Израненные крылья

–Спросить, что? – в недоумении ответила она.

–Сегодня же понедельник?

–Да, – ничего не понимая ответила Лиза.

–Во-о-от. Сегодня понедельник, и это очень хорошо. А что вы делаете в субботу, ближе к обеду?

–Я?

Да, да, вы! Или вы видите здесь ещё кого-то, кому я могу задать вопрос?

Елизавета машинально посмотрела по сторонам. Двор был пустым, только они вдвоём«

Ошарашенная такой наглостью, она отчеканила: «В субботу у меня лекции до 12 часов, а потом я поеду на залив и буду писать пейзаж для выпускного экзамена».

–Это просто потрясающе! – проговорил молодой человек, и на его лице появилась огромная улыбка.

–Почему? – уже совершенно ничего не понимаю, – сказала она.

–Да потому что, наша дача расположена как раз на Заливе, в Комарово, и вы сможете рисовать свой пейзаж, даже если будет ливень, а ливень будет. Так вот, вы сможете рисовать свой пейзаж, сидя на веранде.

–Сидя где, простите?

–На веранде, в Комарово.

–Ох, простите меня! Вот я олух неотёсанный! Болван. Я же даже не представился. Меня зовут Павел Александрович, я аспирант первого медицинского института, коренной Ленинградец, живу здесь недалеко, на Среднем проспекте. Давайте присядем, и я всё вам объясню.

Елизавета даже не стала сопротивляться, она села на скамейку рядом с ним. Он начал свой рассказ. С этой минуты они почти не расставались. Это было начало самой большой и потрясающей любви.

Не буду вдаваться в подробности. Они и правда поехали на дачу в Комарово, где Лизавета была представлена всей семье, включая деда – великого хирурга. Она написала свой пейзаж, защитила дипломную работу, познакомила Павла с родителями, которые увидели в молодом человеке потенциал и дали своё добро на создание их союза, подали заявление в ЗаГС, расписались и вот уже много лет они вместе. Мама отказалась от своей карьеры великой художницы ради того, чтобы отец смог стать великим хирургом. И ни разу не пожалела об этом. Ни одного дня совместной жизни она не ощущала себя несчастной или несчастливой. Отец каждый день окутывал её заботой и любовью. И был безмерно благодарен, что такая потрясающая женщина выбрала его из миллиона поклонников и ухажёров. Они нести свою любовь через годы, как цветок хлопка, оберегая от гроз, дождей и ненастья. Я была единственным ребёнком в семье. Мне было 5 лет, мама забеременела. Они с отцом были очень счастливы и ждали появление ребёнка на свет. Папа ходил гордый и говорил, что скоро у него родится наследник всех  научных трудов и вместе с сестрой, то есть со мной, мы создадим новую империю русских врачевателей.

Но когда мама была на пятом месяце беременности, случилось несчастье. Она сильно заболела. Её лихорадило, и температура поднялась выше 39 градусов. Отец очень переживал. Потом он осмотрел маму , сделал ей примочки, чтобы сбить температуру. Мама уснула, а отец закрылся в своём кабинете и долго с кем-то разговаривал по телефону.

Утром к нам приехал папин лучший друг, заведующий инфекционным отделением Боткинской больницы, Семён Маркович Розенман. Он осмотрел маму, и они с отцом закрылись в кабинете. Потом приехала карета скорой помощи, врачи, носилки. Я плохо помню детали, мне было всего пять лет. Неделю я жила у бабушки с дедом, а когда меня привезли домой, я почувствовала неприятный терпкий запах. Это был запах коралла и пустырника. Папа взял меня на руки, глаза у него были очень серьёзные и сказал: «Наталья, ты уже большой ребёнок. В нашей семье случилось горе, мы потеряли ребёнка, которого носила твоя мама. Я прошу тебя не задавать маме вопросов. Мы очень любим тебя, и скоро всё наладится».

После этих слов и сильно прижал меня к себе и долго не отпускал. Я чувствовала, как моя щека была мокрая от папиных слёз. Когда я выросла, отец рассказал мне, что мама заболела тяжёлой формой краснухи, и пришлось прервать беременность. Пришло время, и в нашем доме снова всё стало по-прежнему. Только каждый год в этот день родители покупают саженец берёзки и едут по дороге жизни в лесополосу, где высаживают её.

Так вот, мама писала пейзаж, папа работал в кабинете, Аннушка сидела на диване в гостиной со спицами в руках и дремала. А я сидела напротив камина и вспоминала себя маленькую. Дерзкую, борца за правду, но, при этом жутко чувствительную. Вы спросите, почему жутко. Да потому что каждый миг своей маленькой жизни я проживала всем телом и душой. Кровь моя кипела от несправедливости, я могла заплакать, увидев на улице одинокого котёнка, и через две минуты уже в моей голове возникал план по спасению бездомной зверушки! Я могла звонить в каждую квартиру и говорить: «Возьмите себе котёнка, ему холодно и голодно на улице. У него нет мамы.

Когда же я появлялась из очередного подъезда во дворе, могло уже быть далеко за полночь. Вы представляете, что испытывали мои родные? Аннушка капала себе какие-то капли, мама держалась за сердце, а папа строгим голосом говорил: «Наталья, пройди в мой кабинет».

Там в кабинете я стояла посередине, в лучах люстры, отец ходил из угла в угол, руки его были скрещены за спиной, и он монотонным голосом говорил: «Ты взрослый человек, ты понимаешь, что такое чувство ответственности? Ты представить себе не можешь, что мы испытали за эти часы твоего отсутствия»!

Потом он подходил ко мне, брал меня за руки, и, смотря в глаза, уже мягким голосом говорил:

–Наташенька, моя родная, моя взрослая и умная девочка! Мы очень переживали! Не пугай нас так больше!

Я, конечно же, обнимала папу, из моих глаз текли горькие слёзы, мне так было его жалко. Потом я выбегала из кабинета и обнимала маму и Аннушку и говорила, как сильно их люблю, обещала, что такое больше не повторится. Потом мы всей семьёй пили чай с пирожками и уже обсуждали судьбу бедного котёнка со смехом и радостью. И я честно, честно, давала себе слово, что больше никогда не расстрою своих родным и любимых. Но где-то в глубине души, я всё-таки искренне не понимала, почему мой такой добрый поступок вызывает негодование у близких. Разве не доброте и состраданию, чести и достоинству учил меня отец. Почему же они не понимают, что я не могла поступить иначе. Что я не могла оставить бедного маленького котёнка замерзать во дворе.

Так, я сидела у камина, вспоминала своё детство и вдруг вспомнила казус, который произошёл со мной недавно на ступенях института, когда я оступилась и сломала каблук, оказавшись в руках молодого мужчины с глазами тёмно-янтарного цвета. Я сидела у камина, с чашкой вкусного ароматного чая и ещё не знала, что через несколько в моей жизни произойдут события, которые полностью изменят её.

На следующий день дождь прекратился, и из-за облаков робко выглядывало солнце.

Я пошла, прогуляться вдоль залива. Ветер не собирался стихать, и я накинула на плечи мамину шаль. Песок под ногами был мокрый, и от этого было легко идти. Я шла по берегу, оставляя за собой следы. Чайки нервно кричали, видимо, им не нравилось, что в их размеренный ритм ворвалась я, да ещё шла и напевала себе под нос какой-то весёлый мотив. Было легко и беззаботно. Пляж был пустой. После непогоды ещё никто не решился выйти на прогулку. Через два дня выходные. Приедет Сергей, и мы сможем с ним целый день гулять по берегу. А если распогодиться, так ещё и позагораем. Я очень любила лежать на старом покрывале, на горячем песке и дремать под лучами горячего солнца. Аннушка меня всегда ругала и говорила: «Негоже, девушки из приличной семьи ходить, как эфиопы».

Именно Эфиопы, говорила Аннушка. Она почему-то боялась, слово негры и афроамериканцы. И всегда крестилась на старый манер, когда по телевизору видела чернокожих людей. Мне было очень смешно наблюдать за ней, и я иногда поддразнивала её приговаривая:

–Вот встречу я в Университете Эфиопа, влюблюсь и рожу тебе маленьких эфиопов.

Аннушка снова крестилась, закатывала глаза, всем своим видом показывая мне, что грех издеваться над пожилым человеком, и говорила:

–Пойдёмте лучше на веранду, чай пить.

Так напевая себе под нос, я ушла довольно далеко по берегу. Ноги устали шагать по мокрому песку. Я пошла по тропинке через лес, к шоссе, решив, что обратно пойду через город. Заодно куплю свежую прессу в киоске «Союзпечать».

Я выбралась с пляжа и шла по узенькой тропинке, которая скрывалась в тени вековых сосен и лип. Пройдя ещё метров триста, я наткнулась на деревянный старый забор. Когда-то он был ярко-зелёный, но со временем краска облезла, и он приобрёл грязно болотный цвет. Забор был настолько ветхий, что в некоторых местах был скреплён сеткой рыбицей.

Интересно, что же там, за старым забором? Я пыталась рассмотреть, что находится по ту сторону забора, но ничего, кроме травы, кустов жасмина и столетних деревьев, мне было не видно. Как будто эти деревья охраняли своим величием тайну. И никто из проходящих мимо, не должен был узнать, что же скрывают эти зелёные атланты.

Вдруг я услышала голоса. Два голоса. Я замедлила шаг, и как пантера, почти на цыпочках, стала двигаться в сторону голосов. Подойдя ближе к забору, я отчётливо услышала два голоса. Это были голоса двух мальчишек лет 10–12. Я присмотрелась и в щели между старыми досками, увидела двух мальчишек. Вернее их согнутые спины и коротко бритые затылки. Они копошились у старого огромного дуба.

–Давай, рой глубже, – говорил парнишка в синем спортивном костюме.

–Да не могу я глубже. Я уже все пальцы исцарапал о корни! Надо было в столовой ложку взять. Ложкой-то, сподручнее было бы копать, – отвечал ему худенький белобрысый парнишка.

– Ага, ложку ему подавай. А если бы, кто увидел бы, что мы ложку стырили? Вот позору бы было. Да ещё и призваться пришлось, зачем нам ложка. Копай, ещё немного осталось!

Второй парнишка пыхтел от усилий и разгребал маленькими тонкими пальцами сырую землю.

Второй же, тот, что в спортивном костюме, бережно держал в руки какой-то маленький свёрток. Что-то было завёрнуто в носовой платок. И он не выпускал это из рук, с опаской озираясь по сторонам.

–Ну, всё, готово!– сказал худенький белобрысый мальчик.

Они бережно положили в выкопанную яму свёрток и стали быстро закапывать яму. Потом аккуратно примостили траву и даже воткнули маленькую веточку сосны. Довольные своей работой, они побежали вглубь территории.

Я дошла до конца забора и вышла на аллею. Слева были большие ворота и проходная. Я подошла и увидела надпись «Школа-интернат №1». По бокам от ворот были клумбы, в которых росли анютины глазки. Пока я разглядывала надпись и окрестности, ко мне подошла пожилая женщина.

–Девушка, помогите, пожалуйста!– обратилась она ко мне.

–Подержите кулёк.

Она вручила мне увесистый кулёк из плотной бумаги. Сама же разложила на скамейке два листа бумаги и рукой позвала меня подойти.

–Открывай, родная, пакет, давай разделим на двоих, – проговорила она.

Я раскрыла кулёк. В нём килограмма два конфет «Белочка».

Я ничего не понимаю, помогала женщине раскладывать конфеты на две кучки. Когда конфеты были разделены, женщина свернула два кулька и бережно убрала в сумку.

–Извините, спросила я, – вы в Интернат?

–Да, здесь мои племянники, а я проездом в Ленинграде. Вот гостинцы привезла. Видишь, родители у них на раскопках пропали. Думают, что завалило. Они археологи. Но пока срок ещё не прошёл, их не призна́ют без вести пропавшими. Вот я их не могу забрать их к себе. Их из летнего лагеря сюда перевезли. А сказать, ещё не сказали. Говорят, пусть мальчики лето проведут здесь. А там посмотрим.

–Ох, бедные мои сиротки.

Она собрала свои сумки и поспешила к проходной.

Я проводила её взглядом и поспешила домой.

Вечером за ужином я рассказала домашним про школу – интернам, что находится недалеко от нашего дома, и про мальчишек, у которых родители – археологи.

Отец отложил газету, отпил чаю и сказал:

–Да, Лизонька. Раньше, ещё в царские времена там была усадьба помещика. Помещик этот был доброй души человек и ещё очень образованный. Вот он местных детишек учил грамоте и письму. Своих детей ему бог не дал, вот он и наделял заботой других. Уже потом, когда советская власть пришла, усадьбу эту отдали для проживания бездомным сиротам. А потом уже сделали школу-интернат. Но не простой интернат. Там живут дети доблестных родителей.

–Это как понимать? – спросила Аннушка, оторвав голову от вязания.

–А там содержатся дети-сироты, родители которых доблестно погибли, отдавая свой долг родине. Дети лётчиков, испытателей, дети археологов. Там своя атмосфера. Домашняя. Кстати, от нашего научного института мы отправляем каждый год туда молодых специалистов – волонтёров. Они занимаются с ребятами и биологией, и химией.

–Кстати, Лизавета, твоя мама, несколько лет подряд ходила туда и обучала ребят живописи.

–Мама, – сказала я, повернувшись к ней, – почему я не помню? И почему ты не рассказывала мне.

–Лиза, ты тогда каждое лето уезжала в спортивный лагерь. А мне было в удовольствие передать свой опыт. Ребята там чудесные. Один мальчик – самородок! Он так владел кистью.

–Пашенька, не помнишь, как его звали?

– Гриша, моя душа, Григорий.

–Да, Гриша. Он был у меня самый любимый ученик. У него непростая судьба. Он остался совсем один. Его родители погибли, спасая лес от пожара. Так вот, он остался один. Мечтал стать, как родители спасателем и спасти мир. А когда я ему говори, что красота спасёт мир. Он смотрел очень серьёзно, на меня, своими карими глазами, и громко говорил, что мир спасут красота, любовь и настоящие специалисты своего дела. Смешной был и очень добрый.

–Как сложилась его судьба? Ему сейчас уже лет 0, наверное…

Мы стали расходиться, отдыхать. Я помогла Аннушке убрать со стола. Умылась. Поднялась к себе. Раскрыла балкон. Терпкий аромат жасмина ворвался в мою комнату. Я лежала, и в голове моей рисовались картинки лётчика-испытателя, который погиб, испытывая новый самолёт. Пожарных, воюющих с горячими языками пламени, их детей, которые ждут, что родители приедут…

Ночью мне снились мальчишки, закапывающие клад под больши́м дубом, потом снился мальчик Гриша, который рисует красоту и любовь.

Глава 2

Утром, позвонил Сергей и сказал, что не сможет приехать на выходные, так как назначена конференция.

Теперь я была снова предоставлена сама себе. Погода стояла прекрасная. Лето входило в свои владения. Солнце светило ярко и по-летнему весело.

Все последующие три дня, до выходных прошли в хлопотах. В доме царила суматоха, даже папенька раздавал какие-то указания маме и Аннушке. Хотя он никогда не влезал в дела хозяйские. Только соседский кот Константин вальяжно лежал на веранде и недовольно щурился солнечным лучам, которые грели его через открытые ставни.

А дело всё в том, что мама пригласила на субботу гостей. Вот по этому поводу было принято решение достать нарядную посуду из буфета. Перемыть все приборы. Съездить на рынок в Зеленогорск и непременно навести порядок во всём доме. Аннушка мыла полы, протирала пыль, мама в огромном железном тазу, аккуратно перемывала столовый сервиз и раскладывала на белоснежные полотенца, чтобы стекла вода. Даже отец поправил стопки книг на рабочем столе и убрал бумаги в ящик стола. Мне же велено было взять уличную метлу и подмести кирпичные дорожки снаружи дома.

Я вооружилась инвентарём и отправилась на улицу. Погода стояла шикарная.

В воздухе пахло летом. Той зеленью, которую так сильно ждёшь после зимы, и радуешься, когда на пригорке увидишь первые нежные робкие цветки мать-и-мачехи. Солнце нежно грело кожу и играло своими лучами, прыгая по листьям деревьев, наперегонки с молодым робким ветром.

Я обошла дом и начала сметать сухие листья и траву. Дойдя до старого куста жасмина, я сразу почувствовала сладкий аромат. И здесь я вспомнила, что в детстве, мы с соседской девчонкой Танюшей, закапывали секретики по ту сторону жасмина. Помните, когда вырывали ямку в песке или земле, клали туда, например, красивую обёртку от конфеты, а сверху кусок стекла, и зарывали. Моей гордостью был секрет не с обёрткой от конфет, а с янтарной бусиной.

Отец ездил в Ригу и привёз оттуда маме янтарные бусы. Однажды мама снимала их и зацепилась за застёжку платья. Нить порвалась, и сочные желто-рыжие бусины, как град упали на пол и в красивом янтарном танце разлетелись по всей комнате. Конечно, я была призвана на помощь, и мы с мамой стали собирать эти бусины. Аннушка принимала их у нас и аккуратно складывала в подол своего передника. Мне так нравились эти бусы. Я любила смотреть на них, поднеся их к свету, и представляла жаркие страны, солнце, планеты. И конечно же, хоть сейчас мне и стыдно в этом признаться, одну такую прекрасную бусину, я оставила себе. Мама долго искала, когда поняла, что на нитки не хватает бусины. Но потом успокоилась. Я от страха разоблачения хранила её в шкафу, спрятав коробку с зимней шапкой. Периодически я достала коробку, проверяла, на месте ли мой трофей, и бережно убирала янтарь обратно.

Когда пришло время ехать на дачу и собирать вещи, я достала янтарь и спрятала в вещах. Вот там – то я и сделал свой секретик. Танюша клятвенно обещала никому не рассказывать про жемчужину. Иногда мы ходили на место секретиков, и, проверив, что поблизости никого нет, аккуратно руками разрывали рыхлую землю и любовались своим кладом.

Потом прошло лето, мы уехали в город. Я поступила в секцию лёгкой атлетики и несколько лет подряд не приезжала на дачу. Конечно же, позабыв про свой бесценный клад.

Я прислонила метлу к стене дома, обошла куст жасмина, и присев на корточки, стала тихонько разгребать землю. Через две минуты поисков мои пальцы почувствовали холод стекла. Я отрыла землю. Вот он, уже столько лет, он хранит мою тайну. Янтарная бусина светила, как солнце, через кусок прозрачного стекла. Аккуратно, чтобы не порезать пальцы, я вытащила стекло и достала её. Она была в земле. Взяв в руки янтарь, ощутила все эмоции, которые испытала, когда украла бусину. Завернув её в носовой платок и положив в карман, я пригладила землю и пошла, заниматься делом, которое мне поручили.

К вечеру дом был убран, столовый сервиз намыт до блеска. На окнах красовались свежие накрахмаленные занавески, на веранде, в двух больших кашпо стояли белые гортензии.

Мама и Аннушка сидели за столом. Составляли меню и список продуктов, которые нам следовало завтра купить. Папа сидел в своём кресле и разгадывал кроссворд.

– Небольшая птичка, живущая в Южной и Северной Америке, семь букв, – произнёс отец вслух.

– Конечно, колибри, – проговорил он, и, повернувшись ко мне, добавил:

– Наташенька, а ты знаешь, что колибри – самые маленькие птицы на Земле. Вес самых маленьких колибри из числа взрослых особей не составляет порядка трёх граммов.

Их сердце делает 500–1000 ударов в минуту, а в течение жизни сокращается около 4,5 миллиарда раз. Эти маленькие птахи обладают одной особенностью. Они могут летать абсолютно в любых направлениях и зависать в воздухе.

– Потрясающие существа, – резюмировал отец и спрятал свой нос за газетой.

Я бесцельно слонялась по дому, пока Аннушка не позвала меня ужинать. Вечер был прекрасный. Кто, хоть раз, бывал в Ленинграде, знает, какие потрясающие вечера и ночи в июне. Белые ночи. И если погода не подводит, то, это отдельное удовольствие, сидеть вечером на веранде, вдыхать благоухающий свежий воздух, который окутывает своими ароматами и кружит голову, слушать стрекотание сверчков и смотреть на багрово-розовый закат.

Так как, Аннушка и мама целый день занимались уборкой дома, на ужин подали большую миску горячей белой варёной картошки, присыпанной свежим укропом, с кусочком масло, которое таяло от её тепла, и растекалась, как вулканическая лава по белоснежным сопкам. К ней подали хрустящие холодные солёные огурцы и розовые аппетитные круги докторской колбасы. Папа был очень доволен. Он любил простоту в вещах и всегда говорил мне:

– Ребёнок, запомни, не надо усложнять то, что само по себе прекрасно и приносит ценность и радость. Наслаждайся и радуйся простым вещам, ведь нет ничего простого, каждая вещь, каждое слово индивидуально, и от этого просто запомнить и принять. Если тебе не дано быть одарённым художником или певцом, инженером, найти то, что у тебя получается лучше всего и делай своё дело с любовью и удовольствием. Это очень просто. Не усложняй!

Как практикующий учёный, он любил познавать всё новое, разбираться в этом, но варёная картошка с огурцом были вне конкуренции. Мама подошла к буфету, достала маленький графин из синего стекла. Не знаю, сколько ему лет, он был еще в те времена, когда папа был юнцом.

   В этом графине мама всегда хранила вишнёвую настойку. Рецепт этой настойки ей давным-давно дала мама её близкой подруге, тётя Любаша. Это напиток богов, как говорила мама. Вкус настойки невозможно передать словами. Если сделать маленький глоток и закрыть глаза, то ты чувствуешь, как тысячи свежих. Сочных и сладких вишен наполняют рот соком. Это безумно вкусно.

– Павлуша, давайте выпьем по рюмочке. Вечер сегодня прекрасный. Мы отужинали, убрали со стола, намыли посуду и сели наслаждаться божественным напитком и божественным видом заката.

Так, наслаждаясь тёплым июньским вечером, рассказами отца о детстве, проведённом здесь, в Комарово, мы засиделись за полночь. Графин наливки был нами выпит, и все довольные и немного уставшие пошли спать.

Уже в своей комнате, переодевая платье, я полезла в карман и нащупала завёрнутый в маленький носовой платочек, мою драгоценную янтарную бусину.

Уютно расположившись на мягком матрасе и завернувшись в большое тяжёлое ватное одеяло, я стала рассматривать янтарь. Она была миндалевидной формы, небольшого размера. В детстве мне казалось, что она большая – размером с человеческий глаз. Но, в детстве, и деревья были большие. Их макушки уносились далеко в небо. Сейчас же я смотрела на янтарь и понимала, что она маленькая. Солнечно-медового цвета, она хранила в себе мои воспоминания детства. Тот случай, когда я наглым образом присвоила янтарь себе. Ту гордость, с которой я хвасталась подружкам на даче своим трофеем. И тайну секретика, который много лет хранился под бутылочным стеклом.

Цвет. Он был такой насыщенный, переливался под лучами торшера. Свет кидал блики и тень на бусину, и она переливалась от яркого солнечного цвета до густого медового.

Отец, в силу своего любопытства и жажде знаний, перед тем как подарить маме бусы из янтаря, конечно, всё узнал про этот камень. Так вот, янтарь, как и многие драгоценные природные камни, обладает магическими свойствами. Янтарь – это солнечный камень, сила и магия которого используется многими народами мира. Наши предки верили, что пузырьки в янтаре – это частички доброй энергии, которые всегда приходят на помощь людям. В древние времена во время свадьбы невеста надевала на себя украшения из жёлтого самоцвета для защиты и процветания своей будущей семьи. Большое значение самоцвет играл и для мужчин. В поход воинам давали с собой перстень с янтарём. Камень придавал защитнику смелости, уверенности и храбрости.

Так, в мыслях о янтаре я уснула. Ночью мне снился сон, будто я стою в подвенечном платье перед большим, во весь рост, зеркалом, и любуюсь ожерельем и серьгами из янтаря. Знаю, что за мной стоит мой жених, я хочу повернуться и посмотреть на него, но нет сил, отвести взгляд от солнечного великолепия, которое украшает мою шею. Я пытаюсь позвать, чтобы он подошёл ко мне и встал рядом:

– Сергей! «Серёжа», —говорю я с надрывом в голосе.

Но слова застревают в горле, и я как рыба, молча открываю рот.

Утром, наспех позавтракав, мы отправились в Сестрорецк на рынок, за продуктами.

Мама была хороша. Ей нравилось ходить по магазинам рядом с отцом. Она сразу делалась такой деловой и серьёзной. Если батенька останавливался у прилавка с каким-либо товаром, она со знанием дела говорила: «Павел Александрович, что вы уставились на эту рыбу? Или вы хотите достойно её похоронить? Посмотрите, даже мухи не прилетают до неё! Пойдёмте к Галочке, у неё всегда свежая рыба». Папенька покорно следовал за супругой, а если продавец начинал возмущаться, маман одаривала его таким взглядом, что даже самый храбрый торговец, робел при виде маминой, поднятой вверх брови. «Споры здесь неуместны», – говорила металлическим голосам мама и быстрой походкой, с идеально прямой спиной, удалялась. Вот такая моя мама. Если они прогуливались с отцом в сквере, или же отдыхали дома в гостиной, или же отец зачитывал ей вслух свою новую научную статью, она была тиха, кротка и с обожанием смотрела на супруга. Но, если дело касалось той сферы, в которой она за многие годы, уже защитила кандидатскую и докторскую по теме «Планирование и ведение домашнего хозяйства», она сразу превращалась в дипломированного специалиста, досконально знающего весь материал.

Мама с отцом выбирали мясо и рыбу, Аннушка покупала свежие овощи и зелень. Мне поручили купить килограмм конфет в магазине фабрики им. Крупской. Я перешла на другую сторону дороги по пешеходному переходу.