова. Это не было просто случайное убийство. Это был ход, продуманный, направленный. Возможно, ТайЭры не знали, что Эрсарт жив, или же… наоборот, знали и бросали ему вызов.

Шрок не мог допустить, чтобы Эрсарт действовал открыто и стал мишенью. В этом городе слишком много глаз, слишком много ушей, слишком много тех, кто ждет удобного момента, чтобы ослабить Управление.

Его усталость была глубокой, не только физической. Шрок был не просто начальником управления, а хранителем тайн, тяжесть которых сгибала его плечи. Он помнил те времена, когда Эрсарт был молодым, еще не полностью осознавшим свою силу чародеем, частью отряда, что сражался с ТайЭрами. Помнил их методы, их безжалостность, их способность проникать повсюду. Убийство Нурлака было лишь первым звонком. Звонком, который Шрок, в отличие от многих других, не мог игнорировать.

"Пусть ищет в архивах. Пусть думает, что это его бунт. Мне нужны его мозги, его чутье. А когда он найдет то, что нужно… тогда и посмотрим, как он будет действовать. Эта игра слишком опасна, чтобы играть в нее в открытую. И я не собираюсь проигрывать".

Шрок закрыл глаза. Да, он был доволен. Эрсарт – его невольная пешка. А что он сам? Лишь старый волк, что прикрывает своего пса, пока тот гонит по следу.

Глава 4. Костяная рука: Призраки прошлого

Леакар

Леакар покинула место преступления и, направляясь обратно в тоннели города, не могла перестать думать. Убийство Нурлака ее взбудоражило.

Она невольно поморщилась, сильнее кутаясь в плащ, защищая себя тем самым от вечных сквозняков, и ускорила свой шаг. В тоннеле висел запах нечистот, грязи и сырости.

Выбравшись на поверхность в самом бедном районе города, она направилась к дому Мериллы Бейс – ее руководителя и наставника.

Идя по закоулкам, Леакар чувствовала на себе взгляды из щелей в заборах и прорезей в занавесках. В этом районе особо не любили чужаков, и сколько бы Леакар тут ни прожила – ее не признавали.

Несмотря на то, что никто не знал о ее даре, о прошлом, что было связано с Мораной, местные избегали Леакар. Ее внешность слишком выделялась, она двигалась слишком быстро и бесшумно, всегда накидывала на голову накидку и никогда не смотрела в глаза.

Леакар свернула в узкий проход между двумя покосившимися зданиями и вскоре оказалась перед неказистой, чуть заметной дверью без вывески. Вытащив из потайного кармана ключ, она беззвучно повернула его в замке и зашла.

Внутри пахло травами, свежесваренным кофе и чуть заметным ароматом старых книг. Это был запах дома – теплый, успокаивающий, далекий от смрада улиц.

Мерилла Бейс, хозяйка этого приюта для потерянных душ и мастерской по изготовлению алхимических препаратов, уже сидела за широким дубовым столом, склонившись над кипой бумаг. Ее жесткие, седеющие волосы были собраны в тугой пучок на затылке, а очки в тонкой оправе сползли на кончик носа. На ее широком, хоть и низком, лбу залегла глубокая морщина, что было привычным для Леакар зрелищем.

"Она всегда что-то просчитывает", – подумала Леакар, стряхивая капли грязи с плаща.

Мерилла подняла голову, и ее острые, как у ястреба, глаза скользнули по Леакар. В них не было намека на душевность, но Леакар чувствовала тепло, скрытое под этим суровым фасадом. Это тепло было редкостью в ее жизни, и именно Мерилла подарила ей его.

– Наш черный кот снова принес блох? – голос Мериллы был хриплым, словно она много лет провела в прокуренной таверне, и почти лишенным эмоций. Она даже не подняла брови.

Леакар кивнула, снимая плащ и вешая его на крючок у двери.

– И немного трупного запаха.

Мерилла хмыкнула, возвращаясь к своим бумагам.

– Неудивительно. Город гниет изнутри. Смертей в День Проклятых становится больше, а законники, кажется, совсем ослепли.

– Мерилла, это был не просто труп и не совсем обычная смерть, – подходя к Мерилле ближе и садясь за стол, проговорила Леакар.

Она оперлась ладонями о стол, уперла голову в ладони и, массируя виски, начала свой рассказ. Леакар знала, что Мерилла не будет задавать дополнительных вопросов. Она лишь снова оторвалась от бумаг, подняла вопросительно бровь и прямо посмотрела на Леакар.

– Ты помнишь законника, который безуспешно пытался раскрыть наши махинации с травами?

– Нурлак? Конечно, он еще работает с моим двоюродным племянником Эрсартом. Мне тогда много сил пришлось приложить, чтобы запутать следы и избежать упоминания моего имени.

Для Леакар была в новинку информация о племяннике, но она пропустила это мимо ушей, так как привыкла, что Мерилла не сильно погружала ее в детали. Она давала задания – Леакар выполняла.

– Это был он? Ты что-то почувствовала? – Взгляд Мериллы стал острым. Впервые за долгое время в них промелькнул интерес, смешанный с чем-то вроде тревоги. Мерилла заправила выбившуюся из прически прядь. Она всегда использовала этот жест, когда глубоко задумывалась.

– Не может быть. Добродушный законник, который все никак не мог отстать от наших "поставщиков"… Он же был чертовски настойчив и докопался бы до истины, если бы я вовремя не подсуетилась.

Вернувшись мыслями к месту преступления, чтобы рассказать больше деталей, Леакар в подробностях вспомнила все, что видела. Она решила поделиться с Мериллой одной деталью, которая никак не выходила из головы и постоянно сбивала.

– Мерилла, я была на месте преступления, и меня никто не видел, но я чувствовала и видела душу Нурлака. Я не могла не проверить. Она металась… душа. Я почувствовала остаточные эмоции, что испытывал Нурлак перед смертью. Это смесь шока и неверия в происходящее. Он знал убийцу. А еще знак. Тело лежало около колодца, и на одной из стенок была нацарапана Костяная рука…

– ТайЭры? Они вернулись? – Мерилла поднялась и начала нервно ходить туда-обратно по комнате, бросая на Леакар все более тревожные взгляды.

Мерилла знала о даре Леакар и о том, что она была когда-то одной из Них, но обещала скрывать эти знания от всех и помочь девушке.

Когда-то давно, после эпохального сражения десятилетие назад с ТайЭрами, на одной из пыльных дорог, ведущих в Хэмлиш, Мерилла наткнулась на измученную, еле передвигающуюся, продрогшую и осунувшуюся девушку.

Мерилла никогда не могла иметь детей, но тут что-то внутри сломалось, глядя на беззащитное дитя, и она решила ее приютить, несмотря на то, что видела: девушка является ТайЭром. Впоследствии Мерилла много раз анализировала свой поступок, но так и не смогла найти рациональности в своем решении.

За годы, проведенные бок о бок, Мерилла научила Леакар искусно заметать следы их не всегда легальной деятельности, отводя глаза законникам.

Леакар покачала головой, тяжело вздыхая.

– Символ наш, то есть их, но… это не они. Магия… там не было души. Только… отголосок. Очень древняя магия, но как будто… поддельная. Или искаженная. Не прямое воздействие, а будто эхо чего-то. Это чувство… как будто кто-то очень долго и упорно тренировался имитировать работу ТайЭров. Это…не они, Мерилла. Или, по крайней мере, не те, кого я знала.

Слова дались ей с трудом, каждое из них возвращало ее к болезненным воспоминаниям.

Мерилла тихо присвистнула. Ее взгляд пробежался по Леакар, оценивая ее слова.

– Поддельная магия, говоришь? И убийство законника, которого знали и уважали, да еще и своего же, накануне Дня Проклятых… Это что-то крупное. Очень крупное. – Она посмотрела на Леакар, и в ее глазах читалось нечто вроде предупреждения. – Держись подальше от этого, Леакар. Ты не обязана вмешиваться в дела законников. Чем меньше ты на виду, тем лучше. Особенно сейчас, когда все прячутся. Нам не нужны проблемы.

Леакар лишь пожала плечами, вставая и подходя к полкам с травами и флаконами. Она начала разбирать недавно привезенные компоненты, ее движения были точны и привычны.

– Я не могу, Мерилла. Душа Нурлака… она не дает мне покоя. Он был хорошим человеком. И я чувствую, что это только начало. Это не просто убийство, это послание. И я должна понять, кто стоит за этой… подделкой.

Мерилла глубоко вздохнула, ее хриплый голос зазвучал чуть мягче, чем обычно, хотя интонация оставалась жесткой.

– Ну, раз так, тогда будь осторожна. Хэмлиш всегда был городом, полным теней, но сейчас они стали гуще, чем когда-либо. И не забывай, что у тебя здесь есть дом. И работа. А некоторые вещи… они стоят того, чтобы их беречь.

Она на секунду умолкла, а потом ее взгляд внезапно стал более целенаправленным.

– Кстати, о делах законников. Возможно, тебе стоит познакомиться с Эрсартом. Он ведь был напарником Нурлака. Наверняка он сейчас весь в этом деле. И, зная его, он будет копать. И, как и все Управление, он будет уверен, что это ТайЭры. Если ты уверена, что это не так, то тебе будет необходимо пустить следствие в другом направлении.

Леакар удивленно подняла брови.

– Зачем, Мерилла? Я и так стараюсь не отсвечивать. Мое лицо, тело, повадки просто кричат о том, что я страж Мораны. Никто не в курсе, что я ушла. И ты, зная о том, что Управление считает виновными в убийстве Нурлака ТайЭров, отправляешь туда меня? Серьезно?

Пока Леакар говорила, Мерилла уже вернулась к своим прежним делам и только проговорила:

– Подумай о другом. Ты ТайЭр, и если ты убедишь Управление, что с тобой можно сотрудничать, то это будет их главным козырем в расследовании.

– А какая выгода мне?

– Ты можешь просить о разном, оказывая такую услугу. Например, изменение имени и получения официального статуса жителя Хэмлиша. Ты же не всегда будешь в моем управлении, когда-то ты пойдешь дальше. А как идти, если сейчас ты враг для всех? Подумай, Леакар.

И Леакар действительно задумалась.

Эрсарт

После общения с Шроком Эрсарт сначала зашел в кабинет к Нурлаку. В его кабинете все осталось как прежде, как будто время остановило свой ход.

Эрсарт нахмурился; ему тяжело давалось нахождение в кабинете Нурлака, и перед глазами сразу же появилось добродушное лицо напарника, с которым они не раз раскрывали преступления.

Глубоко вздохнув, Эрсарт направился сначала к столу, собрал там все бумаги, которые нашел. Он не стал тратить время, чтобы разбирать их внутри кабинета. Ему хотелось как можно скорее уйти на нейтральную территорию, чтобы была возможность трезво посмотреть и оценить документы.

Отойдя от стола, Эрсарт также собрал документы, рассыпанные по полу, в которых копался Нурлак за день до его убийства. Мысли не отпускали Эрсарта. Сколько бы он ни проработал в Управлении, он все же оставался человеком. Он чувствовал физический груз, легший на его плечи. Теперь это дело стало делом чести.

Собрав все документы, Эрсарт в последний раз окинул кабинет взглядом и убедившись, что забрал все, что хотел, направился на выход. Он решил отправиться в архив – в это пыльное место, где можно было не только сосредоточиться на изучении документов, но и отыскать новые, если где-то не будет хватать деталей.

Архив Управления был не просто хранилищем документов, а лабиринтом из старой древесины и пожелтевшей бумаги, погребенным в глубинах здания. Воздух здесь был густым, тяжелым от запаха пыли. Ряды стеллажей, высокие и мрачные, уходили в темноту, теряясь в верхних ярусах, до которых свет тусклых, закопченных ламп почти не доходил.

Казалось, что каждый скрип половицы, каждый шорох листа мог разбудить призраков прошлого, запертых в этих папках. Для Эрсарта это место было одновременно и спасением, и проклятием: здесь он мог укрыться ото всех, но здесь же, среди мертвых дел, его ждали тени собственной истории.

Он выбрал стол в самом дальнем углу, под одной из немногих рабочих ламп, и осторожно выложил бумаги Нурлака.

Сначала он разобрал те, что были найдены на полу. Это были обрывки старых отчетов, пометки к несуществующим делам, несколько полупустых бланков. Среди них он обнаружил ту самую, последнюю записку информатора, ту самую, что отправила Нурлака в обитель Мораны.

Присмотревшись к записке, он обнаружил то, на что изначально не обратил внимания. В самом углу, около подписи информатора, была начерчена Костяная рука.

В памяти Эрсарта, словно вспышки, воскресли образы десятилетней давности. Битва, которая произошла далеко, на восточных рубежах Кластара, почти у самых границ Морсалы.

Он был тогда молод, едва поступил в Управление, полон юношеской бравады и наивной веры в непоколебимость Закона. А потом грянул ад. ТайЭры. Они обрушились на приграничные города, как чума – невидимые, безжалостные, оставляющие за собой лишь смерть и безумие.

Эрсарт помнил панику на улицах, крики, запах гари, который висел над городами неделями. Он был одним из тех, кто, дрожа от страха, но сжимая оружие, вступил в отряд законников и попал в один из ведущих отрядов, что пытались отразить атаку стражей смерти. Он видел, как гибли его товарищи, как менялись лица людей в их предсмертной агонии.

Он сам видел, как ТайЭры истребили его семью, что также участвовала в той битве, защищая свои дома.

Он был одним из тех, кто в итоге смог загнать обратно в тени ТайЭров. Но цена была высока.

Почти пять лет назад, пережив то, что казалось невозможным, Эрсарт перевелся в Хэмлиш. Это был выбор, продиктованный не карьерными соображениями, а необходимостью.

Хэмлиш был домом для единственной выжившей родственницы – его двоюродной тетки Мериллы Бейс. Ее суровое, но теплое присутствие было единственным якорем в его опустошенном мире. И теперь, спустя годы относительного покоя, он снова видит их знак – Костяную руку.

После битвы и смерти родителей, он осознанно «стер» себе память о ТайЭрах, уверившись, что им пришел конец, но как же он был глуп, ведь доказательства были повсюду.

Его мозг начал активно перебирать события минувших дней и все анализировать заново.

Пару месяцев назад в северных кварталах Хэмлиша, на месте сожженного склада гильдии торговцев, была найдена точно такая же метка. Тогда они списали это на бандитские разборки, приправленные местными поверьями, но теперь все совпало.

Три месяца назад, когда исчезла целая семья зажиточных купцов из восточных кварталов – их опустевший дом был помечен той же проклятой меткой.

А чуть больше месяца назад, на городской площади, прямо во время праздника урожая, посреди толпы, возникла паника, и несколько человек погибли от необъяснимых ран – кто-то клялся, что видел мелькающие тени и слышал шепот, и на остатках флага ярмарки тоже обнаружили обугленный фрагмент с едва различимой, но знакомой Костяной Рукой.

ТайЭры были здесь, и они становились наглее.

Эрсарт сидел за скрипучим столом, заваленным пыльными папками. За окном сгущались сумерки Дня Проклятых, и город окончательно погрузился в тревожное молчание.

Сокрушаться и винить себя было поздно. Нужно действовать и исправлять то, что он упустил. Выдернув себя из воспоминаний, Эрсарт вернулся в действительность.

Он отложил записку и взялся за основную пачку документов, найденных на столе Нурлака.

Это были в основном текущие, рутинные дела, но одна папка сразу привлекла его внимание – та самая, на которой было написано: “Нурлак. Неоконченные дела”.

Он открыл ее. Внутри были старые рапорты, допросы, заметки, касающиеся нераскрытых или приостановленных расследований. Мелкие кражи, мелкая контрабанда, уличные драки… Нурлак, должно быть, держал ее как своего рода "список нерешенных головоломок".